Кашкевич Е.И., Березина Н.В., Вышегородцева И.С. Эмоциональные отклонения и нарушение коммуникативных возможностей подростков с игровой он-лайн зависимостью

Введение

Ком­пью­тер­ная игро­вая зави­си­мость, как фор­ма деви­а­ции рас­про­стра­ни­лась в Рос­сии в тече­ние двух послед­них деся­ти­ле­тий и по дан­ным ряда иссле­до­ва­те­лей затро­ну­ла от 10 до 30 % насе­ле­ния нашей стра­ны [1–3].

В совре­мен­ных иссле­до­ва­ни­ях в обла­сти пси­хи­ат­рии и нар­ко­ло­гии на осно­ва­нии сход­ных пси­хо­фи­зио­ло­ги­че­ских меха­низ­мов фор­ми­ро­ва­ния и основ­ных под­хо­дов к лече­нию ком­пью­тер­ная игро­вая зави­си­мость при­чис­ле­на к ряду таких же серьез­ных аддик­ций как нар­ко­ма­ния и алко­го­лизм [4].

В 1989 году в меж­ду­на­род­ной клас­си­фи­ка­ции болез­ней (МКБ-10) впер­вые появи­лась аддик­ция под шиф­ром F63.0, опи­сы­ва­ю­щая осо­бен­но­сти пове­ден­че­ских рас­стройств, свя­зан­ных с пато­ло­ги­че­ским вле­че­ни­ем к азарт­ным играм. Суть рас­строй­ства вле­че­ний и при­вы­чек заклю­ча­ет­ся в непре­одо­ли­мом жела­нии повто­ре­ния сеан­сов азарт­ной игры паци­ен­том, кото­рые сме­ща­ют его соци­аль­ный, про­фес­си­о­наль­ный, мате­ри­аль­ный и семей­ный век­тор жиз­нен­ных цен­но­стей [5].

Учи­ты­вая осо­бен­но­сти про­яв­ле­ний, дан­но­му опре­де­ле­нию пол­но­стью соот­вет­ству­ет ком­пью­тер­ная игро­вая аддик­ция. В рам­ках новой меж­ду­на­род­ной клас­си­фи­ка­ции болез­ней деся­то­го пере­смот­ра (МКБ-10), вве­ден­ной в 1989 году в миро­вой пси­хи­ат­ри­че­ской прак­ти­ке, появил­ся новый тер­мин «кибер­не­ти­че­ская лудо­ма­ния» [6], опре­де­ля­ю­щий явле­ние пси­хо­ло­ги­че­ской зави­си­мо­сти, или навяз­чи­во­го увле­че­ния ком­пью­тер­ны­ми играми. 

На осно­ва­нии общих для пси­хи­ат­рии и нар­ко­ло­гии кри­те­ри­ев зави­си­мо­сти, вклю­ча­ю­щих про­цес­сы некон­тро­ли­ру­е­мо­го вле­че­ния, высо­кой погло­щен­но­сти упо­треб­ле­ни­ем, игно­ри­ро­ва­ни­ем нега­тив­ных послед­ствий и повы­ше­ни­ем толе­рант­но­сти, кибер­не­ти­че­ская лудо­ма­ния отне­се­на к пере­ход­но­му пси­хо­фи­зио­ло­ги­че­ско­му состоянию. 

В насто­я­щее вре­мя кибер­не­ти­че­ская лудо­ма­ния по МКБ10 диа­гно­сти­ру­ет­ся как откло­не­ние, лежа­щее в пре­де­лах диа­гно­за F 63 «рас­строй­ство при­вы­чек и вле­че­ний» и F 10–F 19 аддик­ци­я­ми, свя­зан­ны­ми с упо­треб­ле­ни­ем пси­хо­ак­тив­ных веществ, вызы­ва­ю­щих пси­хи­че­ские рас­строй­ства поведения. 

Дан­ные науч­ных иссле­до­ва­ний ука­зы­ва­ют на связь систе­ма­ти­че­ских игро­вых сеан­сов и бипо­ляр­ны­ми аффек­тив­ны­ми рас­строй­ства­ми, нару­ше­ни­я­ми пери­о­дов сна и бодр­ство­ва­ния, соци­аль­ны­ми фобиями. 

Отме­че­ны дефор­ма­ции лич­ност­ных осо­бен­но­стей кибер­не­ти­че­ских лудо­ма­нов — это повы­шен­ная утом­ля­е­мость, воз­бу­ди­мость, раз­дра­жи­тель­ность и эмо­ци­о­наль­ная неустой­чи­вость [7; 8]. 

Спе­ци­а­ли­сты выска­зы­ва­ют одно­знач­ное мне­ние о нега­тив­ных послед­стви­ях вли­я­ния кибер­не­ти­че­ской лудо­ма­нии на пси­хо­со­ма­ти­че­ское здо­ро­вье зави­си­мой лич­но­сти. На сома­ти­че­ском уровне кибер­не­ти­че­ская лудо­ма­ния вызы­ва­ет посто­ян­ную сон­ли­вость вне игры, повы­шен­ную утом­ля­е­мость, вос­па­ли­тель­ные явле­ния сли­зи­стой обо­лоч­ки глаз и сни­же­ние зре­ния [9].

Рядом авто­ров выде­ле­ны дефор­ма­ции ком­му­ни­ка­тив­ных качеств, кото­рые явля­ют­ся при­чи­ной замкну­то­сти и зани­жен­но­го уров­ня само­оцен­ки под­рост­ков [10; 11]. Ю.А. Касья­но­ва и Л.В. Беке­не­ва обос­но­вы­ва­ют воз­ник­но­ве­ние тре­вож­но-депрес­сив­ных рас­стройств лич­но­сти при вре­мен­ной недо­ступ­но­сти выхо­да в вир­ту­аль­ную реальность. 

Часто воз­ни­ка­ю­щим пери­о­дам депрес­сив­ных состо­я­ний сопут­ству­ют раз­дра­жи­тель­ность, поте­ря инте­ре­са к жиз­ни и ощу­ще­ние «ваку­у­ма», что ука­зы­ва­ет на нару­ше­ние соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ской адап­та­ции и неко­то­рых слу­ча­ях ста­но­вят­ся пред­вест­ни­ком суи­ци­даль­ных наме­ре­ний [12].

Иссле­до­ва­ния О.А. Бра­ги­ной пока­за­ли зави­си­мость субъ­ек­тив­но­го оди­но­че­ства и уров­ня само­оцен­ки от сте­пе­ни зави­си­мо­сти от мас­со­вых мно­го­поль­зо­ва­тель­ских роле­вых онлайн-игр [13].

Как и любую хими­че­скую или пове­ден­че­скую аддик­цию, кибер­не­ти­че­скую лудо­ма­нию сопро­вож­да­ют харак­тер­ные физио­ло­ги­че­ские симптомы. 

Эмо­ци­о­наль­ное состо­я­ние азар­та сопро­вож­да­ет­ся чув­ством вос­тор­га и эйфо­рии, обу­слов­лен­ных био­хи­ми­че­ской реак­ци­ей выбро­са гор­мо­на дофа­ми­на [14].

На осно­ва­нии резуль­та­тов про­ве­ден­ных иссле­до­ва­ний и опы­тов прак­ти­ку­ю­щих пси­хи­ат­ров были обо­зна­че­ны симп­то­мы про­яв­ле­ния кибер­не­ти­че­ской лудо­ма­нии. В пове­де­нии игро­за­ви­си­мо­го наблю­да­лось при­сут­ствие эмо­ци­о­наль­ной неустой­чи­во­сти, про­яв­ля­ю­щей­ся в чрез­мер­ном эмо­ци­о­наль­ном воз­буж­де­нии, повы­ше­нии настро­е­ния перед сеан­сом игры и раз­дра­же­ни­ем, и спон­тан­ной агрес­си­ей при про­иг­ры­ше или невоз­мож­но­сти воз­об­нов­ле­ния игры.

К наи­бо­лее харак­тер­ным симп­то­мам кибер­не­ти­че­ской лудо­ма­нии так­же отне­се­на неспо­соб­ность пла­ни­ро­ва­ния вре­ме­ни окон­ча­ния игры и посто­ян­ное уве­ли­че­ние вре­ме­ни сеан­сов, что обу­слов­ли­ва­ло суже­ние ком­му­ни­ка­тив­но­го вза­и­мо­дей­ствия со сверст­ни­ка­ми в реаль­ном окру­же­нии и его уве­ли­че­ние в вир­ту­аль­ном мире посред­ством уста­нов­ле­ния кон­так­тов с дру­ги­ми игро­ка­ми на осно­ве общих инте­ре­сов [15].

В целом отме­че­ны откло­не­ния функ­ци­о­ни­ро­ва­ния в соци­у­ме, про­яв­ля­ю­щи­е­ся пас­сив­ным отно­ше­ни­ем к про­ис­хо­дя­ще­му вне игры, сни­же­ни­ем эмпа­тий­но­сти и игно­ри­ро­ва­ни­ем сво­их обя­зан­но­стей в семье и шко­ле [16; 17]. 

Мно­го­чис­лен­ные иссле­до­ва­ния пси­хо­ло­гов пока­за­ли, что наи­бо­лее уяз­ви­мым в фор­ми­ро­ва­нии зави­си­мо­сти от ком­пью­тер­ных игр явля­ет­ся пубер­тат­ный пери­од онто­ге­не­ти­че­ско­го развития. 

Пере­жи­вая слож­ный пери­од физио­ло­ги­че­ских пере­стро­ек орга­низ­ма и пси­хи­че­ско­го ста­нов­ле­ния, под­рост­ки еще не обла­да­ют усто­яв­шим­ся миро­воз­зре­ни­ем и стра­те­ги­я­ми пове­де­ния в отно­ше­нии со взрос­лы­ми и сверст­ни­ка­ми, испы­ты­ва­ют труд­но­сти в соци­аль­ной адап­та­ции поэто­му нахо­дят реше­ние соб­ствен­ных про­блем в ухо­де от реаль­но­сти в вир­ту­аль­ный мир игры. 

На фоне физио­ло­ги­че­ских изме­не­ний, про­ис­хо­дя­щих в пубер­тат­ный пери­од онто­ге­не­за у под­рост­ков, стра­да­ю­щих игро­вой зави­си­мо­стью, кри­ти­че­ски обост­ря­ют­ся нега­тив­ные чер­ты харак­те­ра, появ­ля­ю­щи­е­ся в излиш­ней агрес­сии, рани­мо­сти, обид­чи­во­сти, высо­кой тре­вож­но­сти, склон­но­сти к депрес­сив­но­му состоянию. 

При этом низ­кая устой­чи­вость к стрес­сам, нару­ше­ние реаль­ных ком­му­ни­ка­ций, пове­ден­че­ская ригид­ность, зави­си­мость от мне­ния окру­жа­ю­щих, ори­ен­та­ция на избе­га­ние неудач и дру­гие нега­тив­ные про­яв­ле­ния носят комор­бид­ный харак­тер [18].

В про­стран­стве рос­сий­ской пси­хо­ло­гии A.B. Вой­скун­ским, В.А. Попо­вым, Л.С. Валь­ко­вой, М.А. Шама­на­е­вой, А.С. Кыдыр­ме­но­вой, А.К. Аки­ше­вой и др. рас­смат­ри­ва­ет­ся про­бле­ма зави­си­мо­сти раз­ви­тия агрес­сив­но­сти от ком­пью­тер­ных игр и их деструк­тив­но­го вли­я­ния на пси­хи­че­ское состо­я­ние под­рост­ков [19; 20]. 

Сре­ди ряда воз­мож­ных фак­то­ров, детер­ми­ни­ру­ю­щих воз­ник­но­ве­ние зави­си­мо­го от ком­пью­тер­ных игр пове­де­ния, необ­хо­ди­мо учи­ты­вать заост­ре­ние пси­хо­ти­пи­че­ских черт харак­те­ра фор­ми­ру­ю­щей­ся лич­но­сти [21; 22]. 

При рас­смот­ре­нии вза­и­мо­свя­зи интер­нет-зави­си­мо­сти от акцен­ту­и­ро­ван­но­сти харак­те­ра и их соче­та­ний у под­рост­ков А.Е. Лич­ко ука­зы­ва­ет на пре­об­ла­да­ние в зоне рис­ка демон­стра­тив­но­го, педан­тич­но­го, воз­бу­ди­мо­го, цик­ло­тим­но­го, тре­вож­но­го и экзаль­ти­ро­ван­но­го пси­хо­ти­па [23].

Пато­ха­рак­те­рио­ло­ги­че­ские дефор­ма­ции черт харак­те­ра игро­за­ви­си­мой лич­но­сти под­рост­ка на сего­дняш­ний день пред­став­ля­ют про­блем­ную область в пси­хо­ло­гии и пси­хи­ат­рии, тре­бу­ю­щую даль­ней­ших науч­ных изыс­ка­ний [24].

В част­но­сти, осо­бый инте­рес пред­став­ля­ет про­бле­ма эмо­ци­о­наль­ных откло­не­ний и нару­ше­ний ком­му­ни­ка­тив­ных качеств меж­лич­ност­но­го вза­и­мо­дей­ствия у под­рост­ков-лудо­ма­нов в зави­си­мо­сти от типа акцен­ту­и­ро­ван­но­сти характера.

Объ­ект иссле­до­ва­ния: лич­но­сти под­рост­ков с игро­вой ком­пью­тер­ной зави­си­мо­стью. Выбор­ка соста­ви­ла 60 маль­чи­ков 14–16 лет сред­них обще­об­ра­зо­ва­тель­ных школ. Опрос, про­ве­ден­ный при помо­щи мето­ди­ки С.А. Кула­ко­ва, поз­во­лил сфор­ми­ро­вать 2 груп­пы испы­ту­е­мых с раз­лич­ной сте­пе­нью игро­вой он-лайн вовле­чен­но­сти. Пер­вая груп­па включала

30 под­рост­ков, кото­рые на про­тя­же­нии 2-х лет не менее 28 часов в неде­лю посвя­ща­ли ком­пью­тер­ным играм. Под­рост­ки 1 груп­пы име­ли раз­лич­ную силу игро­вой зави­си­мо­сти. 80 % пока­за­ли сред­нюю зави­си­мость (12–14 бал­лов) и 20 % выра­жен­ную зави­си­мость (17–21 балл). 

Для опре­де­ле­ния соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ских дефор­ма­ций посред­ством сопо­став­ле­ния пока­за­те­лей была сфор­ми­ро­ва­на груп­па «кон­тра­ста», ее пред­ста­ви­те­ли отно­си­лись к неза­ви­си­мо­му типу вовле­чен­но­сти, их пока­за­те­ли не пре­вы­ша­ли 7 баллов.

Цель: на осно­ва­нии диф­фе­рен­ци­а­ции по типу акцен­ту­и­ро­ван­но­сти иссле­до­вать нали­чие эмо­ци­о­наль­ных откло­не­ний и нару­ше­ний ком­му­ни­ка­тив­ных качеств меж­лич­ност­но­го вза­и­мо­дей­ствия у под­рост­ков в усло­ви­ях нега­тив­но­го вли­я­ния игро­вой ком­пью­тер­ной зависимости.

Мето­ды иссле­до­ва­ния: Тео­ре­ти­че­ский ана­лиз и син­тез науч­ных источ­ни­ков, опрос, анке­ти­ро­ва­ние, тести­ро­ва­ние, наблю­де­ние, срав­ни­тель­ный ана­лиз с исполь­зо­ва­ни­ем двух­вы­бо­роч­но­го t-теста Стью­ден­та (про­грам­ма MS Excel 2007).

Мето­ди­ки эмпи­ри­че­ско­го иссле­до­ва­ния: опре­де­ле­ние игро­вой зави­си­мо­сти про­ве­де­но при помо­щи опрос­ни­ка С.А. Кула­ко­ва; харак­те­ро­ло­ги­че­ское иссле­до­ва­ние при помо­щи диа­гно­сти­че­ско­го опрос­ни­ка (ПДО) А.Е. Лич­ко, для опре­де­ле­ния фак­то­ров агрес­сив­но­сти исполь­зо­ва­ли опрос­ник Бас­са-Дар­ки; ком­му­ни­ка­тив­ные воз­мож­но­сти выяв­ля­ли при помо­щи мето­ди­ки Л. Михель­со­на; иссле­до­ва­ние тре­вож­но­сти про­ве­де­но по опрос­ни­ку Спил­бер­ге­ра; под­рост­ко­вой депрес­сии по мето­ди­ке Б. Филип­са; для уста­нов­ле­ния уров­ня субъ­ек­тив­но­го ощу­ще­ния оди­но­че­ства исполь­зо­ва­на мето­ди­ка Д. Рас­се­ла и М. Фергюсона.

На осно­ва­нии интер­пре­та­ций мето­ди­ки ПДО Лич­ко¹ учи­ты­ва­ли, что нали­чие акцен­ту­а­ций сен­си­тив­но­го, лабиль­но­го, шизо­ид­но­го, эпи­леп­то­ид­но­го, исте­ро­ид­но­го и неустой­чи­во­го типов в соче­та­нии с гипер­тим­ным может слу­жить пря­мым ука­за­ни­ем на высо­кий риск воз­ник­но­ве­ния соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ской дез­адап­та­ции, вслед­ствие пато­ло­ги­че­ской увле­чен­но­сти ком­пью­тер­ны­ми играми.

Результаты и их обсуждение

В выбор­ке 1 груп­пы под­рост­ков иссле­до­ва­ние пато­ха­рак­те­рео­ло­ги­че­ских черт выяви­ло край­ние вари­ан­ты нор­мы, при кото­рых отдель­ные чер­ты харак­те­ра чрез­мер­но уси­ле­ны. Коли­че­ство под­рост­ков сен­си­тив­но­го типа в этой груп­пе соста­ви­ло 17 %, эпи­леп­то­ид­но­го — 7 %; исте­ро­ид­но­го — 13 %; неустой­чи­во­го — 17 %; шизо­ид­но­го — 3 %; асте­но-нев­ро­ти­че­ско­го типа — 10 % и лабиль­но­го типа — 23 %. У 10 % под­рост­ков этой груп­пы не выяв­ле­но выра­жен­ных акцентуаций.

У пред­став­лен­ных доми­ни­ру­ю­щих типов акцен­ту­а­ции харак­те­ра в соче­та­нии с гипер­тим­но­стью, обна­ру­жи­ва­ет­ся изби­ра­тель­ная уяз­ви­мость в отно­ше­нии опре­де­лен­но­го рода пси­хо­ген­ных воз­дей­ствий, ука­зы­ва­ю­щих на воз­мож­ность раз­ви­тия и закреп­ле­ния устой­чи­вых форм агрес­сив­но­го поведения. 

У под­рост­ков неко­то­рых типов акцен­ту­а­ций агрес­сив­ные пове­ден­че­ские про­яв­ле­ния будут иметь тен­ден­ции уси­ле­ния в свя­зи с дли­тель­но­стью пери­о­дов и их под­креп­ле­ни­ем в про­цес­се игры².

У под­рост­ков с игро­вой аддик­ци­ей отме­ча­лось ста­ти­сти­че­ски зна­чи­мое (Р < 0,05) пре­вы­ше­ние пока­за­те­лей на 8 бал­лов вер­баль­ной, на 12,7 бал­лов кос­вен­ной агрес­сии, на 9 бал­лов раз­дра­же­ния, на 11,4 б. нега­ти­виз­ма, на 7,2 б. оби­ды, 10,1 б. подо­зри­тель­но­сти (табл. 1).

Таблица 1. Средние показатели агрессивности подростков 1 и 2 группы (среднее, (σ), n = 60)

Физи­че­ская агрессия		Вер­баль­ная агрессия		Кос­вен­ная агрессия		Раз­дра­же­ние
1 груп­па	2 груп­па	1 груп­па	2 груп­па	1 груп­па	2 груп­па	1 груп­па	2 груп­па
16±	5±1,3	20±1,9	12±0,8	19,7±1,8	7±0,7	20±1,8	11±0,9
Нега­ти­визм		Оби­да		Подо­зри­тель­ность		Враж­деб­ность
1 груп­па	2 груп­па	1 груп­па	2 груп­па	1 груп­па	2 груп­па	1 груп­па	2 груп­па
17,4±1,0	6±1,2	12,2±1,9	5±1,5	14,1±1,4	4±0,2	13,3±1,1	6,5±0,8

Сред­ние зна­че­ния пока­за­те­ля «оби­ды» — 12,2 бал­ла и «подо­зри­тель­но­сти» — 14,1 б. в 1 груп­пе под­рост­ков, име­ю­щих игро­вую зави­си­мость, опре­де­ля­ют уро­вень их враж­деб­но­сти, кото­рый соста­вил 13,3 б., что пре­вы­ша­ет допу­сти­мый уро­вень на 3,3 б. 

В бла­го­по­луч­ной «кон­траст­ной» груп­пе враж­деб­ность име­ла досто­вер­но сни­жен­ный пока­за­тель на 6,5 бал­лов, отно­си­тель­но игро­за­ви­си­мых под­рост­ков (Р < 0,05).

Более деталь­ный ана­лиз под­вер­жен­но­сти агрес­сив­но­сти под­рост­ков-гей­ме­ров поз­во­лил выде­лить доми­ни­ро­ва­ние опре­де­лен­ных форм в зави­си­мо­сти от харак­те­ра акцен­ту­а­ции. Так, 36 % под­рост­ков с неустой­чи­вым, эпи­леп­то­ид­ным и асте­но-нев­ро­ти­че­ским пси­хо­ти­пом име­ли склон­ность к физи­че­ской агрессии. 

Под­рост­ки неустой­чи­во­го, исте­ро­ид­но­го, эпи­леп­то­ид­но­го, асте­но-нев­ро­ти­че­ско­го и лабиль­но­го типа про­яв­ля­ли выра­жен­ную агрес­сию вер­баль­но­го типа по сово­куп­но­сти в 63 % слу­ча­ев. Высо­ким уров­нем раз­дра­же­ния обла­да­ло 49 % под­рост­ков-гей­ме­ров асте­но-нев­ро­ти­че­ско­го, исте­ро­ид­но­го, эпи­леп­то­ид­но­го, неустой­чи­во­го и лабиль­но­го типа акцентуации.

У 40 % под­рост­ков с игро­вой аддик­ци­ей всех пси­хо­ти­пов эмо­ци­о­наль­ная реак­ция на соци­аль­ное окру­же­ние выра­жа­лось раз­дра­же­ни­ем, у 70 % про­яв­ле­ни­я­ми нега­ти­виз­ма. Эта фор­ма агрес­сив­но­сти зафик­си­ро­ва­на у всех игро­за­ви­си­мых под­рост­ков, за исклю­че­ни­ем исте­ро­ид­но­го и сен­си­тив­но­го типа. Одна­ко толь­ко обла­да­те­ли сен­си­тив­но­го типа про­яв­ля­ли повы­шен­ный уро­вень обид­чи­во­сти и подозрительности.

Дан­ные об осо­бен­но­стях агрес­сив­ных реак­ций акцен­ту­и­ро­ван­ных под­рост­ков, име­ю­щих игро­вую ком­пью­тер­ную зави­си­мость, поз­во­ли­ли пред­по­ло­жить, что их харак­тер будет обу­слов­ли­вать соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ские дефор­ма­ции в уста­нов­ле­нии ком­му­ни­ка­тив­но­го вза­и­мо­дей­ствия вне он-лайн среды.

Резуль­та­ты опро­са под­твер­ди­ли дан­ное пред­по­ло­же­ние. Толь­ко у 34 % пред­ста­ви­те­лей 1 груп­пы наблю­да­лась поло­жи­тель­ная реак­ция на попыт­ки вступ­ле­ния с ними в кон­такт и при­сут­ствие жела­ния общать­ся со сверст­ни­ка­ми вне сети он-лайн. 

Чув­ством эмпа­тии и адек­ват­ной реак­ци­ей на спра­вед­ли­вую кри­ти­ку обла­да­ли 26 % игро­за­ви­си­мых под­рост­ков, 52 % спо­соб­но­стью выска­зы­вать прось­бу и ока­зы­вать под­держ­ку. При этом 92 % пред­ста­ви­те­лей этой груп­пы испы­ты­ва­ли чув­ство одиночества. 

В то же вре­мя, под­рост­ки без зави­си­мо­сти отли­ча­лись более широ­ки­ми ком­му­ни­ка­тив­ны­ми воз­мож­но­стя­ми — 96 % испы­ту­е­мых име­ли высо­кий уро­вень ком­му­ни­ка­тив­но­сти по 1 и 3-й шка­лам и 100 % под­рост­ков этой груп­пы по 2, 4, 5-ой шка­лам (рис. 1).

Дан­ные раз­ли­чия поз­во­ля­ют выде­лить основ­ные дефор­ма­ции ком­му­ни­ка­ций под­рост­ков-гей­ме­ров — это отсут­ствие жела­ния всту­пить в кон­такт, неуме­ние выска­зы­вать прось­бу, под­дер­жи­вать отно­ше­ния в сре­де сверст­ни­ков, отсут­ствие эмпа­тий­но­сти и неадек­ват­ное реа­ги­ро­ва­ние на любую кри­ти­ку кото­рые в сово­куп­но­сти фор­ми­ру­ют эмо­ци­о­наль­ную отстра­нен­ность и чув­ство одиночества.

Срав­ни­тель­ный ана­лиз пока­за­те­лей тре­вож­но­сти выявил нали­чие пони­жен­но­го уров­ня школь­ной тре­во­ги в груп­пе зави­си­мых под­рост­ков (15,5 б.), отно­си­тель­но его состо­я­ния в груп­пе «кон­тра­ста» — 22,9 б. (рис. 2).

Воз­мож­но, что у под­рост­ков 1 груп­пы низ­кая школь­ная тре­вож­ность обу­слов­ле­на направ­лен­но­стью потреб­но­стей и моти­вов, кото­рые пол­но­стью скон­цен­три­ро­ва­ны на успеш­но­сти в вир­ту­аль­ной дея­тель­но­сти, а не обучения. 

Повы­шен­ный уро­вень школь­ной тре­вож­но­сти у под­рост­ков груп­пы «кон­тра­ста» соот­вет­ству­ют нор­ма­тив­ным соци­аль­ным кри­те­ри­ям — более ответ­ствен­но­му отно­ше­нию к обу­че­нию. При этом под­рост­ки 2 груп­пы име­ли опти­маль­ный уро­вень само­оце­ноч­ной (17,8 б.), меж­лич­ност­ной (9,7 б.) и общей тре­вож­но­сти — 30,8 баллов.

В груп­пе игро­за­ви­си­мых под­рост­ков уро­вень само­оце­ноч­ной (23,3 б.) и меж­лич­ност­ной (35,8 б.) тре­вож­но­сти лежал в пре­де­лах выше сред­не­го уров­ня, а пока­за­тель общей тре­вож­но­сти (77,8 б.) был досто­вер­но пре­вы­шен отно­си­тель­но сопо­став­ля­е­мой «кон­траст­ной» груп­пы, что сви­де­тель­ству­ет о фор­ми­ро­ва­нии ком­плек­са непол­но­цен­но­сти и затруд­ня­ет их адап­та­цию в кол­лек­ти­ве сверстников.

Под­рост­ки-лудо­ма­ны обна­ру­жи­ва­ли повы­шен­ный уро­вень депрес­сии (78,7 б.), отно­си­тель­но «бла­го­по­луч­ных» сверст­ни­ков (42,1 б.). 

Наи­бо­лее высо­ким уров­нем депрес­сив­ных реак­ций в силу их пси­хо­ти­пи­че­ских осо­бен­но­стей, обла­да­ли под­рост­ки эпи­леп­то­ид­но­го (112,6 б.), сен­си­тив­но­го (91,3 б.), шизо­ид­но­го (104,0 б.), асте­но-нев­ро­ти­че­ско­го (96,5 б.) и лабиль­но­го типа (96,0 б.) типа акцентуации.

На осно­ва­нии клас­си­фи­ка­ции Г.Р. Шаги­ва­ле­е­вой оди­но­че­ство во вре­мен­ной про­тя­жен­но­сти может быть эпи­зо­ди­че­ским и хро­ни­че­ским, а по про­ис­хож­де­нию — вынуж­ден­ным и доб­ро­воль­ным. При этом глу­би­на ощу­ще­ния чув­ства оди­но­че­ства будет опре­де­лять­ся типом акцен­ту­а­ции харак­те­ра и сте­пе­нью раз­ви­тия зави­си­мо­го пове­де­ния лич­но­сти под­рост­ка [25].

По коли­че­ству набран­ных бал­лов под­рост­ки, име­ю­щие при­стра­стие к ком­пью­тер­ным играм, были отне­се­ны к трем уров­ням: острое состо­я­ние оди­но­че­ства от 40 до 60 бал­лов име­ли 93,3 % юно­шей, у 6,7 % под­рост­ков зафик­си­ро­ван сред­ний уро­вень оди­но­че­ства (38 б.). Хро­ни­че­ское чув­ство оди­но­че­ства сред­ней силы выра­жен­но­сти испы­ты­ва­ло толь­ко 13 % их сверст­ни­ков, не стра­да­ю­щих игро­вой зависимостью.

Ана­лиз дан­ных пред­став­лен­но­го иссле­до­ва­ния интер­нет зави­си­мых дефор­ма­ций под­твер­жда­ют­ся ана­ло­гич­ны­ми тен­ден­ци­я­ми пока­за­те­лей в рабо­тах рос­сий­ских психологов. 

По резуль­та­там эмпи­ри­че­ских иссле­до­ва­ний послед­них лет про­сле­жи­ва­ют­ся деструк­тив­ное вли­я­ние игро­вой аддик­ции на спо­соб­ность адек­ват­ных меж­лич­ност­ных ком­му­ни­ка­ций под­рост­ков в сре­де сверст­ни­ков и семье, склон­ность к агрес­сив­ным эмо­ци­о­наль­ным и пове­ден­че­ским про­яв­ле­ни­ям, неадек­ват­ной само­оцен­ке и др. [26].

Выводы

1. Иссле­до­ва­ние пато­ха­рак­те­рио­ло­ги­че­ских осо­бен­но­стей под­рост­ков-лудо­ма­нов поз­во­ли­ло выявить пре­вы­ше­ние край­них вари­ант нор­мы сен­си­тив­но­го, эпи­леп­то­ид­но­го, исте­ро­ид­но­го, неустой­чи­во­го, шизо­ид­но­го и асте­но-нев­ро­ти­че­ско­го типа акцен­ту­а­ций. В соче­та­нии с гипер­тим­но­стью пере­чис­лен­ные акцен­ту­и­ро­ван­ные чер­ты обу­слов­ли­ва­ют изби­ра­тель­ную уяз­ви­мость под­рост­ков в отно­ше­нии воз­мож­но­сти раз­ви­тия и закреп­ле­ния устой­чи­вых форм игро­вой ком­пью­тер­ной аддикции.
2. Пси­хо­ген­ное воз­дей­ствие пато­ло­ги­че­ской увле­чен­но­сти ком­пью­тер­ны­ми игра­ми дефор­ми­ру­ет эмо­ци­о­наль­ное вос­при­я­тие и отра­же­ние под­рост­ка­ми соци­аль­ной реаль­но­сти, о чем сви­де­тель­ству­ет уси­ле­ние про­яв­ле­ний вер­баль­ной, физи­че­ской, кос­вен­ной агрес­сии, нега­ти­виз­ма, подо­зри­тель­но­сти и враж­деб­но­сти отно­си­тель­но бла­го­по­луч­ных под­рост­ков груп­пы «кон­тра­ста».
3. На фор­ми­ро­ва­ние соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ской дез­адап­та­ции у под­рост­ков-игро­ма­нов ука­зы­ва­ет: во-пер­вых, нали­чие пони­жен­но­го уров­ня школь­ной тре­во­ги, кото­рая обу­слов­ле­на направ­лен­но­стью потреб­но­стей и моти­вов под­рост­ков, скон­цен­три­ро­ван­ных на успеш­но­сти в вир­ту­аль­ной дея­тель­но­сти и ниве­ли­ру­ю­щих обще­при­ня­тые соци­аль­ные нор­мы и цен­но­сти; во- вто­рых, высо­кий уро­вень лич­ност­ной тре­вож­но­сти, кото­рый опре­де­ля­ет при­сут­ствие ком­плек­са неполноценности.
4. Уста­нов­ле­но, что ком­пью­тер­ная игро­вая зави­си­мость лежит в осно­ве дефор­ма­ций ком­му­ни­ка­тив­но­го харак­те­ра, выра­жен­ных в нару­ше­ни­ях эмо­ци­о­наль­но­го интел­лек­та — редук­ции эмпа­тий­но­сти, аль­тру­и­сти­че­ских наме­ре­ний, отсут­стви­ем стрем­ле­ния всту­пить в кон­такт со сверст­ни­ка­ми и агрес­сив­ном реа­ги­ро­ва­нии на спра­вед­ли­вую критику.
5. Нару­ше­ния ком­му­ни­ка­тив­ных воз­мож­но­стей под­рост­ков, стра­да­ю­щих игро­вой ком­пью­тер­ной зави­си­мо­стью, зако­но­мер­но вле­кут высо­кую сте­пень выра­жен­но­сти хро­ни­че­ско­го и доб­ро­воль­но­го состо­я­ния оди­но­че­ства, что в свою оче­редь, про­во­ци­ру­ет раз­ви­тие игро­вой ком­пью­тер­ной аддик­ции по прин­ци­пу «замкну­то­го круга».
6. Дан­ные иссле­до­ва­ния соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ских дефор­ма­ций, пред­став­лен­ных в рабо­те, поз­во­лят соста­вить точ­ный пси­хо­ло­ги­че­ский порт­рет игро­за­ви­си­мых под­рост­ков каж­дой выде­лен­ной пато­ха­рак­те­рио­ло­ги­че­ской груп­пы с пер­спек­ти­вой после­ду­ю­ще­го выбо­ра мето­дов про­фи­лак­ти­ки, пси­хо­ло­го-педа­го­ги­че­ско­го сопро­вож­де­ния и тера­пев­ти­че­ско­го лечения.

ЛИТЕРАТУРА

1. Татар­ко А.Н., Миро­но­ва А.А., Макла­со­ва Е.В. Инди­ви­ду­аль­ные цен­но­сти и актив­ность исполь­зо­ва­ния интер­не­та: сопо­став­ле­ние Рос­сии и Евро­пей­ских стран // Соци­аль­ная пси­хо­ло­гия и обще­ство. 2019. Т. 10. № 4. С. 77–95.
2. Цоди­ко­ва О.А., Гар­бар Е.Б. Ана­лиз рас­про­стра­нен­но­сти ком­пью­тер­ной игро­вой зави­си­мо­сти сре­ди школь­ни­ков под­рост­ко­во­го воз­рас­та в мега­по­ли­се // Педи­ат­рия. Восточ­ная Евро­па. — 2020. — Т. 8. — № 2. — С. 196–205.
3. Айси­на Р.М., Несте­ро­ва А.А. Кибер­со­ци­а­ли­за­ция моло­де­жи в инфор­ма­ци­он­но- ком­му­ни­ка­ци­он­ном про­стран­стве совре­мен­но­го мира: эффек­ты и рис­ки // Соци­аль­ная пси­хо­ло­гия и обще­ство. 2019. Т. 10. № 4. С. 42–57.
4. Янцев А.В., Кирил­ло­ва А.В., Пано­ва С.А. Ком­пью­тер­ная аддик­ция как фак­тор, опре­де­ля­ю­щий пси­хо­фи­зио­ло­ги­че­ское состо­я­ние орга­низ­ма под­рост­ков // Уче­ные запис­ки Крым­ско­го феде­раль­но­го уни­вер­си­те­та име­ни В.И. Вер­над­ско­го. Био­ло­гия. Химия. 2016. Т. 2(68).№ 3.С. 65–75.
5. Пере­жо­гин Л.О. Интер­нет-зави­си­мость в фоку­се био­ло­ги­че­ской пси­хи­ат­рии. Ито­ги 20 лет ней­ро­био­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний // Пси­хи­че­ское здо­ро­вье. 2018. Т. 16. № 12. С. 75–83.
6. Фила­то­ва Т.П. Ком­пью­тер­ная игро­вая аддик­ция — новый вид аддик­тив­но­го пове­де­ния XXI века // European journal of education and applied psychology. 2016. № 3. С. 49–52.
7. Его­ров А.Ю. Нехи­ми­че­ские (пове­ден­че­ские) аддик­ции (обзор) // Аддик­то­ло­гия. 2005. № 1. С. 65–77.
8. Пере­жо­гин Л.О. Зави­си­мость от пер­со­наль­но­го ком­пью­те­ра, интер­не­та и мобиль­ных средств досту­па к нему: нозо­ло­ги­че­ская иден­ти­фи­ка­ция // Обра­зо­ва­ние лич­но­сти. 2016. № 1. С. 45–53.
9. Пере­жо­гин Л.О. Ком­плекс­ное лече­ние интер­нет-зави­си­мо­сти: син­тез фар­ма­ко­ло­гии и пси­хо­те­ра­пии // Пси­хи­че­ское здо­ро­вье. 2019. № 5. С. 64–71.
10. Лих­ван А.В., Моз­го­вая Н.Н. Осо­бен­но­сти пси­хо­ло­ги­че­ско­го про­стран­ства лич­но­сти школь­ни­ков, зави­си­мых от ком­пью­тер­ных игр // Инно­ва­ци­он­ная нау­ка. 2017. № 1–2. — С. 194. 
11. Стар­чен­ко­ва А.М., Урсу А.В., Худя­ков А.В. Комор­бид­ные рас­строй­ства у лиц моло­до­го воз­рас­та с интер­нет-зави­си­мым пове­де­ни­ем // Вест­ник Ива­нов­ской меди­цин­ской ака­де­мии. 2016. № 2.Т 1. С. 50–54.
12. Касья­но­ва Ю.А., Беке­не­ва Л.В. Опре­де­ле­ние вли­я­ния ком­пью­тер­ной зави­си­мо­сти на фор­ми­ро­ва­ние тре­вож­но-депрес­сив­ных рас­стройств у школь­ни­ков // Вест­ник Севе­ро-Восточ­но­го феде­раль­но­го уни­вер­си­те­та им. М.К. Аммо­со­ва. Серия: Меди­цин­ские нау­ки. 2019. № 4 (17). С. 26–31.
13. Бра­ги­на О.А. Оди­но­че­ство как зна­чи­мый фак­тор фор­ми­ро­ва­ния зави­си­мо­сти от мно­го­поль­зо­ва­тель­ских роле­вых онлайн-игр // Пен­зен­ский пси­хо­ло­ги­че­ский вест­ник. 2015. № 2. С. 24–32.
14. Сысо­ев Ю.В. Неко­то­рые аспек­ты фор­ми­ро­ва­ния и раз­ви­тия кибер­не­ти­че­ской лудо­ма­нии с ее послед­стви­я­ми на пси­хо­ло­ги­че­ском и физио­ло­ги­че­ском уровне // ИСОМ. 2016. № 4–1. С. 168–172.
15. Пруд­ни­ко­ва А.В. Ком­пью­тер­но-игро­вая зави­си­мость у под­рост­ков // Социо­ло­гия в совре­мен­ном мире: нау­ка, обра­зо­ва­ние, твор­че­ство. 2019. № 11. С. 192–195.
16. Айси­на Р.М., Несте­ро­ва А.А. Кибер­со­ци­а­ли­за­ция моло­де­жи в инфор­ма­ци­он­но- ком­му­ни­ка­ци­он­ном про­стран­стве совре­мен­но­го мира: эффек­ты и рис­ки // Соци­аль­ная пси­хо­ло­гия и обще­ство. 2019. Т. 10. № 4. С. 42—57.
17. Шама­на­е­ва М.А., Бело­бры­ки­на О.А. Соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ские осо­бен­но­сти под­рост­ков, склон­ных к игро­вой зави­си­мо­сти // Вест­ник по педа­го­ги­ке и пси­хо­ло­гии Южной Сиби­ри. 2019. № 4. С. 45–60.
18. Пере­жо­гин Л.О. Про­грам­ма пси­хо­те­ра­пев­ти­че­ской помо­щи несо­вер­шен­но­лет­ним, обна­ру­жи­ва­ю­щим при­зна­ки зави­си­мо­сти от интер­не­та и мобиль­ных устройств // Прак­ти­че­ская меди­ци­на. 2019. Том 17, № 3, С. 96–99.
19. Вой­скун­ский А.Е. Раз­ви­ва­ет­ся ли агрес­сив­ность у детей и под­рост­ков, увле­чен­ных ком­пью­тер­ны­ми игра­ми? // Вопро­сы пси­хо­ло­гии. 2014. № 6. С. 133–143.
20. Кыдыр­ме­но­ва А.С., Аки­ше­ва А.К. Вли­я­ние ком­пью­тер­ных игр на агрес­сию детей в под­рост­ко­вом воз­расте // Вопро­сы педа­го­ги­ки. 2020. № 12–1. С. 151–154.
21. Мамо­но­ва А.А. Вли­я­ние лич­ност­ных харак­те­ри­стик детей под­рост­ко­во­го воз­рас­та на фор­ми­ро­ва­ние интер­нет-зави­си­мо­го пове­де­ния // Гума­ни­тар­ные нау­ки (г. Ялта). — 2020. — № 3(51). — С. 167–175.
22. Фоми­че­ва Ю.В. Пси­хо­ло­ги­че­ские кор­ре­ля­ты увле­чен­но­сти ком­пью­тер­ны­ми игра­ми // Вести. Моск, ун-та. Сер. 14. Пси­хо­ло­гия. — 2016. — № 3. — С. 27–39.
23. Ста­ни­слав­ская К.А. Опи­са­ние типов акцен­ту­а­ции харак­те­ра, при исполь­зо­ва­нии рабо­ты Лич­ко А.Е. «Пси­хо­па­тии и акцен­ту­а­ции харак­те­ра у под­рост­ков» // Сту­ден­че­ский. 2020. № 26(112). С. 64–66.
24. Шама­на­е­ва М.А., Бело­бры­ки­на О.А. Соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ские осо­бен­но­сти под­рост­ков, склон­ных к игро­вой зави­си­мо­сти // Вест­ник по педа­го­ги­ке и пси­хо­ло­гии Южной Сиби­ри. 2019. № 4. С. 45–60.
25. Шаги­ва­ле­е­ва Г.Р., Бори­со­ва О.В., Игна­тье­ва А.А. Вза­и­мо­связь акцен­ту­а­ций харак­те­ра и интер­нет-зави­си­мо­го пове­де­ния у под­рост­ков // Меж­ду­на­род­ный жур­нал экс­пе­ри­мен­таль­но­го обра­зо­ва­ния. — 2014. — № 6–1. — С. 75–78.
26. Кочет­ков Н.В. Интер­нет-зави­си­мость и зави­си­мость от ком­пью­тер­ных игр в тру­дах оте­че­ствен­ных пси­хо­ло­гов // Соци­аль­ная пси­хо­ло­гия и обще­ство. 2020. Том 11. № 1. С. 27–54.

Об авторах

• Еле­на Ива­нов­на Каш­ке­вич — кан­ди­дат био­ло­ги­че­ских наук, доцент, ФГБОУ ВО «Крас­но­яр­ский госу­дар­ствен­ный меди­цин­ский уни­вер­си­тет име­ни про­фес­со­ра В.Ф. Вой­но-Ясе­нец­ко­го» Мини­стер­ства здра­во­охра­не­ния Рос­сий­ской Феде­ра­ции, Крас­но­ярск, Россия.
• Ната­лья Вале­рьев­на Бере­зи­на — педа­гог-пси­хо­лог, МАУ «Сред­няя обще­об­ра­зо­ва­тель­ная шко­ла име­ни героя совет­ско­го сою­за Еро­фе­е­ва Г.П.», Крас­но­ярск, Россия.
• Инес­са Сер­ге­ев­на Выше­го­род­це­ва — кан­ди­дат био­ло­ги­че­ских наук, доцент, ФГБОУ ВО «Крас­но­яр­ский госу­дар­ствен­ный меди­цин­ский уни­вер­си­тет име­ни про­фес­со­ра В.Ф. Вой­но-Ясе­нец­ко­го» Мини­стер­ства здра­во­охра­не­ния Рос­сий­ской Феде­ра­ции, Крас­но­ярск, Россия.

Смот­ри­те также:

• Бога­че­ва Н.В., Вой­скун­ский А.Е. Ком­пью­тер­ные игры и кре­а­тив­ность: пози­тив­ные аспек­ты и нега­тив­ные тенденции
• Гор­де­е­ва А.В. Увле­чен­ность ком­пью­тер­ны­ми игра­ми: пси­хо­ло­ги­че­ский аспект
• Малы­гин В.Л., Искан­ди­ро­ва А.С., Хоме­ри­ки Н.С., Смир­но­ва Е.А., Анто­нен­ко А.А. Осо­бен­но­сти лич­но­сти под­рост­ков, склон­ных к интер­нет-зави­си­мо­му поведению
• Мед­ве­де­ва Н.И. Инди­ви­ду­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ские осо­бен­но­сти лич­но­сти в юно­ше­ском воз­расте, веду­щие к ухо­ду в игро­вую реальность

1. Пато­ха­рак­те­ро­ло­ги­че­ский диа­гно­сти­че­ский опрос­ник для под­рост­ков и опыт его прак­ти­че­ско­го исполь­зо­ва­ния. Ред. А.Е. Лич­ко, Н.Я. Ива­нов. — Л.: изд. инст. им. Бех­те­ре­ва, 1976.
2. Лич­ко А.Е. Пси­хо­па­тии и акцен­ту­а­ции харак­те­ра у под­рост­ков. — СПб.: СПб НИПНИ им. В.М. Бех­те­ре­ва, 2010. — С. 8. — 256 с.