Крайнюков С. В. Влияние современных информационных технологий на картину мира человека

Изу­че­ние пси­хи­ки и лич­но­сти, пони­ма­ние меха­низ­мов их функ­ци­о­ни­ро­ва­ния тре­бу­ют уче­та куль­тур­но-исто­ри­че­ских усло­вий их фор­ми­ро­ва­ния и раз­ви­тия, что под­чер­ки­ва­ет­ся в рам­ках куль­тур­но-исто­ри­че­ско­го и систем­но­го исто­ри­ко-эво­лю­ци­он­но­го под­хо­дов [3; 10; 28; 30 и др.]. 

Совре­мен­ная куль­ту­ра харак­те­ри­зу­ет­ся интен­сив­ной диги­та­ли­за­ци­ей, раз­ви­ти­ем и рас­про­стра­не­ни­ем инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий (ИТ), интер­не­та, соци­аль­ных и кор­по­ра­тив­ных сетей, гаджетов. 

Раз­ви­тие новых интер­ак­тив­ных медиа спо­соб­ству­ет про­цес­су гло­ба­ли­за­ции, рас­про­стра­не­нию про­дук­тов мас­со­вой куль­ту­ры, росту потреб­ле­ния това­ров и услуг. 

Спе­ци­фи­ка вза­и­мо­дей­ствия с инфор­ма­ци­он­ны­ми тех­но­ло­ги­я­ми, а так­же созда­ва­е­мый ими куль­тур­ный кон­текст не могут не отра­зить­ся на кар­тине мира совре­мен­но­го человека. 

Иссле­до­ва­те­ли спра­вед­ли­во отме­ча­ют, что «в совре­мен­ном обще­стве тех­но­ло­гии ста­но­вят­ся «пси­хо­тех­но­ло­ги­я­ми» в том смыс­ле, что вли­я­ют на пси­хи­че­ские про­цес­сы и отно­ше­ния людей» [16, с. 1].

В стрем­ле­нии отре­флек­си­ро­вать эту про­бле­му в совре­мен­ной пси­хо­ло­гии зарож­да­ют­ся новые отрас­ли, такие как вир­ту­аль­ная пси­хо­ло­гия [34], медиа­пси­хо­ло­гия [39], кибер­пси­хо­ло­гия [9], вво­дят­ся новые пси­хо­ло­ги­че­ские поня­тия: «циф­ро­вая лич­ность», «вир­ту­аль­ная лич­ность», «циф­ро­вое созна­ние», «циф­ро­вое пове­де­ние», «циф­ро­вая ком­пе­тент­ность» и др. При этом отме­ча­ет­ся тен­ден­ция к диги­та­ли­за­ции пси­хо­ло­ги­че­ской помо­щи и пси­хо­ло­ги­че­ских прак­тик с попыт­кой понять их воз­мож­но­сти и огра­ни­че­ния [12]. Одна­ко в целом пси­хо­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния вли­я­ния инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий на пси­хи­ку носят фраг­мен­тар­ный, неред­ко про­ти­во­ре­чи­вый характер.

Поня­тие кар­ти­ны мира исполь­зу­ет­ся в раз­лич­ных обла­стях зна­ния: фило­со­фии, социо­ло­гии, куль­ту­ро­ло­гии, линг­ви­сти­ке и др. В пси­хо­ло­гии кар­ти­на (образ) мира иссле­до­ва­лась вна­ча­ле в рам­ках пси­хо­ло­гии вос­при­я­тия как целост­ное отра­же­ние реаль­но­сти на уровне поверх­ност­ных (чув­ствен­ные модаль­но­сти) и ядер­ных (амо­даль­ные зна­че­ния и смыс­лы) струк­тур, пре­лом­ля­ю­щее любое внеш­нее воз­дей­ствие [28; 47 и др.]. Затем в кон­тек­сте изу­че­ния лич­но­сти — как субъ­ек­тив­ное миро­воз­зре­ние, лич­ност­но зна­чи­мая модель мира [24; 29 и др.]. 

В послед­ние деся­ти­ле­тия широ­кое рас­про­стра­не­ние в иссле­до­ва­нии кар­ти­ны мира полу­чил пси­хо­се­ман­ти­че­ский под­ход, в рам­ках кото­ро­го раз­ра­ба­ты­ва­ют­ся мето­ды и мето­ди­ки рекон­струк­ции кар­ти­ны мира инди­ви­ду­аль­но­го или груп­по­во­го субъ­ек­та, глав­ным обра­зом в виде пси­хо­се­ман­ти­че­ско­го про­стран­ства [38; 40 и др.].

В совре­мен­ной пси­хо­ло­гии кар­ти­на мира все чаще изу­ча­ет­ся в при­клад­ном аспек­те: в труд­ных жиз­нен­ных ситу­а­ци­ях [36; 45 и др.], при пси­хи­че­ских и сома­ти­че­ских забо­ле­ва­ни­ях [13; 23 и др.], изу­ча­ют­ся осо­бен­но­сти обра­за мира людей раз­ных про­фес­сий [20; 51 и др.], раз­лич­ных куль­тур, этно­сов, поко­ле­ний [5; 6 и др.], раз­ра­ба­ты­ва­ют­ся под­хо­ды к опти­ми­за­ции кар­ти­ны мира в про­цес­се пси­хо­ло­ги­че­ско­го кон­суль­ти­ро­ва­ния и пси­хо­те­ра­пии [21; 24 и др.].

Вслед за В.П. Сер­ки­ным [46] кар­ти­на мира рас­смат­ри­ва­ет­ся нами как кон­крет­ный инди­ви­ду­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ский фено­мен. Под кар­ти­ной мира мы пони­ма­ем внут­рен­нее про­стран­ство лич­но­сти, обра­зо­ван­ное инди­ви­ду­аль­ной систе­мой зна­че­ний и смыс­лов, кото­рая выпол­ня­ет позна­ва­тель­ную, рефлек­сив­ную, оце­ноч­ную, про­гно­сти­че­скую, регу­ля­тив­ную функ­ции. Кар­ти­на мира фор­ми­ру­ет­ся и раз­ви­ва­ет­ся в опы­те под вли­я­ни­ем внеш­них (соци­о­куль­тур­ных) и внут­рен­них (инди­ви­ду­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ских) детер­ми­нант, обес­пе­чи­вая адап­та­цию и само­опре­де­ле­ние чело­ве­ка в слож­ном, меня­ю­щем­ся мире [26; 38; 46 и др.].

Акту­аль­ность обра­ще­ния к иссле­до­ва­нию кар­ти­ны мира как осо­бо­го фено­ме­на пси­хи­ки обу­слов­ле­на важ­но­стью ана­ли­за инте­граль­ных слож­но­со­став­ных фено­ме­нов пси­хи­ки, про­бле­мой их транс­фор­ма­ции в меня­ю­щих­ся усло­ви­ях жиз­не­де­я­тель­но­сти, а так­же прак­ти­че­ски­ми целя­ми диф­фе­рен­ци­ро­ван­ной и ком­плекс­ной пси­хо­ло­ги­че­ской помощи.

Еще Н.П. Бех­те­ре­ва [7] отме­ча­ла, что окру­жа­ю­щая чело­ве­ка совре­мен­ная куль­тур­ная реаль­ность не толь­ко вли­я­ет на мозг, но и отра­жа­ет осо­бен­но­сти его устрой­ства и функционирования. 

Неслу­чай­но в когни­тив­ной нау­ке в рам­ках сим­воль­но­го под­хо­да воз­ник­ла ком­пью­тер­ная мета­фо­ра позна­ния. По ана­ло­гии с устрой­ством ком­пью­те­ра в пси­хи­ке чело­ве­ка выде­ля­ют такие ком­по­нен­ты, как пери­фе­ри­че­ские устрой­ства вво­да-выво­да, цен­траль­ный про­цес­сор, опе­ра­тив­ное и посто­ян­ное запо­ми­на­ю­щие устрой­ства и др. [41].

К это­му под­хо­ду при­мы­ка­ет раз­ра­бо­тан­ная Е.Е. Сапо­го­вой кон­цеп­ция кар­ти­ны мира как гипер­тек­ста [43]. Гипер­текст — это мно­го­мер­ная нели­ней­ная орга­ни­за­ция идей, непо­сле­до­ва­тель­ная струк­ту­ра с мно­же­ством пере­хо­дов, в кото­рой воз­мож­на связь все­го со всем. 

Струк­ту­ра гипер­тек­сто­вой кар­ти­ны мира состо­ит из инфор­ма­ци­он­ных узлов — сово­куп­но­стей инфор­ма­ци­он­ных еди­ниц, ока­зав­ших­ся смеж­ны­ми в про­стран­стве, вре­ме­ни и зна­че­нии. Ее функ­ци­о­ни­ро­ва­ние осу­ществ­ля­ет­ся по прин­ци­пу «ассо­ци­а­тив­ной нави­га­ции», вклю­ча­ю­щей бро­узинг, скрол­линг, локаль­ную и гло­баль­ную кар­ты, бэк­тре­кинг, туры, филь­тры, индек­сы, закладки.

Неред­ко в про­цес­се пси­хо­ло­ги­че­ской помо­щи кли­ен­ты, в осо­бен­но­сти под­рост­ки, поль­зу­ют­ся ком­пью­тер­ной мета­фо­рой («буд­то стер­ся файл», «как вирус­ная про­грам­ма», «надо пере­за­гру­зить систе­му» и т.п.). Одна­ко, как спра­вед­ли­во отме­ча­ет Т.В. Чер­ни­гов­ская [53], моде­ли­ро­ва­ние пси­хи­че­ской дея­тель­но­сти путем ком­пью­тер­ной мета­фо­ры в науч­ных иссле­до­ва­ни­ях встре­ча­ет­ся с рядом труд­но­пре­одо­ли­мых обсто­я­тельств: чрез­вы­чай­ной ролью кон­тек­ста, мно­же­ствен­но­стью типов мыш­ле­ния, их куль­тур­ной обу­слов­лен­но­стью и др.

Вли­я­ние совре­мен­ных тех­но­ло­гий на пси­хи­ку изу­ча­ет­ся так­же в рам­ках кон­цеп­ции соци­о­куль­тур­ной пато­ло­гии [14—17]. Авто­ры отме­ча­ют есте­ствен­ную тен­ден­цию куль­ту­ры к мини­ми­за­ции усилия. 

Одна­ко совре­мен­ные тех­но­ло­гии настоль­ко облег­ча­ют удо­вле­тво­ре­ние потреб­но­стей, что зача­стую прак­ти­че­ски пол­но­стью ниве­ли­ру­ют соб­ствен­ную актив­ность субъекта. 

Иссле­до­ва­те­ли про­во­дят ана­ло­гию с выде­лен­ным в пси­хо­ана­ли­зе фено­ме­ном «все­при­сут­ству­ю­щей мате­ри», удо­вле­тво­ря­ю­щей потреб­но­сти ребен­ка еще до момен­та их акту­а­ли­за­ции, в резуль­та­те чего затруд­ня­ет­ся про­цесс выде­ле­ния себя из мира, сни­жа­ют­ся рефлек­сив­ные возможности. 

Совре­мен­ные ИТ, глав­ным обра­зом интер­нет, созда­ют уве­рен­ность в быст­ром и про­стом реше­нии слож­ной зада­чи («“загуг­лил” — полу­чил ответ»), а совре­мен­ные медиа зача­стую пред­став­ля­ют стра­те­гию целе­устрем­лен­но­го чест­но­го тру­да как при­знак раб­ства, неуспе­ха, позора. 

Все это в сово­куп­но­сти пре­пят­ству­ет лич­ност­но­му росту, дефор­ми­ру­ет образ мира и повы­ша­ет веро­ят­ность воз­ник­но­ве­ния пси­хи­че­ских рас­стройств, таких как дис­со­ци­а­ция, депер­со­на­ли­за­ция, кон­вер­сия и др. 

Авто­ры при­дер­жи­ва­ют­ся без­оце­ноч­но­го под­хо­да и не сни­жа­ют зна­чи­мо­сти пози­тив­ных резуль­та­тов раз­ви­тия тех­но­ло­гий. Вме­сте с тем они отме­ча­ют ряд послед­ствий вли­я­ния совре­мен­ных ИТ на пси­хи­ку человека:

• кибор­ги­за­ция — посто­ян­ное исполь­зо­ва­ние тех­ни­че­ских устройств, сли­я­ние с тех­но­ло­ги­че­ски­ми «про­те­за­ми»;
• инва­ли­ди­за­ция — невоз­мож­ность обхо­дить­ся без тех­ни­че­ских устройств;
• нару­ше­ние гра­ниц и при­ват­но­сти — посто­ян­ная откры­тость окру­жа­ю­щим, кото­рые раз­ны­ми спо­со­ба­ми могут свя­зать­ся с тобой в любой момент;
• изме­не­ние спо­со­бов позна­ния — под­ме­на отре­флек­си­ро­ван­ных систе­ма­ти­че­ских зна­ний све­де­ни­я­ми об отдель­ных раз­роз­нен­ных фактах;
• изме­не­ние струк­ту­ры потреб­но­стей — совре­мен­ные тех­ни­че­ские сред­ства выпол­ня­ют мно­же­ство допол­ни­тель­ных функ­ций и вос­при­ни­ма­ют­ся как часть имиджа;
• изме­не­ние в систе­ме цен­но­стей — эго­цен­три­че­ский и нар­цис­си­че­ский жиз­нен­ный стиль, про­ду­ци­ру­е­мый соци­аль­ны­ми сетя­ми, сме­на цен­ност­ных ориентиров;
• изме­не­ние струк­ту­ры дея­тель­но­стей — пере­ход дея­тель­но­сти (обще­ние, обу­че­ние, игра, труд, отдых) в вир­ту­аль­ное про­стран­ство при сокра­ще­нии реаль­ных видов дея­тель­но­сти; пред­по­чте­ние опо­сре­до­ван­ных форм вза­и­мо­дей­ствия при сни­же­нии эмо­ци­о­наль­ной глу­би­ны реаль­но­го общения;
• транс­фор­ма­ция совла­да­ю­ще­го пове­де­ния — пре­ва­ли­ро­ва­ние ори­ен­та­ции на инстру­мен­таль­ную соци­аль­ную под­держ­ку (а не эмо­ци­о­наль­ную), отри­ца­ние про­бле­мы путем ухо­да в вир­ту­аль­ный мир и др.;
• дефор­ма­ция хро­но­то­па — раз­ви­ва­ю­ще­е­ся уско­ре­ние про­грес­са при слож­но­сти догнать его, а так­же одно­ра­зо­вая куль­ту­ра потреб­ле­ния и обще­ния (новая модель «айфо­на» обес­це­ни­ва­ет преды­ду­щую, а кон­так­ты долж­ны лег­ко и быст­ро воз­ни­кать и так же прекращаться);
• диф­фу­зия иден­тич­но­сти вслед­ствие мно­го­об­ра­зия цен­но­стей, высо­кой ско­ро­сти изме­не­ний, нару­ше­ния пер­со­наль­ных границ; 
• зави­си­мость от тех­ни­че­ских средств и интернета. 

Таким обра­зом, пере­чис­лен­ные послед­ствия затра­ги­ва­ют раз­лич­ные уров­ни орга­ни­за­ции пси­хи­ки: когни­тив­ный, эмо­ци­о­наль­ный, пове­ден­че­ский, цен­ност­но-смыс­ло­вой. Име­ют­ся дан­ные, соглас­но кото­рым совре­мен­ные ИТ вли­я­ют и на сен­сор­но-пер­цеп­тив­ный уро­вень, напри­мер, фено­мен ощу­ще­ния фан­том­ной виб­ра­ции или фан­том­но­го звон­ка мобиль­но­го теле­фо­на [56].

Совре­мен­ные ИТ меня­ют образ жиз­ни чело­ве­ка, а зна­чит, и его кар­ти­ну мира, если рас­смат­ри­вать послед­нюю как внут­рен­нюю дея­тель­ность обра­за жиз­ни [46].

Так, мож­но пред­по­ла­гать навод­не­ние кар­ти­ны мира совре­мен­но­го чело­ве­ка обра­за­ми вир­ту­аль­но­го про­стран­ства, мно­го­чис­лен­ны­ми инфор­ма­ци­он­ны­ми фак­та­ми, про­ти­во­ре­чи­вы­ми цен­но­стя­ми, а так­же ее уско­ре­ние, диф­фу­зию внут­рен­не­го содер­жа­ния и раз­мы­тие границ.

Дру­гое направ­ле­ние иссле­до­ва­ний вли­я­ния совре­мен­ных ИТ на кар­ти­ну мира свя­за­но с изу­че­ни­ем явле­ния кли­по­во­сти. Тер­мин «кли­по­вая куль­ту­ра» ввел Э. Тоф­флер [48], а «кли­по­вое мыш­ле­ние» («net-мыш­ле­ние», «пост­тек­сто­вое мыш­ле­ние») — Ф.И. Гире­нок [11].

Кли­пы рас­смат­ри­ва­ют­ся как выстре­ли­ва­ю­щие вспыш­ки аудио­ви­зу­аль­ной инфор­ма­ции, а кли­по­вое мыш­ле­ние — как «про­цесс отра­же­ния мно­же­ства раз­но­об­раз­ных свойств объ­ек­тов без уче­та свя­зей меж­ду ними, харак­те­ри­зу­ю­щий­ся фраг­мен­тар­но­стью инфор­ма­ци­он­но­го пото­ка, ало­гич­но­стью, пол­ной раз­но­род­но­стью посту­па­ю­щей инфор­ма­ции, высо­кой ско­ро­стью пере­клю­че­ния меж­ду частя­ми, фраг­мен­та­ми инфор­ма­ции, отсут­стви­ем целост­ной кар­ти­ны вос­при­я­тия окру­жа­ю­ще­го мира» [44, с. 1]. 

Сущ­ность кли­по­во­го мыш­ле­ния заклю­ча­ет­ся не столь­ко в харак­те­ре полу­ча­е­мой инфор­ма­ции (кли­пы), сколь­ко в ее крат­ко­сти и высо­кой часто­те пере­клю­че­ний [50]. Атри­бу­том кли­по­во­го мыш­ле­ния явля­ет­ся мно­го­за­дач­ность («мно­го­окон­ность»). Соглас­но иссле­до­ва­ни­ям Л.Д. Розе­на [60], совре­мен­ные моло­дые люди 16—18 лет с исполь­зо­ва­ни­ем тех­но­ло­гий могут выпол­нять до 7 задач одновременно. 

Извест­ный футу­ро­лог Дж. Мар­тин выде­лил два типа людей: «люди кни­ги» и «люди экра­на» [57]. Послед­ние в раз­го­во­ре все вре­мя хотят менять тему, дви­гать­ся дальше.

К.Г. Фрум­кин [50] выде­ля­ет сле­ду­ю­щие пред­по­сыл­ки кли­по­во­го мышления:

1. уско­ре­ние тем­пов жиз­ни, воз­рас­та­ние объ­е­ма инфор­ма­ци­он­но­го потока;
2. потреб­ность в боль­шей акту­аль­но­сти инфор­ма­ции и ско­ро­сти ее поступления;
3. уве­ли­че­ние раз­но­об­ра­зия посту­па­ю­щей информации;
4. уве­ли­че­ние коли­че­ства дел, кото­ры­ми один чело­век зани­ма­ет­ся одновременно;
5. рост диа­ло­гич­но­сти на раз­ных уров­нях соци­аль­ной системы.

При этом автор рас­смат­ри­ва­ет в каче­стве досто­ин­ства кли­по­во­го мыш­ле­ния быст­рую пере­ра­бот­ку инфор­ма­ции, а в каче­стве недо­стат­ка — неспо­соб­ность к обра­бот­ке длин­ных одно­род­ных и одно­стиль­ных текстов.

К этим иссле­до­ва­ни­ям близ­ка кон­цеп­ция транс­фор­ма­ции совре­мен­ной кар­ти­ны мира в «ризо­му» А.П. Федор­ки­ной [49]. Ризо­ма — тер­мин из бота­ни­ки, обо­зна­ча­ю­щий моч­ко­ва­тую (нестерж­не­вую) кор­не­вую систе­му рас­те­ния с нали­чи­ем мно­же­ства хао­ти­че­ски пере­пле­та­ю­щих­ся кореш­ков. Эта мета­фо­ра опи­сы­ва­ет такие харак­те­ри­сти­ки обра­за мира совре­мен­но­го чело­ве­ка, как хао­тич­ность, асим­мет­рия, децен­тра­ция. Коор­ди­на­ция инфор­ма­ции в такой систе­ме осу­ществ­ля­ет­ся без цен­траль­но­го инте­гри­ру­ю­ще­го орга­на, а воз­мож­ные раз­ры­вы не пре­пят­ству­ют ее циркуляции.

Автор ука­зы­ва­ет на тен­ден­цию к уни­фи­ка­ции кар­ти­ны мира совре­мен­но­го чело­ве­ка как след­ствие уни­фи­ци­ро­ван­но­го обра­за жиз­ни, навя­зы­ва­е­мо­го мас­со­вой культурой. 

Дру­гая важ­ная тен­ден­ция, затра­ги­ва­ю­щая кар­ти­ну мира сего­дня, по мне­нию авто­ра, — нали­чие пара­док­саль­но­го про­ти­во­ре­чия меж­ду раци­о­наль­ным под­хо­дом, внед­ре­ни­ем раци­о­наль­но обос­но­ван­ных тех­но­ло­гий, при­зван­ных усо­вер­шен­ство­вать жиз­не­де­я­тель­ность, и тен­ден­ци­ей к ирра­ци­о­наль­но­сти, все­об­щей вну­ша­е­мо­сти с рас­про­стра­не­ни­ем мани­пу­ля­тив­ных спо­со­бов воз­дей­ствия на массы. 

Рас­про­стра­не­нию дез­ин­фор­ма­ции в интер­не­те, по дан­ным Е.А. Михе­е­ва [31], спо­соб­ству­ют ее кон­спи­ро­ло­ги­че­ский харак­тер,     кон­форм­ность поль­зо­ва­те­лей, эмо­ци­о­наль­ное зара­же­ние, груп­по­вая поля­ри­за­ция, в част­но­сти нали­чие «эхо-камер» — сооб­ществ в соци­аль­ных сетях, в кото­рых посто­ян­но транс­ли­ру­ет­ся одна и та же идея с нетер­пи­мо­стью к аль­тер­на­тив­ным суждениям. 

А.П. Федор­ки­на свя­зы­ва­ет ука­зан­ные изме­не­ния кар­ти­ны мира чело­ве­ка с раз­ви­ти­ем мас­со­вой куль­ту­ры, лиша­ю­щей чело­ве­ка субъ­ект­но­сти, а так­же куль­ту­ры сете­во­го обще­ства, в кото­ром ско­ро­теч­ность явля­ет­ся усло­ви­ем мобильности. 

Дей­стви­тель­но, отме­ча­е­мые осо­бен­но­сти харак­тер­ны для устрой­ства интер­не­та, пред­став­ля­ю­ще­го собой децен­три­ро­ван­ную уни­фи­ци­ро­ван­ную сеть, в кото­рой раци­о­наль­ная инфор­ма­ция лег­ко сосед­ству­ет с ирра­ци­о­наль­ны­ми све­де­ни­я­ми. Поэто­му вполне мож­но пред­по­ла­гать, что резуль­та­том ее актив­ной инте­ри­о­ри­за­ции явля­ет­ся децен­три­ро­ван­ная, хао­тич­ная, про­ти­во­ре­чи­вая и деин­ди­ви­ду­а­ли­зи­ро­ван­ная внут­рен­няя кар­ти­на мира. 

Ряд авто­ров при­пи­сы­ва­ет кли­по­вое мыш­ле­ние людям «циф­ро­во­го поко­ле­ния» (или «I-поко­ле­ния» [60]), родив­шим­ся в 1980—90-е гг., отме­чая его нега­тив­ные послед­ствия в виде неспо­соб­но­сти к обра­бот­ке длин­ных тек­стов, бес­си­стем­но­сти зна­ний, дефи­ци­та вни­ма­ния и др. 

Дру­гие авто­ры ука­зы­ва­ют на неиз­беж­ность кли­пи­за­ции мыш­ле­ния совре­мен­но­го чело­ве­ка, вынуж­ден­но­го рабо­тать в усло­ви­ях пото­ка задач, исполь­зо­вать ско­рост­ной интер­нет и более мобиль­ную и при­выч­ную стра­те­гию ска­ни­ро­ва­ния инфор­ма­ции [8; 42; 50 и др.].

«Кли­по­вость есть образ жиз­ни чело­ве­ка, кото­рый вынуж­ден посто­ян­но хва­тать­ся то за одно, то за дру­гое дело — фор­му­ла, вполне уни­вер­саль­ная для совре­мен­но­го чело­ве­ка» [50, с. 8].

Рас­смат­ри­ва­е­мая про­бле­ма актив­но изу­ча­ет­ся педа­го­ги­кой. При этом одни авто­ры рас­смат­ри­ва­ют тех­но­ло­ги­за­цию и кли­по­вое мыш­ле­ние как угро­зу или пря­мой вред обра­зо­ва­нию [18; 32 и др.], пред­ла­га­ют спе­ци­аль­ные тре­нин­ги сосре­до­то­че­ния на одном пред­ме­те [37].

В зару­беж­ных иссле­до­ва­ни­ях как нега­тив­ное след­ствие актив­но­го исполь­зо­ва­ния гад­же­тов детьми выде­ля­ет­ся так назы­ва­е­мое циф­ро­вое сла­бо­умие (digitaldementia) [54]. Одна­ко на дан­ный момент полу­ча­е­мые эмпи­ри­че­ские дан­ные в этой обла­сти весь­ма противоречивы. 

В рам­ках когни­тив­но-пове­ден­че­ско­го под­хо­да чрез­мер­ное увле­че­ние ком­пью­тер­ны­ми игра­ми и интер­не­том рас­смат­ри­ва­ет­ся как вари­ант избе­га­ю­ще­го пове­де­ния (режим отстра­нен­но­го само­успо­ко­е­ния), вли­я­ю­ще­го не столь­ко на интел­лек­ту­аль­ную, сколь­ко на эмо­ци­о­наль­но-воле­вую сфе­ру, сни­жая нега­тив­ный аффект [2; 22 и др.].

Дру­гие авто­ры пола­га­ют, что обра­зо­ва­ние долж­но идти в ногу со вре­ме­нем, гото­вить школь­ни­ков и сту­ден­тов к сло­жив­шей­ся реаль­но­сти, а не бороть­ся с нею, пред­ла­га­ют мето­ди­ки обу­че­ния, ори­ен­ти­ро­ван­ные на кли­по­вое мыш­ле­ние обу­ча­ю­щих­ся [8; 50].

Про­ме­жу­точ­ный под­ход пред­по­ла­га­ет обу­че­ние ком­пе­тент­но­му исполь­зо­ва­нию совре­мен­ных ИТ, так как мно­гие уча­щи­е­ся не до кон­ца пони­ма­ют их воз­мож­но­сти и огра­ни­че­ния. При этом, соглас­но А.В. Цвет­ко­ву [52], обу­че­ние долж­но быть не муль­ти­ме­дий­ным, а муль­ти­мо­даль­ным, ори­ен­ти­ро­ван­ным на раз­ви­тие раз­ных видов мыш­ле­ния уча­щих­ся в смыс­ло­вом контексте.

Как утвер­жда­ют неко­то­рые авто­ры, рас­ши­ре­ние, изме­не­ние и неод­но­знач­ность функ­ци­о­на­ла совре­мен­ных ИТ при­во­дит к «когни­тив­но­му сопро­тив­ле­нию» [27] и даже к «циф­ро­вой эми­гра­ции» [58]. В то же вре­мя, соглас­но совре­мен­ным иссле­до­ва­ни­ям, учи­те­ля раз­би­ра­ют­ся в функ­ци­о­ни­ро­ва­нии ИТ не хуже уче­ни­ков и исполь­зу­ют их даже в боль­шем объ­е­ме [19].

Необ­хо­ди­мо отме­тить, что про­бле­ма кли­по­во­сти изу­ча­ет­ся глав­ным обра­зом в фило­со­фии, линг­ви­сти­ке и педа­го­ги­ке. Одна­ко, на наш взгляд, это пси­хи­че­ское явле­ние долж­но преж­де все­го изу­чать­ся пси­хо­ло­ги­ей с помо­щью эмпи­ри­че­ских мето­дов исследования.

В целом ряд авто­ров гово­рит об амби­ва­лент­ном вли­я­нии ИТ на пси­хи­ку. В част­но­сти, Ю.Д. Баба­е­ва, А.Е. Вой­скун­ский [4] выде­ля­ют нега­тив­ные и пози­тив­ные сто­ро­ны ИТ.

Нега­тив­ные сто­ро­ны ИТ:

• зави­си­мость и риск аутизации;
• мошен­ни­че­ство (хакер­ство);
• узкое тех­но­кра­ти­че­ское мышление;
• реду­ци­ро­ван­ный образ собеседника;
• импуль­сив­ность и пре­ры­ви­стость коммуникации.

Пози­тив­ные сто­ро­ны ИТ:

• акти­ви­за­ция позна­ю­ще­го субъекта;
• инди­ви­ду­а­ли­за­ция обучения;
• доступ к широ­кой информации;
• лич­ност­ный рост в про­цес­се ана­ли­за несов­па­да­ю­щих точек зрения;
• рас­ши­ре­ние сфе­ры общения;
• кате­го­ри­за­ция эмо­ци­о­наль­ных состо­я­ний (знач­ки, смайлики);
• исполь­зо­ва­ние в пси­хо­ло­ги­че­ской кор­рек­ции и реабилитации.

Без­услов­но, кар­ти­на мира не толь­ко испы­ты­ва­ет вли­я­ние совре­мен­ных ИТ, но и экс­те­ри­о­ри­зи­ру­ет­ся в вир­ту­аль­ное про­стран­ство, в свя­зи с чем воз­ни­ка­ет про­бле­ма реле­вант­ных мето­дов ее изу­че­ния, «выем­ки» из него. Сего­дня с этой целью при­ме­ня­ют­ся тех­но­ло­гии рабо­ты с боль­ши­ми дан­ны­ми (BigData), мето­ды ком­пью­тер­ной линг­ви­сти­ки, в част­но­сти, кор­пус­ной линг­ви­сти­ки, ана­ли­за тональ­но­сти тек­ста (sentimentanalysis) и др.

Боль­шие дан­ные тра­ди­ци­он­но харак­те­ри­зу­ют три­а­дой свойств «V»:

1. объ­ем (volume);
2. ско­рость при­ро­ста (velocity);
3. мно­го­об­ра­зие (variety).

Основ­ным источ­ни­ком боль­ших дан­ных явля­ет­ся интер­нет. Н.В. Корыт­ни­ко­ва рас­смат­ри­ва­ет интер­нет как «архив соци­аль­ной жиз­ни» [25, с. 14] и при­во­дит сле­ду­ю­щую клас­си­фи­ка­цию объ­е­мов боль­ших данных:

1. боль­шие набо­ры дан­ных — от 1000 мега­байт (1 гига­байт) до сотен гигабайт;
2. огром­ные набо­ры дан­ных — от 1000 гига­байт (1 тера­байт) до несколь­ких терабайт;
3. BigData — от несколь­ких тера­байт до сотен терабайт;
4. ExtremelyBigData — от 1000 до 10000 тера­байт (от 1 до 10 петабайт).

К мето­дам рабо­ты с боль­ши­ми дан­ны­ми сего­дня отно­сят машин­ное обу­че­ние, искус­ствен­ные ней­рон­ные сети, рас­по­зна­ва­ние обра­зов и др.

Совре­мен­ные про­грам­мы и сер­ве­ры поз­во­ля­ют обра­ба­ты­вать мас­си­вы циф­ро­вых сле­дов поль­зо­ва­те­лей и отоб­ра­жать их в нагляд­ной фор­ме. При­ве­дем для при­ме­ра состав­лен­ное нами обла­ко запро­сов в наи­бо­лее попу­ляр­ной поис­ко­вой систе­ме Руне­та «Яндекс» (рис. 1).

Соглас­но полу­чен­ным дан­ным, поль­зо­ва­те­лей боль­ше все­го инте­ре­су­ют пор­но­гра­фия, филь­мы и игры. Ины­ми сло­ва­ми, сред­не­ста­ти­сти­че­ский совре­мен­ный чело­век исполь­зу­ет интер­нет глав­ным обра­зом для пас­сив­но­го досу­га, раз­вле­че­ния и удо­воль­ствия через аудио­ви­зу­аль­ный контент.

Одним из наи­бо­лее попу­ляр­ных мето­дов рабо­ты с боль­ши­ми дан­ны­ми, раз­ра­бо­тан­ным в ком­пью­тер­ной линг­ви­сти­ке, явля­ет­ся ана­лиз тональ­но­сти. Этот метод поз­во­ля­ет оце­нить эмо­ци­о­наль­ную оцен­ку того или ино­го явле­ния, а так­же эмо­ци­о­наль­ное состо­я­ние еди­нич­но­го или груп­по­во­го субъ­ек­та путем фик­са­ции и оцен­ки эмо­ци­о­наль­но окра­шен­ной лек­си­ки (эмо­ти­вов) есте­ствен­но­го языка.

Ана­лиз тональ­но­сти может про­во­дить­ся по несколь­ким шкалам:

1. бинар­ная шка­ла (пози­тив­ная, ней­траль­ная, негативная);
2. рей­тин­го­вая шка­ла (1, 2, 3, 4, 5);
3. интер­валь­ная шка­ла (от -10 до +10);
4. мно­же­ствен­ные шкалы.

Для оцен­ки по пер­вым трем шка­лам, как пра­ви­ло, при­ме­ня­ет­ся метод машин­но­го обу­че­ния, соче­та­ю­щий раз­лич­ные мето­ды мно­го­мер­но­го ста­ти­сти­че­ско­го ана­ли­за. Чет­вер­тая шка­ла чаще при­ме­ня­ет­ся для оцен­ки эмо­ци­о­наль­но­го состо­я­ния субъ­ек­та с помо­щью так назы­ва­е­мых семан­ти­че­ских тезаурусов. 

Семан­ти­че­ский теза­у­рус состо­ит из бло­ков сино­ни­мич­ных слов (син­се­тов), каж­дый из кото­рых соот­вет­ству­ет тому или ино­му эмо­ци­о­наль­но­му состо­я­нию. Сло­ва в син­се­те могут так­же иметь коли­че­ствен­ную оцен­ку в зави­си­мо­сти от уров­ня экс­прес­сии. Спе­ци­аль­ная про­грам­ма поз­во­ля­ет оце­нить часто­ту встре­ча­е­мо­сти задан­ных теза­у­ру­сом эмо­ти­вов в тек­сте, сум­ми­ро­вать их по син­се­там, в резуль­та­те чего мож­но оце­нить пара­мет­ры эмо­ци­о­наль­но­го состо­я­ния субъекта. 

Семан­ти­че­ские теза­у­ру­сы фор­ми­ру­ют­ся само­сто­я­тель­но в зави­си­мо­сти от цели иссле­до­ва­ния, или исполь­зу­ют­ся стан­дарт­ные набо­ры. Одним из наи­бо­лее попу­ляр­ных семан­ти­че­ских теза­у­ру­сов, пере­ве­ден­ных на рус­ский язык, явля­ет­ся WordNet-Affect [61], содер­жа­щий сле­ду­ю­щие син­се­ты: радость, печаль, страх, гнев, отвра­ще­ние, удивление.

Мето­ды кор­пус­ной линг­ви­сти­ки осно­ва­ны на рабо­те с тща­тель­но систе­ма­ти­зи­ро­ван­ны­ми и раз­ме­чен­ны­ми вир­ту­аль­ны­ми кор­пу­са­ми тек­стов. Сего­дня успеш­но раз­ви­ва­ет­ся про­ект «Наци­о­наль­ный кор­пус рус­ско­го язы­ка» [33], пред­став­ля­ю­щий собой сайт, содер­жа­щий все типы пись­мен­ных и уст­ных тек­стов, пред­став­лен­ных в рус­ском язы­ке с уче­том их про­пор­ции, вклю­чая худо­же­ствен­ную лите­ра­ту­ру, газет­ную пуб­ли­ци­сти­ку, диа­лект­ные тек­сты, аудиои видеоряды. 

Сайт дает широ­кие воз­мож­но­сти для поис­ка слов, сло­во­со­че­та­ний и даже жестов в раз­лич­ных кор­пу­сах и под­кор­пу­сах с предо­став­ле­ни­ем раз­лич­ной ста­ти­сти­че­ской инфор­ма­ции, в част­но­сти часто­ты встре­ча­е­мо­сти в кор­пу­се по годам с 1800 до 2010 года. 

При­ве­дем для при­ме­ра гра­фик часто­ты упо­треб­ле­ния в язы­ко­вом кор­пу­се неко­то­рых слов, обо­зна­ча­ю­щих цен­но­сти, за трид­ца­ти­лет­ний пери­од, авто­ма­ти­че­ски сге­не­ри­ро­ван­ный сер­ви­сом сай­та «гра­фи­ки» по запра­ши­ва­е­мым пара­мет­рам (рис. 2).

Из гра­фи­ка вид­но, что из пред­став­лен­ных слов чаще все­го упо­треб­ля­ет­ся сло­во «день­ги», часто­та исполь­зо­ва­ния кото­ро­го суще­ствен­но воз­рас­та­ет с нача­ла 1990-х годов. При­мер­но с это­го вре­ме­ни начи­на­ет убы­вать часто­та упо­треб­ле­ния сло­ва «любовь», зани­ма­ю­ще­го вто­рое место. Тре­тье место с суще­ствен­ным отры­вом зани­ма­ет сло­во «душа» с посте­пен­но сни­жа­ю­щей­ся часто­той. Еще реже с неиз­мен­ной часто­той упо­треб­ля­ет­ся сло­во «семья». Послед­нее место по часто­те зани­ма­ет сло­во «здо­ро­вье». Таким обра­зом, мате­ри­аль­ные бла­га с пери­о­да пере­строй­ки начи­на­ют суще­ствен­но доми­ни­ро­вать в мас­со­вом созна­нии над духов­ны­ми цен­но­стя­ми, посте­пен­но сни­жа­ю­щи­ми свое значение.

Мето­ды рабо­ты с боль­ши­ми дан­ны­ми при­ме­ня­ют­ся пре­иму­ще­ствен­но в мар­ке­тин­го­вых иссле­до­ва­ни­ях, а так­же в иссле­до­ва­ни­ях обще­ствен­но­го мне­ния отно­си­тель­но тех или иных пер­сон и собы­тий. В пси­хо­ло­гии эти мето­ды прак­ти­че­ски не исполь­зу­ют­ся, за исклю­че­ни­ем отдель­ных работ [1; 35]. Одна­ко, на наш взгляд, они име­ют боль­шой потен­ци­ал в реше­нии пси­хо­ло­ги­че­ских задач, поз­во­ляя иссле­до­вать эмо­ци­о­наль­ное состо­я­ние субъ­ек­та, отно­ше­ние респон­ден­тов к тем или иным явле­ни­ям, осо­бен­но­сти кар­ти­ны мира. 

Как спра­вед­ли­во отме­ча­ет М.А. Щуки­на, совре­мен­ные мето­ды фик­са­ции «циф­ро­вых сле­дов» зача­стую поз­во­ля­ют полу­чить боль­шую инфор­ма­цию о лич­но­сти, неже­ли чем стан­дар­ти­зи­ро­ван­ные пси­хо­ди­а­гно­сти­че­ские мето­ди­ки [55]. Оче­вид­но, это дости­га­ет­ся за счет обра­ще­ния к есте­ствен­но­му пове­де­нию людей в интер­не­те и воз­мож­но­сти ана­ли­за боль­ших объ­е­мов инфор­ма­ции в динамике. 

Труд­но­сти внед­ре­ния этих мето­дов в пси­хо­ло­гию, воз­мож­но, обу­слов­ле­ны недо­ста­точ­но­стью меж­дис­ци­пли­нар­ных свя­зей пси­хо­ло­гии и мате­ма­ти­че­ской линг­ви­сти­ки, а так­же слож­но­стью мето­ди­че­ско­го инструментария.

Про­ве­ден­ный ана­лиз поз­во­ля­ет выде­лить ряд мето­до­ло­ги­че­ских про­блем изу­че­ния вли­я­ния совре­мен­ных ИТ на кар­ти­ну мира человека.

1. Недо­ста­точ­ность тео­ре­ти­че­ско­го осмыс­ле­ния явле­ния кли­по­во­сти и опи­сы­ва­е­мой им пси­хи­че­ской реаль­но­сти. Что имен­но кли­пи­зи­ру­ет­ся: вос­при­я­тие, мыш­ле­ние, созна­ние, кар­ти­на мира, когни­тив­ный стиль?
2. Недо­ста­точ­ная тер­ми­но­ло­ги­че­ская опре­де­лен­ность. Что явля­ет­ся анти­по­дом кли­по­во­го мыш­ле­ния: поня­тий­ное, линей­ное, логи­че­ское? Какой долж­на быть их опти­маль­ная пропорция?
3. Неод­но­знач­ность оцен­ки явле­ния кли­по­во­сти. Куль­тур­ная пато­ло­гия или новая выс­шая пси­хи­че­ская функ­ция? Циф­ро­вое сла­бо­умие или циф­ро­вые навыки?
4. Недо­ста­точ­ность диф­фе­рен­ци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний вли­я­ния ИТ на кар­ти­ну мира людей раз­но­го воз­рас­та, обра­зо­ва­ния, про­фес­сии и т.д.
5. Дефи­цит пси­хо­ло­ги­че­ских мето­дик иссле­до­ва­ния кли­по­во­сти и кар­ти­ны мира в вир­ту­аль­ном пространстве.

Рабо­та выпол­не­на при финан­со­вой под­держ­ке Рос­сий­ско­го фон­да фун­да­мен­таль­ных иссле­до­ва­ний (про­ект № 18-013-01194 «Оце­ноч­ное выска­зы­ва­ние в язы­ко­вой кар­тине человека»).

Литература

1. Алек­се­ев А.А., Кугу­ра­ко­ва В.В., Ива­нов Д.С. Выяв­ле­ние пси­хо­ло­ги­че­ско­го порт­ре­та на осно­ве опре­де­ле­ния тональ­но­сти сооб­ще­ний для антро­по­морф­но­го соци­аль­но­го аген­та // Элек­трон­ные биб­лио­те­ки. 2016. № 3. С. 149—165.
2. Арнтц А., Якоб Г. Прак­ти­че­ское руко­вод­ство по схе­ма-тера­пии: мето­ды рабо­ты с дис­функ­ци­о­наль­ны­ми режи­ма­ми при лич­ност­ных рас­строй­ствах / Пер. с англ. Е. Плот­ни­ко­вой; под ред. А.В. Чер­ни­ков. М.: Науч­ный мир, 2016. 317 с.
3. Асмо­лов А.Г. Пси­хо­ло­гия лич­но­сти: Учеб­ник. М.: Изд-во МГУ, 1990. 367 с.
4. Баба­е­ва Ю.Д., Вой­скун­ский А.Е. Пси­хо­ло­ги­че­ские послед­ствия инфор­ма­ти­за­ции// Пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал. 1998. № 1. С. 89—100.
5. Бело­усо­ва А.К., Туш­но­ва Ю.А. Осо­бен­но­сти смыс­ло­во­го слоя обра­за мира сту­ден­тов раз­ных наци­о­наль­но­стей Юга Рос­сии // Пси­хо­ло­гия обу­че­ния. 2014. № 2. С. 5—18.
6. Бело­усо­ва А.К., Моча­ло­ва Ю.А. Осо­бен­но­сти обра­за мира и цен­ност­ных ори­ен­та­ций у пред­ста­ви­те­лей раз­лич­ных этни­че­ских групп // Изве­стия Южно­го феде­раль­но­го уни­вер­си­те­та. Педа­го­ги­че­ские нау­ки. 2013. № 1. С. 99—106.
7. Бех­те­ре­ва Н.П. Магия моз­га и лаби­рин­ты жиз­ни. М.: АСТ, 2007. 383 с.
8. Бука­тов В.М. Кли­по­вые изме­не­ния в вос­при­я­тии, пони­ма­нии и мыш­ле­нии совре­мен­ных школь­ни­ков — досад­ное ново­об­ра­зо­ва­ние «пост­ин­ду­стри­аль­но­го укла­да» или дол­го­ждан­ная реани­ма­ция пси­хи­че­ско­го есте­ства? // Акту­аль­ные про­бле­мы пси­хо­ло­ги­че­ско­го зна­ния. 2018. № 4. С. 5—19.
9. Вой­скун­ский А.Е. Кибер­пси­хо­ло­гия как раз­дел пси­хо­ло­ги­че­ской нау­ки и прак­ти­ки // Universum: Вест­ник Гер­це­нов­ско­го уни­вер­си­те­та. 2013. № 4. С. 88— 90.
10. Выгот­ский Л.С. Собра­ние сочи­не­ний: В 6 т. Т. 3. Про­бле­мы раз­ви­тия пси­хи­ки. М.: Педа­го­ги­ка, 1983. 368 с.
11. Гире­нок Ф.И. Кли­по­вое созна­ние. М.: Ака­де­ми­че­ский про­ект, 2014. 249 с.
12. Дани­на М.М. Диги­та­ли­за­ция пси­хо­ло­ги­че­ской помо­щи и раз­ви­ва­ю­щих прак­тик: воз­мож­но­сти и огра­ни­че­ния // Акту­аль­ные про­бле­мы пси­хо­ло­гии лич­но­сти и соци­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия / Под ред. А.В. Ракиц­кой, О.Г. Мит­ро­фа­но­ва. Грод­но: Грод­нен­ский госу­дар­ствен­ный уни­вер­си­тет им. Я. Купа­лы, 2018. С. 69—76.
13. Елшан­ский С.П. Семан­ти­ка внут­рен­не­го вос­при­я­тия при зави­си­мо­стях от пси­хо­ак­тив­ных веществ (на моде­ли опий­ной нар­ко­ма­нии): Авто­реф. дис. … д-ра пси­хол. наук. М., 2005. 48 с.
14. Еме­лин В.А., Рас­ска­зо­ва Е.И., Тхо­стов А.Ш. Вли­я­ние инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий на транс­фор­ма­цию совла­да­ю­ще­го пове­де­ния // Вопро­сы пси­хо­ло­гии. 2014. № 4. С. 49—59.
15. Еме­лин В.А., Рас­ска­зо­ва Е.И., Тхо­стов А.Ш. Пси­хо­ло­ги­че­ские послед­ствия раз­ви­тия инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий // Наци­о­наль­ный пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал. 2012. № 1. С. 81—87.
16. Еме­лин В.А., Рас­ска­зо­ва Е.И., Тхо­стов А.Ш. Тех­но­ло­гии и иден­тич­ность: транс­фор­ма­ция про­цес­сов иден­ти­фи­ка­ции под вли­я­ни­ем тех­ни­че­ско­го про­грес­са [Элек­трон­ный ресурс] // Совре­мен­ные иссле­до­ва­ния соци­аль­ных про­блем. 2012.№ 9. С. 33. 
17. Еме­лин В.А., Тхо­стов А.Ш. Дефор­ма­ция хро­но­то­па в усло­ви­ях соци­о­куль­тур­но­го уско­ре­ния // Вопро­сы фило­со­фии. 2015. № 2. С. 14—24.
18. Ершо­ва Р.В. Циф­ро­вое сла­бо­умие как реа­лия инфор­ма­ци­он­но­го обще­ства // Сбор­ник науч­ных ста­тей и мате­ри­а­лов ХIII Все­рос­сий­ской науч­но-прак­ти­че­ской кон­фе­рен­ции с меж­ду­на­род­ным уча­сти­ем «Прак­ти­че­ская пси­хо­ло­гия обра­зо­ва­ния XXI века: пси­хо­ло­ги­че­ское сопро­вож­де­ние обра­зо­ва­тель­но­го про­цес­са» (г. Колом­на, 13—14 фев­ра­ля 2015 г.). Колом­на: Изд-во Мос­ков­ско­го госу­дар­ствен­но­го област­но­го соци­аль­но-гума­ни­тар­но­го инсти­ту­та, 2015. С. 18—22.
19. Ефре­мен­ко И.О., Мал­ко­ва Е.Е. Фор­ми­ро­ва­ние позна­ва­тель­ных про­цес­сов школь­ни­ков и сту­ден­тов в циф­ро­вой учеб­ной сре­де [Элек­трон­ный ресурс] // Меди­цин­ская пси­хо­ло­гия в Рос­сии. 2019.
20. Кли­мов Е.А. Образ мира в раз­но­тип­ных про­фес­си­ях. М.: Изд-во МГУ, 1995. 222 с.
21. Коваль В.М. Кар­ти­на мира как кон­цеп­ту­аль­ная осно­ва дея­тель­но­сти и созна­ния // Вест­ник Санкт-Петер­бург­ско­го уни­вер­си­те­та. 2008. № 3. С. 412—417.
22. Когни­тив­но-бихе­ви­о­раль­ная тера­пия пси­хи­че­ских рас­стройств / Я. Праш­ко [и др.]. М.: Инсти­тут обще­гу­ма­ни­тар­ных иссле­до­ва­ний, 2015. 1072 с.
23. Колес­ни­ко­ва Г.Ю. Осо­бен­но­сти обра­за мира у лиц с огра­ни­чен­ны­ми физи­че­ски­ми воз­мож­но­стя­ми // Науч­ные про­бле­мы гума­ни­тар­ных иссле­до­ва­ний. 2010. № 7. С. 136—146.
24. Коро­лё­ва Н.Н. Смыс­ло­вые обра­зо­ва­ния в кар­тине мира лич­но­сти: Дис. … канд. пси­хол. наук. СПб., 1998. 194 с.
25. Корыт­ни­ко­ва Н.В. Online-big data как источ­ник ана­ли­ти­че­ской инфор­ма­ции в онлайн иссле­до­ва­ни­ях // Социо­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния. 2015. № 8. С. 14—24.
26. Край­ню­ков С.В. Кар­ти­на мира под­рост­ков с забо­ле­ва­ни­я­ми опор­но-дви­га­тель­но­го аппа­ра­та: Дис. канд. пси­хол. наук. СПб., 2015. 220 с.
27. Купер А. Псих­боль­ни­ца в руках паци­ен­тов: Алан Купер об интер­фей­сах / Пер. с англ. Е. Само­род­ских. СПб.: Питер, 2019. 383 с.
28. Леон­тьев А.Н. Избран­ные пси­хо­ло­ги­че­ские про­из­ве­де­ния: В 2 т. Т. 1. М.: Педа­го­ги­ка, 1983. 318 с.
29. Леон­тьев Д.А. Миро­воз­зре­ние как миф и миро­воз­зре­ние как дея­тель­ность // Мен­та­ли­тет и ком­му­ни­ка­тив­ная сре­да в тран­зи­тив­ном обще­стве / Под ред. В.И. Каб­ри­на, О.И. Мура­вье­вой. Томск: Том­ский госу­дар­ствен­ный уни­вер­си­тет, 2004. С. 11—29.
30. Лурия А.Р. Об исто­ри­че­ском раз­ви­тии позна­ва­тель­ных про­цес­сов: Экс­пе­ри­мен­таль­но-пси­хо­ло­ги­че­ское иссле­до­ва­ние. М.: Нау­ка, 1974. 172 с.
31. Михе­ев Е.А., Нестик Т.А. Дез­ин­фор­ма­ция в соци­аль­ных сетях: состо­я­ние и пер­спек­ти­вы пси­хо­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний // Соци­аль­ная пси­хо­ло­гия и обще­ство. 2018. № 2. С. 5—20. doi: 10.17759/sps.2018090201
32. Мяг­ко­ва Е.Ю. Циф­ро­вое сла­бо­умие: миф или реаль­ность? // Сло­во и текст: пси­хо­линг­ви­сти­че­ский под­ход. 2016. № 16. С. 63—73.
33. Наци­о­наль­ный кор­пус рус­ско­го язы­ка [Элек­трон­ный ресурс]. 
34. Носов Н.А. Вир­ту­аль­ная пси­хо­ло­гия. М.: Аграф, 2000. 432 с.
35. Орга­ни­за­ци­он­но-мето­ди­че­ские вопро­сы сбо­ра дан­ных в онлайн-иссле­до­ва­нии пове­де­ния поль­зо­ва­те­лей соци­аль­ной сети «Фейс­бук» из Рос­сии и США / Я.А. Ледо­вая [и др.] // Вест­ник Санкт-Петер­бург­ско­го уни­вер­си­те­та. Пси­хо­ло­гия и педа­го­ги­ка. 2017. № 4. С. 308—327.
36. Падун М.А., Котель­ни­ко­ва А.В. Пси­хи­че­ская трав­ма и кар­ти­на мира. Тео­рия, эмпи­рия, прак­ти­ка. М.: Изд-во Инсти­ту­та пси­хо­ло­гии РАН, 2012. 204 с.
37. Пере­сле­гин С.Б. Само­учи­тель игры на миро­вой шах­мат­ной дос­ке. М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 2005. 624 c.
38. Пет­рен­ко В.Ф., Супрун А.П. Мето­до­ло­ги­че­ский мани­фест пси­хо­се­ман­ти­ки // Пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал. 2016. № 3. С. 5—14.
39. Про­бле­мы медиа­пси­хо­ло­гии: Мате­ри­а­лы сек­ции «Медиа­пси­хо­ло­гия» меж­ду­на­род­ной науч­но-прак­ти­че­ской кон­фе­рен­ции «Жур­на­ли­сти­ка в 2000 г.: Реа­лии и про­гно­зы раз­ви­тия» (г. Москва, 30 января—3 фев­ра­ля 2001 г.). М.: РИП­хол­динг, 2002. 157 с.
40. Пси­хо­ло­гия субъ­ек­тив­ной семан­ти­ки: Исто­ки и раз­ви­тие / Под ред. И.Б. Хани­ной, Д.А. Леон­тье­ва. М.: Смысл, 2011. 472 с.
41. Ревон­суо А. Пси­хо­ло­гия созна­ния / Пер. с англ. З. Зам­чук, А. Ста­тив­ка; под ред. Е.И. Нико­ла­е­вой. СПб.: Питер, 2013. 336 с.
42. Рома­нов Н.А. Кли­по­вая куль­ту­ра в совре­мен­ном медиа­про­стран­стве // Чело­век. Куль­ту­ра. Обра­зо­ва­ние. 2017. № 3. С. 97—106.
43. Сапо­го­ва Е.Е. «Psychocadabra»: cубъ­ек­тив­ная кар­ти­на мира как гипер­текст // Изве­стия Тул­ГУ. 2004. № 4. С. 163—179.
44. Семе­нов­ских Т.В. «Кли­по­вое мыш­ле­ние» — фено­мен совре­мен­но­сти [Элек­трон­ный ресурс] // Опти­маль­ные ком­му­ни­ка­ции: эпи­сте­мо­ло­ги­че­ский ресурс Ака­де­мии меди­а­ин­ду­стрии и кафед­ры тео­рии и прак­ти­ки обще­ствен­ной связ­но­сти РГГУ. 2013.
45. Сер­кин В.П. Изме­не­ния обра­за мира, обра­за жиз­ни и пред­став­ле­ний о себе при пере­жи­ва­нии экс­тре­маль­ной ситу­а­ции: новые эмпи­ри­че­ские дан­ные и реко­мен­да­ции // Лич­ность в экс­тре­маль­ных усло­ви­ях и кри­зис­ных ситу­а­ци­ях жиз­не­де­я­тель­но­сти. 2015. № 5. С. 322—334.
46. Сер­кин В.П. Образ мира и образ жиз­ни. Мага­дан: Изд-во Север­но­го меж­ду­на­род­но­го уни­вер­си­те­та, 2005. 331 с.
47. Смир­нов С.Д. Пси­хо­ло­гия обра­за: Про­бле­ма актив­но­сти пси­хи­че­ско­го отра­же­ния. М.: Изд-во МГУ, 1985. 232 с.
48. Тоф­флер Э. Тре­тья вол­на / Пер. с англ. К.Ю. Бур­ми­ст­ро­ва и др. М.: АСТ, 2010. 795 с.
49. Федор­ки­на А.П. Фор­ми­ро­ва­ние обра­за мира в кон­тек­сте раз­ви­тия совре­мен­ных инфор­ма­ци­он­ных про­цес­сов // Мир пси­хо­ло­гии. 2009. № 4. С. 86—99.
50. Фрум­кин К.Г. Гло­баль­ные изме­не­ния в мыш­ле­нии и судь­ба тек­сто­вой куль­ту­ры // Ineternum. 2010. Том 1. С. 26—36.
51. Хани­на И.Б. Образ мира и про­фес­си­о­наль­ный мир // Мир пси­хо­ло­гии. 2009. № 4. С. 179—187.
52. Цвет­ков А.В. Ней­ро­пе­да­го­ги­ка для учи­те­лей: как обу­чать по зако­нам рабо­ты моз­га. М.: Спорт и Куль­ту­ра, 2017. 122 с.
53. Чер­ни­гов­ская Т.В. Язык, мозг и ком­пью­тер­ная мета­фо­ра // Чело­век. 2007. № 2. С. 63—75.
54. Шпит­цер М. Циф­ро­вые тех­но­ло­гии и мозг. М.: АСТ, 2008. 288 с.
55. Щуки­на М.А. Про­гно­зы Б.Г. Ана­нье­ва и тен­ден­ции раз­ви­тия совре­мен­ной пси­хо­ло­гии // Вест­ник Санкт-Петер­бург­ско­го уни­вер­си­те­та. Пси­хо­ло­гия и педа­го­ги­ка. 2018. № 3. С. 258—270.
56. David J.L. Emotional and Behavioral Aspects of Mobile Phone Use. Dr. Sci. (Philosophy) diss. Los Angeles, 2007. 135 р.
57. Martin J. The Wired Society. Upper Saddle River, New Jersey: Prentice-Hall, 1978. 300 p.
58. Prensky M. Don’t bother me mom — I’m learning! How computer and video games are preparing your kids for 21st century success and how you can help! New York: Paragon House, 2006. 350 р.
59. Prensky M. From digital natives to digital wisdom: Hopeful essays for 21st century learning. Thousand Oaks, California: Corwin Press, 2012. 240 р.
60. Rosen L.D. Me, МySpace and I: Parenting the Net Generation. New York: St. Martin’s Griffin Publ., 2007. 258 p.
61. Sokolova M., Bobicev V. Classification of emotion words in russian and romanian languages. Proceedings of RANLP-2009 conference. Borovets, Bulgaria, 2009. P. 415— 419.

Об авторе

Сер­гей Вла­ди­ми­ро­вич Край­ню­ков — кан­ди­дат пси­хо­ло­ги­че­ских наук, заве­ду­ю­щий кафед­рой кли­ни­че­ской пси­хо­ло­гии, факуль­тет при­клад­ной пси­хо­ло­гии, Санкт-Петер­бург­ский госу­дар­ствен­ный инсти­тут пси­хо­ло­гии и соци­аль­ной рабо­ты (СПб ГАОУ ВО СПб­ГИПСР), Санкт­Пе­тер­бург, Россия.

Смот­ри­те также:

• Вой­скун­ский А.Е. Раз­ви­тие рече­во­го обще­ния как резуль­тат при­ме­не­ния Интернета
• Коло­во­рот­ный С.В. Вир­ту­аль­ная реаль­ность: мани­пу­ли­ро­ва­ние вре­ме­нем и пространством
• Лей­бов Р.Г. Язык рису­ет Интернет
• Мед­ве­де­ва И. А. Спо­со­бы созда­ния обра­за «я» в вир­ту­аль­ном дискурсе