Белинская Е.П., Франтова Д.К. Активность в виртуальном взаимодействии как фактор конструирования идентичности пользователями социальных сетей: межпоколенные различия

Б

Тема кон­стру­и­ро­ва­ния поль­зо­ва­те­лем сво­ей иден­тич­но­сти в про­стран­стве интер­нет-ком­му­ни­ка­ции, его вир­ту­аль­ной само­пре­зен­та­ции, явля­ет­ся одной из тра­ди­ци­он­ных про­бле­ма­тик в этой, доста­точ­но недав­но сфор­ми­ро­вав­шей­ся, обла­сти пси­хо­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний. Воз­ник­нув еще в кон­це 90-х гг. про­шло­го сто­ле­тия, она сра­зу же соеди­ни­ла в себе крайне амби­ва­лент­ные оцен­ки: от опти­ми­стич­ных – в силу прак­ти­че­ски без­гра­нич­ных воз­мож­но­стей само­кон­стру­и­ро­ва­ния в усло­ви­ях ано­ним­но­сти и уда­лен­но­сти ком­му­ни­ка­ции, до пес­си­ми­стич­ных – в силу объ­ек­тив­ной невоз­мож­но­сти про­вер­ки сте­пе­ни реа­ли­стич­но­сти и адек­ват­но­сти дан­но­го само­кон­стру­и­ро­ва­ния, как пра­ви­ло, в силу тех же ком­му­ни­ка­ци­он­ных осо­бен­но­стей (Вой­скун­ский и др., 2013). 

Во мно­гом в зави­си­мо­сти от дан­ных оце­нок реаль­ность лич­ност­но­го бытия совре­мен­ни­ка мыс­ли­лась или как мно­же­ствен­ная и бес­ко­неч­но измен­чи­вая, или же как абсо­лют­ный симу­лякр, не име­ю­щий «уко­ре­нен­но­сти» ни в чем, кро­ме как в непо­сред­ствен­ном и сию­ми­нут­ном про­стран­стве коммуникации.

Дан­ная тема и сего­дня нахо­дит­ся в цен­тре вни­ма­ния иссле­до­ва­те­лей, хотя инте­рес к ней несколь­ко видо­из­ме­нил­ся с нача­ла 2000-х гг. в свя­зи с появ­ле­ни­ем соци­аль­ных сетей. Изна­чаль­но, когда интер­нет-тех­но­ло­гии толь­ко вхо­ди­ли в повсе­днев­ность, пред­по­ла­га­лось, что вир­ту­аль­ные обра­зы себя (или вир­ту­аль­ные лич­но­сти) будут доста­точ­но силь­но отли­чать­ся от создав­ших их реаль­ных персонажей. 

В резуль­та­те вир­ту­аль­ная иден­тич­ность мыс­ли­лась в основ­ном как нечто ком­пен­са­тор­ное по отно­ше­нию к реаль­ной иден­тич­но­сти поль­зо­ва­те­ля (Белин­ская, 2016). Но соци­аль­ные сети не толь­ко дали каж­до­му чело­ве­ку прин­ци­пи­аль­но новые фор­мы пред­став­ле­ния себя в вир­ту­аль­ном про­стран­стве, – их фор­мат исход­но пред­по­ла­гал мак­си­маль­ную при­бли­жен­ность созда­ва­е­мо­го вир­ту­аль­но­го обра­за к реаль­ной личности. 

Так, акка­ун­ты поль­зо­ва­те­лей апел­ли­ру­ют к инфор­ма­ции из реаль­ной жиз­ни чело­ве­ка (тре­бо­ва­ния к ука­за­нию даты рож­де­ния, мест рабо­ты или уче­бы и пр.), к кру­гу его реаль­ных зна­комств (дру­зей и род­ствен­ни­ков), пред­по­ла­га­ют предъ­яв­ле­ние фото- и видео­кон­тен­та, так или ина­че свя­зан­но­го с теми собы­ти­я­ми, кото­рые про­ис­хо­дят в мире офлайн. 

Так­же, что нема­ло­важ­но, в фор­ма­те соци­аль­ных сетей посто­ян­но при­сут­ству­ет ауди­то­рия (вир­ту­аль­ные дру­зья), кото­рые пря­мо или кос­вен­но могут под­твер­дить досто­вер­ность предо­став­ля­е­мой инфор­ма­ции: отме­чая друг дру­га на общих фото­гра­фи­ях, делясь вос­по­ми­на­ни­я­ми о сов­мест­ных дей­стви­ях, всту­пая в дис­кус­сии и т. п. 

В ито­ге пре­вра­ще­ние подоб­но­го вари­ан­та само­пре­зен­та­ции в повсе­днев­ную необ­хо­ди­мость для все боль­ше­го и боль­ше­го коли­че­ства людей, умно­жен­ное на рас­ши­ре­ние чисто тех­ни­че­ских воз­мож­но­стей вир­ту­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия, сни­зи­ло поле­мич­ность футу­ри­сти­че­ских про­гно­зов и амби­ва­лент­ность иссле­до­ва­тель­ских интер­пре­та­ций, усту­пив место кон­ста­та­ци­ям эмпи­ри­че­ских закономерностей. 

Итак, како­вы же на сего­дняш­ний день извест­ные фак­то­ры, вли­я­ю­щие на харак­тер само­пре­зен­та­ци­он­ной актив­но­сти поль­зо­ва­те­ля соци­аль­ных сетей Интер­не­та? Преж­де чем обра­тить­ся к дан­но­му вопро­су, отме­тим неко­то­рые общие зако­но­мер­но­сти кон­стру­и­ро­ва­ния вир­ту­аль­но­го обра­за Я.

Конструирование Я в социальных сетях

С одной сто­ро­ны, оче­вид­но, что само­пре­зен­та­ция поль­зо­ва­те­ля в соци­аль­ных сетях в опре­де­лен­ной сте­пе­ни явля­ет­ся тем же про­цес­сом само­пре­зен­та­ции, кото­рый был опи­сан еще в клас­си­че­ских тео­ри­ях само­пре­зен­та­ции в кон­тек­сте реаль­но­го вза­и­мо­дей­ствия. Одна­ко, с дру­гой сто­ро­ны, суще­ствен­на осо­знан­ность и про­из­воль­ность дан­но­го фено­ме­на по срав­не­нию с тра­ди­ци­он­ным очным вза­и­мо­дей­стви­ем (Buffardi, Campbell, 2008). 

Поль­зо­ва­те­ли соци­аль­ных сетей име­ют почти пол­ный кон­троль над раз­гла­ше­ни­ем лич­ных дан­ных, что обес­пе­чи­ва­ет им кон­троль и над самим про­цес­сом кон­стру­и­ро­ва­ния вир­ту­аль­ной иден­тич­но­сти. Дан­ный кон­троль под­креп­ля­ет­ся так­же отсро­чен­но­стью вза­и­мо­дей­ствия в соци­аль­ных сетях, что свя­за­но не толь­ко с осо­бен­но­стя­ми само­го интер­нет-про­стран­ства, но и зави­сит от актив­но­сти само­го поль­зо­ва­те­ля: часто­ты про­смот­ра и обнов­ле­ния сво­ей инфор­ма­ци­он­ной лен­ты, а так­же воз­мож­но­сти кор­рек­ции и уда­ле­ния лич­но­го контента. 

Подоб­ные систе­мы ком­му­ни­ка­ции, кото­рые харак­те­ри­зу­ют­ся само­сто­я­тель­но­стью, гори­зон­таль­но­стью, интер­ак­тив­но­стью и воз­мож­но­стью пре­об­ра­зо­ва­ния кон­тен­та в рам­ках ини­ци­а­ти­вы само­го инди­ви­да, обес­пе­чи­ва­ют наи­луч­шую фор­му выра­же­ния чело­ве­ком куль­ту­ры сете­во­го инди­ви­ду­а­лиз­ма (Кастельс, 2016). 

В част­но­сти, поль­зо­ва­тель полу­ча­ет воз­мож­ность пред­став­лять раз­лич­ные иден­ти­фи­ка­то­ры его лич­но­сти как в истин­ном све­те, так и в неко­то­ром «каму­фля­же». Так, напри­мер, куль­ту­ра соци­аль­ной сети Facebook поощ­ря­ет поль­зо­ва­те­лей предо­став­лять досто­вер­ную инфор­ма­цию о себе (Herring, Kapidzic, 2015), вслед­ствие чего поль­зо­ва­те­ли стре­мят­ся демон­стри­ро­вать свою «насто­я­щую лич­ность» через лег­ко про­ве­ря­е­мую соци­о­ро­ле­вую инфор­ма­цию и лич­ные фото­гра­фии (Zhaoetal., 2008). 

Несмот­ря на то что это в какой-то мере может огра­ни­чи­вать поль­зо­ва­те­лей в их воз­мож­но­сти экс­пе­ри­мен­ти­ро­вать со сво­ей иден­тич­но­стью в сети, они по-преж­не­му могут управ­лять лич­ным про­фи­лем, с целью созда­ния опре­де­лен­но­го впе­чат­ле­ния о себе: напри­мер, через коли­че­ство дру­зей (Ellison et al., 2007), спис­ки инте­ре­сов, фото­гра­фии, отра­жа­ю­щие те или иные пред­по­чте­ния, увле­че­ния, харак­те­ри­сти­ки лич­но­сти и т. д. (Liu, 2007). 

При этом ряд иссле­до­ва­те­лей отме­ча­ет, что доступ­ность лич­ной инфор­ма­ции, раз­ме­щен­ной в про­фи­лях поль­зо­ва­те­лей, для дру­гих участ­ни­ков соци­аль­ной сети спо­соб­ству­ет уси­ле­нию вза­и­мо­дей­ствия меж­ду ними (Ali Alassiri et al., 2014), ведя, в свою оче­редь, к более актив­но­му самоконструированию.

Что же каса­ет­ся фак­то­ров, вли­я­ю­щих на про­цесс «пред­став­ле­ния себя дру­гим» в повсе­днев­но­сти вир­ту­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия, то, с нашей точ­ки зре­ния, в целом их мож­но рас­смот­реть как неко­то­рую три­а­ду, – по ана­ло­гии с тра­ди­ци­ей изу­че­ния «реаль­ной» само­пре­зен­та­ции (Гоф­ман, 2000). 

А имен­но, во-пер­вых, – как харак­те­ри­сти­ки ауди­то­рии, т. е. тех, для кого кон­стру­и­ру­ет­ся Я-образ; во-вто­рых, – как харак­те­ри­сти­ки «акте­ра», т. е. того, кто кон­стру­и­ру­ет Я, само­пре­зен­ти­ру­ет­ся, игра­ет некую роль и т. п., и, в-тре­тьих, как осо­бен­но­сти непо­сред­ствен­но «пер­фо­ман­са», т. е. само­го вза­и­мо­дей­ствия чело­ве­ка и ауди­то­рии, для кото­рой стро­ит­ся управ­ля­е­мый образ Я. И отме­тим сра­зу, что эмпи­ри­че­ская изу­чен­ность каж­до­го из этих трех эле­мен­тов на сего­дняш­ний день доволь­но различна.

Характеристики виртуальной аудитории как фактор самопрезентации

Так, в том, что каса­ет­ся изу­че­ния осо­бен­но­стей ауди­то­рии, для кото­рой каж­дый поль­зо­ва­тель соци­аль­ных сетей так или ина­че стро­ит свой вир­ту­аль­ный образ, то в цен­тре иссле­до­ва­тель­ско­го вни­ма­ния пре­иму­ще­ствен­но ока­зы­ва­ют­ся такие две ее харак­те­ри­сти­ки, как раз­мер и мно­го­об­ра­зие. И это пред­став­ля­ет­ся вполне закономерным. 

Во-пер­вых, имен­но неогра­ни­чен­ность коли­че­ства потен­ци­аль­ных реци­пи­ен­тов вир­ту­аль­ной само­пре­зен­та­ции дела­ет ее как нико­гда пуб­лич­ной: в соци­аль­ных сетях к ауди­то­рии может быть при­чис­лен любой поль­зо­ва­тель Интер­не­та, кото­рый име­ет воз­мож­ность про­смат­ри­вать содер­жи­мое чужо­го лич­но­го про­фи­ля (Rui, Stefanone, 2013). 

Столь мно­го­чис­лен­ная ауди­то­рия вли­я­ет на стра­те­гии пред­став­ле­ния себя вне зави­си­мо­сти от лич­ност­ных харак­те­ри­стик самих поль­зо­ва­те­лей: с одной сто­ро­ны, в целом уве­ли­чи­ва­ет сте­пень само­рас­кры­тия, а с дру­гой – зада­ет необ­хо­ди­мость боль­шей ком­пен­са­то­ри­ки и защит­ных так­тик самопрезентации. 

Ведь одним из глав­ных моти­вов поль­зо­ва­те­лей для актив­но­го вклю­че­ния в соци­аль­ные сети явля­ет­ся про­сто­та и доступ­ность в уста­нов­ле­нии кон­так­тов, или доступ­ность свя­зи (Smock et al., 2011), но в огром­ной по коли­че­ству ауди­то­рии одно­вре­мен­но воз­ни­ка­ет про­бле­ма под­дер­жа­ния этих кон­так­тов, уста­нов­ле­ние более или менее ста­биль­ных отношений. 

Соглас­но тра­ди­ци­он­ным тео­ри­ям само­пре­зен­та­ции, боль­шая ауди­то­рия apriori тре­бу­ет боль­ше­го само­рас­кры­тия, и суще­ству­ют эмпи­ри­че­ские дан­ные о том, что раз­мер вир­ту­аль­ной ауди­то­рии име­ет поло­жи­тель­ную вза­и­мо­связь с уров­нем само­рас­кры­тия, кото­рый опре­де­ля­ет­ся как в коли­че­стве пуб­ли­ку­е­мо­го мате­ри­а­ла, так и каче­ствен­но – через нали­чие содер­жа­щей­ся в нем лич­ной инфор­ма­ции (Rui, Stefanone, 2013). 

Но одно­вре­мен­но с уве­ли­че­ни­ем чис­лен­но­сти ауди­то­рии уве­ли­чи­ва­ет­ся и воз­мож­ное коли­че­ство полу­ча­е­мой обрат­ной свя­зи, а зна­чит – и веро­ят­ность нега­тив­ных оце­нок, что, в свою оче­редь, спо­соб­ству­ет исполь­зо­ва­нию защит­ных так­тик само­пре­зен­та­ции с целью управ­ле­ния эти­ми оцен­ка­ми. В ито­ге каж­дый поль­зо­ва­тель при каж­дой пуб­ли­ка­ции оче­ред­но­го поста посто­ян­но стал­ки­ва­ет­ся с необ­хо­ди­мо­стью как-то ситу­а­тив­но опре­де­лять сте­пень соб­ствен­ной откровенности.

Вли­я­ние дру­гой объ­ек­тив­ной харак­те­ри­сти­ки вир­ту­аль­ной ауди­то­рии на про­цесс постро­е­ния поль­зо­ва­те­лем соб­ствен­но­го обра­за, а имен­но – ее мно­го­об­ра­зия, так­же явля­ет­ся пред­ме­том совре­мен­ных иссле­до­ва­ний про­цес­са само­пре­зен­та­ции в соци­аль­ных сетях. По сути, ауди­то­рия любо­го поль­зо­ва­те­ля пред­став­ля­ет собой раз­но­об­раз­ные груп­пы, осо­бен­но­стью кото­рых явля­ет­ся то, что их про­стран­ствен­но-вре­мен­ные и соци­аль­ные гра­ни­цы посто­ян­но нару­ша­ют­ся. Таким обра­зом, зада­ча пре­зен­та­ции обра­за Я услож­ня­ет­ся, посколь­ку раз­лич­ные соци­аль­ные груп­пы оче­вид­но име­ют раз­ные ожи­да­ния отно­си­тель­но пользователя. 

Одна из стра­те­гий, при­ме­ни­мых в дан­ном слу­чае, состо­ит в том, что­бы пуб­ли­ко­вать толь­ко ту инфор­ма­цию, кото­рая удо­вле­тво­ря­ет ожи­да­ни­ям всех поль­зо­ва­те­лей, под­пи­сан­ных на дан­ный про­филь. Она полу­чи­ла назва­ние «наи­мень­ше­го обще­го зна­ме­на­те­ля» (Hogan, 2010) и направ­ле­на на умень­ше­ние коли­че­ства нега­тив­ных оце­нок со сто­ро­ны аудитории. 

Позд­нее были эмпи­ри­че­ски под­твер­жде­ны вза­и­мо­свя­зи меж­ду раз­но­об­ра­зи­ем ауди­то­рии и уве­ли­че­ни­ем доли защит­ной само­пре­зен­та­ции, пред­на­зна­чен­ной для кон­тро­ля вли­я­ния нега­тив­ной обрат­ной свя­зи (Rui, Stefanone, 2013). 

Так­же эмпи­ри­че­ски уста­нов­ле­но, что мно­го­об­ра­зие ауди­то­рии в усло­ви­ях соци­аль­но-сете­вой ком­му­ни­ка­ции транс­фор­ми­ру­ет ряд извест­ных зако­но­мер­но­стей: так, напри­мер, ока­за­лось, что в отли­чие от реаль­но­го вза­и­мо­дей­ствия вир­ту­аль­ная ком­му­ни­ка­ция в кру­гу дру­зей ведет к более скром­ным стра­те­ги­ям само­кон­стру­и­ро­ва­ния, а в кру­гу незна­ком­цев, напро­тив, к более рас­кре­по­щен­ным и «само­про­дви­га­ю­щим» (там же).

Характеристики пользователя как фактор самопрезентации

Что каса­ет­ся вто­ро­го фак­то­ра, вли­я­ю­ще­го на про­цесс созда­ния поль­зо­ва­те­лем сво­е­го вир­ту­аль­но­го обра­за, – его соб­ствен­ных лич­ност­ных осо­бен­но­стей, – то он, с одной сто­ро­ны, гораз­до чаще ста­но­вил­ся пред­ме­том иссле­до­ва­ний, а с дру­гой – его изу­че­ние изоби­лу­ет более про­ти­во­ре­чи­вы­ми дан­ны­ми (Белин­ская, 2016; Вой­скун­ский и др., 2013). Не оста­нав­ли­ва­ясь на этом подроб­но, под­черк­нем следующее.

Иссле­до­ва­ния вир­ту­аль­ной иден­тич­но­сти актив­ных поль­зо­ва­те­лей на момент сво­е­го стар­та акцен­ти­ро­ва­ли пре­иму­ще­ствен­но отли­чия вир­ту­аль­ной иден­тич­но­сти поль­зо­ва­те­ля от его реаль­ных иден­ти­фи­ка­ций. Исхо­дя из извест­ных тех­но­ло­ги­че­ских осо­бен­но­стей интер­нет-ком­му­ни­ка­ции пери­о­да кон­ца 90-х – нача­ла 2000-х гг. (а имен­но – ее ано­ним­но­сти, гипер­тек­сту­аль­но­сти и огра­ни­чен­но­сти сен­сор­но­го опы­та), под­чер­ки­ва­лась аль­тер­на­тив­ность вир­ту­аль­ных Я-обра­зов поль­зо­ва­те­ля, а в каче­стве харак­те­ри­стик вир­ту­аль­ных иден­тич­но­стей отме­ча­лись бес­те­лес­ность, редук­ция чело­ве­ка к тек­стам как семи­о­ти­че­ским мани­фе­ста­ци­ям, рас­ши­рен­ные воз­мож­но­сти «игры с иден­тич­но­стью» (Suler, 1997). 

Повсе­мест­но отме­ча­е­мым эмпи­ри­че­ским фак­том на тот момент было рас­со­гла­со­ва­ние харак­те­ри­стик реаль­ных и вир­ту­аль­ных иден­тич­но­стей: послед­ние отли­ча­лись, преж­де все­го, сво­ей мно­же­ствен­но­стью и измен­чи­во­стью. Воз­мож­ные интер­пре­та­ции дан­ных осо­бен­но­стей сво­ди­лись к двум основ­ным вари­ан­там: «ком­пен­са­тор­ным» (с этой точ­ки зре­ния вир­ту­аль­ная иден­тич­ность высту­па­ла как выра­же­ние либо иде­а­ли­зи­ро­ван­но­го Я поль­зо­ва­те­ля, либо как отра­же­ние вытес­нен­ных его аспек­тов) и «поис­ко­вым» (с этой точ­ки зре­ния созда­ние вир­ту­аль­ной иден­тич­но­сти под­чи­не­но жела­нию поль­зо­ва­те­ля полу­чить некий новый опыт, что, в свою оче­редь, рас­смат­ри­ва­ет­ся как само­цен­ное стремление). 

Сего­дня ситу­а­ция изме­ни­лась: про­стран­ство соци­аль­ных сетей все более и более «сни­ма­ет» аль­тер­на­тив­ность вир­ту­аль­но­го и соци­аль­но­го миров в целом, застав­ляя иссле­до­ва­те­лей обра­щать­ся к поис­ку «общих осно­ва­ний» вир­ту­аль­ных и соци­аль­ных иден­ти­фи­ка­ций. И сле­ду­ет отме­тить, что дан­ный поиск поне­мно­гу обре­та­ет эмпи­ри­че­ские доказательства. 

Так, иссле­до­ва­ния послед­них лет сви­де­тель­ству­ют, что поль­зо­ва­те­ли соци­аль­ных сетей в основ­ном предо­став­ля­ют о себе досто­вер­ную инфор­ма­цию, и это каса­ет­ся не толь­ко фор­маль­ных соци­аль­но-демо­гра­фи­че­ских харак­те­ри­стик, но и лич­ност­ных осо­бен­но­стей (Ibid.). А пото­му, хотя ее отдель­ные аспек­ты и могут моди­фи­ци­ро­вать­ся, мож­но утвер­ждать, что в целом соци­аль­ные сети явля­ют­ся на дан­ный момент эффек­тив­ным ресур­сом для выра­же­ния реаль­ной иден­тич­но­сти поль­зо­ва­те­ля: в сете­вой ком­му­ни­ка­ции чело­век кон­стру­и­ру­ет не саму иден­тич­ность, а сво­е­го рода ее «вир­ту­аль­ную обо­лоч­ку», явля­ю­щу­ю­ся про­ек­ци­ей реаль­ной иден­тич­но­сти (Back et al., 2010). И в этом смыс­ле «игры с иден­тич­но­стью» в вир­ту­аль­ном про­стран­стве, вызы­вав­шие иссле­до­ва­тель­ский энту­зи­азм еще пят­на­дцать-два­дцать лет назад, ско­рее все­го, закончились.

Эмпирическое исследование межпоколенных различий в характере виртуальной активности и самопрезентации в социальных сетях

В том, что каса­ет­ся иссле­до­ва­ния тако­го фак­то­ра кон­стру­и­ро­ва­ния сво­е­го обра­за, как соб­ствен­но вза­и­мо­дей­ствие чело­ве­ка с ауди­то­ри­ей, для кото­рой этот образ и созда­ет­ся, то сле­ду­ет отме­тить, что он изу­чен в наи­мень­шей сте­пе­ни. Меж­ду тем пред­став­ля­ет­ся, что харак­тер актив­но­сти чело­ве­ка в соци­аль­ных сетях и спе­ци­фи­ка его вир­ту­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия ока­зы­ва­ют неми­ну­е­мое вли­я­ние на осо­бен­но­сти кон­стру­и­ру­е­мо­го обра­за себя: этот образ явля­ет­ся, по сути, одним из «про­дук­тов» дан­ной актив­но­сти, а пер­со­наль­ные осо­бен­но­сти вир­ту­аль­ной ком­му­ни­ка­ции (пред­по­чте­ние боль­ше­го или мень­ше­го коли­че­ства парт­не­ров по обще­нию, уро­вень лич­но­го зна­ком­ства с ними, сте­пень отсро­чен­но­сти предо­став­ле­ния обрат­ной свя­зи и сама потреб­ность в ней и т. п.) могут опре­де­лять стра­те­гии вир­ту­аль­ной самопрезентации. 

Соот­вет­ствен­но для эмпи­ри­че­ско­го иссле­до­ва­ния необ­хо­ди­мо было выбрать такие груп­пы поль­зо­ва­те­лей, кото­рые бы исход­но отли­ча­лись по харак­те­ру сво­ей актив­но­сти в соци­аль­ных сетях. Мы пред­по­ло­жи­ли, что тако­вы­ми будут поль­зо­ва­те­ли раз­ных поколений.

Сего­дня уже не нуж­да­ет­ся в дока­за­тель­ствах тот факт, что фор­ма соци­аль­но-сете­во­го вза­и­мо­дей­ствия ста­ла при­вле­ка­тель­ной, в том чис­ле, и для той груп­пы поль­зо­ва­те­лей, кото­рая роди­лась, и, что нема­ло­важ­но, про­шла под­рост­ко­вый и юно­ше­ский воз­раст без воз­мож­но­сти всту­пить в какие-либо фор­мы вир­ту­аль­но­го взаимодействия. 

Это поко­ле­ние людей стар­ше 45 лет всту­пи­ло в вир­ту­аль­ный мир, уже имея опре­де­лен­ным обра­зом сфор­ми­ро­ван­ный образ себя как лич­но­сти, имея свои увле­че­ния и цен­но­сти, при­об­ре­тен­ные в мире офлайн, и, оче­вид­но, будет иметь свои спе­ци­фи­ки актив­но­сти в про­стран­стве соци­аль­ных сетей. 

Дру­гой, не менее инте­рес­ной воз­раст­ной груп­пой явля­ют­ся респон­ден­ты, рож­ден­ные и вырос­шие в мире, в кото­ром интер­нет-ком­му­ни­ка­ция была частью повсе­днев­ной жиз­ни, вклю­чен­ные в нее с ран­не­го воз­рас­та, т. е. сего­дняш­ние под­рост­ки. Для них важ­ные момен­ты раз­ви­тия про­ис­хо­ди­ли и про­ис­хо­дят не толь­ко в реаль­ном, но и в вир­ту­аль­ном пространстве. 

Таким обра­зом, в каче­стве основ­но­го пред­по­ло­же­ния была выдви­ну­та гипо­те­за о том, что суще­ству­ю­щие раз­ли­чия в актив­но­сти вир­ту­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия в соци­аль­ных сетях меж­ду пред­ста­ви­те­ля­ми двух поко­ле­ний опре­де­ля­ют харак­тер их вир­ту­аль­ной идентичности.

Выборка

В иссле­до­ва­нии при­ня­ло уча­стие 126 респон­ден­тов муж­ско­го и жен­ско­го пола, явля­ю­щих­ся поль­зо­ва­те­ля­ми раз­лич­ных соци­аль­ных сетей: респон­ден­ты сред­не­го воз­рас­та (45–60 лет) – 40 чело­век, стар­шие под­рост­ки (16–17 лет) – 37 чело­век, и млад­шие под­рост­ки (12–13 лет) – 49 человек.

Процедура и методика исследования

Для опре­де­ле­ния спе­ци­фи­ки актив­но­сти респон­ден­тов в соци­аль­ных сетях и изу­че­ния их отно­ше­ния к этой фор­ме вза­и­мо­дей­ствия была раз­ра­бо­та­на автор­ская анке­та. Полу­чен­ные дан­ные были обра­бо­та­ны мето­дом тема­ти­че­ско­го ана­ли­за; для обра­бот­ки дан­ных исполь­зо­ва­лась так­же про­грам­ма MicrosoftExcel 2010. Иссле­до­ва­ние про­во­ди­лось в фор­ме ано­ним­но­го интернет-опроса.

Результаты

Все участ­ни­ки иссле­до­ва­ния име­ли опыт вза­и­мо­дей­ствия в соци­аль­ных сетях более 5 лет. Сре­ди млад­ших под­рост­ков боль­ше поло­ви­ны были вклю­че­ны в эту фор­му вза­и­мо­дей­ствия с пер­во­го клас­са шко­лы, а треть – с дет­ско­го сада; у подав­ля­ю­ще­го боль­шин­ства стар­ших под­рост­ков дан­ное вза­и­мо­дей­ствие нача­лось со сред­ней шко­лы. Респон­ден­ты стар­ше­го воз­рас­та раз­де­ли­лись при­мер­но поров­ну на тех, кто создал акка­ун­ты, как толь­ко были созда­ны самые попу­ляр­ные в Рос­сии соци­аль­ные сети, и тех, кто всту­пил в эту фор­му вза­и­мо­дей­ствия после 2010 г., т. е. одно­вре­мен­но с боль­шин­ством участ­ву­ю­щих в иссле­до­ва­нии подростков.

Наблю­да­ют­ся раз­ли­чия в коли­че­стве вир­ту­аль­ных пло­ща­док само­пре­зен­та­ции: стар­шее поко­ле­ние заре­ги­стри­ро­ва­но одно­вре­мен­но в несколь­ких соци­аль­ных сетях и актив­но поль­зу­ет­ся 3–4 из них (ВКон­так­те, Facebook, Одно­класс­ни­ки, Инста­грам, ряд спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ных про­фес­си­о­наль­ных сетей), под­рост­ки же пред­по­чи­та­ют мень­шее их коли­че­ство (ВКон­так­те, Инстаграм). 

Прак­ти­че­ское отсут­ствие у них Facebook может быть объ­яс­не­но тем, что в насто­я­щий момент эта сеть более дру­гих рас­счи­та­на на предо­став­ле­ние тек­сто­во­го кон­тен­та, пред­по­ла­га­ю­ще­го уме­ние и жела­ние всту­пать в раз­лич­ные дис­кус­сии. Одно­класс­ни­ки же могут быть не вос­тре­бо­ва­ны этой ауди­то­ри­ей в силу того, что дан­ная сеть изна­чаль­но была созда­на для поис­ка одно­класс­ни­ков, т. е. ори­ен­ти­ро­ва­на как раз на то поко­ле­ние, кото­ро­му сей­час око­ло 45 лет. 

В ито­ге образ в вир­ту­аль­ном про­стран­стве типич­но­го респон­ден­та стар­шей воз­раст­ной груп­пы ока­зы­ва­ет­ся пред­став­лен несколь­ко раз, в основ­ном через тек­сто­вые сооб­ще­ния, с досто­вер­ным и подроб­ным опи­са­ни­ем соци­о­ро­ле­вых харак­те­ри­стик (обра­зо­ва­ние, про­фес­си­о­наль­ная при­над­леж­ность, сфе­ра дея­тель­но­сти и пр.), – в отли­чие от поль­зо­ва­те­лей под­рост­ко­во­го воз­рас­та, кото­рые пред­став­ля­ют себя с боль­шей опо­рой на визу­аль­ный кон­тент (фото­гра­фии, видео) и сфе­ру лич­ных интересов.

Наблю­да­ют­ся и суще­ствен­ные раз­ли­чия в том, как поль­зо­ва­те­ли «стро­ят» свои ауди­то­рии: лишь 15% респон­ден­тов стар­ше­го воз­рас­та пред­по­чи­та­ют состав­лять свой круг вир­ту­аль­ных дру­зей из зна­ко­мых по реаль­но­му вза­и­мо­дей­ствию людей, а боль­ше поло­ви­ны осо­знан­но не дела­ют осно­вой сво­ей ауди­то­рии реаль­ных знакомых. 

В свою оче­редь, и стар­шие, и млад­шие под­рост­ки пред­по­чи­та­ют вза­и­мо­дей­ство­вать в первую оче­редь с теми, кто зна­ком им в реаль­ной жиз­ни (более 70%). Такие соот­но­ше­ния вир­ту­аль­ной и реаль­ной ауди­то­рий могут иметь несколь­ко не вза­и­мо­ис­клю­ча­ю­щих объ­яс­не­ний: во-пер­вых, слу­жить кос­вен­ным сви­де­тель­ством того, что под­рост­ки не видят боль­шо­го раз­ли­чия меж­ду сво­ей реаль­ной и вир­ту­аль­ной жиз­нью; во-вто­рых, отра­жать тот факт, что стар­шее поко­ле­ние име­ет боль­ший опыт ком­му­ни­ка­ции с незна­ко­мы­ми людь­ми и лег­ко пере­но­сит его в вир­ту­аль­ное вза­и­мо­дей­ствие; в-тре­тьих, быть след­стви­ем боль­ше­го коли­че­ства кри­те­ри­ев (напри­мер, общей про­фес­си­о­наль­ной при­над­леж­но­сти), кото­рые исполь­зу­ют­ся стар­шим поко­ле­ни­ем поль­зо­ва­те­лей при фор­ми­ро­ва­нии лен­ты друзей. 

Инте­рес­но, что при этом во всех груп­пах респон­ден­тов лич­ное зна­ком­ство декла­ри­ру­ет­ся как зна­чи­мый кри­те­рий для добав­ле­ния чело­ве­ка в вир­ту­аль­ные дру­зья (сре­ди стар­ше­го поко­ле­ния это важ­но для 45%, у млад­ших под­рост­ков – 59% и у стар­ших – 54%). Но для стар­ше­го поко­ле­ния осно­вой выбо­ра при добав­ле­нии чело­ве­ка в дру­зья явля­ет­ся инфор­ма­ци­он­но-содер­жа­тель­ный кон­тент, от него исхо­дя­щий (более 70%), что совер­шен­но неха­рак­тер­но для под­рост­ков (менее 10%). 

В ито­ге образ себя для поль­зо­ва­те­ля стар­шей воз­раст­ной груп­пы стро­ит­ся как окру­жен­ный пусть менее мно­го­чис­лен­ны­ми (сред­няя вели­чи­на френд-лен­ты для этих респон­ден­тов при­мер­но в два раза мень­ше под­рост­ко­вой), но более раз­лич­ны­ми по сте­пе­ни зна­ком­ства людьми.

Одна­ко сте­пень актив­но­сти поль­зо­ва­те­ля в вир­ту­аль­ном вза­и­мо­дей­ствии отра­жа­ет не толь­ко стра­те­гия фор­ми­ро­ва­ния лен­ты дру­зей, но и часто­та уда­ле­ния кого-либо из сво­ей ауди­то­рию. Выяс­ни­лось, что чаще все­го уда­ля­ют дру­зей стар­шие под­рост­ки (81%); поль­зо­ва­те­ли сред­не­го воз­рас­та и млад­шие под­рост­ки дела­ют это несколь­ко реже (60% и 51% соот­вет­ствен­но). Для млад­ших под­рост­ков подоб­ная кар­ти­на может объ­яс­нять­ся харак­те­ри­сти­ка­ми ауди­то­рии, кото­рая состо­ит пре­иму­ще­ствен­но из зна­ко­мых людей, с кото­ры­ми так или ина­че будет про­дол­жать­ся вза­и­мо­дей­ствие в реаль­ном мире; высо­кая часто­та уда­ле­ния у стар­ших под­рост­ков может сви­де­тель­ство­вать о при­су­щей дан­но­му воз­рас­ту потреб­но­сти в фор­ми­ро­ва­нии ново­го кру­га зна­комств, к рас­ши­ре­нию име­ю­щих­ся свя­зей – воз­мож­но, имен­но эти тен­ден­ции и нашли свое отоб­ра­же­ние в вир­ту­аль­ном мире. 

В опре­де­лен­ной сте­пе­ни это под­твер­жда­ет­ся и декла­ри­ру­е­мы­ми при­чи­на­ми уда­ле­ния из лен­ты дру­зей: под­рост­ки обе­их воз­раст­ных групп в каче­стве основ­ной при­чи­ны уда­ле­ния назы­ва­ют отсут­ствие обще­ния с вир­ту­аль­ным дру­гом; при этом стар­шее поко­ле­ние не выде­ля­ет дан­ный вари­ант в каче­стве зна­чи­мой при­чи­ны пре­кра­ще­ния вир­ту­аль­ной дружбы. 

Отме­тим, что иссле­до­ва­ния циф­ро­вой ком­пе­тент­но­сти под­рост­ков (Сол­да­то­ва, Рас­ска­зо­ва, 2014) ука­зы­ва­ют на то, что они поль­зу­ют­ся соци­аль­ны­ми сетя­ми имен­но для повсе­днев­ной ком­му­ни­ка­ции, в то вре­мя как стар­шее поко­ле­ние пред­по­чи­та­ет исполь­зо­вать для этих целей элек­трон­ную почту. Соот­вет­ствен­но и уда­ле­ние из дру­зей чело­ве­ка, с кото­рым нет обще­ния, может быть рас­смот­ре­но как свое­об­раз­ный ана­лог пре­ры­ва­ния пере­став­ше­го быть нуж­ным и акту­аль­ным контакта. 

В свою оче­редь для стар­ше­го поко­ле­ния самой зна­чи­мой при­чи­ной уда­ле­ния из лен­ты дру­зей явля­ет­ся поте­ря инте­ре­са к пуб­ли­ку­е­мо­му кон­тен­ту (око­ло 60%). Ины­ми сло­ва­ми, стар­шее поко­ле­ние заин­те­ре­со­ва­но в первую оче­редь в инфор­ма­ци­он­ной состав­ля­ю­щей, кото­рая исхо­дит от их вир­ту­аль­ных дру­зей, а под­рост­ки – в самом про­цес­се вир­ту­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия, кото­рое тес­но вза­и­мо­свя­за­но с реаль­ным обще­ни­ем (так, напри­мер, ссо­ра в реаль­ной жиз­ни явля­ет­ся для них доста­точ­но частой при­чи­ной – 25% – уда­ле­ния из дру­зей в соци­аль­ных сетях).

Если гово­рить о том, что каса­ет­ся пред­по­чи­та­е­мых видов актив­но­сти в про­стран­стве соци­аль­ных сетей, то были обна­ру­же­ны сле­ду­ю­щие, вполне ожи­да­е­мые, раз­ли­чия. У под­рост­ков (как стар­ших, так и млад­ших) на пер­вое место выхо­дит раз­вле­ка­тель­ная актив­ность: 86% опро­шен­ных млад­ших под­рост­ков и 63% стар­ших исполь­зу­ют соци­аль­ные сети для про­смот­ра видео- и про­слу­ши­ва­ния аудиоконтента. 

Стар­шее поко­ле­ние исполь­зу­ет соци­аль­ные сети подоб­ным обра­зом лишь в 20% слу­ча­ев, отда­вая пред­по­чте­ние чте­нию и пере­по­стам чужо­го тек­сто­во­го кон­тен­та (80%), оце­ни­вая его с точ­ки зре­ния инфор­ма­ци­он­ной насы­щен­но­сти. При этом декла­ри­ру­е­мая функ­ци­о­наль­ность соци­аль­ных сетей для всех групп респон­ден­тов выгля­дит несколь­ко ина­че: боль­шин­ство из них, вне зави­си­мо­сти от воз­рас­та, ука­зы­ва­ет на ком­му­ни­ка­ци­он­ную состав­ля­ю­щую, что свя­за­но, на наш взгляд, с уже утвер­див­шим­ся в мас­со­вом созна­нии обра­зом Интер­не­та в целом. Соот­вет­ствен­но в слу­чае под­рост­ко­вой выбор­ки кон­стру­и­ру­е­мая вир­ту­аль­ная иден­тич­ность при­об­ре­та­ет более «досу­го­вый» харак­тер, а в слу­чае поль­зо­ва­те­лей стар­ше­го воз­рас­та – «инфор­ма­ци­он­ный».

Обще­ние, вне зави­си­мо­сти от того, в каком про­стран­стве оно про­ис­хо­дит, пред­по­ла­га­ет не толь­ко опре­де­лен­ную тема­ти­ку, но и отно­ше­ние к «запрет­ным» темам. Вне зави­си­мо­сти от воз­рас­та поль­зо­ва­те­ли в подав­ля­ю­щем боль­шин­стве (более 80%) счи­та­ют, что тако­вые в соци­аль­ных сетях суще­ству­ют, при этом наи­бо­лее рас­про­стра­нен­ной сре­ди них явля­ет­ся лич­ная жизнь. 

Для стар­ше­го поко­ле­ния это поня­тие вклю­ча­ет в себя сек­су­аль­ные пред­по­чте­ния, супру­же­ские изме­ны и глу­бо­ко лич­ные пере­жи­ва­ния, а под­рост­ки выде­ля­ют про­бле­мы с уче­бой и отно­ше­ния с роди­те­ля­ми; сле­ду­ю­щи­ми по зна­чи­мо­сти из «запрет­ных тем» для всех респон­ден­тов явля­ют­ся вопро­сы, свя­зан­ные с рели­ги­оз­ны­ми и поли­ти­че­ски­ми предпочтениями. 

Соб­ствен­но, имен­но табу­и­ро­ван­ные темы ока­зы­ва­ют­ся «водо­раз­де­лом» реаль­но­го и вир­ту­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия – боль­шин­ство опро­шен­ных гото­вы обсуж­дать их при лич­ном общении.

Постро­е­ние вир­ту­аль­но­го обра­за себя в про­стран­стве соци­аль­ных сетей невоз­мож­но пред­ста­вить без полу­че­ния от ауди­то­рии откли­ка на предо­став­ля­е­мую инфор­ма­цию (в вир­ту­аль­ном про­стран­стве одним из инстру­мен­тов полу­че­ния такой обрат­ной свя­зи явля­ют­ся лай­ки и репо­сты контента). 

Менее все­го из всех групп респон­ден­тов в полу­че­нии тако­го откли­ка ока­за­лись заин­те­ре­со­ва­ны млад­шие под­рост­ки: боль­ше поло­ви­ны из них не сле­дят за обрат­ной свя­зью в отли­чие от поль­зо­ва­те­лей дру­гих воз­рас­тов, кото­рые рас­смат­ри­ва­ют ее как спо­соб эмо­ци­о­наль­ной под­держ­ки и неред­ко оце­ни­ва­ют эффек­тив­ность сво­ей вир­ту­аль­ной само­пре­зен­та­ции через коли­че­ство полу­чен­ной пози­тив­ной обрат­ной связи.

Выводы

Таким обра­зом, были выде­ле­ны сле­ду­ю­щие раз­ли­чия в актив­но­сти в соци­аль­ных сетях у поль­зо­ва­те­лей раз­лич­ных воз­раст­ных групп. Поль­зо­ва­те­ли стар­ше­го воз­рас­та исполь­зу­ют боль­шее коли­че­ство соци­аль­ных сетей одно­вре­мен­но, а под­рост­ки огра­ни­чи­ва­ют­ся одной или дву­мя площадками. 

Фор­ми­руя ауди­то­рию для вза­и­мо­дей­ствия, под­рост­ки пере­но­сят в вир­ту­аль­ное про­стран­ство кон­так­ты из сво­ей повсе­днев­ной реаль­ной жиз­ни, а стар­шее поко­ле­ние заин­те­ре­со­ва­но в их рас­ши­ре­нии, в том чис­ле и за счет незна­ко­мых в реаль­ной жиз­ни людей. 

При­чи­ной добав­ле­ния чело­ве­ка в круг вир­ту­аль­ных дру­зей у стар­ше­го поко­ле­ния явля­ет­ся инте­рес к созда­ва­е­мо­му кон­тен­ту, «инфор­ма­ци­он­ная при­вле­ка­тель­ность» потен­ци­аль­ных парт­не­ров по вир­ту­аль­но­му вза­и­мо­дей­ствию. Оно исполь­зу­ет соци­аль­ные сети не толь­ко для под­дер­жа­ния име­ю­щих­ся кон­так­тов, но пре­иму­ще­ствен­но для поис­ка новых – что не очень инте­рес­но под­рост­кам, осо­бен­но младшим. 

С функ­ци­о­наль­ной точ­ки зре­ния под­рост­ки исполь­зу­ют соци­аль­ные сети пре­иму­ще­ствен­но для раз­вле­че­ния, а стар­шее поко­ле­ние – для полу­че­ния инфор­ма­ции. Для стар­ших под­рост­ков и поль­зо­ва­те­лей сред­не­го воз­рас­та важ­на воз­мож­ность полу­че­ния эмо­ци­о­наль­ной под­держ­ки в вир­ту­аль­ном вза­и­мо­дей­ствии, что менее харак­тер­но для млад­ших подростков. 

Эти осо­бен­но­сти актив­но­сти в вир­ту­аль­ном вза­и­мо­дей­ствии опре­де­ля­ют ито­го­вые вир­ту­аль­ные само­пре­зен­та­ции для всех групп респондентов.

Литература

  1. Белин­ская Е.П. Вза­и­мо­связь реаль­ной и вир­ту­аль­ной иден­тич­но­стей поль­зо­ва­те­лей соци­аль­ных сетей // Обра­зо­ва­ние лич­но­сти. 2016. № 2. С. 31–34.
  2. Вой­скун­ский А.Е., Евдо­ки­мен­ко А.С., Феду­ни­на Н.Ю. Сете­вая и реаль­ная иден­тич­ность: срав­ни­тель­ное иссле­до­ва­ние // Пси­хо­ло­гия. Жур­нал Вышей шко­лы эко­но­ми­ки. 2013. Т. 10. № 2. С. 98–121.
  3. Гоф­ман И. Пред­став­ле­ние себя дру­гим в повсе­днев­ной жиз­ни. М.: КАНОН Пресс, 2000.
  4. Кастельс М. Власть ком­му­ни­ка­ции: Учеб. посо­бие / Пер. с англ. Н.М. Тыле­вич; Под науч. ред. А.И. Чер­ных. М.: НИУ ВШЭ, 2016. 564 с.
  5. Сол­да­то­ва Г.У., Рас­ска­зо­ва Е.И. Пси­хо­ло­ги­че­ские моде­ли циф­ро­вой ком­пе­тент­но­сти рос­сий­ских под­рост­ков и роди­те­лей // Наци­о­наль­ный пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал. 2014. № 2 (14). C. 27–35.
  6. AliAlassiri A., Muda M.B., Ghazali R.B. Strategic Self-Presentation on Social Networking Sites // New Media and Mass Communication. 2014. V. 32. P. 44–53
  7. Back М.D., Stopfer J.M., Vazire S., Gaddis S., Schmukle S.C., Egloff B., Gosling S.D. Facebook Profiles Reflect Actual Personality, Not Self-Idealization // Psychological Science. 2010. № 3. Р. 372–374.
  8. Buffardi L., Campbell W.K. Narcissism and Social Networking Web Sites // Personality and Social Psychology Bulletin. 2008. V. 45 (4). P. 1303–1314.
  9. Ellison N.B., Steinfield C., Lampe C. The benefits of Facebook “friends”: Social capital and college students’ use of online social network sites // Journal of ComputerMediated Communication. 2007. V. 12 (4). P. 1143–1168.
  10. Hogan B. The presentation of self in the age of social media: Distinguishing performances and exhibitions online // Bulletin of Science, Technology & Society. 2010. V. 30 (6). P. 377–386.
  11. Herring S.C., Kapidzic S. Teens, gender, and self-presentation in social media // International encyclopedia of social and behavioral sciences / Ed. by J.D. Wright. 2nd edition. oxford: Elsevier. 2015. 
  12. Liu H. Social Network Profiles as Taste Performances // Journal of Computer-Mediated Communication. 2007. V. 13 (1). P. 252–275.
  13. Smock A., Ellison N.B., Lampe C., Wohn D. Facebook as a toolkit: A uses and gratification approach to unbundling feature use // Computers in Human Behavior. 2011. V. 27 (6). P. 2322–2329.
  14. Suler J. Psychology of cyberspase – 1997. [Элек­трон­ный­ре­сурс].
  15. Suler J. The online Disinhibition Effect // Сyberpsychology & Behavior. 2004. V. 7. № 3. P. 321–325.
  16. Rui J., Stefanone M. Strategic self-presentation online: A cross-cultural study // Computers in Human Behavior. 2013. V. 29. P. 110–118.
  17. Zhao S., Grasmuck S., Martin J. Identity construction on Facebook: Digital empowerment in anchored relationships // Computers in Human Behavior. 2008. V. 24. P. 1816–1836.

Иссле­до­ва­ние выпол­не­но при под­держ­ке гран­та РФФИ 16-06-00161 «Экзо­ген­ные и эндо­ген­ные фак­то­ры инфор­ма­ци­он­ной социализации».

Источ­ник: Вест­ник РГГУ. Серия «Пси­хо­ло­гия. Педа­го­ги­ка. Обра­зо­ва­ние». 2017. № 3. С. 22—37.

Об авторах

  • Еле­на Пав­лов­на Белин­ская – док­тор пси­хо­ло­ги­че­ских наук, про­фес­сор, кафед­ра соци­аль­ной пси­хо­ло­гии, факуль­тет пси­хо­ло­гии, Мос­ков­ский госу­дар­ствен­ный уни­вер­си­тет им. М.В. Ломо­но­со­ва; веду­щий науч­ный сотруд­ник, Лабо­ра­то­рия пси­хо­ло­гии под­рост­ка, Пси­хо­ло­ги­че­ский инсти­тут РАО.
  • Джес­си­ка Кон­стан­ти­нов­на Фран­то­ва – аспи­рант, Лабо­ра­то­рия пси­хо­ло­гии под­рост­ка, Пси­хо­ло­ги­че­ский инсти­тут РАО.

Смот­ри­те также:

Категории

Метки

Публикации

ОБЩЕНИЕ

CYBERPSY — первое место, куда вы отправляетесь за информацией о киберпсихологии. Подписывайтесь и читайте нас в социальных сетях.

vkpinterest