Войскунский А.Е., Евдокименко А.С., Федунина Н.Ю. Сетевая и реальная идентичность: сравнительное исследование

Про­бле­ма­ти­ка изу­че­ния иден­тич­но­сти в насто­я­щее вре­мя выдви­га­ет­ся на аван­сце­ну пси­хо­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний. Допол­ни­тель­ную при­вле­ка­тель­ность про­цес­сам изу­че­ния дан­ной пси­хо­ло­ги­че­ской харак­те­ри­сти­ки при­да­ет раз­ви­тие ком­пью­тер­ных сете­вых струк­тур, в част­но­сти, широ­ко рас­про­стра­нен­ных онлай­но­вых соци­аль­ных сетей. 

Дей­стви­тель­но, зада­чи, свя­зан­ные с пси­хо­ло­ги­ей иден­тич­но­сти в Интер­не­те, в усло­ви­ях вир­ту­аль­ной реаль­но­сти, в осо­бен­но­сти в бло­го­сфе­ре и в соци­аль­ных сетях, ста­но­вят­ся чрез­вы­чай­но акту­аль­ны­ми для совре­мен­ной психологии.

Надо при­знать, что и вне кон­тек­стов, свя­зан­ных с Интер­не­том и вир­ту­аль­но­стью, попу­ляр­ность иссле­до­ва­ний иден­тич­но­сти стре­ми­тель­но рос­ла во вто­рой поло­вине про­шед­ше­го сто­ле­тия. Аспек­ты, обя­зан­ные сво­им про­ис­хож­де­ни­ем обу­слов­лен­но­му Интер­не­том сете­во­му кон­тек­сту, добав­ля­ют допол­ни­тель­ную при­вле­ка­тель­ность обо­зна­чен­ной иссле­до­ва­тель­ской области. 

Не слу­чай­но Э. Эрик­сон обро­нил заме­ча­ние, соглас­но кото­ро­му тема­ти­ка изу­че­ния иден­тич­но­сти обре­тет вско­ре не мень­шую попу­ляр­ность, чем тема­ти­ка изу­че­ния сек­су­аль­но­сти у З. Фрей­да и его спо­движ­ни­ков. Он ока­зал­ся неда­лек от исти­ны — хотя бы в том плане, что к насто­я­ще­му вре­ме­ни при­об­ре­ли извест­ность пси­хо­ана­ли­ти­че­ские кон­цеп­ции иден­тич­но­сти (Ж. Лакан, Г. Аммон и др.). 

Сего­дня спе­ци­а­ли­сты раз­ли­ча­ют лич­ност­ную, соци­аль­ную, этни­че­скую, про­фес­си­о­наль­ную и дру­гие виды иден­тич­но­сти. В совре­мен­ных рабо­тах про­цес­сы кон­стру­и­ро­ва­ния и пре­зен­та­ции иден­тич­но­сти обсуж­да­ют­ся наря­ду с про­бле­ма­ми обра­за Я, «лич­но­го тож­де­ства», само­сти, Selbst, self, «Я-кон­цеп­ции» в рам­ках пси­хо­ло­гии лич­но­сти (вклю­чая соци­аль­ную пси­хо­ло­гию лич­но­сти), воз­раст­ной и педа­го­ги­че­ской пси­хо­ло­гии, пато­пси­хо­ло­гии, когни­тив­ной пси­хо­ло­гии и др.; не обхо­дят дан­ную про­бле­му сто­ро­ной пси­хо­те­ра­пев­ты, рав­но как пра­во­ве­ды, социо­ло­ги, спе­ци­а­ли­сты по куль­тур­ной антро­по­ло­гии и экзи­стен­ци­аль­ной философии. 

С недав­них пор такой инте­рес про­яв­ля­ет­ся и в ком­пью­тер­ных нау­ках (Wilson et al., 2012). Веду­щим иссле­до­ва­те­лем в обла­сти пси­хо­ло­гии и пси­хо­па­то­ло­гии иден­тич­но­сти дол­жен быть при­знан Э. Эрик­сон (Эрик­сон, 1996).

В дан­ной рабо­те мы оста­но­вим­ся исклю­чи­тель­но на рас­смот­ре­нии сете­вых видов иден­тич­но­сти и их свя­зи с реаль­ной иден­тич­но­стью, опре­де­ля­е­мой в тра­ди­ци­он­ных кон­текстах с помо­щью тра­ди­ци­он­ных мето­дик. Свя­зан­ная с сете­вой иден­тич­но­стью про­бле­ма­ти­ка при всей сво­ей новизне уже обре­ла опре­де­лен­ную популярность. 

Отме­тим актив­ное изу­че­ние «вир­ту­аль­ной иден­тич­но­сти» в нашей стране в тру­дах Е.П. Белин­ской (Белин­ская, 2002; Жич­ки­на, Белин­ская, 2000), а так­же рабо­ты дру­гих авто­ров — они отно­сят­ся к Интер­нет-обще­нию (Куз­не­цо­ва, Чудо­ва, 2008; Мане­ров и др., 2006; Один­цо­ва, Анто­но­ва, 2010; Шев­чен­ко, 2001), к иссле­до­ва­нию участ­ни­ков бло­го­сфе­ры (Асмо­лов, Асмо­лов, 2010; Соко­лов, 2007; Гаври­чен­ко, Смо­ля­ко­ва, 2008); осно­ва­тель­ная рабо­та по изу­че­нию сете­вой иден­тич­но­сти выпол­не­на зару­беж­ны­ми спе­ци­а­ли­ста­ми (Фриндте, Келер, 2000; Joinson, 2003; Turkle, 1995). 

Зна­чи­тель­ный инте­рес вызы­ва­ет дан­ная про­бле­ма­ти­ка так­же у куль­ту­ро­ло­гов, фило­со­фов, антро­по­ло­гов, социо­ло­гов, в осо­бен­но­сти если они рабо­та­ют в пара­диг­ме постмодернизма. 

Рас­смат­ри­вая потен­ци­аль­ные свя­зи пост­мо­дер­нист­ских тео­рий иден­тич­но­сти с выска­зан­ны­ми К. Юнгом взгля­да­ми, совре­мен­ный автор счи­та­ет воз­мож­ным гово­рить об «интер­ак­тив­ном вооб­ра­же­нии», имея в виду, что свя­зан­ные с инди­ви­ду­а­ци­ей (по К. Юнгу) экс­пе­ри­мен­ты с соб­ствен­ной иден­тич­но­стью хотя и опре­де­ля­ют­ся по-преж­не­му струк­ту­ра­ми вооб­ра­же­ния, одна­ко в насто­я­щее вре­мя такие экс­пе­ри­мен­ты все чаще реа­ли­зу­ют­ся в элек­трон­ном обще­нии с дру­ги­ми людь­ми (Roesler, 2008).

В ука­зан­ных рабо­тах под­вер­га­ют­ся ана­ли­зу раз­но­об­раз­ные точ­ки зре­ния на то, что мож­но было бы назвать сете­вой иден­тич­но­стью. Дан­ный тер­мин пред­став­ля­ет­ся нам более оправ­дан­ным, неже­ли отно­си­тель­но более рас­про­стра­нен­ный тер­мин «вир­ту­аль­ная иден­тич­ность», вви­ду того, что было бы полез­нее, по наше­му мне­нию, закре­пить наиме­но­ва­ние «вир­ту­аль­ность» не за вся­кой актив­но­стью онлайн, а за пове­де­ни­ем, свя­зан­ным имен­но и толь­ко с при­ме­не­ни­ем тех­ни­че­ских систем вир­ту­аль­ной реаль­но­сти — вир­ту­аль­ных миров, кон­стру­и­ру­е­мых посред­ством про­грамм ком­пью­тер­ной гра­фи­ки и демон­стри­ру­е­мых с помо­щью спе­ци­аль­ных средств отоб­ра­же­ния (вклю­ча­ю­щих шле­мы, науш­ни­ки, раз­но­об­раз­ные 3D мони­то­ры, пер­чат­ки вир­ту­аль­ной реаль­но­сти и др.), к тому же в суще­ствен­ной мере опи­ра­ю­щих­ся на тех­ни­че­ские устрой­ства реги­стра­ции поло­же­ния чело­ве­ка в про­стран­стве (Архи­тек­ту­ра…, 2009).

В сете­вой иден­тич­но­сти ста­но­вят­ся вполне нагляд­ны­ми неко­то­рые аспек­ты иден­тич­но­сти, кото­рые не все­гда акцен­ти­ру­ют­ся в тра­ди­ци­он­ных ситу­а­ци­ях. А имен­но сете­вая иден­тич­ность оче­вид­ным обра­зом не порож­да­ет­ся сама собой в про­цес­се взрос­ле­ния и ста­ре­ния, а кон­стру­и­ру­ет­ся с тем, что­бы быть экс­пли­цит­но пре­зен­ти­ро­ван­ной дру­гим людям.

Более того, сре­ди наи­бо­лее нагляд­ных харак­те­ри­стик сете­вой иден­тич­но­сти — лег­кость видо­из­ме­не­ния вплоть до пол­ной заме­ны на нечто в каком-то смыс­ле про­ти­во­по­лож­ное, а так­же срав­ни­тель­но неча­сто встре­ча­ю­щи­е­ся в обы­ден­ной жиз­ни фено­ме­ны не про­сто мно­же­ствен­ной, а в пол­ном смыс­ле это­го сло­ва аль­тер­на­тив­ной идентичности. 

Муль­ти­ме­дий­ная само­пре­зен­та­ция по типу нар­ра­ти­ва (тек­сты вме­сте с аудио­ви­зу­аль­ны­ми про­дук­та­ми, в том чис­ле ава­та­ра­ми) — веду­щий, одна­ко не един­ствен­ный пси­хо­ло­ги­че­ский меха­низм «управ­ле­ния впе­чат­ле­ни­ем о себе» (Гоф­ман, 2000) и кон­стру­и­ро­ва­ния сете­вой иден­тич­но­сти, посколь­ку для послед­ней име­ют нема­ло­важ­ное зна­че­ние еще и сохра­нен­ные сете­вым ресур­сом «лай­ки» (что озна­ча­ет «это мне нра­вит­ся») и/или вер­баль­ные выска­зы­ва­ния дру­гих людей (под­пис­чи­ков, «френ­дов», «фол­ло­ве­ров» и др.) — хва­леб­ные, нега­тив­ные и др. — вме­сте с реак­ци­я­ми на такие сооб­ще­ния само­го субъекта. 

Суще­ствен­ны­ми для кон­стру­и­ро­ва­ния иден­тич­но­сти пред­став­ля­ют­ся так­же осо­бен­но­сти сете­во­го интер­фей­са: к при­ме­ру, один интер­фейс может побуж­дать поль­зо­ва­те­лей сооб­щать об их музы­каль­ных при­стра­сти­ях, а дру­гой, допу­стим, о карье­ре, — при­чем непред­став­ле­ние поль­зо­ва­те­лем запра­ши­ва­е­мых све­де­ний харак­те­ри­зу­ет его не менее крас­но­ре­чи­во, чем экс­пли­цит­ное раз­ме­ще­ние такой инфор­ма­ции в соб­ствен­ном профиле.

Итак, дис­курс сете­вой иден­тич­но­сти диа­ло­ги­чен (стро­ит­ся в том чис­ле во вза­и­мо­дей­ствии с ком­пью­тер­ным интер­фей­сом) и дина­ми­чен: он видо­из­ме­ня­ет­ся во вре­ме­ни, неред­ко весь­ма быст­ро. Фор­ми­ру­е­мая участ­ни­ка­ми онлайн-игр иден­тич­ность кон­стру­и­ру­ет­ся с вклю­че­ни­ем дея­тель­ност­ных харак­те­ри­стик, свя­зан­ных с про­дук­тив­но­стью игро­вых дей­ствий; в дан­ной рабо­те не будем оста­нав­ли­вать­ся на рас­смот­ре­нии спе­ци­фи­че­ской гей­мер­ской идентичности.

Пред­став­ле­ние о мно­же­ствен­ной иден­тич­но­сти не чуж­до соци­аль­но­пси­хо­ло­ги­че­ской тео­рии (А. Тэш­фел, Дж. Тер­нер и их после­до­ва­те­ли). Дей­стви­тель­но, каж­до­му чело­ве­ку при­су­щи раз­ные соци­аль­ные иден­тич­но­сти. Отме­тим, одна­ко, слу­чаи, когда чело­век выби­ра­ет (доб­ро­воль­но или под дав­ле­ни­ем обсто­я­тельств) созна­тель­но скон­стру­и­ро­ван­ную иден­тич­ность, серьез­но отли­ча­ю­щу­ю­ся от всех дру­гих сво­их иден­тич­но­стей, — напри­мер, меня­ет пол, имя, био­гра­фи­че­ские све­де­ния. Такой про­цесс может быть назван кон­стру­и­ро­ва­ни­ем аль­тер­на­тив­ной идентичности.

В отли­чие от роле­вых функ­ций — каж­дый игра­ет в реаль­ной жиз­ни не одну роль — и от крат­ко­вре­мен­ных раз­вле­че­ний (к при­ме­ру, выда­вать себя за кого-то дру­го­го или участ­во­вать в мас­ка­ра­дах и «коме­ди­ях с пере­оде­ва­ни­я­ми»), аль­тер­на­тив­ная иден­тич­ность в дол­го­сроч­ном диа­па­зоне тре­бу­ет спе­ци­аль­ных талан­тов и тща­тель­ной под­го­тов­ки (шпи­он­ской «леген­ды», изго­тов­ле­ния доку­мен­тов раз­ной сте­пе­ни досто­вер­но­сти, хирур­ги­че­ских опе­ра­ций и гор­мо­наль­ной тера­пии и др.), о чем сви­де­тель­ству­ют, к при­ме­ру, кино­филь­мы и кни­ги про транс­ве­сти­тов или сек­рет­ных аген­тов, как и неко­то­рые про­из­ве­де­ния клас­си­че­ской лите­ра­ту­ры («Стран­ная исто­рия док­то­ра Дже­ки­ла и мисте­ра Хай­да» Р.Л. Сти­вен­со­на, «Доб­рый чело­век из Сезу­а­на» Б. Брех­та и др.). 

Вне Интер­не­та соот­вет­ству­ю­щие фено­ме­ны, насколь­ко мож­но судить, доволь­но немно­го­чис­лен­ны. Встре­ча­ю­щи­е­ся в жиз­ни явле­ния аль­тер­на­тив­ной иден­тич­но­сти пред­став­ля­ют собой по боль­шей части пред­мет меди­ко-пси­хо­ло­ги­че­ской пато­ло­гий (Розин, 2009), таких как дис­со­ци­а­тив­ное рас­строй­ство, и юри­ди­че­ски пре­сле­ду­ют­ся обще­ством (ср. исто­рии о двое­жен­цах, бег­лых каторж­ни­ках, воров­ской «малине» со скры­ва­ю­щи­ми­ся от зако­на пре­ступ­ни­ка­ми и т.п.).

Мож­но счи­тать, что лег­кость кон­стру­и­ро­ва­ния допол­ни­тель­ных — аль­тер­на­тив­ных — сете­вых иден­тич­но­стей и про­сто­та пре­зен­та­ции их вме­сте с при­выч­ной для поль­зо­ва­те­лей Интер­не­та ано­ним­но­стью (прав­да, отно­си­тель­ной, что не все­гда рефлек­си­ру­ет­ся поль­зо­ва­те­ля­ми) в суще­ствен­ной сте­пе­ни спо­соб­ству­ет выстра­и­ва­нию мно­же­ствен­ных не тож­де­ствен­ных меж­ду собой иден­тич­но­стей, если не пря­мо про­во­ци­ру­ет такой процесс. 

Сре­ди наи­бо­лее замет­ных воз­мож­но­стей кон­стру­и­ро­ва­ния аль­те­ра­тив­ных иден­тич­но­стей — фено­ме­ны вир­ту­аль­ной «сме­ны пола», т.е. заме­ны поло­вой иден­тич­но­сти (Вой­скун­ский, 2010а; Turkle, 1995). Таким обра­зом, сре­ди рас­про­стра­нен­ных — при­чем едва ли не самых попу­ляр­ных — при­ме­не­ний сер­ви­сов Интер­не­та могут быть назва­ны раз­но­об­раз­ные экс­пе­ри­мен­ты с соб­ствен­ной идентичностью. 

Ана­лиз и изу­че­ние «игр с иден­тич­но­стью» пред­став­ля­ют собой состав­ную часть фор­ми­ру­ю­щей­ся в насто­я­щее вре­мя пси­хо­ло­гии Интер­не­та, или кибер­пси­хо­ло­гии (Вой­скун­ский, 2010а, б, 2011; Куз­не­цо­ва, Чудо­ва, 2008).

Сре­ди наи­бо­лее под­хо­дя­щих для таких игр-экс­пе­ри­мен­тов с иден­тич­но­стью Интер­нет-сер­ви­сов могут быть назва­ны соци­аль­ные сети, чрез­вы­чай­но попу­ляр­ные сре­ди моло­де­жи (хотя и более стар­шие груп­пы насе­ле­ния охот­но ими поль­зу­ют­ся), а так­же сре­ди орга­ни­за­ций, име­ю­щих свои пред­ста­ви­тель­ства в соци­аль­ных сетях. 

Так, соци­аль­ная сеть, объ­еди­ня­ю­щая око­ло мил­ли­ар­да людей, — это сеть Facebook, и ее поль­зо­ва­те­ли пред­став­ля­ют собой, по-види­мо­му, наи­бо­лее «мас­со­вую» (из извест­ных в насто­я­щее вре­мя, да и когда-либо ранее) доб­ро­воль­ную вне­по­ли­ти­че­скую, вне­кон­фес­си­о­наль­ную и непро­фес­си­о­наль­ную груп­пи­ров­ку. Не менее попу­ляр­на в мире сеть пере­да­чи мик­ро­со­об­ще­ний Twitter. Наря­ду с ними в нашей стране широ­ко рас­про­стра­не­ны сети «Вкон­так­те» и «Одно­класс­ни­ки», моло­дежь поль­зу­ет­ся ими прак­ти­че­ски поголовно. 

Мас­со­вы­ми соци­аль­ны­ми сетя­ми явля­ют­ся сеть Оркут в Бра­зи­лии и Бай­ду в Китае, в Евро­пе и Север­ной Аме­ри­ке широ­ко при­ме­ня­ет­ся про­фес­си­о­наль­ная сеть поис­ка рабо­ты и свя­зи с кол­ле­га­ми LinkedIn. Име­ет­ся ряд дру­гих соци­аль­ных сетей, в том чис­ле непубличных.

Свя­зан­ные с соци­аль­ны­ми сетя­ми мас­со­вые фено­ме­ны актив­но изу­ча­ют­ся социо­ло­га­ми, поли­то­ло­га­ми, куль­ту­ро­ло­га­ми, мар­ке­то­ло­га­ми в сотруд­ни­че­стве с пси­хо­ло­га­ми и с при­ме­не­ни­ем пси­хо­ло­ги­че­ско­го инструментария. 

Так, нахо­дит ряд под­твер­жде­ний мне­ние, соглас­но кото­ро­му про­филь поль­зо­ва­те­ля соци­аль­ной сети (боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей обра­ща­ют­ся к сети Facebook) в основ­ном соот­вет­ству­ет его или ее реаль­ной иден­тич­но­сти, что про­ве­ря­ет­ся путем срав­не­ния про­фи­ля с оцен­ка­ми, полу­чен­ны­ми у самих вла­дель­цев про­фи­ля, у их зна­ко­мых, у зна­ю­щих их кад­ро­ви­ков-рекру­те­ров (Back et al., 2010; Wilson et al., 2012). 

Дан­ный вывод отно­сит­ся преж­де все­го к взрос­лым поль­зо­ва­те­лям соци­аль­ных сетей. При этом не отри­ца­ет­ся, что доста­точ­но часто встре­ча­ют­ся ком­пли­мен­тар­ные, если не нар­цисс­си­че­ские само­пре­зен­та­ции; отме­ча­ет­ся, что име­ют место и куль­тур­ные осо­бен­но­сти — к при­ме­ру, раз­ме­ще­ния на сво­их стра­ни­цах не соот­вет­ству­ю­щих реаль­но­сти мате­ри­а­лов с мень­шей веро­ят­но­стью сто­ит ждать от немец­ких, неже­ли от аме­ри­кан­ских сту­ден­тов (Karl et al., 2010). 

При этом мно­гие иссле­до­ва­те­ли про­хо­дят мимо фак­та, соглас­но кото­ро­му не соот­вет­ству­ю­щие дей­стви­тель­но­сти мате­ри­а­лы во мно­же­стве фигу­ри­ру­ют на «неофи­ци­аль­ных» или неа­фи­ши­ру­е­мых про­фи­лях, в кото­рых нахо­дят место иден­тич­но­сти, назван­ные нами выше альтернативными. 

Дей­стви­тель­но, «офи­ци­аль­ные» сете­вые иден­тич­но­сти доста­точ­но часто соот­вет­ству­ют реаль­ным иден­тич­но­стям; при этом для аль­тер­на­тив­ных иден­тич­но­стей попро­сту заво­дят­ся спе­ци­аль­ные стра­ни­цы в соци­аль­ных сетях, и тако­го рода аль­тер­на­тив­ных стра­ниц может быть более одной, а иной раз и более дюжины.

Задача исследования

Насто­я­щая рабо­та посвя­ще­на изу­че­нию ген­дер­ных и воз­раст­ных осо­бен­но­стей «сете­вой» и «реаль­ной» иден­тич­но­сти у актив­ных поль­зо­ва­те­лей соци­аль­ных сетей под­рост­ко­во­го, юно­ше­ско­го и ран­не­го взрос­ло­го возраста. 

Дан­ное иссле­до­ва­ние явля­ет­ся допол­не­ни­ем про­ек­та по изу­че­нию пси­хо­ло­ги­че­ских основ кибер­эти­ки, кото­рая до насто­я­ще­го вре­ме­ни рас­смат­ри­ва­лась в лите­ра­ту­ре ско­рее с фило­соф­ских пози­ций (Вой­скун­ский, 2010а; Вой­скун­ский, Доро­хо­ва, 2010). 

В насто­я­щей ста­тье ста­вит­ся (и дела­ет­ся попыт­ка пред­ло­жить реше­ние) про­бле­ма каче­ствен­ной и коли­че­ствен­ной оцен­ки раз­ли­чий меж­ду сете­вой и реаль­ной иден­тич­но­стью у под­рост­ков и моло­дых взрос­лых, актив­но при­ме­ня­ю­щих соци­аль­ные сети.

Вопрос о соот­но­ше­нии меж­ду реаль­ной и сете­вой иден­тич­но­стью у каж­до­го отдель­но­го субъ­ек­та оста­ет­ся откры­тым. Веро­ят­но, каж­до­му иссле­до­ва­те­лю, про­во­див­ше­му бесе­ды с поль­зо­ва­те­ля­ми Интер­не­та, дово­ди­лось от неко­то­рых из них слы­шать, что для них имен­но сете­вая иден­тич­ность — основ­ная, жиз­нен­но важ­ная и при­о­ри­тет­ная в срав­не­нии со скуч­ной, рутин­ной и навя­зан­ной дру­ги­ми людь­ми реаль­ной идентичностью. 

Ряд таких заяв­ле­ний со сто­ро­ны пред­ста­ви­те­лей моло­деж­ной ауди­то­рии поль­зо­ва­те­лей был зафик­си­ро­ван, к при­ме­ру, в кни­ге Ш. Текл (Turkle, 1995). Встре­ча­ют­ся они и в насто­я­щее время. 

Логич­но допу­стить, что за деся­ти­ле­тия три­ум­фаль­но­го раз­ви­тия Интер­не­та струк­ту­ры реаль­ной и сете­вой иден­тич­но­сти нашли воз­мож­ность вза­и­мо­про­ни­кать друг в дру­га — реаль­ная иден­тич­ность вклю­ча­ет эле­мен­ты сете­вой (и, воз­мож­но, аль­тер­на­тив­ной сете­вой) иден­тич­но­сти. Сете­вая иден­тич­ность так­же в той или иной мере соот­вет­ству­ет реальной.

В каче­стве ана­ло­гии отме­тим, к при­ме­ру, эмпи­ри­че­ски под­твер­жден­ные дан­ные, соглас­но кото­рым само­от­но­ше­ние школь­ни­ков вклю­ча­ет в насто­я­щее вре­мя пара­метр ком­пе­тент­но­сти в при­ме­не­нии ком­пью­те­ров и Интер­не­та (Абра­мов, 2007), — может стать­ся, что реаль­ная иден­тич­ность так­же отча­сти вби­ра­ет в себя эле­мен­ты сете­вой иден­тич­но­сти. Воз­мож­но, подоб­ные вза­и­мо­про­ник­но­ве­ния харак­тер­ны не для всех аспек­тов иден­тич­но­сти, и было бы любо­пыт­но узнать, како­вы они. 

В этой свя­зи мож­но было бы пытать­ся постро­ить слож­ные гипо­те­зы, одна­ко при­хо­дит­ся при­знать, что мате­ри­а­ла для них пока недо­ста­точ­но. А вопрос о гипо­те­ти­че­ских вза­и­мо­про­ник­но­ве­ни­ях кон­крет­ных пара­мет­ров иден­тич­но­сти сле­ду­ет учесть при выбо­ре мето­ди­че­ских средств — жела­тель­но, что­бы они поз­во­ли­ли фик­си­ро­вать поболь­ше отно­ся­щих­ся к иден­тич­но­сти параметров.

Под­рост­ко­вый и ран­ний юно­ше­ский воз­раст явля­ет­ся клю­че­вым в при­об­ре­те­нии чув­ства иден­тич­но­сти, пери­о­дом поис­ка отве­та на вопрос «Какой я?». Посколь­ку Интер­нет предо­став­ля­ет каж­до­му воз­мож­ность экс­пе­ри­мен­та с соб­ствен­ной иден­тич­но­стью, то воз­ни­ка­ют вопро­сы о том, како­во отно­ше­ние под­рост­ков и моло­де­жи к этой перспективе. 

Како­ва для них внут­рен­няя зна­чи­мость скон­стру­и­ро­ван­ной в сете­вом про­стран­стве иден­тич­но­сти? Име­ют­ся ли воз­раст­ные отли­чия в этом аспек­те в рам­ках моло­до­го воз­рас­та? Ведь 15–17-летний под­ро­сток учит­ся в шко­ле и еще не выбрал свой про­фес­си­о­наль­ный путь, а тем не менее вопрос «Какой я?» зани­ма­ет доми­нант­ное место в его раз­мыш­ле­ни­ях о себе; в то же вре­мя в воз­расте 20–25 лет чело­век обыч­но уже завер­шил обу­че­ние, рабо­та­ет, часто име­ет семью — и пред­став­ля­ет сле­ду­ю­щую ста­дию раз­ви­тия, решая взрос­лые про­бле­мы на осно­ва­нии уже сфор­ми­ро­вав­шей­ся пси­хо­со­ци­аль­ной идентичности. 

Воз­ни­ка­ет вопрос: каков зазор меж­ду зна­чи­мо­стью раз­ных аспек­тов иден­тич­но­сти в сети и в реаль­но­сти у пред­ста­ви­те­лей двух полов в раз­лич­ных воз­раст­ных груп­пах в рам­ках моло­до­го возраста?

В свя­зи с эти­ми иссле­до­ва­тель­ски­ми вопро­са­ми были выдви­ну­ты сле­ду­ю­щие гипотезы.

1. Пара­мет­ры иден­тич­но­сти, свя­зан­ные с само­пре­зен­та­ци­ей в сети и в реаль­но­сти, раз­лич­ны, но раз­лич­ны не все пара­мет­ры иден­тич­но­сти, как мож­но ожидать.
2. В рам­ках моло­до­го воз­рас­та (15–25 лет) могут ожи­дать­ся поло­воз­раст­ные раз­ли­чия в выра­жен­но­сти кон­крет­ных пара­мет­ров не сов­па­да­ю­щих меж­ду собой сете­вой иден­тич­но­сти и реаль­ной идентичности.

Методика исследования

Иссле­до­ва­ние про­ве­де­но посред­ством интер­вью­и­ро­ва­ния респон­ден­тов и даль­ней­шей обра­бот­ки мате­ри­а­лов интер­вью. Допол­ни­тель­но к это­му осу­ществ­ля­лось пси­хо­ло­ги­че­ское тестирование. 

В каче­стве мате­ри­а­ла для интер­вью­и­ро­ва­ния была выбра­на «Дилем­ма иден­тич­но­сти», раз­ра­бо­тан­ная спе­ци­а­ли­ста­ми из Гар­вард­ско­го уни­вер­си­те­та во гла­ве с созда­те­лем тео­рии мно­же­ствен­но­го интел­лек­та Дж. Гарднером. 

Дан­ная дилем­ма (наря­ду с четырь­мя дру­ги­ми) была предо­став­ле­на нам для рабо­ты, все дилем­мы были раз­ра­бо­та­ны и апро­би­ро­ва­ны в рам­ках так назы­ва­е­мо­го «Про­ек­та Зеро»; дан­ный про­ект явля­ет­ся состав­ной частью ком­плекс­но­го про­ек­та «Хоро­шая игра» Good Play Project, кото­рый ведут три коман­ды иссле­до­ва­те­лей с педа­го­ги­че­ско­го факуль­те­та Гар­вард­ско­го уни­вер­си­те­та («Про­ект Зеро»), из Иссле­до­ва­тель­ско­го цен­тра при Кла­ре­монт­ском уни­вер­си­те­те в Кали­фор­нии (про­ект «Каче­ство жиз­ни») и Цен­тра изу­че­ния под­рост­ков Стэн­форд­ско­го уни­вер­си­те­та. Про­ект посвя­щен изу­че­нию спе­ци­фи­ки раз­ви­тия мораль­но­го пове­де­ния у пред­ста­ви­те­лей так назы­ва­е­мо­го «циф­ро­во­го поко­ле­ния»; про­бле­ма­ти­ка иден­тич­но­сти пони­ма­ет­ся как один из состав­ных эле­мен­тов иссле­до­ва­ния (James et al., 2009).

Дилем­ма иден­тич­но­сти опи­сы­ва­ет сле­ду­ю­щую ситу­а­цию: респон­ден­ту пред­ла­га­ет­ся пред­ста­вить себе, что он или она слу­чай­но стал­ки­ва­ет­ся с неожи­дан­ной инфор­ма­ци­ей в соци­аль­ной сети: его или ее хоро­ший зна­ко­мый сооб­ща­ет о себе све­де­ния, кото­рые либо невер­ны (и респон­дент зна­ет это навер­ня­ка), либо про­ти­во­ре­чат все­му тому, что свя­зы­ва­ет респон­ден­та и его/ее знакомого. 

При этом акка­унт зна­ко­мо­го в соци­аль­ной сети — иной, неже­ли извест­ный респон­ден­ту; посколь­ку в соци­аль­ных сетях мно­гие име­ют по несколь­ко запи­сей, то сам факт суще­ство­ва­ния аль­тер­на­тив­ной иден­тич­но­сти не вызы­ва­ет удивления. 

Забе­гая впе­ред, отме­тим, что почти все респон­ден­ты при­зна­ли, что ситу­а­ция, когда слу­чай­но натал­ки­ва­ешь­ся на ранее не извест­ный акка­унт сво­е­го зна­ко­мо­го, — для них не редкость.

Пере­вод дилемм на рус­ский язык был выпол­нен к.п.н. О.В. Смыс­ло­вой; авто­ры бла­го­дар­ны пере­вод­чи­це. Наря­ду с соб­ствен­но дилем­мой кол­ле­га­ми из Гар­вар­да раз­ра­бо­та­на схе­ма осу­ществ­ле­ния струк­ту­ри­ро­ван­но­го интер­вью, кото­рая была поло­же­на авто­ра­ми в осно­ву дан­но­го исследования. 

Пер­спек­ти­ва исполь­зо­ва­ния мето­ди­че­ско­го мате­ри­а­ла, раз­ра­бо­тан­но­го в США, слу­жит сви­де­тель­ством того, что про­блем­ная область изу­че­ния сете­вой иден­тич­но­сти явля­ет­ся по сути сво­ей меж­ду­на­род­ной про­бле­мой, а рос­сий­ские участ­ни­ки соци­аль­ных сетей стал­ки­ва­ют­ся с ситу­а­ци­я­ми, зна­ко­мы­ми поль­зо­ва­те­лям Интер­не­та во всем мире.

Допол­ни­тель­но к струк­ту­ри­ро­ван­но­му интер­вью были исполь­зо­ва­ны три пси­хо­ло­ги­че­ские мето­ди­ки. Они направ­ле­ны на изу­че­ние иден­тич­но­сти, цен­ност­ных ори­ен­та­ций и уров­ня мораль­но­го раз­ви­тия респондентов.

В дан­ной ста­тье мы оста­но­вим­ся на резуль­та­тах при­ме­не­ния одной из них. Это опрос­ник «Аспек­ты иден­тич­но­сти» (Aspects of Identity, AIQ-IV), раз­ра­бо­тан­ный под руко­вод­ством Дж. Чика (Jonathan M. Cheek) и широ­ко при­ме­ня­е­мый в англо­языч­ных стра­нах (Cheek, Briggs, 1982) ¹.

Опрос­ник вклю­ча­ет 45 вопро­сов с отве­та­ми от 1 («несу­ще­ствен­но для мое­го ощу­ще­ния, кто я», до 5 бал­лов («чрез­вы­чай­но суще­ствен­но для мое­го ощу­ще­ния, кто я»). Он поз­во­ля­ет раз­ли­чать на эмпи­ри­че­ском уровне сра­зу несколь­ко аспек­тов, или «ори­ен­та­ций», спо­соб­ству­ю­щих кон­стру­и­ро­ва­нию чело­ве­ком сво­ей иден­тич­но­сти: они полу­чи­ли наиме­но­ва­ние лич­ной (10 пунк­тов опрос­ни­ка), реля­ци­он­ной (10 пунк­тов опрос­ни­ка), соци­аль­ной (7 пунк­тов опрос­ни­ка), кол­лек­тив­ной (8 пунк­тов опрос­ни­ка), спе­ци­аль­ной (10 пунк­тов опрос­ни­ка) и поверх­ност­ной (5 пунк­тов опрос­ни­ка) ори­ен­та­ции. Ори­ен­та­ции иден­тич­но­сти отра­жа­ют зна­чи­мость раз­ных изме­ре­ний в пони­ма­нии себя, само­опре­де­ле­нии. Оста­но­вим­ся на них подробнее.

Так, лич­ная иден­тич­ность (Personal Identity Orientation) вклю­ча­ет вопро­сы, каса­ю­щи­е­ся зна­чи­мо­сти лич­ных цен­но­стей и норм, мыс­лей и чувств, пла­нов и жиз­нен­ной пер­спек­ти­вы, а так­же общей оцен­ки сво­ей лич­но­сти с точ­ки зре­ния ее непре­рыв­но­сти, само­тож­де­ствен­но­сти, отли­чия от дру­гих (напри­мер, «Мои лич­ные цен­но­сти и мораль­ные нор­мы» или «Мое осо­зна­ние себя как уни­каль­ной лич­но­сти, отлич­ной от других»).

Реля­ци­он­ная иден­тич­ность (Relational Identity Orientation) направ­ле­на на оцен­ку зна­чи­мо­сти меж­лич­ност­ных отно­ше­ний («Мои отно­ше­ния с близ­ки­ми мне людь­ми» или «Моя готов­ность быть забот­ли­вым парт­не­ром в близ­ких отношениях»).

При­чем в вопро­сах при­сут­ству­ет акцент на близ­ких людях, а каче­ство отно­ше­ния опи­са­но по боль­шей части как «забот­ли­вое», «участ­ли­вое», «глу­бо­кое».

Соци­аль­ная иден­тич­ность (Social Identity Orientation) отра­жа­ет зна­че­ние для респон­ден­та соци­аль­ной оцен­ки и вклю­ча­ет вопро­сы, отра­жа­ю­щие вос­при­я­тие сво­ей оцен­ки в гла­зах дру­гих людей: репу­та­цию, при­вле­ка­тель­ность внеш­но­сти и осо­бен­но­стей пове­де­ния (напри­мер, «Как дру­гие люди реа­ги­ру­ют на то, что я гово­рю и делаю», «Моя репу­та­ция: что дру­гие дума­ют обо мне» или «Мои мане­ры, осо­бен­но­сти пове­де­ния и то, какое впе­чат­ле­ние я про­из­во­жу на других»).

Кол­лек­тив­ная иден­тич­ность (Collective Identity Orientation) отра­жа­ет пере­жи­ва­ние при­над­леж­но­сти к семье, расе, куль­ту­ре — свет­ской или рели­ги­оз­ной, а так­же поли­ти­че­ской (напри­мер, «При­над­леж­ность к роду, ко мно­гим поко­ле­ни­ям моей семьи», «Моя расо­вая или этни­че­ская при­над­леж­ность», «Гор­дость за мою стра­ну, гор­дость, что я гражданин»).

Спе­ци­аль­ная (ее мож­но так­же име­но­вать осо­бой иден­тич­но­стью, как это дела­ют раз­ра­бот­чи­ки мето­ди­ки) иден­тич­ность (Special items) вклю­ча­ет соци­аль­но-демо­гра­фи­че­ские харак­те­ри­сти­ки, пред­став­ля­ю­щие воз­раст, пол, сек­су­аль­ную ори­ен­та­цию, соци­аль­ное поло­же­ние, ака­де­ми­че­ские и про­фес­си­о­наль­ные аспек­ты соци­аль­ной роли, при­над­леж­ность к воз­раст­ной груп­пе или поко­ле­нию, физи­че­ские качества.

Поверх­ност­ная иден­тич­ность (Superficial Identity) явля­ет­ся допол­ни­тель­ной шка­лой и пред­став­ля­ет собой состав­ной пока­за­тель, в кото­рый вхо­дят 3 пунк­та шка­лы спе­ци­аль­ной иден­тич­но­сти и 2 пунк­та соци­аль­ной иден­тич­но­сти. Она была выде­ле­на (Dollinger et al., 1996), как отме­ча­ют раз­ра­бот­чи­ки мето­ди­ки «Аспек­ты иден­тич­но­сти», для отра­же­ния сте­пе­ни зна­чи­мо­сти для субъ­ек­та поверх­ност­ных харак­те­ри­стик Я, непо­сред­ствен­но вос­при­ни­ма­е­мых дру­ги­ми людь­ми (пол, воз­раст, внеш­ность, при­вле­ка­тель­ность для других).

Процедура

В иссле­до­ва­нии, осу­ществ­лен­ном в фор­ме интер­вью, при­ня­ли уча­стие 42 респон­ден­та: по семь актив­ных участ­ни­ков соци­аль­ных сетей жен­ско­го и муж­ско­го пола, при­над­ле­жа­щих каж­дой из трех воз­раст­ных групп: млад­шая груп­па — под­рост­ки школь­но­го воз­рас­та (15–17 лет), сред­няя (сту­ден­че­ско­го воз­рас­та) груп­па (18–21 год) и стар­шая груп­па (22–25 лет). 

В каж­дой груп­пе поров­ну (по 7 чело­век) пред­став­ле­ны поль­зо­ва­те­ли соци­аль­ных сетей жен­ско­го и муж­ско­го пола. Лишь в млад­шей груп­пе все респон­ден­ты были уча­щи­ми­ся, в двух дру­гих груп­пах были как уча­щи­е­ся, так и работающие. 

Будем далее име­но­вать груп­пы респон­ден­тов соот­вет­ствен­но «школь­ни­ки», «сту­ден­ты» и «взрос­лые», пони­мая при этом, что дан­ные наиме­но­ва­ния весь­ма услов­ны и не пол­но­стью соот­вет­ству­ют соци­аль­но­му ста­ту­су и само­ощу­ще­нию чле­нов групп, во вся­ком слу­чае, при­над­ле­жа­щих к двум стар­шим группам.

Усло­ви­ем уча­стия в дан­ном иссле­до­ва­нии была высо­кая актив­ность не менее чем в двух соци­аль­ных сетях, жела­тель­ным счи­та­лось так­же веде­ние респон­ден­та­ми соб­ствен­но­го блога. 

Все респон­ден­ты запол­ня­ли опрос­ник «Аспек­ты иден­тич­но­сти», далее участ­во­ва­ли в струк­ту­ри­ро­ван­ном интер­вью (дли­тель­но­стью око­ло полу­то­ра часов), после чего еще раз запол­ня­ли опрос­ник «Аспек­ты иден­тич­но­сти» с инструк­ци­ей «оце­нить пред­став­лен­ные утвер­жде­ния от лица сво­ей вир­ту­аль­ной лич­но­сти, как она пред­став­ле­на в соци­аль­ной сети». 

Резуль­та­ты пер­во­го запол­не­ния опрос­ни­ка будут далее при­зна­вать­ся соот­вет­ству­ю­щи­ми реаль­ной иден­тич­но­сти интер­вью­и­ру­е­мо­го, а резуль­та­ты вто­ро­го запол­не­ния — его или ее сете­вой идентичности. 

Пред­ме­том иссле­до­ва­ния явля­ют­ся воз­мож­ные рас­хож­де­ния меж­ду эти­ми дву­мя набо­ра­ми дан­ных; вопрос о сте­пе­ни «истин­но­сти» (как бы ее ни пони­мать) реаль­ной или сете­вой иден­тич­но­сти не ставился.

Боль­шин­ство интер­вью было выпол­не­но Н.Ю. Феду­ни­ной; несколь­ко интер­вью было выпол­не­но пси­хо­ло­га­ми С. Михаль­чук и Е. Жар­ни­ко­вой; авто­ры бла­го­дар­ны им за содействие.

Результаты и обсуждение

В дан­ной ста­тье рас­смат­ри­ва­ют­ся и ана­ли­зи­ру­ют­ся рас­хож­де­ния меж­ду дву­мя изме­ре­ни­я­ми пара­мет­ров иден­тич­но­сти по мето­ди­ке «Аспек­ты иден­тич­но­сти», т.е. меж­ду Я реаль­ным и Я сетевым. 

Воз­мож­ные рас­хож­де­ния будут ана­ли­зи­ро­вать­ся в соот­вет­ствии с воз­раст­ны­ми и поло­вы­ми под­груп­па­ми респон­ден­тов. Для обсуж­де­ния будут при­вле­кать­ся выдерж­ки из про­то­ко­лов интервью. 

При обра­бот­ке полу­чен­ных дан­ных был выпол­нен дис­пер­си­он­ный и фак­тор­ный ана­лиз (исполь­зо­ван про­грамм­ный ста­ти­сти­че­ский пакет SPSS 19).

Пока­за­те­ли иден­тич­но­сти в реаль­но­сти и в сети пред­став­ле­ны на рисун­ке 1. Для оцен­ки зна­чи­мо­сти раз­ли­чий меж­ду про­яв­ле­ни­я­ми иден­тич­но­сти в сети и в реаль­но­сти мы про­ве­ли непа­ра­мет­ри­че­ский ана­лиз сред­них с исполь­зо­ва­ни­ем кри­те­рия Уилкоксона. 

Рисунок 1. Оценка средних показателей по идентичностям в сетевой и в реальной среде

Име­ет­ся ряд зна­чи­мых раз­ли­чий. Они состо­ят в том, что пока­за­те­ли лич­ной, реля­ци­он­ной и осо­бой иден­тич­но­сти в реаль­но­сти ока­за­лись зна­чи­мо выше, чем в сети (соот­вет­ствен­но F = -4.166 при p = 0.001; F = -1.952 при p = 0.051; F = -3.051 при p = 0.002).

Раз­ли­чия в осталь­ных видах иден­тич­но­сти (соци­аль­ной, кол­лек­тив­ной, поверх­ност­ной) ока­за­лись незна­чи­мы­ми, т.е. резуль­та­ты в сети и в реаль­но­сти ока­за­лись сход­ны­ми, что гово­рит в поль­зу соци­аль­но-ком­му­ни­ка­тив­ной роли сети в жиз­ни испы­ту­е­мых и сра­щи­ва­ния иден­тич­но­сти себя в реаль­ной и в сете­вой сре­де в этих аспектах. 

С дру­гой сто­ро­ны, зна­чи­мые раз­ли­чия по лич­ной, осо­бой и реля­ци­он­ной иден­тич­но­сти демон­стри­ру­ют непол­ную иден­ти­фи­ка­цию себя реаль­но­го и себя в сети, когда дело каса­ет­ся лич­ност­но важ­ных и интим­но-дове­ри­тель­ных сторон.

Лич­ная иден­тич­ность в пони­ма­нии созда­те­лей мето­ди­ки «Аспек­ты иден­тич­но­сти», как отме­ча­лось, опре­де­ля­ет зна­чи­мость цен­но­стей и норм, мыс­лей и чувств, пла­нов и жиз­нен­ной пер­спек­ти­вы, общую оцен­ку сво­ей лич­но­сти с точ­ки зре­ния ее непре­рыв­но­сти, само­тож­де­ствен­но­сти, отли­чия от других. 

Во всех воз­раст­ных груп­пах пока­за­те­ли ори­ен­та­ции на лич­ную иден­тич­ность в реаль­но­сти были выше, чем ана­ло­гич­ные пока­за­те­ли сете­вой идентичности.

Несмот­ря на более высо­кие оцен­ки лич­ной иден­тич­но­сти в реаль­но­сти во всех груп­пах, зна­чи­мые раз­ли­чия меж­ду ними полу­че­ны лишь по пара­мет­ру пола. А имен­но у жен­щин всех воз­рас­тов оцен­ки соб­ствен­ной иден­тич­но­сти в сети и в реаль­но­сти зна­чи­мо раз­ли­ча­лись по кри­те­рию Уил­кок­со­на (F = -2.01 при p = 0.044 (для школь­ниц), F= -2.38 при p = 0.018 (для сту­ден­ток) и F= -2.2 при p = 0.028 (для моло­дых взрос­лых)), чего не наблю­да­лось в муж­ской выбор­ке, где не было выяв­ле­но зна­чи­мых раз­ли­чий ни для одной воз­раст­ной груп­пы. Соот­вет­ству­ю­щие резуль­та­ты пред­став­ле­ны на рисун­ках 2 и 3.

Рисунок 2. Оценка средних значений личной идентичности в сети

Рисунок 3. Оценка средних значений личной идентичности в реальности

Иссле­до­ва­те­ли неред­ко отме­ча­ют зна­чи­мую поло­жи­тель­ную кор­ре­ля­цию лич­ной иден­тич­но­сти с потреб­но­стью в пере­жи­ва­нии соб­ствен­ной уни­каль­но­сти, ори­ен­та­ци­ей на внут­рен­ние стан­дар­ты поведения. 

Лич­ную иден­тич­ность отра­жа­ют наи­бо­лее инди­ви­ду­аль­ные, не все­гда суще­ствен­ные для дру­гих людей поня­тия и установки. 

Веро­ят­но, сни­же­ние пока­за­те­лей по этой шка­ле для сете­вой иден­тич­но­сти может гово­рить о мень­шей зна­чи­мо­сти для само­опре­де­ле­ния в Интер­нет-про­стран­стве цен­ност­но-смыс­ло­вых и интим­но-лич­ност­ных аспек­тов личности.

Дан­ное обсто­я­тель­ство рефлек­си­ру­ет­ся мно­ги­ми респон­ден­та­ми и нахо­дит отра­же­ние в ходе интер­вью. Так, доста­точ­но часто зву­ча­ло пред­став­ле­ние о том, что «един­ствен­ное, чего нель­зя узнать о чело­ве­ке в Сети, так это то, какой он на самом деле» (респ. Н., 25 лет). 

Мно­гие респон­ден­ты отме­ча­ли неглас­ное огра­ни­че­ние в сети на «выкла­ды­ва­ние» слиш­ком лич­но­го мате­ри­а­ла. «Есть люди, кото­рые пишут о сво­их пере­жи­ва­ни­ях. Но на самом деле о пере­жи­ва­ни­ях нико­му не инте­рес­но читать. В основ­ном, конеч­но, при­вет­ству­ет­ся не очень лич­ная инфор­ма­ция» (респ. К., 19 лет). 

Огра­ни­че­ние выкла­ды­ва­ния лич­ной инфор­ма­ции ста­но­вит­ся одним из опре­де­ля­ю­щих в про­цес­се выбо­ра инфор­ма­ции для сети. Напри­мер, респ. С. (20 лет) гово­рит об этом так: «Для меня соци­аль­ные сети, ЖЖ — это мас­ка. Напри­мер, я нико­гда не пишу там лич­ных запи­сей, не могу пред­ста­вить, что­бы я там напи­са­ла про свои эмо­ции, впе­чат­ле­ния. Ско­рее отзыв на вече­рин­ку, но не про мои чувства».

Кро­ме того, в вопро­сы, каса­ю­щи­е­ся лич­ной иден­тич­но­сти, вхо­дит оцен­ка зна­чи­мо­сти того, как чело­век справ­ля­ет­ся со сво­и­ми стра­ха­ми, тре­во­га­ми, дру­ги­ми пере­жи­ва­ни­я­ми. Одна­ко про­стран­ство соци­аль­ной сети не предъ­яв­ля­ет тре­бо­ва­ний к этой сто­роне пси­хи­че­ской жиз­ни, зача­стую, напро­тив, ста­но­вясь кана­лом эмо­ци­о­наль­ной разрядки. 

Более того, респон­ден­ты отме­ча­ли спе­ци­фи­ку эмо­ци­о­наль­но­го само­про­яв­ле­ния в свя­зи с фак­то­ром дистан­ци­ро­ван­но­сти: «Это искус­ствен­но создан­ная сре­да. Там нет насто­я­щих чувств, пере­жи­ва­ний» (респ. С., 21 год); «В сети очень пло­хо пере­да­ют­ся эмо­ции. Чело­век может напи­сать кучу смай­ли­ков, а на самом деле сидеть перед ком­пом без тени улыб­ки» (респ. В., 21 год).

Вме­сте с тем в кор­пу­се про­ве­ден­ных интер­вью ока­зы­ва­ет­ся затруд­ни­тель­ным обна­ру­жить чет­кое под­твер­жде­ние уста­нов­лен­но­го зна­чи­мо­го раз­ли­чия меж­ду пола­ми в коли­че­ствен­ных пока­за­те­лях рас­со­гла­со­ва­ния меж­ду лич­ной иден­тич­но­стью в реаль­но­сти и в сети. 

Из это­го сле­ду­ет, что мето­ди­ка «Аспек­ты иден­тич­но­сти» поз­во­ля­ет выявить и уста­но­вить более тон­кие пара­мет­ры меж­по­ло­вых раз­ли­чий, неже­ли те, кото­рые спо­соб­ны вер­ба­ли­зо­вать респон­ден­ты в усло­ви­ях струк­ту­ри­ро­ван­но­го интервью.

Таким обра­зом, мно­гие явле­ния, соот­вет­ству­ю­щие пунк­там шка­лы лич­ной иден­тич­но­сти, пре­тер­пе­ва­ют суще­ствен­ные изме­не­ния в Интер­нет-про­стран­стве и обна­ру­жи­ва­ют мень­шее вли­я­ние на кон­стру­и­ро­ва­ние лич­ной иден­тич­но­сти в сети. 

Факт того, что у деву­шек всех воз­раст­ных групп раз­рыв меж­ду лич­ной иден­тич­но­стью в реаль­но­сти и в сети зна­чи­мым обра­зом пре­вы­ша­ет соот­вет­ству­ю­щие пока­за­те­ли у юно­шей, заслу­жи­ва­ет осмыс­ле­ния и даль­ней­ших исследований.

Реля­ци­он­ная иден­тич­ность, как отме­ча­лось, ори­ен­ти­ро­ва­на на оцен­ку зна­чи­мо­сти меж­лич­ност­ных отно­ше­ний, преж­де все­го с близ­ки­ми людь­ми, с кото­ры­ми уста­но­ви­лись «забот­ли­вые», «участ­ли­вые», «глу­бо­кие» отношения.

Как уже отме­ча­лось, и по выбор­ке в целом пока­за­те­ли реля­ци­он­ной иден­тич­но­сти в реаль­но­сти пре­вы­ша­ют пока­за­те­ли в сети. В неко­то­рых под­груп­пах они дости­га­ют уров­ня зна­чи­мо­сти по кри­те­рию Уил­кок­со­на: для «моло­дых взрос­лых» жен­щин (F = -2.38 при p = 0.018), а так­же на уровне тен­ден­ции для муж­чин груп­пы «сту­ден­ты» (F = -1.83 при p = 0.068). Дан­ные раз­ли­чия отра­же­ны на рисун­ках 4 и 5.

Рисунок 4. Оценка средних значений реляционной идентичности в сети

Рисунок 5. Оценка средних значений реляционной идентичности в реальности

Если ори­ен­та­ция на отно­ше­ния в сети ниже соот­вет­ству­ю­щих пока­за­те­лей для реаль­но­сти — что сто­ит за таким резуль­та­том? Респон­ден­ты отме­ча­ли, что соци­аль­ные сети рас­по­ла­га­ют ско­рее к поверх­ност­но­му обще­нию: «На глу­бо­кое обще­ние надо собрать­ся — это не так про­сто. А так, сидишь ночью – куча дру­зей, с тем пооб­щал­ся, с тем пооб­щал­ся» (респ. М., 25 лет). 

Одна­ко все респон­ден­ты без исклю­че­ния, опи­сы­вая свою реак­цию на про­ти­во­ре­ча­щую соб­ствен­но­му опы­ту инфор­ма­цию о поль­зо­ва­те­ле соци­аль­ной сети, ста­ви­ли ее в зави­си­мость от сте­пе­ни бли­зо­сти с этим пользователем. 

Воз­мож­но, высо­кие пока­за­те­ли зна­чи­мо­сти для само­по­ни­ма­ния ори­ен­та­ции на реля­ци­он­ную иден­тич­ность так­же свя­за­ны с под­чер­ки­ва­ни­ем зна­че­ния близ­ких отно­ше­ний и свя­зан­ных с ними цен­но­стей вне зави­си­мо­сти от осо­бен­но­стей сете­во­го или реаль­но­го контекста.

В интер­вью респон­ден­ты часто про­ти­во­по­став­ля­ли реаль­ные и сете­вые отно­ше­ния. Интер­нет-про­стран­ство вно­сит вклад в кон­стру­и­ро­ва­ние лич­но­сти дру­го­го. Этот про­цесс, веро­ят­но, во мно­гом явля­ет­ся про­ек­тив­ным и опи­ра­ет­ся на аспек­ты лич­ной иден­тич­но­сти: соб­ствен­ные цен­но­сти, меч­ты, надеж­ды, представления. 

Пока­за­тель­но, что одним из частых типов реак­ций на стран­но­сти мате­ри­а­ла на стра­нич­ке дру­го­го чело­ве­ка в соци­аль­ной сети была субъ­ект­но-ори­ен­ти­ро­ван­ная уста­нов­ка, выра­жав­ша­я­ся, в част­но­сти, в попыт­ке рекон­струк­ции «Я реаль­но­го» через «Я вооб­ра­жа­е­мое», в стрем­ле­нии понять пси­хи­че­скую реаль­ность дру­го­го, сто­я­щую за той или иной самопрезентацией. 

Ано­ним­ность, дистан­ци­ро­ван­ность и мно­гие дру­гие фак­то­ры, спе­ци­фич­ные для Интер­не­та, созда­ют в опре­де­лен­ной сте­пе­ни «про­ек­тив­ную» ситу­а­цию: «Я для чего-то заво­жу себе прин­ца в обла­ках и с ним создаю отно­ше­ния, а не с реаль­ным чело­ве­ком. Для меня это сра­зу отда­ет такой иллюзией. 

С реаль­ным чело­ве­ком гораз­до слож­нее стро­ить отно­ше­ния, чем с тем, кого я себе наво­об­ра­жал. Там такой про­стор может быть фан­та­зии» (респ. С., 20 лет). «У меня была любовь на рас­сто­я­нии. Я пол­то­ра года люби­ла, а в ито­ге — люби­ла образ. Чело­век при­е­хал. Я побы­ла с ним три дня… да нече­го было там любить! Мое кре­до — я за то, что­бы близ­кие люди были с тобой рядом, когда люди любят тебя реаль­но­го, а не то, что в Интер­не­те» (респ. Р., 21 год).

Соци­аль­ная иден­тич­ность, как отме­ча­лось выше, свя­за­на со зна­чи­мо­стью соци­аль­ной оцен­ки для каж­до­го из нас; вклю­чен­ные в соот­вет­ству­ю­щую шка­лу вопро­сы направ­ле­ны на оцен­ку репу­та­ции, при­вле­ка­тель­но­сти внеш­но­сти, харак­те­ри­стик пове­де­ния. Для соци­аль­ной иден­тич­но­сти раз­ли­чия пока­за­те­лей меж­ду реаль­но­стью и сетью не явля­ют­ся зна­чи­мы­ми: они прак­ти­че­ски совпадают. 

Резуль­та­ты мно­го­фак­тор­но­го дис­пер­си­он­но­го ана­ли­за пока­за­ли, что соче­та­ние поло­воз­раст­ных харак­те­ри­стик ока­зы­ва­ет зна­чи­мое вли­я­ние на рас­пре­де­ле­ние отве­тов по пара­мет­ру соци­аль­ной иден­тич­но­сти в сети (F = 5.08 при p = 0.011) и в реаль­но­сти (F = 3.65 при p = 0.036); для обо­их пара­мет­ров кри­те­рий Ливи­ня пре­вы­ша­ет 0.05. Сохра­ня­ет­ся и общий пат­терн резуль­та­тов, как это пока­за­но на рисун­ках 6 и 7, пред­став­ля­ю­щих мар­ги­наль­ные сред­ние для соци­аль­ной иден­тич­но­сти в сети и в реальности.

Рисунок 6. Оценка средних значений социальной идентичности в сети

Рисунок 7. Оценка средних значений социальной идентичности в реальности

Мож­но было бы ожи­дать сни­же­ния пока­за­те­лей соци­аль­ной иден­тич­но­сти в сети. Ведь мно­гие респон­ден­ты под­чер­ки­ва­ли сво­бо­ду сло­жив­ше­го­ся в сети обра­за от соци­аль­ных оце­нок: «Когда мы под­пи­сы­ва­ем­ся сво­им соб­ствен­ным име­нем, ука­зы­ва­ем все свои дан­ные, мы себя само­го пред­став­ля­ем. А когда чело­век созда­ет себе дру­гой акка­унт — неваж­но, воз­раст дру­гой может напи­сать, фами­лию, город, — то он может быть кем угод­но, делать что угод­но» (респ. М., 20). 

Имен­но в плане вза­и­мо­дей­ствия и отно­ше­ния к дру­го­му у зна­чи­тель­ной доли респон­ден­тов про­яв­ля­лось отли­чие пове­де­ния в сети от пове­де­ния в реаль­но­сти: «Как себя ведет чело­век в Интер­не­те — это тоже отдель­ная чер­та его харак­те­ра. Ну, то есть он может быть очень веж­ли­вым в жиз­ни или что-то такое, а в Интер­не­те он может счи­тать, что это отдель­ная жизнь, и там он может, не знаю, мате­рить­ся, не заду­мы­ва­ет­ся о том, что он там дела­ет, пото­му что там такое бес­ко­неч­ное про­стран­ство, и никто не узна­ет» (респ. Н., 16).

С дру­гой сто­ро­ны, эта воз­мож­ность неза­ви­си­мо­сти от внеш­ней «пред­ре­шен­ной» оцен­ки сосед­ству­ет с дру­гим важ­ней­шим фак­то­ром — обрат­ной свя­зью, кото­рую в изоби­лии могут полу­чать поль­зо­ва­те­ли в Интернет-пространстве. 

Неко­то­рые респон­ден­ты с чув­ством недо­уме­ния кон­ста­ти­ро­ва­ли свое стрем­ле­ние к полу­че­нию внеш­ней оцен­ки в сетях или на фору­ме: «Стран­но, меня вооб­ще мало вол­ну­ет мне­ние посто­рон­них людей. А тут полу­ча­ет­ся, что я сам пред­став­ляю им свою рабо­ту, жду от них каких-то оце­нок. Дель­ной кри­ти­ки, может быть, даже немно­го. Может, у чело­ве­ка настро­е­ние пло­хое. Да и от каче­ства, уров­ня само­го сай­та тоже. Но вот поче­му-то так про­ис­хо­дит, что выстав­ляю свои фото­гра­фии. При­чем это мне­ние не вли­я­ет на мое состо­я­ние или настро­е­ние» (респ. В., 21 год).

Оби­лие соци­аль­ной оцен­ки на самые раз­ные про­яв­ле­ния инди­ви­ду­аль­но­сти, на все­воз­мож­ные экс­пе­ри­мен­ты с соб­ствен­ной иден­тич­но­стью явля­ет­ся одной из наи­бо­лее зна­чи­мых при­чин исполь­зо­ва­ния соци­аль­ных сетей в под­рост­ко­вом и юно­ше­ском возрасте. 

Респон­дент М. (20 лет) так опи­сы­ва­ет этот про­цесс: «Начи­на­ет чело­век пуб­ли­ко­вать ста­тьи, кото­рые вызы­ва­ют раз­ные мне­ния, ради­каль­но отли­ча­ю­щи­е­ся от мне­ния боль­шин­ства. Соот­вет­ствен­но, у это­го боль­шин­ства вызы­ва­ют свои мне­ния и пере­жи­ва­ния, они начи­на­ют остав­лять свои ком­мен­ты, и у чело­ве­ка прям эйфо­рия, вос­торг. В жиз­ни у него дру­зей нет, общать­ся не с кем, зато там ему пять тысяч ком­мен­тов оста­ви­ли, при­чем все раз­ные. Кто-то его обзы­ва­ет дура­ком, а это ему и надо, кто-то гово­рит моло­дец, а он это и хотел».

Осо­бен­но­стью сете­вой обрат­ной свя­зи явля­ет­ся ее боль­шая без­опас­ность по срав­не­нию с реаль­ной. Напри­мер, респон­дент М. (16 лет) гово­рит: «Напи­сать лег­че. Вот у тебя есть какое-то пере­жи­ва­ние. Полу­чить отклик напря­мую — это доста­точ­но страшно». 

Эту осо­бен­ность обрат­ной свя­зи и соци­аль­но­го дей­ствия в сети отме­ча­ли мно­гие респон­ден­ты. В реаль­но­сти страш­нее, чем в сети, полу­чить отказ, нега­тив­ную оцен­ку, встре­тить отвер­же­ние, точ­но так же, как при­знать­ся в сво­их чув­ствах или сфор­му­ли­ро­вать оцен­ку, адре­со­ван­ную дру­го­му человеку.

Воз­мож­но, как раз этот аспект — раз­но­об­ра­зие и оби­лие соци­аль­ной оцен­ки в ее без­опас­ной фор­ме — при­во­дит к тен­ден­ции, соглас­но кото­рой у юно­шей млад­шей и сред­ней воз­раст­ной груп­пы, а так­же у деву­шек стар­шей груп­пы сред­ние пока­за­те­ли по этой шка­ле выше для сети, чем для реальности.

Кол­лек­тив­ная иден­тич­ность, как отме­ча­лось, отра­жа­ет пере­жи­ва­ние субъ­ек­том непо­сред­ствен­ной при­над­леж­но­сти к боль­шим и малым груп­пам — к семье, расе, рели­ги­оз­ной кон­фес­сии, поли­ти­че­ским объ­еди­не­ни­ям, вклю­чая государственные.

В четы­рех из шести групп респон­ден­тов сред­ние пока­за­те­ли кол­лек­тив­ной иден­тич­но­сти (см. рисун­ки 8, 9) в сети ока­за­лись незна­чи­мо выше, чем в реаль­но­сти (а в двух груп­пах — незна­чи­мо ниже), что может отра­жать широ­кие воз­мож­но­сти при­над­леж­но­сти к раз­ным груп­пам: «Кем угод­но мож­но быть. В жиз­ни, если чело­век попа­дет в сооб­ще­ство нетра­ди­ци­он­ной ори­ен­та­ции, на тебя в луч­шем слу­чае косить­ся будут, а в худ­шем вооб­ще общать­ся пере­ста­нут. Или когда еще ты смо­жешь в какой-нибудь клуб лес­би­я­нок всту­пить или какой-нибудь дру­гой клуб, где обща­ют­ся доволь­но спе­ци­фи­че­ские люди» (респ. М., 23). 

Неко­то­рые респон­ден­ты отме­ча­ли и факт исполь­зо­ва­ния соци­аль­ных сетей как сред­ства уси­ле­ния чув­ства при­над­леж­но­сти: «Был еще такой момент, когда дела­ла свою стра­нич­ку ВКон­так­те — жела­ние при­над­леж­но­сти неко­то­ро­му сооб­ще­ству. Я вышла из шко­лы и хоте­ла быть в неко­то­ром кру­гу. Жела­ние быть в, быть внут­ри. Не про­сто вот такая С., а когда ты друг того и того. И рас­кры­ва­ешь эту кар­ту, и видишь, что ты — там, видишь чело­ве­ка, с кото­рым, там, вы зна­ко­мы через десять зна­ко­мых — это же кру­то» (респ. С., 21 лет).

Рисунок 8. Оценка средних значений коллективной идентичности в сети

Рисунок 9. Оценка средних значений коллективной идентичности в реальности

Инте­рес­но, что «сту­ден­ты» муж­ско­го пола демон­стри­ру­ют явное пре­об­ла­да­ние пока­за­те­лей кол­лек­тив­ной иден­тич­но­сти в реаль­но­сти над соот­вет­ству­ю­щи­ми пока­за­те­ля­ми в сети. 

Мож­но объ­яс­нить это осо­бен­но­стью ряда респон­ден­тов в дан­ной груп­пе: из бесе­ды с ними ста­ло извест­но, что несколь­ко юно­шей отли­ча­лись повы­шен­ной вовле­чен­но­стью в жизнь груп­пы, под­чер­ки­ва­ли при­над­леж­ность к поли­ти­че­ским и рели­ги­оз­ным объ­еди­не­ни­ям и свою актив­ность в них. 

Актив­ная само­ре­а­ли­за­ция пред­ста­ви­те­лей этой груп­пы респон­ден­тов в кол­лек­тив­ной сфе­ре в реаль­но­сти мог­ла повли­ять на рас­хож­де­ние оце­нок зна­чи­мо­сти ори­ен­та­ции на кол­лек­тив­ную иден­тич­ность в реаль­но­сти и в сети в поль­зу реальности.

Спе­ци­аль­ная, или осо­бая иден­тич­ность состав­ле­на, как отме­ча­лось, из соци­аль­но-демо­гра­фи­че­ских харак­те­ри­стик, пред­став­ля­ю­щих пол, воз­раст, сек­су­аль­ную ори­ен­та­цию, соци­аль­ное поло­же­ние, ака­де­ми­че­ские и про­фес­си­о­наль­ные аспек­ты соци­аль­ной роли. Для всех групп пока­за­те­ли по этой шка­ле в реаль­но­сти выше, чем в сети (рисун­ки 10, 11).

Рисунок 10. Оценка средних значений специальной идентичности в сети

Рисунок 11. Оценка средних значений специальной идентичности в реальности

Харак­тер вопро­сов, состав­ля­ю­щих эту шка­лу, отра­жа­ет в основ­ном инди­вид­ные свой­ства — пол, воз­раст, внеш­ность и др., кото­рые явля­ют­ся наи­бо­лее вари­а­бель­ны­ми в соци­аль­ных сетях. 

С этим фак­то­ром свя­за­на основ­ная мас­са «тра­ге­дий», рас­ска­зан­ных респон­ден­та­ми: «Это был доволь­но непри­ят­ный слу­чай, когда пол­то­ра-два года моя зна­ко­мая обща­лась с маль­чи­ком по ась­ке. Без фоток, про­сто обща­лась. Она пред­ла­га­ла ему встре­тить­ся нако­нец-то, а он посто­ян­но под раз­ны­ми пред­ло­га­ми отка­зы­вал­ся. Потом выяс­ни­лось, что это не маль­чик вовсе, а девоч­ка. Девоч­ка обща­лась с девоч­кой. Вто­рая барыш­ня была не совсем той ори­ен­та­ции, кото­рая пред­по­ла­га­лась. Родил­ся маль­чи­ком, как назло, а хочешь быть девоч­кой. Опе­ра­ция доро­го и не очень удоб­но, а тут раз — и все, общай­ся. У моей подру­ги про­скаль­зы­ва­ли мыс­ли, что чело­век может быть дру­го­го пола. Но как-то при­вык­ли людям верить. Для нее это был шок» (респ. В., 21 год).

Инте­рес­но, что для муж­ской части выбор­ки эти раз­ли­чия достиг­ли уров­ня зна­чи­мо­сти по кри­те­рию Уил­кок­со­на (для школь­ни­ков F = -1.99 при р = 0.046; и F = -2.01 при р = 0.041 для взрос­лых), что может сви­де­тель­ство­вать о боль­шей ста­биль­но­сти дан­ной харак­те­ри­сти­ки для деву­шек (в оди­на­ко­вой сте­пе­ни забо­тя­щих­ся о сво­ем соци­аль­но-демо­гра­фи­че­ском обра­зе в сети и в реаль­но­сти), чем для юно­шей, в неко­то­рой сте­пе­ни пре­не­бре­жи­тель­но отно­ся­щих­ся к этим харак­те­ри­сти­кам в сети.

Поверх­ност­ная иден­тич­ность явля­ет­ся допол­ни­тель­ной шка­лой, состав­ным пока­за­те­лем, в кото­рый вхо­дят 3 пунк­та шка­лы спе­ци­аль­ной иден­тич­но­сти и 2 пунк­та шка­лы соци­аль­ной иден­тич­но­сти. Она отра­жа­ет сте­пень зна­чи­мо­сти поверх­ност­ных харак­те­ри­стик Я, непо­сред­ствен­но вос­при­ни­ма­е­мых дру­ги­ми людь­ми (пол, воз­раст, внеш­ность, при­вле­ка­тель­ность для других). 

На уровне тен­ден­ции, есть раз­ли­чие меж­ду поверх­ност­ной иден­тич­но­стью в реаль­но­сти (выше) и иден­тич­но­стью в сети (ниже) у сту­ден­тов муж­ско­го пола (F = -1.83 при р = 0.068). Резуль­та­ты пред­став­ле­ны на рисун­ках 12, 13.

Рисунок 12. Оценка средних значений поверхностной идентичности в сети

Рисунок 13. Оценка средних значений поверхностной идентичности в реальности

Как пока­за­ли резуль­та­ты мно­го­фак­тор­но­го дис­пер­си­он­но­го ана­ли­за, соче­та­ние поло­воз­раст­ных харак­те­ри­стик ока­зы­ва­ет зна­чи­мое вли­я­ние на рас­пре­де­ле­ние отве­тов по поверх­ност­ной иден­тич­но­сти в сети (F = 3.95 при р = 0.028), при этом отсут­ству­ет зна­чи­мое вли­я­ние поло­воз­раст­ных харак­те­ри­стик на поверх­ност­ную иден­тич­ность в реаль­но­сти (F = 0.91 при р = 0.408).

Респон­ден­ты почти всех групп при­да­ют мень­шую зна­чи­мость дан­ным инди­вид­ным харак­те­ри­сти­кам в сети в срав­не­нии с реаль­но­стью. Это пред­став­ля­ет­ся логичным. 

Одна­ко инте­рес­но, что у млад­ших юно­шей сред­ние пока­за­те­ли поверх­ност­ной иден­тич­но­сти в реаль­но­сти ниже, чем в сети. Воз­мож­но, для юно­шей под­рост­ко­во­го воз­рас­та большая субъ­ек­тив­ная зна­чи­мость сво­е­го физи­че­ско­го обра­за в сети, чем в реаль­но­сти, свя­за­на с зада­чей справ­лять­ся с про­ис­хо­дя­щи­ми в этот момент в орга­низ­ме пере­строй­ка­ми, телес­ны­ми изменениями. 

Имен­но в сете­вой реаль­но­сти есть все воз­мож­но­сти инвер­ти­ро­вать пара­мет­ры соци­аль­ной кате­го­ри­за­ции, изба­вив­шись от инди­ка­то­ров внеш­не­го обли­ка и соци­аль­но­го ста­ту­са, «пре­одо­лев» свою телес­ность и «убе­жав из соб­ствен­но­го тела». Интер­нет-про­стран­ство поз­во­ля­ет экс­пе­ри­мен­ти­ро­вать и пре­об­ра­зо­вы­вать базис­ные осно­ва­ния лич­но­сти, ее телесность.

Часто зада­ют­ся вопро­сом о суще­ство­ва­нии души, отме­ча­ет Пьер Жане (Жане, 2010, с. 54), но пра­во­мер­но так­же поста­вить этот вопрос и отно­си­тель­но тела. «Дано мне тело — что мне делать с ним, // Таким еди­ным и таким моим?» — чита­ем мы у О. Мандельштама. 

Хотя тело дей­стви­тель­но «дано», оно в каком-то смыс­ле долж­но быть созда­но нами. Этот про­цесс пред­став­ля­ет собой акт кон­стру­и­ро­ва­ния осо­бо­го объ­ек­та (Жане, 2010). 

Если в отно­ше­нии дру­гих объ­ек­тов воз­мож­но пере­ме­ще­ние (к ним, что­бы дотя­нуть­ся; от них, что­бы перей­ти к дру­го­му пред­ме­ту), то в отно­ше­нии соб­ствен­но­го тела ситу­а­ция иная: мы все­гда в самих себе. 

Вы зна­е­те, что про­ис­хо­дит с кон­стан­та­ми, гово­рил Жане, — они ста­но­вят­ся нор­мой, точ­кой отсче­та. И наше тело ста­но­вит­ся тако­вым в отно­ше­нии дру­гих объ­ек­тов. Но если в реаль­но­сти наше тело все­гда с нами и мы не можем ниче­го с этим поде­лать, нра­вит­ся нам это или нет, то в сете­вой реаль­но­сти есть воз­мож­ность сме­нить эту кон­стан­ту, избрать дру­гую точ­ку отсче­та, скон­стру­и­ро­вать дру­гое тело — оно, воз­мож­но, ста­нет луч­ше («иде­аль­нее») или при­не­сет мень­ше хло­пот: ведь пубер­тат­ные изме­не­ния насту­па­ют у маль­чи­ков поз­же, чем у дево­чек, и воз­раст 15–17 лет у мно­гих юно­шей — это пора актив­но­го роста и телес­ных изменений. 

Воз­мож­но, этим мож­но отча­сти объ­яс­нить полу­чен­ные зна­чи­мые раз­ли­чия меж­ду пола­ми по шка­ле поверх­ност­ной иден­тич­но­сти в сети и в целом зна­чи­мость физи­че­ских харак­те­ри­стик для дан­ной поло­воз­раст­ной груп­пы — резуль­тат во мно­гом пара­док­саль­ный, если при­нять во вни­ма­ние объ­ек­тив­ную незна­чи­мость внеш­не­го вида и физи­че­ских харак­те­ри­стик для ком­му­ни­ка­тив­но­го про­цес­са в сети, в отли­чие от реальности.

В целях про­яс­не­ния струк­ту­ры латент­ных фак­то­ров, сто­я­щих за отли­чи­тель­ны­ми про­яв­ле­ни­я­ми иден­тич­но­сти в сети и в реаль­но­сти, был про­ве­ден экс­пло­ра­тор­ный фак­тор­ный анализ.

Фак­тор­ные струк­ту­ры ока­за­лись в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни схо­жи­ми. В ходе фак­тор­но­го ана­ли­за дан­ных, отно­ся­щих­ся к сете­вой иден­тич­но­сти, было выде­ле­но два уни­по­ляр­ных фак­то­ра, объ­яс­ня­ю­щих 72.606% дисперсии. 

Пер­вый фак­тор обра­зо­ван пара­мет­ра­ми спе­ци­аль­ной (0.842) и поверх­ност­ной (0.919) иден­тич­но­сти. Учи­ты­вая спектр вопро­сов, состав­ля­ю­щих пара­мет­ры спе­ци­аль­ной и поверх­ност­ной иден­тич­но­сти и отра­жа­ю­щих в основ­ном соци­аль­но-демо­гра­фи­че­ские и физи­че­ские харак­те­ри­сти­ки лич­но­сти (пол, воз­раст, соци­аль­ные роли и поло­же­ние), его мож­но обо­зна­чить как фак­тор «Внеш­не­го само­предъ­яв­ле­ния личности». 

Вто­рой фак­тор обра­зо­ван пара­мет­ра­ми лич­ной (0.863) и реля­ци­он­ной (0.849) иден­тич­но­сти. Оба эти пара­мет­ра отра­жа­ют ско­рее внут­рен­нюю жизнь инди­ви­да и его интим­но-лич­ност­ные свя­зи (цен­но­сти, внут­рен­ние нор­мы, меч­ты, спо­со­бы совла­да­ния, зна­чи­мость близ­ких душев­ных свя­зей со зна­чи­мы­ми дру­ги­ми). Этот фак­тор мож­но назвать как «Внут­рен­нее про­стран­ство личности». 

Итак, в струк­ту­ре сете­вой иден­тич­но­сти было выде­ле­но два основ­ных фак­то­ра, соот­вет­ству­ю­щих внеш­ней и внут­рен­ней жиз­ни индивида.

Фак­тор­ный ана­лиз отно­ся­щих­ся к реаль­ной иден­тич­но­сти дан­ных выявил три фак­то­ра, объ­яс­ня­ю­щих 83.361% дис­пер­сии. Пер­вый фак­тор, как и в слу­чае сете­вой иден­тич­но­сти, соста­ви­ли пара­мет­ры спе­ци­аль­ной (0.924) и поверх­ност­ной (0.903) иден­тич­но­сти. Вто­рой фак­тор — пара­мет­ры реля­ци­он­ной иден­тич­но­сти (0.976). Тре­тий — лич­ной иден­тич­но­сти (0.959).

Таким обра­зом, при­ме­ни­тель­но к реаль­но­сти наблю­да­ет­ся вполне объ­яс­ни­мое услож­не­ние (в срав­не­нии с сете­вой иден­тич­но­стью) фак­тор­ной струк­ту­ры. А имен­но пер­вый фак­тор «Внеш­не­го само­предъ­яв­ле­ния лич­но­сти» попреж­не­му объ­яс­ня­ет око­ло 50% дис­пер­сии, одна­ко вто­рой фак­тор, пред­став­лен­ный для сете­вой иден­тич­но­сти как еди­ный фак­тор «Внут­рен­нее про­стран­ство лич­но­сти», рас­кла­ды­ва­ет­ся на два неза­ви­си­мых фак­то­ра: реля­ци­он­ной и лич­ной иден­тич­но­сти. Сов­па­да­ю­щий с реля­ци­он­ной иден­тич­но­стью фак­тор может быть с опре­де­лен­ной долей услов­но­сти назван фак­то­ром «Я с другими». 

Послед­ний же фак­тор во мно­гом сов­па­да­ет с тем пси­хо­ло­ги­че­ским содер­жа­ни­ем, кото­рое при­ня­то име­но­вать лич­ност­ной иден­тич­но­стью, в силу чего тре­тий выде­лен­ный фак­тор назо­вем фак­то­ром «Лич­ност­ной идентичности».

Для поис­ка соот­но­ше­ния струк­тур пара­мет­ров реаль­ной и сете­вой иден­тич­но­сти был про­ве­ден кор­ре­ля­ци­он­ный ана­лиз (кри­те­рий Спирмена).

В резуль­та­те ана­ли­за были полу­че­ны сле­ду­ю­щие зна­чи­мые кор­ре­ля­ции: пер­во­го фак­то­ра струк­ту­ры сете­вой иден­тич­но­сти («Внеш­нее само­предъ­яв­ле­ние лич­но­сти») с одно­имен­ным пер­вым фак­то­ром реаль­ной иден­тич­но­сти (r = 0.543; p = 0.001), а так­же вто­ро­го фак­то­ра сете­вой иден­тич­но­сти («Внут­рен­нее про­стран­ство лич­но­сти») с тре­тьим фак­то­ром («Лич­ност­ная иден­тич­ность») реаль­ной иден­тич­но­сти (r = 0.412; p = 0.007).

При этом вто­рой фак­тор реаль­ной иден­тич­но­сти («Я с дру­ги­ми») зна­чи­мо кор­ре­ли­ру­ет как с пер­вым (r = 0.349; p = 0.024), так и со вто­рым (r = 0.476; p = 0.001) фак­то­ром сете­вой идентичности. 

Мож­но отме­тить, что реля­ци­он­ная иден­тич­ность, или фак­тор «Я с дру­ги­ми» реаль­ной иден­тич­но­сти, как бы рас­щеп­ля­ет­ся и вхо­дит в состав внеш­ней и внут­рен­ней иден­тич­но­сти лич­но­сти в сети. 

Таким обра­зом, иден­тич­ность лич­но­сти, свя­зан­ная с ее отно­ше­ни­я­ми с дру­ги­ми людь­ми, выра­жа­ет­ся в сети через внеш­нюю само­пре­зен­та­цию и одно­вре­мен­но вхо­дит в состав внут­рен­не­го пред­став­ле­ния чело­ве­ка о себе, т.е. его внут­рен­ней идентичности.

Про­ве­ден­ный фак­тор­ный ана­лиз пока­зы­ва­ет, что сете­вая иден­тич­ность орга­ни­зо­ва­на суще­ствен­но про­ще, чем реаль­ная. С одной сто­ро­ны, это не про­ти­во­ре­чит инту­и­тив­ным представлениям. 

Дей­стви­тель­но, наря­ду с фак­то­ром, сов­па­да­ю­щим с лич­ност­ной иден­тич­но­стью, пси­хо­ло­ги­че­ская реаль­ность вклю­ча­ет так­же фак­тор «Я с дру­ги­ми», свя­зан­ный с отно­ше­ни­я­ми с дру­ги­ми (преж­де все­го — близ­ки­ми) людь­ми, сов­па­да­ю­щий с реля­ци­он­ной идентичностью. 

В то же вре­мя в струк­ту­ре сете­вой иден­тич­но­сти отно­ше­ние к дру­гим людям не отде­ле­но от лич­ной иден­тич­но­сти; мож­но на осно­ва­нии это­го пред­по­ло­жить, что дру­гие люди в сети могут пред­став­лять­ся респон­ден­там едва ли отде­ли­мы­ми от самих респон­ден­тов про­дук­та­ми фантазии. 

Таким обра­зом, при­ме­не­ние опрос­ни­ка «Аспек­ты иден­тич­но­сти» вскры­ва­ет нечто про­ти­во­ре­ча­щее вер­баль­ным выска­зы­ва­ни­ям и, насколь­ко мож­но судить, убеж­де­ни­ям мно­же­ства поль­зо­ва­те­лей соци­аль­ных сетей: соглас­но этим убеж­де­ни­ям, дру­гие (близ­кие и доста­точ­но дале­кие зна­ко­мые) люди в сети высту­па­ют едва ли не во всей сво­ей телес­но­сти и, во вся­ком слу­чае, пси­хо­ло­ги­че­ски отде­ли­мы от самих пользователей. 

Меж­ду тем про­ве­ден­ное иссле­до­ва­ние пока­зы­ва­ет, что при­ме­ни­тель­но к сете­вой иден­тич­но­сти это не совсем так. Дан­ный вывод заслу­жи­ва­ет даль­ней­ше­го углуб­лен­но­го иссле­до­ва­ния с уча­сти­ем поль­зо­ва­те­лей соци­аль­ных сетей.

Выводы

Фор­ми­ро­ва­ние соб­ствен­ной иден­тич­но­сти пред­став­ля­ет собой один из наи­бо­лее важ­ных про­цес­сов в ходе под­рост­ко­во­го и юно­ше­ско­го воз­рас­та. Раз­ви­тие инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий при­ве­ло к воз­ник­но­ве­нию прин­ци­пи­аль­но ново­го спе­ци­фи­че­ско­го кон­тек­ста для экс­пе­ри­мен­тов с соб­ствен­ной иден­тич­но­стью и фор­ми­ро­ва­ни­ем обра­за Я.

1. Шка­ла «Аспек­ты иден­тич­но­сти» заре­ко­мен­до­ва­ла себя как пер­спек­тив­ный изме­ри­тель­ный инстру­мент для ана­ли­за раз­ли­чий меж­ду реаль­ной и сете­вой иден­тич­но­стью. Это мож­но отне­сти за счет того, что дан­ная шка­ла вклю­ча­ет зна­чи­тель­ное коли­че­ство субш­кал, мно­гие из кото­рых — во вся­ком слу­чае, при­ме­ни­тель­но к соци­аль­ным сетям — зна­чи­мо отли­ча­ют иден­тич­ность в усло­ви­ях реаль­но­сти от иден­тич­но­сти в сети.
2. Пока­за­те­ли по раз­ным шка­лам иден­тич­но­сти име­ют суще­ствен­ные отли­чия друг от дру­га в усло­ви­ях «Сеть» и «Реаль­ность». Если пока­за­те­ли лич­ной и спе­ци­аль­ной иден­тич­но­сти (отра­жа­ю­щие инди­вид­ные и инди­ви­ду­аль­ные осо­бен­но­сти) в реаль­но­сти пре­вы­ша­ют тако­вые в сети для всех групп респон­ден­тов, то осталь­ные пока­за­те­ли обна­ру­жи­ва­ют вари­а­ции. Обра­ща­ют на себя вни­ма­ние в сред­нем более высо­кие пока­за­те­ли сете­вой иден­тич­но­сти для шка­лы соци­аль­ной идентичности.
3. Выяв­ле­ны ген­дер­ные и воз­раст­ные раз­ли­чия в пока­за­те­лях по шка­лам иден­тич­но­сти (для соци­аль­ной иден­тич­но­сти в сети и в реаль­но­сти, и для поверх­ност­ной иден­тич­но­сти в сети), а так­же в отно­ше­нии раз­ни­цы пока­за­те­лей в реаль­но­сти и в сети (по инди­ви­ду­аль­ной и реля­ци­он­ной идентичности).
4. Фак­тор­ный ана­лиз выявил в струк­ту­ре сете­вой иден­тич­но­сти два фак­то­ра: «Внеш­нее само­предъ­яв­ле­ние лич­но­сти и «Внут­рен­нее про­стран­ство лич­но­сти». В слу­чае реаль­ной иден­тич­но­сти сохра­ня­ет­ся пер­вый фак­тор, а вто­рой рас­кла­ды­ва­ет­ся на два неза­ви­си­мых: реля­ци­он­ная («Я с дру­ги­ми») и лич­ност­ная иден­тич­ность. Фак­то­ры реаль­ной и сете­вой иден­тич­но­сти зна­чи­мо кор­ре­ли­ру­ют меж­ду собой.
5. Рас­смот­ре­ны воз­мож­ные пара­мет­ры, спо­соб­ству­ю­щие воз­ник­но­ве­нию раз­ли­чий в оцен­ках иден­тич­но­сти в сети и в реаль­но­сти, сре­ди кото­рых как тра­ди­ци­он­но обсуж­да­е­мые харак­те­ри­сти­ки сети (ано­ним­ность, дистан­ци­ро­ван­ность, вари­а­тив­ность инди­вид­ных харак­те­ри­стик лич­но­сти и др.), так и более част­ные (спе­ци­фи­ка эмо­ци­о­наль­но­го кон­так­та в сети, уси­ле­ние при­над­леж­но­сти к рефе­рент­ной груп­пе и др.).

Литература

1. Абра­мов М.Г. Вли­я­ние инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий на стар­ше­класс­ни­ков // Чело­век. 2007. № 3. С. 85–92. Архи­тек­ту­ра вир­ту­аль­ных миров / Под науч. ред. М.Б. Игна­тье­ва, А.В. Васи­лье­ва, А.Е. Вой­скун­ско­го. СПб.: ГУАП, 2009.
2. Асмо­лов А.Г., Асмо­лов Г.А. От Мым­е­диа к Я-медиа: транс­фор­ма­ции иден­тич­но­сти в вир­ту­аль­ном мире // Вест­ник Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та. Серия 14. Пси­хо­ло­гия. 2010. № 1. С. 3–21.
3. Белин­ская Е.П. Чело­век в инфор­ма­ци­он­ном мире // Соци­аль­ная пси­хо­ло­гия в совре­мен­ном мире / Под ред. Г.М. Андре­евой, А.И. Дон­цо­ва. М.: Аспект Пресс, 2002. С. 203–220.
4. Вой­скун­ский А.Е. Пси­хо­ло­гия и Интер­нет. М.: Акро­поль, 2010а.
5. Вой­скун­ский А.Е. Кибер­пси­хо­ло­гия в про­шлом, насто­я­щем и буду­щем // Жур­нал прак­ти­че­ско­го пси­хо­ло­га. 2010б. № 4. С. 7–16.
6. Вой­скун­ский А.Е. Всту­пи­тель­ное сло­во // Пси­хо­ло­гия. Жур­нал Выс­шей шко­лы эко­но­ми­ки. 2011. Т. 8, № 4. С. 29–34.
7. Вой­скун­ский А.Е., Доро­хо­ва О.А. Ста­нов­ле­ние кибер­эти­ки: исто­ри­че­ские осно­ва­ния и совре­мен­ные про­бле­мы // Вопро­сы фило­со­фии. 2010. № 5. С. 69–83.
8. Гаври­чен­ко О.В., Смо­ля­ко­ва Т.В. Осо­бен­но­сти само­ре­пре­зен­та­ции в Интер­нет-днев­ни­ках под­рост­ков и моло­де­жи // Пси­хо­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния: Элек­трон. науч. журн. 2008. № 1 (1). [Элек­трон­ный ресурс]. 
9. Гоф­ман И. Пред­став­ле­ние себя дру­гим в повсе­днев­ной жиз­ни. М.: Канон-Пресс, 2000.
10. Жане П. Пси­хо­ло­ги­че­ская эво­лю­ция лич­но­сти. М.: Ака­де­ми­че­ский про­ект, 2010.
11. Жич­ки­на А.Е., Белин­ская Е.П. Само­пре­зен­та­ция в вир­ту­аль­ной ком­му­ни­ка­ции и осо­бен­но­сти иден­тич­но­сти под­рост­ков-поль­зо­ва­те­лей Интер­не­та // Обра­зо­ва­ние и инфор­ма­ци­он­ная куль­ту­ра. Социо­ло­ги­че­ские аспек­ты / Под ред. В.С. Соб­ки­на. М.: Центр социо­ло­гии обра­зо­ва­ния РАО, 2000. С. 431–460.
12. Куз­не­цо­ва Ю.М., Чудо­ва Н.В. Пси­хо­ло­гия жите­лей Интер­не­та. М.: УРСС, 2008.
13. Мане­ров В.Х., Коро­ле­ва Н.Н., Бог­да­нов­ская И.М., Про­ект Ю.Л. Миро­об­ра­зо­ва­ние и лич­ност­ные фено­ме­ны Интер­нет-ком­му­ни­ка­ции. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Гер­це­на, 2006.
14. Один­цо­ва М.С., Анто­но­ва Н.В. Осо­бен­но­сти иден­тич­но­сти людей, актив­но обща­ю­щих­ся в сети Интер­нет // Жур­нал прак­ти­че­ско­го пси­хо­ло­га. 2010. № 4. С. 37–58.
15. Розин В.М. Фено­мен мно­же­ствен­ной лич­но­сти: по мате­ри­а­лам кни­ги Дэни­е­ла Киза «Мно­же­ствен­ные умы Бил­ли Мил­ли­га­на». М.: URSS: ЛИБРОКОМ, 2009.
16. Соко­лов М.М. Онлай­но­вый днев­ник, тео­рии вир­ту­аль­ной иден­тич­но­сти и режи­мы рас­кры­тия пер­со­наль­ной инфор­ма­ции // Лич­ность и меж­лич­ност­ное вза­и­мо­дей­ствие в сети Internet // Под ред. В.Л. Воло­хон­ско­го, Ю.Е. Зай­це­вой, М.М. Соко­ло­ва. СПб.: СПб­ГУ, 2007. С. 9–39.
17. Став­ро­поль­ский Ю.В. Фак­тор­ная струк­ту­ра «Я»-аспектов лич­ност­ной иден­тич­но­сти в США // Изве­стия Сара­тов­ско­го уни­вер­си­те­та. Серия Фило­со­фия. Пси­хо­ло­гия. Педа­го­ги­ка. 2009. Т. 9. Вып. 2. С. 92–97.
18. Фриндте В., Келер Т. Пуб­лич­ное кон­стру­и­ро­ва­ние «Я» в опо­сред­ство­ван­ном ком­пью­те­ром обще­нии // Гума­ни­тар­ные иссле­до­ва­ния в Интер­не­те / Под ред. А.Е. Вой­скун­ско­го. М., 2000. C. 40–54.
19. Шев­чен­ко И.С. Фак­то­ры дина­мич­но­сти само­пре­зен­та­ций участ­ни­ков Интер­нет-обще­ния // Соци­аль­ные и пси­хо­ло­ги­че­ские послед­ствия при­ме­не­ния инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий: Мат-лы меж­ду­на­род­ной Интер­нет-кон­фе­рен­ции / Под ред. А.Е. Вой­скун­ско­го. М.: Мос­ков­ский обще­ствен­ный науч­ный фонд, 2001. С. 85–93.
20. Эрик­сон Э. Иден­тич­ность: юность и кри­зис. М.: Про­гресс, 1996.
21. Back M.D., Stopfer J.M., Vazire S., Gaddis S., Schmukle S.C., Egloff B., Gosling S.D. Facebook profiles reflect actual personality not self-idealization // Psychological Science. 2010. 21. 372–374.
22. Cheek J.M., Briggs S.R. Self-consciousness and aspects of identity // Journal of Research in Personality. 1982. 16. 4. 401–408.
23. Dollinger S.J., Preston L.A., O’Brien S.P., DiLalla D.L. Individuality and relatedness of the self: An autophotographic study // Journal of Personality and Social Psychology. 1996. 71. 6. 1268–1278.
24. James C., Flores A., Francis J.M., Pettingill L., Rundle M., Gardner H. Young people, ethics, and the new digital media. Cambridge, MA: The MIT Press, 2009.
25. Joinson A. Understanding the psychology of Internet behaviour: Virtual worlds, real lives. Houndmills, UK; N.Y.: Palgrave Macmillan, 2003.
26. Karl K., Peluchette J., Schlaegel C. A cross-cultural examination of student attitudes and gender differences in Facebook profile content // International Journal of Virtual Communities and Social Networking. 2010. 2. 2. 11–31.
27. Roesler Ch. The Self in сyberspace: Identity formation in postmodern societies and Jung’s Self as an objective Psyche // Journal of Analytical Psychology. 2008. 53. 421–436.
28. Turkle Sh. Life on the screen: Identity in the age of the Internet. N.Y.: A Touchstone Book, 1995.
29. Wilson R.E., Gosling S.D., Graham L.T. A review of Facebook research in the social sciences // Perspectives on Psychological Science. 2012. 7. 3. 203–220.

Об авторах

• Алек­сандр Евге­нье­вич Вой­скун­ский — кан­ди­дат пси­хо­ло­ги­че­ских наук, стар­ший науч­ный сотруд­ник, заве­ду­ю­щий лабо­ра­то­ри­ей пси­хо­ло­гии интел­лек­ту­аль­ной дея­тель­но­сти и инфор­ма­ти­за­ции факуль­те­та пси­хо­ло­гии Мос­ков­ско­го госу­дар­ствен­но­го университета.
• Алек­сандр Сер­ге­е­вич Евдо­ки­мен­ко — кан­ди­дат пси­хо­ло­ги­че­ских наук, доцент, заме­сти­тель заве­ду­ю­ще­го кафед­рой по науч­ной рабо­те, кафед­ра пси­хо­ана­ли­за и биз­нес-кон­суль­ти­ро­ва­ния, Выс­шая шко­ла эко­но­ми­ки (Наци­о­наль­ный иссле­до­ва­тель­ский уни­вер­си­тет), Москва, Россия.
• Ната­лия Юрьев­на­Фе­ду­ни­на — кан­ди­дат пси­хо­ло­ги­че­ских наук, веду­щий науч­ный сотруд­ник, меж­ве­дом­ствен­ный ресурс­ный центр мони­то­рин­га и экс­пер­ти­зы без­опас­но­сти обра­зо­ва­тель­ной сре­ды, Мос­ков­ский город­ской пси­хо­ло­го-педа­го­ги­че­ский уни­вер­си­тет, Москва, Россия.

Смот­ри­те также:

• Сол­да­то­ва Г.У., Чигарь­ко­ва С.В., Илю­хи­на С.Н. Я-реаль­ное и Я-вир­ту­аль­ное: иден­ти­фи­ка­ци­он­ные мат­ри­цы под­рост­ков и взрослых
• Федо­ро­ва М.В. Рели­ги­оз­ная иден­тич­ность в совре­мен­ном циф­ро­вом мире
• Шней­дер Л.Б., Сыма­нюк В.В. Поль­зо­ва­тель в инфор­ма­ци­он­ной сре­де: циф­ро­вая иден­тич­ность сегодня
• Щеко­ту­ров А.В. Net-друж­ба в струк­ту­ре кон­стру­и­ро­ва­ния вир­ту­аль­ной иден­тич­но­сти подростков

1. Насто­я­щая рабо­та пред­став­ля­ет собой один из шагов на пути к адап­та­ции дан­но­го опрос­ни­ка иден­тич­но­сти; эта рабо­та будет выпол­нять­ся впо­след­ствии сов­мест­но с Е.П. Белин­ской, кото­рая реко- мен­до­ва­ла при­ме­нить дан­ную мето­ди­ку. При пере­во­де пунк­тов опрос­ни­ка были учте­ны вари­ан­ты, пред­ло­жен­ные Ю.В. Став­ро­поль­ским (Став­ро­поль­ский, 2009); в под­го­тов­ке исполь­зо­ван­но­го в нашем иссле­до­ва­нии вари­ан­та пере­во­да участ­во­ва­ли д.п.н. Е.П. Белин­ская, к.п.н. О.В. Смыс­ло­ва (авто­ры бла­го­дар­ны обе­им за помощь), к.п.н. Н.Ю. Феду­ни­на и к.п.н. А.Е. Войскунский.