Шейнов В.П., Низовских Н.А., Ермак В.О. Зависимость от смартфона и ее связи c академической мотивацией, прокрастинацией и самоконтролем в общении у белорусов и россиян

Введение

Смарт­фо­ны в насто­я­щее вре­мя ста­ли настоль­ко попу­ляр­ны­ми, что иссле­до­ва­те­ли харак­те­ри­зу­ют их как устрой­ства, обес­пе­чи­ва­ю­щие «циф­ро­вое рас­ши­ре­ние» лич­но­сти. Поль­зо­ва­те­ли зача­стую рас­смат­ри­ва­ют смарт­фо­ны как часть сво­е­го тела, подоб­но рукам и гла­зам, и могут назы­вать их «луч­ши­ми дру­зья­ми» и «род­ствен­ны­ми душа­ми» [Hohti, 2019]. 

При­вле­ка­тель­ность смарт­фо­нов опре­де­ля­ет­ся их высо­кой функ­ци­о­наль­но­стью, пор­та­тив­но­стью, под­клю­че­ни­ем к интер­не­ту. Смарт­фо­ны исполь­зу­ют­ся для обу­че­ния, досу­га, соци­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия, фор­ми­ро­ва­ния иден­тич­но­сти и мно­гих дру­гих целей [Chan, 2015]. 

Наи­бо­лее заме­тен рост исполь­зо­ва­ния гад­же­тов в под­рост­ко­вой и юно­ше­ской воз­раст­ных груп­пах [4, с. 150]. Про­цес­сы, в кото­рых теле­фо­ны ста­но­вят­ся спут­ни­ка­ми моло­дых людей в повсе­днев­ной жиз­ни, глу­бо­ко интим­ны [Hohti, 2019].

Смарт­фо­ны самые что ни на есть «чер­ные лебе­ди» нашей жиз­ни. Кажет­ся, без них все в нашей жиз­ни оста­но­вит­ся. Сама лич­ность, когда в ее руках смарт­фон, ста­но­вит­ся иной: допол­нен­ной, достро­ен­ной, расширенной.

Смартфоны как устройства, расширяющие личность

Как отме­ча­ют Г.У. Сол­да­то­ва и А.Е. Вой­скун­ский, «посто­ян­ные спут­ни­ки совре­мен­но­го чело­ве­ка – смарт­фон и ком­пью­тер – на пер­вый взгляд кажут­ся лишь частью обыч­ной жиз­ни» [9, с. 432]. Но циф­ро­вая эпо­ха рево­лю­ци­он­но меня­ет соци­а­ли­за­ци­он­ные про­цес­сы, так что мож­но гово­рить о «циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции» [Сол­да­то­ва, 2018]. 

Мы раз­де­ля­ем точ­ку зре­ния о том, что «раз­ви­тие ребен­ка и под­рост­ка сего­дня может рас­смат­ри­вать­ся как фор­ми­ро­ва­ние гипер­под­клю­чен­ной, тех­но­ло­ги­че­ски достро­ен­ной циф­ро­вой лич­но­сти» [Сол­да­то­ва, 2023, с. 13].

Важ­но при этом пони­мать, что смарт­фон как устрой­ство не явля­ет­ся «пси­хо­ло­ги­че­ским ору­ди­ем» или «пси­хо­ло­ги­че­ским инстру­мен­том» в том смыс­ле, как их (пси­хо­ло­ги­че­ские ору­дия и пси­хо­ло­ги­че­ские инстру­мен­ты) пони­мал и опи­сы­вал Л.С. Выготский. 

Поче­му? Пси­хо­ло­ги­че­ское ору­дие «видо­из­ме­ня­ет все про­те­ка­ние и всю струк­ту­ру пси­хи­че­ских функ­ций, опре­де­ляя сво­и­ми свой­ства­ми стро­е­ние ново­го инстру­мен­таль­но­го акта» [Выгот­ский, 1982, с. 103]. А смарт­фон нет. Смарт­фон – это «тех­ни­че­ское орудие». 

Тех­ни­че­ское ору­дие, по Л.С. Выгот­ско­му, «видо­из­ме­ня­ет про­цесс есте­ствен­но­го при­спо­соб­ле­ния, опре­де­ляя фор­му тру­до­вых опе­ра­ций» [Выгот­ский, 1982, с. 103]. 

Смарт­фон как тех­ни­че­ское, а не пси­хо­ло­ги­че­ское ору­дие не опо­сре­ду­ет пси­хи­че­ские функ­ции, не встра­и­ва­ет­ся в них и не пре­об­ра­зу­ет их. Смарт­фон мож­но отло­жить в сто­ро­ну, поте­рять, испор­тить, его могут украсть и т.д.

Зна­чи­мость смарт­фо­на как тех­ни­че­ско­го устрой­ства опре­де­ля­ет­ся преж­де все­го предо­став­ле­ни­ем досту­па к интер­не­ту, что обу­слов­ли­ва­ет воз­мож­ность для чело­ве­ка бук­валь­но «жить» в этой новой вир­ту­аль­ной реаль­но­сти. Не слу­чай­но иссле­до­ва­те­ли вклю­ча­ют в «циф­ро­вую лич­ность» и «при­над­ле­жа­щие чело­ве­ку и под­клю­чен­ные к сети циф­ро­вые устрой­ства» [9, с. 441].

Нет ника­ко­го сомне­ния, что «тех­но­ло­ги­че­ская рас­ши­рен­ность субъ­ек­та, без­услов­но, ста­вит вопрос о том, что про­ис­хо­дит с ним как с соци­аль­ным суще­ством» [9, с. 442].

Циф­ро­вое рас­ши­ре­ние инфор­ма­ци­он­ных воз­мож­но­стей чело­ве­ка, посте­пен­но пре­вра­ща­ю­щее его в Homo informaticus (В.И. Панов), обу­слов­ли­ва­ет «риск того, что когни­тив­ное, эмо­ци­о­наль­ное и лич­ност­ное раз­ви­тие под­рас­та­ю­ще­го поко­ле­ния начи­на­ет в боль­шей сте­пе­ни под­чи­нять­ся тому кон­тен­ту, кото­рый пред­ла­га­ет инди­ви­ду циф­ро­вая сре­да» [Панов, 2022, с. 71]. 

Циф­ро­ви­за­ция инфор­ма­ци­он­ной сре­ды осо­бую зна­чи­мость в свя­зи с этим при­об­ре­та­ет в кон­тек­сте эко­пси­хо­ло­ги­че­ской моде­ли ста­нов­ле­ния субъ­ект­но­сти [Паню­ко­ва, 2023].

Смарт­фо­ном, как и любым дру­гим циф­ро­вым устрой­ством, нуж­но овла­деть, нуж­но научить­ся поль­зо­вать­ся им так, что­бы он не мешал раз­ви­тию пси­хи­че­ских про­цес­сов и лич­но­сти, а спо­соб­ство­вал это­му, помо­гая рас­ши­ре­нию соци­аль­ных кон­так­тов, дости­же­нию соци­аль­ной успеш­но­сти, пси­хо­ло­ги­че­ско­го бла­го­по­лу­чия и др. 

Никто не может оспо­рить то, что исполь­зо­ва­ние смарт­фо­на достав­ля­ет удо­воль­ствие, может высту­пать как про­со­ци­аль­ное и раз­ви­ва­ю­щее. Вме­сте с тем все более акту­аль­ной ста­но­вит­ся про­бле­ма зави­си­мо­сти от смартфонов.

Зависимость от смартфона как социально-психологическая проблема

Как сви­де­тель­ству­ют жиз­нен­ные наблю­де­ния и спе­ци­аль­но орга­ни­зо­ван­ные иссле­до­ва­ния, нере­гла­мен­ти­ро­ван­ное исполь­зо­ва­ние смарт­фо­нов, пре­вы­ша­ю­щее разум­ные вре­мен­ные интер­ва­лы, может небла­го­при­ят­но вли­ять на физи­че­ское бла­го­по­лу­чие, лич­ност­ные свой­ства и каче­ства чело­ве­ка, его учеб­ную и про­фес­си­о­наль­ную дея­тель­ность, его меж­лич­ност­ные отношения. 

В иссле­до­ва­нии, про­ве­ден­ном на выбор­ке корей­ских под­рост­ков (N = 40998), пока­за­но, что исполь­зо­ва­ние под­рост­ка­ми смарт­фо­на более четы­рех часов в день свя­за­но с небла­го­при­ят­ны­ми про­яв­ле­ни­я­ми в обла­сти здо­ро­вья, в чис­ле кото­рых высо­кий уро­вень стрес­са, нару­ше­ние сна, депрес­сии, ожи­ре­ние, упо­треб­ле­ние пси­хо­ак­тив­ных веществ, суи­ци­даль­ные рис­ки [Cha, 2023]. 

В чис­ле лич­ност­ных харак­те­ри­стик, поло­жи­тель­но кор­ре­ли­ру­ю­щих с исполь­зо­ва­ни­ем мобиль­но­го теле­фо­на, соци­аль­ная экс­тра­вер­сия, тре­вож­ность, низ­кая само­оцен­ка [Munusamy, 2021], высо­кий уро­вень поис­ка новиз­ны, низ­кий уро­вень настой­чи­во­сти и др. [Kheradmand, 2023].

Зави­си­мость от смарт­фо­на трак­ту­ет­ся нами как пси­хо­ло­ги­че­ское состо­я­ние, обу­слов­лен­ное навяз­чи­вой потреб­но­стью исполь­зо­вать смарт­фон неоправ­дан­но часто, что вре­дит пси­хо­со­ци­аль­но­му и лич­ност­но­му раз­ви­тию поль­зо­ва­те­лей. Зави­си­мость от смарт­фо­на поло­жи­тель­но кор­ре­ли­ру­ет с дру­ги­ми зави­си­мо­стя­ми, таки­ми как зави­си­мость от интер­не­та и соци­аль­ных сетей.

Про­бле­ма зави­си­мо­сти от смарт­фо­нов мно­го­ас­пект­на. Один из ее аспек­тов состо­ит в том, что посколь­ку смарт­фон исполь­зу­ет­ся в уче­бе, про­фес­си­о­наль­ной дея­тель­но­сти и для дру­гих важ­ных целей, субъ­ек­тив­но сами поль­зо­ва­те­ли часто не осо­зна­ют свою зави­си­мость имен­но как зависимость.

Тре­бу­ет иссле­до­ва­ния вопрос о том, как зави­си­мость от смарт­фо­на свя­за­на с важ­ны­ми лич­ност­ны­ми свой­ства­ми и каче­ства­ми. В кон­тек­сте дан­но­го иссле­до­ва­ния пред­став­ля­ют инте­рес свя­зи зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с ака­де­ми­че­ской моти­ва­ци­ей, про­кра­сти­на­ци­ей и само­кон­тро­лем в общении.

Зависимость от смартфона и академическая мотивация

Воз­мож­но­сти обу­че­ния с помо­щью мобиль­ных устройств, в том чис­ле и смарт­фо­нов, в послед­нее вре­мя при­вле­ка­ют осо­бое вни­ма­ние. Так, в гер­ме­нев­ти­че­ском иссле­до­ва­нии опы­та исполь­зо­ва­ния смарт­фо­нов изу­ча­лось, что зна­чит для моло­дых людей при­об­ре­тать, вла­деть и созда­вать цели для сво­их пер­со­наль­ных мобиль­ных устройств в кон­текстах фор­маль­но­го и нефор­маль­но­го обу­че­ния [Chan, 2015]. 

В лон­ги­тюд­ном иссле­до­ва­нии, про­ве­ден­ном в пери­од с 2016 по 2018 годы на выбор­ке сту­ден­тов-меди­ков (N = 269), в кото­ром изу­ча­лись свя­зи меж­ду исполь­зо­ва­ни­ем смарт­фо­нов и циф­ро­вой зави­си­мо­стью с пси­хи­че­ским здо­ро­вьем, каче­ством жиз­ни, обу­че­ни­ем и ака­де­ми­че­ской моти­ва­ци­ей, было выяв­ле­но, что часто­та исполь­зо­ва­ния смарт­фо­нов и циф­ро­вая зави­си­мость явля­ют­ся пре­дик­то­ра­ми более низ­кой ака­де­ми­че­ской моти­ва­ции обу­ча­ю­щих­ся и более низ­ких обра­зо­ва­тель­ных резуль­та­тов [Machado de Oliveira].

Зависимость от смартфонов и прокрастинация

Про­кра­сти­на­ция как чер­та лич­но­сти может высту­пать фак­то­ром рис­ка раз­ви­тия зави­си­мо­сти от мобиль­но­го теле­фо­на. Гипо­те­за о свя­зи зави­си­мо­сти от мобиль­но­го теле­фо­на с про­кра­сти­на­ци­ей под­твер­ди­лась в иссле­до­ва­нии, выпол­нен­ном на выбор­ке китай­ских сту­ден­тов-меди­ков (N = 572) [Liu, 2018], что согла­су­ет­ся с резуль­та­та­ми дру­гих исследований. 

Пока­за­но, что у китай­ских сту­ден­тов кол­ле­джей в воз­расте 16-20 лет (N = 1004) про­кра­сти­на­ция поло­жи­тель­но свя­за­на с зави­си­мо­стью от мобиль­но­го теле­фо­на (r = 0,40, p < 0,001), а так­же со стрес­сом (r = 0,29, p < 0,001), кото­рый частич­но опо­сре­ду­ет связь про­кра­сти­на­ции с зави­си­мо­стью от смарт­фо­на [Yang, 2020]. 

Общи­ми для этих двух пере­мен­ных, как отме­ча­ют авто­ры, явля­ют­ся труд­но­сти само­ре­гу­ля­ции; имен­но поэто­му про­кра­сти­на­то­ры, для кото­рых харак­те­рен низ­кий само­кон­троль и пред­по­чте­ние крат­ко­сроч­ных воз­на­граж­де­ний, могут лег­ко стать зави­си­мы­ми от мобиль­ных теле­фо­нов из-за осо­бен­но­стей их функ­ци­о­ни­ро­ва­ния [Yang, 2020]. 

Зави­си­мость от мобиль­ных теле­фо­нов и ака­де­ми­че­ская про­кра­сти­на­ция нега­тив­но вли­я­ют на ака­де­ми­че­скую успе­ва­е­мость китай­ских сту­ден­тов-меди­ков, на такие ее пара­мет­ры, как целе­устрем­лен­ность в обу­че­нии, успе­ва­е­мость и фаси­ли­та­ция отно­ше­ний [Tian, 2021]. 

В иссле­до­ва­нии, про­ве­ден­ном на выбор­ке перу­ан­ских уча­щих­ся в воз­расте 15-17 лет (N = 146), так­же обна­ру­же­на поло­жи­тель­ная и зна­чи­мая связь меж­ду ака­де­ми­че­ской про­кра­сти­на­ци­ей и зави­си­мо­стью от смарт­фо­на (r = 0,268, p = 0,001), из кото­рой сле­ду­ет, что чем более выра­же­на ака­де­ми­че­ская про­кра­сти­на­ция, тем боль­ше зави­си­мость от мобиль­но­го теле­фо­на [Rios Sanchez, 2022].

Зависимость от смартфонов и самоконтроль в общении

Мобиль­ные теле­фо­ны высту­па­ют как важ­ное сред­ство обще­ния и спо­соб под­дер­жа­ния соци­аль­ных свя­зей. Воз­ни­ка­ет вопрос, как свя­за­на зави­си­мость от смарт­фо­на с само­кон­тро­лем в общении. 

Иссле­до­ва­те­ли пола­га­ют, что пре­по­да­ва­те­ли долж­ны играть важ­ную роль в укреп­ле­нии тех­ни­ки постро­е­ния меж­лич­ност­ных отно­ше­ний и обу­че­нии само­кон­тро­лю сре­ди тех обу­ча­ю­щих­ся, кото­рые демон­стри­ру­ют отри­ца­тель­ные чер­ты харак­те­ра [Munusamy, 2021, с. 37].

Цель иссле­до­ва­ния: выяв­ле­ние и срав­ни­тель­ный ана­лиз нали­чия и харак­те­ра свя­зей зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с ака­де­ми­че­ской моти­ва­ци­ей, про­кра­сти­на­ци­ей и само­кон­тро­лем в обще­нии у бело­ру­сов и россиян.

Сов­мест­ное иссле­до­ва­ние ака­де­ми­че­ской моти­ва­ции, про­кра­сти­на­ции и само­кон­тро­ля в обще­нии объ­яс­ня­ет­ся тем, что они весь­ма акту­аль­ны для всех обу­ча­ю­щих­ся (школь­ни­ков, сту­ден­тов, слу­ша­те­лей кур­сов повы­ше­ния ква­ли­фи­ка­ции и пере­под­го­тов­ки) и все они свя­за­ны с зави­си­мо­стью от смарт­фо­на. Нега­тив­ное вли­я­ние послед­ней на каче­ство уче­бы и обще­ния вызы­ва­ет осо­бую оза­бо­чен­ность педа­го­гов и родителей.

Общее тео­ре­ти­че­ское пред­по­ло­же­ние состо­ит в том, что фор­ми­ро­ва­ние зави­си­мо­сти от смарт­фо­на отри­ца­тель­но кор­ре­ли­ру­ет с внут­рен­ней моти­ва­ци­ей и высо­ким уров­нем субъ­ект­но­сти моло­дых людей.

Иссле­до­ва­тель­ские вопро­сы опре­де­ле­ны сле­ду­ю­щим образом:

1. Име­ет­ся ли связь меж­ду зави­си­мо­стью от смарт­фо­на и ее фак­то­ра­ми с зави­си­мо­стью от соци­аль­ных сетей и ее фак­то­ра­ми у бело­ру­сов и россиян?
2. Име­ют­ся ли свя­зи зави­си­мо­сти от смарт­фо­на и ее фак­то­ров с типа­ми ака­де­ми­че­ской моти­ва­ции, про­кра­сти­на­ци­ей и само­кон­тро­лем в обще­нии у бело­рус­ских и рос­сий­ских респон­ден­тов? Каков их характер?
3. Сход­ны или раз­лич­ны свя­зи зави­си­мо­сти от смарт­фо­на и ее фак­то­ров с типа­ми ака­де­ми­че­ской моти­ва­ции, про­кра­сти­на­ци­ей и само­кон­тро­лем в обще­нии у бело­рус­ских и рос­сий­ских муж­чин и женщин?

Метод

Эмпи­ри­че­ской осно­вой иссле­до­ва­ния послу­жи­ли резуль­та­ты онлайн-тести­ро­ва­ния респон­ден­тов в Бела­ру­си и Рос­сии, кото­рое было орга­ни­зо­ва­но осе­нью 2023 года. Сбор дан­ных осу­ществ­лен с помо­щью Google-форм. Мето­до­ло­гия сбо­ра дан­ных в двух стра­нах была иден­тич­ной. Иден­тич­ны­ми были и мето­ди­ки иссле­до­ва­ния, кото­рые предъ­яв­ля­лись респон­ден­там на рус­ском языке.

Выбор­ка иссле­до­ва­ния. Респон­ден­та­ми (N = 3379) высту­пи­ли жите­ли Бела­ру­си и Рос­сии: 2365 бело­ру­сов (сред­ний воз­раст М = 21,05, SD = 9,87), в их чис­ле 1310 жен­щин и 1055 муж­чин, 1014 рос­си­ян (М = 19,46, SD = 4,02), вклю­чая 668 жен­щин и 346 мужчин.

Далее в ста­тье сло­ва «бело­рус», «бело­рус­ка» озна­ча­ют не наци­о­наль­ность, а место про­жи­ва­ния – Беларусь.

Мето­ди­ки иссле­до­ва­ния. В иссле­до­ва­нии исполь­зо­ва­ны опрос­ник зави­си­мо­сти от смарт­фо­на [Шей­нов, 2020; Шей­нов, 2021а] и опрос­ник зави­си­мо­сти от соци­аль­ных сетей [Шей­нов, 2021] с уче­том фак­тор­ных моде­лей дан­ных зави­си­мо­стей; опрос­ник «Шка­ла ака­де­ми­че­ской моти­ва­ции» [Гор­де­е­ва]; «Шка­ла про­кра­сти­на­ции» К. Лей в адап­та­ции Я.И. Вар­ва­ри­че­вой [Вар­ва­ри­че­ва, 2010]; тест М. Снай­де­ра «Само­кон­троль в обще­нии» [7, с. 558–559].

Исполь­зо­ван­ный в иссле­до­ва­нии крат­кий вари­ант опрос­ни­ка «Шка­лы ака­де­ми­че­ской моти­ва­ции» [Гор­де­е­ва] вклю­ча­ет две шка­лы внут­рен­ней моти­ва­ции (позна­ва­тель­ной и дости­же­ния) и две шка­лы внеш­ней моти­ва­ции (интро­еци­ро­ван­ной и экстернальной). 

По мне­нию авто­ров ука­зан­ной мето­ди­ки, пред­ла­га­е­мые шка­лы могут при­ме­нять­ся для экс­пресс-диа­гно­сти­ки, посколь­ку содер­жат «наи­бо­лее важ­ную инфор­ма­цию о каче­стве моти­ва­ци­он­ных про­цес­сов, побуж­да­ю­щих и регу­ли­ру­ю­щих выпол­не­ние учеб­ной дея­тель­но­сти» [Гор­де­е­ва, с. 104]. 

Про­це­ду­ры стати­сти­че­ско­го ана­ли­за про­во­ди­лись про­грам­ма­ми паке­та SPSS-22.

Результаты

При­ме­не­ние кри­те­рия Кол­мо­го­ро­ва-Смир­но­ва пока­за­ло, что все изу­ча­е­мые пере­мен­ные име­ют ненор­маль­ное рас­пре­де­ле­ние. Поэто­му свя­зи выяв­ля­ли с помо­щью непа­ра­мет­ри­че­ской кор­ре­ля­ции Кен­дал­ла, поз­во­ля­ю­щей выяв­лять и нели­ней­ные связи.

Таблица 1. Описательные статистики переменных и корреляции зависимости от смартфона с зависимостью от социальных сетей, прокрастинацией и самоконтролем в общении в белорусской выборке

Таблица 2. Описательные статистики переменных и корреляции зависимости от смартфона с зависимостью от социальных сетей, прокрастинацией и самоконтролем в общении в российской выборке

Табл. 1 и 2 пока­зы­ва­ют, что у бело­ру­сов и рос­си­ян зави­си­мость от смарт­фо­на и все ее фак­то­ры поло­жи­тель­но свя­за­ны с зави­си­мо­стью от соци­аль­ных сетей и со все­ми ее фак­то­ра­ми. При этом все ука­зан­ные свя­зи у бело­ру­сов более тес­ные, неже­ли у россиян. 

Свя­зи с про­кра­сти­на­ци­ей инте­граль­но­го пока­за­те­ля зави­си­мо­сти от смарт­фо­на рос­си­ян и двух его фак­то­ров – поте­ри кон­тро­ля над собой и стра­ха отка­за от смарт­фо­на – более тес­ные, чем соот­вет­ству­ю­щие свя­зи у белорусов.

Связь зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с само­кон­тро­лем в обще­нии у бело­ру­сов более тес­ная, чем у россиян.

Таким обра­зом, все свя­зи зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с зави­си­мо­стью от соци­аль­ных сетей, про­кра­сти­на­ци­ей и само­кон­тро­лем в обще­нии у бело­ру­сов и рос­си­ян явля­ют­ся поло­жи­тель­ны­ми и раз­ли­ча­ют­ся толь­ко тес­но­той связей.

Таблица 3. Описательные статистики переменных и корреляции зависимости от смартфона с типами академической мотивации в белорусской выборке

Зави­си­мость от смарт­фо­на	Типы ака­де­ми­че­ской мотивации
	Внут­рен­няя мотивация		Внеш­няя мотивация
	Позна­ва­тель­ная мотивация	Моти­ва­ция достижения	Интро­еци­ро­ван­ная мотивация	Экс­тер­наль­ная мотивация
	M = 12,6SD = 3,9	M = 12,3SD = 4,5	M = 11,7SD = 4,1	M = 9,5SD = 4,2
Инте­граль­ный показатель	–0,06**	–0,11**	0,10**	0,25**
Поте­ря кон­тро­ля над собой	–0,03**	–0,07**	0,09**	0,22**
Страх отка­за от смартфона	–0,11**	–0,14**	0,05**	0,23**
Эйфо­рия от пользования	–0,08**	–0,12**	0,08**	0,21**

При­ме­ча­ния: ** – p < 0,01; M – сред­нее зна­че­ние; SD – стан­дарт­ное отклонение.

Таблица 4. Описательные статистики переменных и корреляции зависимости от смартфона с типами академической мотивации в российской выборке

Зави­си­мость от смартфона	Типы ака­де­ми­че­ской мотивации
	Внут­рен­няя мотивация		Внеш­няя мотивация
	Позна­ва­тель­ная мотивация	Моти­ва­ция достижения	Интро­еци­ро­ван­ная мотивация	Экс­тер­наль­ная мотивация
	M = 24,2SD = 3,3	M = 13,8SD = 4,1	M = 12,3SD = 4,0	M = 9,1SD = 4,1
Инте­граль­ный показатель	–0,09**	–0,14**	0,09*	0,21**
Поте­ря кон­тро­ля над собой	–0,11**	–0,14**	0,08*	0,18**
Страх отка­за от смартфона	–0,11**	–0,18**	0,04	0,22**
Эйфо­рия от пользования	–0,13**	–0,16**	0,07	0,16*

При­ме­ча­ния: * – p < 0,05; ** – p < 0,01; M – сред­нее зна­че­ние; SD – стан­дарт­ное отклонение.

Табл. 3 и 4 сви­де­тель­ству­ют о том, что у бело­ру­сов и рос­си­ян зави­си­мость от смарт­фо­на и все ее фак­то­ры отри­ца­тель­но свя­за­ны с позна­ва­тель­ной моти­ва­ци­ей и моти­ва­ци­ей дости­же­ния и поло­жи­тель­но – с интро­еци­ро­ван­ной моти­ва­ци­ей и экс­тер­наль­ной мотивацией.

Но при этом тес­но­та неко­то­рых из этих свя­зей у бело­ру­сов и рос­си­ян раз­лич­на. Это име­ет место для интро­еци­ро­ван­ной моти­ва­ции и экс­тер­наль­ной моти­ва­ции, связь кото­рых с зави­си­мо­стью от смарт­фо­на и всех ее фак­то­ров более выра­же­на у бело­ру­сов, а так­же для позна­ва­тель­ной моти­ва­ции и моти­ва­ции дости­же­ния, связь кото­рых с зави­си­мо­стью от смарт­фо­на и всех ее фак­то­ров более выра­же­на у россиян.

Зави­си­мость от смарт­фо­на у жен­щин в целом выра­же­на зна­чи­тель­но силь­нее, что пока­зы­ва­ют резуль­та­ты тести­ро­ва­ния в дан­ном иссле­до­ва­нии. Сред­нее зна­че­ние пока­за­те­ля зави­си­мо­сти от смарт­фо­на у бело­ру­сок (рав­ное 16,99) ста­ти­сти­че­ски зна­чи­мо (р ≤ 0,001) пре­вос­хо­дит ана­ло­гич­ный пока­за­тель (15,31) у бело­рус­ских муж­чин. Ана­ло­гич­ная ситу­а­ция у рос­си­ян: 19,57 у жен­щин и 14,55 у мужчин. 

Зави­си­мость от смарт­фо­на боль­ше выра­же­на у рос­си­я­нок, чем у бело­ру­сок; и у бело­рус­ских муж­чин, чем у рос­сий­ских муж­чин. Вви­ду уста­нов­лен­ных раз­ли­чий полу­чен­ные резуль­та­ты сле­ду­ет про­ве­рить по отдель­но­сти для муж­чин и женщин.

Таблица 5. Корреляции зависимости от смартфона с академической мотивацией, прокрастинацией и самоконтролем в общении в выборках белорусских и российских мужчин и женщин

Табл. 5 пока­зы­ва­ет, что у бело­рус­ских и рос­сий­ских муж­чин и жен­щин: 1) все свя­зи зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с про­кра­сти­на­ци­ей и само­кон­тро­лем в обще­нии явля­ют­ся поло­жи­тель­ны­ми и раз­ли­ча­ют­ся толь­ко тес­но­той свя­зей; 2) зави­си­мость от смарт­фо­на отри­ца­тель­но свя­за­на с позна­ва­тель­ной моти­ва­ци­ей и моти­ва­ци­ей дости­же­ния и поло­жи­тель­но – с интро­еци­ро­ван­ной моти­ва­ци­ей и экс­тер­наль­ной мотивацией.

При этом свя­зи с про­кра­сти­на­ци­ей зави­си­мо­сти от смарт­фо­на рос­сий­ских муж­чин и жен­щин более тес­ные, чем соот­вет­ству­ю­щие свя­зи у бело­рус­ских муж­чин и жен­щин. Связь зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с само­кон­тро­лем в обще­нии у бело­рус­ских муж­чин и жен­щин более тес­ная, чем у рос­сий­ских муж­чин и женщин.

Обсуждение результатов

Табл. 1–5 сви­де­тель­ству­ют о том, что раз­ли­чия в тес­но­те свя­зей про­ис­хо­дят не за счет фак­то­ра пола, как это наблю­да­ет­ся в дру­гих иссле­до­ва­ни­ях, а исклю­чи­тель­но за счет места про­жи­ва­ния респондентов.

Пред­став­лен­ная в табл. 1, 2 и 5 поло­жи­тель­ная вза­и­мо­связь зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с про­кра­сти­на­ци­ей соот­вет­ству­ет уста­нов­лен­ной в ряде зару­беж­ных иссле­до­ва­ний пря­мой вза­и­мо­свя­зи зави­си­мо­сти от смарт­фо­на и про­блем­но­го поль­зо­ва­ния смарт­фо­ном с ака­де­ми­че­ской про­кра­сти­на­ци­ей [Liu, 2018; Rios Sanchez, 2022; Tian, 2021; Yang, 2020].

Выяв­лен­ная нами поло­жи­тель­ная вза­и­мо­связь зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с само­кон­тро­лем в обще­нии явля­ет­ся новым резуль­та­том, посколь­ку в оте­че­ствен­ных и зару­беж­ных пуб­ли­ка­ци­ях подоб­ных иссле­до­ва­ний не обнаружено. 

Инди­ви­ды с высо­ким само­кон­тро­лем в обще­нии все­гда сле­дят за собой, хоро­шо ори­ен­ти­ру­ют­ся в ситу­а­ции (как луч­ше вести себя), кон­тро­ли­ру­ют свою речь и невер­баль­ные про­яв­ле­ния для дости­же­ния жела­е­мо­го эффек­та в обще­нии с дру­ги­ми людь­ми и управ­ля­ют сво­и­ми эмо­ци­я­ми. При этом у них затруд­не­на спон­тан­ность само­вы­ра­же­ния, они не любят непро­гно­зи­ру­е­мых ситу­а­ций. Их кре­до: «Я такой, какой есть». Инди­ви­ды с низ­ким само­кон­тро­лем в обще­нии, напро­тив, более непо­сред­ствен­ны в кон­так­тах и открыты.

Нам пред­став­ля­ет­ся, что поло­жи­тель­ная вза­и­мо­связь зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с само­кон­тро­лем в обще­нии и одно­вре­мен­но с этим поло­жи­тель­ная вза­и­мо­связь зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с зави­си­мо­стью от соци­аль­ных сетей име­ют сво­им источ­ни­ком то, что соци­аль­ные сети явля­ют­ся свое­об­раз­ной «ярмар­кой тще­сла­вия», пло­щад­кой для демон­стра­ции сво­их успе­хов. А это не спо­соб­ству­ет откры­то­сти и непо­сред­ствен­но­сти контактов.

Пока­зан­ная в табл. 1–3 поло­жи­тель­ная вза­и­мо­связь зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с зави­си­мо­стью от соци­аль­ных сетей явля­ет­ся под­твер­жде­ни­ем уста­нов­лен­но­го ранее ана­ло­гич­но­го резуль­та­та [Шей­нов, 2021].

Поло­жи­тель­ная вза­и­мо­связь зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с экс­тер­наль­ным и интро­еци­ро­ван­ным типа­ми ака­де­ми­че­ской моти­ва­ции, свя­зан­ны­ми с низ­ким уров­нем инте­ре­са к позна­нию, лег­ко интер­пре­ти­ру­ет­ся и сви­де­тель­ству­ет о нега­тив­ном вли­я­нии дан­ной зави­си­мо­сти на успеш­ность обу­че­ния. Об этом же сви­де­тель­ству­ют и отри­ца­тель­ные вза­и­мо­свя­зи зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с позна­ва­тель­ной моти­ва­ци­ей и моти­ва­ци­ей достижения. 

Полу­чен­ные дан­ные соот­но­сят­ся с уста­нов­лен­ной ранее зна­чи­мой отри­ца­тель­ной кор­ре­ля­ци­ей меж­ду зави­си­мо­стью от смарт­фо­нов и моти­ва­ци­ей уча­щих­ся к ака­де­ми­че­ским дости­же­ни­ям: соот­вет­ству­ю­щая кор­ре­ля­ция Пир­со­на r = –0,33, p < 0,001 [Shahroudi, 2019]. А так­же и тем фак­том, что зави­си­мость от смарт­фо­нов явля­ет­ся пре­дик­то­ром низ­кой ака­де­ми­че­ской моти­ва­ции [Machado de Oliveira] и нега­тив­но вли­я­ет на ака­де­ми­че­скую успе­ва­е­мость [Tian, 2021].

Здесь умест­но обра­тить­ся к вопро­су о необ­хо­ди­мо­сти раз­ви­тия субъ­ект­ных качеств лич­но­сти для осо­знан­но­го и про­дук­тив­но­го исполь­зо­ва­нии смартфона. 

Быть субъ­ек­том раз­ви­тия субъ­ект­ных качеств обу­ча­ю­щих­ся при­зы­ва­ет В.И. Панов, когда пишет: «отли­чи­тель­ной чер­той субъ­ект­но­сти педа­го­га в усло­ви­ях циф­ро­ви­за­ции явля­ет­ся то, что в допол­не­ние к «обыч­ным» субъ­ект­ным каче­ствам он дол­жен быть субъ­ек­том раз­ви­тия субъ­ект­ных качеств у обу­ча­ю­щих­ся в сов­мест­ных вза­и­мо­дей­стви­ях с циф­ро­вой обра­зо­ва­тель­ной сре­дой» [Панов, 2022, с. 66]. 

Режим осо­знан­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на игра­ет важ­ную роль в обес­пе­че­нии каче­ства жиз­ни чело­ве­ка, тогда как режим неупо­ря­до­чен­но­го, сла­бо осо­зна­ва­е­мо­го исполь­зо­ва­ния нега­тив­но вли­я­ет на каче­ство жиз­ни в таких его аспек­тах, как ком­пе­тент­ность, соци­аль­ное функ­ци­о­ни­ро­ва­ние и спо­соб­ность к пози­тив­ным пере­жи­ва­ни­ям [Sela, 2022]. 

В миро­вой прак­ти­ке име­ют­ся при­ме­ры раз­ра­бот­ки спе­ци­аль­ных про­грамм, наце­лен­ных на раз­ви­тие у сту­ден­тов навы­ков управ­ле­ния онлайн-кон­тен­том, спо­соб­но­сти к актив­но­му и твор­че­ско­му исполь­зо­ва­нию циф­ро­вых медиа и интер­не­та, что сни­жа­ет пока­за­те­ли про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­нов [Gui, 2023].

Обна­ру­жен­ные у бело­ру­сов и рос­си­ян кор­ре­ля­ции зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с ака­де­ми­че­ской моти­ва­ци­ей, про­кра­сти­на­ци­ей и само­кон­тро­лем в обще­нии сов­па­да­ют по направ­лен­но­сти, раз­ли­ча­ясь толь­ко тес­но­той свя­зей. Сов­па­де­ние мож­но объ­яс­нить боль­шим вза­им­ным вли­я­ни­ем и вза­и­мо­про­ник­но­ве­ни­ем бело­рус­ской и рос­сий­ской культур. 

Несмот­ря на неко­то­рые име­ю­щи­е­ся раз­ли­чия в мен­та­ли­те­те бело­ру­сов и рос­си­ян, сов­па­де­ние свя­зей зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с лич­ност­ны­ми каче­ства­ми и свой­ства­ми наших респон­ден­тов, как и респон­ден­тов во мно­гих стра­нах, сви­де­тель­ству­ет о том, что циф­ро­ви­за­ция явля­ет­ся общезна­чи­мым для все­го чело­ве­че­ства явле­ни­ем, «сти­ра­ю­щим» в сво­ей части раз­ли­чия в менталитетах.

На обна­ру­жен­ные раз­ли­чия в тес­но­те свя­зей зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с иссле­ду­е­мы­ми лич­ност­ны­ми каче­ства­ми бело­ру­сов и рос­си­ян в нашем иссле­до­ва­нии, воз­мож­но, повли­я­ла раз­ни­ца в сред­нем воз­расте выбо­рок пред­ста­ви­те­лей этих этносов.

Пред­став­ле­ние неко­то­рых из выяв­лен­ных свя­зей сла­бы­ми кор­ре­ля­ци­я­ми мож­но объ­яс­нить тем, что изу­ча­е­мые лич­ност­ные харак­те­ри­сти­ки вза­и­мо­свя­за­ны со мно­ги­ми дру­ги­ми, поэто­му вклад каж­дой в дис­пер­сию изу­ча­е­мой харак­те­ри­сти­ки может быть и неболь­шим, что и отра­жа­ет­ся на абсо­лют­ном зна­че­нии соот­вет­ству­ю­щей корреляции.

Заключение

Пси­хо­со­ци­аль­ное состо­я­ние совре­мен­но­го чело­ве­ка харак­те­ри­зу­ет­ся его нераз­рыв­ной свя­зью и «фак­ти­че­ским сра­щи­ва­ни­ем» с циф­ро­вой сре­дой. В ситу­а­ции, когда смарт­фо­ны и дру­гие гад­же­ты высту­па­ют как «тех­но­ло­ги­че­ское рас­ши­ре­ние пси­хи­ки», почти как новый («циф­ро­вой») отдел моз­га, вопро­сы эффек­тив­но­го овла­де­ния циф­ро­вы­ми устрой­ства­ми и их про­дук­тив­но­го при­ме­не­ния, не при­во­дя­ще­го к зави­си­мо­стям от них, при­об­ре­та­ют осо­бую акту­аль­ность для соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ских исследований.

В про­ве­ден­ном иссле­до­ва­нии вни­ма­ние было сосре­до­то­че­но на про­бле­ме зави­си­мо­сти от смарт­фо­на в ее свя­зях с лич­ност­ны­ми харак­те­ри­сти­ка­ми поль­зо­ва­те­лей. Выяв­ля­лись свя­зи зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с ака­де­ми­че­ской моти­ва­ци­ей, про­кра­сти­на­ци­ей и само­кон­тро­лем в обще­нии у бело­рус­ских и рос­сий­ских респондентов.

Уста­нов­ле­но, что у бело­ру­сов и рос­си­ян зави­си­мость от смарт­фо­на и все ее фак­то­ры отри­ца­тель­но свя­за­ны с позна­ва­тель­ной моти­ва­ци­ей и моти­ва­ци­ей дости­же­ния и поло­жи­тель­но – с интро­еци­ро­ван­ной моти­ва­ци­ей и экс­тер­наль­ной моти­ва­ци­ей, про­кра­сти­на­ци­ей, само­кон­тро­лем в обще­нии и зави­си­мо­стью от соци­аль­ных сетей. Тем самым полу­чи­ло под­твер­жде­ние пред­по­ло­же­ние об отри­ца­тель­ной свя­зи зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с моти­ва­ци­ей к обучению.

Обна­ру­жен­ные у бело­ру­сов и рос­си­ян кор­ре­ля­ции зави­си­мо­сти от смарт­фо­на сов­па­да­ют по направ­лен­но­сти, раз­ли­ча­ясь толь­ко тес­но­той свя­зей. Сов­па­де­ние мож­но объ­яс­нить боль­шим вза­им­ным вли­я­ни­ем и вза­и­мо­про­ник­но­ве­ни­ем рос­сий­ской и бело­рус­ской куль­тур. При этом обна­ру­жен­ные раз­ли­чия в тес­но­те свя­зей про­ис­хо­дят не за счет фак­то­ра пола, а исклю­чи­тель­но за счет места про­жи­ва­ния респондентов.

На раз­ли­чия в тес­но­те неко­то­рых свя­зей зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с ака­де­ми­че­ской моти­ва­ци­ей, про­кра­сти­на­ци­ей и само­кон­тро­лем в обще­нии пред­по­ло­жи­тель­но мог­ли в неко­то­рой сте­пе­ни повли­ять раз­ли­чия в мен­та­ли­те­те бело­ру­сов и россиян.

Иссле­до­ва­ние пока­за­ло, что зави­си­мость от смарт­фо­на у жен­щин в целом выра­же­на зна­чи­тель­но силь­нее. При этом зави­си­мость от смарт­фо­на боль­ше выра­же­на у рос­си­я­нок, чем у бело­ру­сок, и у бело­рус­ских муж­чин силь­нее, неже­ли у рос­сий­ских мужчин.

Полу­чен­ная в иссле­до­ва­нии поло­жи­тель­ная кор­ре­ля­ция зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с само­кон­тро­лем в обще­нии явля­ет­ся новым резуль­та­том, посколь­ку в оте­че­ствен­ных и зару­беж­ных пуб­ли­ка­ци­ях подоб­ных иссле­до­ва­ний не обна­ру­же­но. Связь зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с само­кон­тро­лем в обще­нии не спо­соб­ству­ет откры­то­сти и непо­сред­ствен­но­сти контактов.

Выяв­лен­ное сов­па­де­ние свя­зей зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с лич­ност­ны­ми каче­ства­ми и свой­ства­ми бело­ру­сов и рос­си­ян, соот­вет­ству­ю­щее ана­ло­гич­ным свя­зям, полу­чен­ным в зару­беж­ных иссле­до­ва­ни­ях, под­твер­жда­ет пред­по­ло­же­ние о том, что циф­ро­ви­за­ция явля­ет­ся общезна­чи­мым для все­го чело­ве­че­ства явле­ни­ем, «сти­ра­ю­щим» в сво­ей части раз­ли­чия в менталитетах.

Наде­ем­ся, что при­вле­че­ние вни­ма­ния к про­бле­мам, свя­зан­ным с зави­си­мо­стью от смарт­фо­на и ее свя­зя­ми с субъ­ект­ны­ми каче­ства­ми лич­но­сти, будет спо­соб­ство­вать поис­ку новых полез­ных прак­ти­че­ских при­ме­не­ний смартфона.

Общий вывод, к кото­ро­му при­ве­ло иссле­до­ва­ние, состо­ит в том, что зави­си­мость от смарт­фо­на отри­ца­тель­но свя­за­на с внут­рен­ней моти­ва­ци­ей к обу­че­нию и каче­ством обще­ния как у бело­ру­сов, так и у рос­си­ян. Полу­чен­ные резуль­та­ты обу­слов­ли­ва­ют необ­хо­ди­мость раз­ра­бот­ки пси­хо­тех­ни­ки сопро­вож­де­ния лич­но­сти в про­цес­сах ее циф­ро­вой социализации.

Литература

1. Вар­ва­ри­че­ва Я.И. Фено­мен про­кра­сти­на­ции: про­бле­мы и пер­спек­ти­вы иссле­до­ва­ния // Вопро­сы пси­хо­ло­гии. 2010. № 3. С. 121–
2. Выгот­ский Л.С. Инстру­мен­таль­ный метод в пси­хо­ло­гии / Пол­ное собра­ние сочи­не­ний. В 6 т. Т. 1. М.: Педа­го­ги­ка, 1982. С. 103–108.
3. Гор­де­е­ва Т.О., Сычев О.А., Осин Е.Н. Опрос­ник «Шка­лы ака­де­ми­че­ской моти­ва­ции» // Пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал. Том 35.№ 4. С. 96–107.
4. Камен­ская В.Г., Тома­нов Л.В. Циф­ро­вые тех­но­ло­гии и их вли­я­ние на соци­аль­ные и пси­хо­ло­ги­че­ские харак­те­ри­сти­ки детей и под­рост­ков // Экс­пе­ри­мен­таль­ная пси­хо­ло­гия. 2022. Том 15. № 1. С. 139–159. DOI:10.17759/exppsy.2022150109
5. Панов В.И. Субъ­ект­ность педа­го­га в усло­ви­ях циф­ро­ви­за­ции обра­зо­ва­ния: эко­пси­хо­ло­ги­че­ский аспект. Гла­ва 6 // Педа­гог в кон­тек­сте лич­ност­но­го и про­фес­си­о­наль­но­го раз­ви­тия: реаль­ность и пер­спек­ти­вы: Кол­лек­тив­ная моно­гра­фия / Под ред. Л.М. Мити­ной. М.: ПИ РАО, 2022. С. 63–72.
6. Паню­ко­ва Ю.Г. Циф­ро­ви­за­ция инфор­ма­ци­он­ной сре­ды в кон­тек­сте эко­пси­хо­ло­ги­че­ской моде­ли ста­нов­ле­ния субъ­ект­но­сти // Соци­аль­ная пси­хо­ло­гия и обще­ство. 2023. Том 14. № 1. C. 222–227. DOI:17759/sps.2023140113
7. Прак­ти­че­ская пси­хо­ди­а­гно­сти­ка. Мето­ди­ки и тесты / редак­тор-соста­ви­тель Д.Я. Рай­го­род­ский. Сама­ра: Бахрах-М, 2022. 672 с.
8. Сол­да­то­ва Г.У. Циф­ро­вая соци­а­ли­за­ция в куль­тур­но-исто­ри­че­ской пара­диг­ме: изме­ня­ю­щий­ся ребе­нок в изме­ня­ю­щем­ся мире // Соци­аль­ная пси­хо­ло­гия и обще­ство. 2018. Том 9. № 3. С. 71–80. DOI:10.17759/sps.2018090308
9. Cол­да­то­ва Г.У., Вой­скун­ский А.Е. Соци­аль­но-когни­тив­ная кон­цеп­ция циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции: новая эко­си­сте­ма и соци­аль­ная эво­лю­ция пси­хи­ки // Пси­хо­ло­гия. Жур­нал ВШЭ. 2021. Т. 18. № 3. С. 431–450. DOI:10.17323/1813-8918-2021-3-431-450
10. Сол­да­то­ва Г.У., Рас­ска­зо­ва Е.И. Циф­ро­вая соци­а­ли­за­ция рос­сий­ских под­рост­ков: сквозь приз­му срав­не­ния с под­рост­ка­ми 18 евро­пей­ских стран // Соци­аль­ная пси­хо­ло­гия и обще­ство. 2023. Том 14. № 3. С. 11–30. DOI:10.17759/sps.2023140302
11. Шей­нов В.П. Адап­та­ция и вали­ди­за­ция опрос­ни­ка «Шка­ла зави­си­мо­сти от смарт­фо­на» для рус­ско­языч­но­го соци­у­ма // Систем­ная пси­хо­ло­гия и социо­ло­гия. 2020. № 3(35). С. 75–
12. Шей­нов В.П., Деви­цын А.С. Раз­ра­бот­ка надеж­но­го и валид­но­го опрос­ни­ка зави­си­мо­сти от соци­аль­ных сетей // Систем­ная пси­хо­ло­гия и социо­ло­гия. 2021. № С. 41–55. DOI:10.25688/2223-6872.2021.38.2.04
13. Шей­нов В.П., Деви­цын А.С. Фак­тор­ная струк­ту­ра моде­ли зави­си­мо­сти от смарт­фо­на // Соци­аль­ная и эко­но­ми­че­ская пси­хо­ло­гия. 2021. Т. 6. № 3(23). С. 174−197. DOI:10.38098/ipran.sep_2021_23_3_07
14. Cha J.H., Choi Y.-J., Ryu S., Moon J.-H. Association between smartphone usage and health outcomes of adolescents: A propensity analysis using the Korea youth risk behavior survey // PLoS ONE. 2023. Vol. 18(12): e0294553. DOI:10.1371/journal.pone.0294553
15. Chan N.N., Walker C., Gleaves A. An exploration of students’ lived experiences of using smartphones in diverse learning contexts using a hermeneutic phenomenological approach // Computers & Education. 2015. 82. P. 96−106. DOI:10.1016/j.compedu.2014.11.001
16. Gui M., Gerosa T., Argentin G., Losi L. Mobile media education as a tool to reduce problematic smartphone use: Results of a randomised impact evaluation // Computers & Education. 2023. Vol. 194: 104705. DOI:1016/j.compedu.2022.104705
17. Hohti R., Paakkari A., Stenberg K. Smartphones. In: Rautio P., Stenvall E. (eds.). Social, Material and Political Constructs of Arctic Childhoods. Children: Global Posthumanist Perspectives and Materialist Theories. 2019. Springer, Singapore. P. 85–
18. Kheradmand A., Amirlatifi E.S., Rahbar Z. Personality traits of university students with smartphone addiction Front // Psychiatry. Sec. Addictive Disorders. 2023. Vol. 14. DOI:3389/fpsyt.2023.1083214
19. Liu L.Q., Min G., Yue S.T., Cheng L.S. The Influence of Mobile Phone Addiction on Procrastination: A Moderated Mediating Model // Journal of ergonomics. 2018. Vol. 8: 232. P. 1– DOI:10.4172/2165-7556.1000232
20. Machado de Oliveira M., Lucchetti G., da Silva Ezequiel O., Lamas Granero Lucchetti A. Association of Smartphone Use and Digital Addiction with Mental Health, Quality of Life, Motivation and Learning of Medical Students: A Two-Year Follow-Up Study // Psychiatry. Vol. 86(3). P. 200–213. DOI:10.1080/00332747.2022.2161258
21. Munusamy K.A., Ghazali A.H.A., Zawawi J.W.M., Razi S.A.M. Psychological Predictors of Mobile Phone Use and Addiction among Youths // International Journal of Academic Research in Business and Social Sciences. 2021. Vol. 11(15). 28–42.
22. Rios Sanchez L.E., Allcca Flores J.G., Alfaro Vásquez R.M. Procrastinación académica y dependencia a teléfonos móviles en adolescentes de un colegio básico regular de la ciudad de Ilo // Revista Científica De Ciencias De La Salud. 2022. Vol. 15(1). P. 30–38.
23. Sela A., Rozenboim N., Ben-Gal H.C. Smartphone use behavior and quality of life: What is the role of awareness? // PLOS ONE. 2022. Vol. 17(3): e0260637. DOI:1371/journal.pone.0260637
24. Shahroudi S., Soltani F., Nouri N., Rigi A. The relationship between cell-phone addiction with the academic achievement motivation and academic performance of students in Khash Baluchestan // Shenakht Journal of Psychology and Psychiatry. 2019. 5(6). P. 57–70. DOI:10.29252/shenakht.5.6.57
25. Tian J., Zhao J-y., Xu J-m., Li Q-l., Sun T., Zhao C-x., Gao R., Zhu L-y., Guo H-c., Yang L-b., Cao D-p., Zhang S-e. Mobile Phone Addiction and Academic Procrastination Negatively Impact Academic Achievement Among Chinese Medical Students // Front. Psychol. 2021. Vol. 12. DOI:10.3389/fpsyg.2021.758303
26. Yang X., Wang P., Hu P. Trait Procrastination and Mobile Phone Addiction Among Chinese College Students: A Moderated Mediation Model of Stress and Gender // Front. Psychol. 2020. Vol. DOI:10.3389/fpsyg.2020.614660

Об авторах

• Вик­тор Пав­ло­вич Шей­нов — док­тор социо­ло­ги­че­ских наук, кан­ди­дат физи­ко-мате­ма­ти­че­ских наук, про­фес­сор, про­фес­сор кафед­ры пси­хо­ло­гии и педа­го­ги­че­ско­го мастер­ства, Рес­пуб­ли­кан­ский инсти­тут выс­шей шко­лы, Минск, Беларусь.
• Нина Арка­дьев­на Низов­ских — док­тор пси­хо­ло­ги­че­ских наук, доцент, доцент кафед­ры пси­хо­ло­гии факуль­те­та педа­го­ги­ки и пси­хо­ло­гии, Вят­ский госу­дар­ствен­ный уни­вер­си­тет (ФГБОУ ВО «Вят­ГУ»), Киров, Россия.
• Вла­ди­слав Оле­го­вич Ермак — инже­нер науч­но-иссле­до­ва­тель­ской лабо­ра­то­рии № 4.1., Бело­рус­ский госу­дар­ствен­ный уни­вер­си­тет инфор­ма­ти­ки и радио­элек­тро­ни­ки, Минск, Беларусь.

Смот­ри­те также:

• Жар­ко­ва О.Г., Бар­бо­ли­на С.А., Афо­ни­на Н.М., Вол­ко­ва В.Н. Иссле­до­ва­ние игро­вой актив­но­сти на смартфонах
• Фро­ло­ва С.В., Мат­ве­е­ва Е.С.  Пси­хо­ло­ги­че­ский ана­лиз рис­ка исполь­зо­ва­ния гад­же­тов во вре­мя осу­ществ­ле­ния дру­гих видов дея­тель­но­сти в обще­ствен­ных местах
• Шей­нов В.П. Корот­кая вер­сия опрос­ни­ка «Шка­ла зави­си­мо­сти от смартфона»
• Шей­нов В.П. Свя­зи про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на с про­яв­ле­ни­я­ми пси­хо­ло­ги­че­ско­го неблагополучия