Солдатова Г.У., Войскунский А.Е. Социально-когнитивная концепция цифровой социализации: Новая экосистема и социальная эволюция психики

Введение

Для исто­рии чело­ве­че­ства раз­ви­тие пост­ин­ду­стри­аль­ной циви­ли­за­ции сна­ча­ла как инфор­ма­ци­он­ной (Тоф­флер, 2002), а в насто­я­щее вре­мя как сете­вой и пере­хо­дя­щей в циф­ро­вую эру (Кастельс, 2016), подоб­но смене гео­ло­ги­че­ских эпох в исто­рии Зем­ли. Кар­ди­наль­ные изме­не­ния обра­за жиз­ни чело­ве­ка про­изо­шли и про­дол­жа­ют про­ис­хо­дить в кон­тек­сте послед­ствий тре­тьей инду­стри­аль­ной рево­лю­ции, начав­шей­ся в 1960-е гг. (Шваб, 2016). 

На гла­зах ныне живу­щих пред­ста­ви­те­лей стар­ших поко­ле­ний про­изо­шел впе­чат­ля­ю­щий тех­но­ло­ги­че­ский пере­ход от ана­ло­го­во­го мира к циф­ро­во­му; моло­дежь, под­рост­ки и дети, а так­же роди­те­ли совре­мен­ных детей — актив­ные участ­ни­ки изме­не­ния обра­за жиз­ни под вли­я­ни­ем циф­ро­вых трансформаций.

Их резуль­та­том ста­ло не толь­ко появ­ле­ние новых устройств и тех­но­ло­ги­че­ских воз­мож­но­стей, но и бур­ное раз­ви­тие раз­лич­ных циф­ро­вых про­странств, опре­де­ля­ю­щих новые фор­мы соци­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия меж­ду их участ­ни­ка­ми. Посто­ян­ные спут­ни­ки совре­мен­но­го чело­ве­ка — смарт­фон и ком­пью­тер — на пер­вый взгляд кажут­ся лишь частью обыч­ной жизни. 

Но уни­каль­ность циф­ро­вой эпо­хи в том, что у раз­лич­ных поко­ле­ний тра­ди­ци­он­ные фор­мы соци­а­ли­за­ции не толь­ко сосед­ству­ют, но все чаще допол­ня­ют­ся, кон­ку­ри­ру­ют и частич­но заме­ща­ют­ся новы­ми фор­ма­ми обре­те­ния жиз­нен­но­го опы­та — циф­ро­вой соци­а­ли­за­ци­ей. Осо­бен­но актив­но это вза­и­мо­дей­ствие про­ис­хо­дит у совре­мен­ных детей и под­рост­ков — пере­до­во­го отря­да чело­ве­че­ства по осво­е­нию циф­ро­вых тех­но­ло­гий (Сол­да­то­ва и др., 2017).

Тер­мин «циф­ро­вая соци­а­ли­за­ция» недав­но вве­ден в науч­ный дис­курс и рас­смат­ри­ва­ет­ся как опо­сре­до­ван­ный инфо­ком­му­ни­ка­ци­он­ны­ми тех­но­ло­ги­я­ми про­цесс овла­де­ния и при­сво­е­ния инди­ви­дом соци­аль­но­го опы­та и соци­аль­ных свя­зей, кото­рые он при­об­ре­та­ет в онлайн-кон­текстах, вос­про­из­вод­ство это­го опы­та и соци­аль­ных отно­ше­ний в мно­же­ствен­ной реаль­но­сти окру­жа­ю­ще­го мира (Сол­да­то­ва, 2018). 

В кон­тек­сте изу­че­ния под­рас­та­ю­ще­го поко­ле­ния этот тер­мин все чаще упо­треб­ля­ет­ся наря­ду с «инфор­ма­ци­он­ной соци­а­ли­за­ци­ей» (Е.П. Белин­ская, Т.Д.  Мар­цин­ков­ская,  С.  Ливинг­стон, Ш. Тёр­кл и др.).

Для пони­ма­ния пси­хо­ло­ги­че­ских осо­бен­но­стей вза­и­мо­дей­ствия чело­ве­ка с циф­ро­вы­ми тех­но­ло­ги­я­ми и век­то­ров его соци­аль­но­го раз­ви­тия в совре­мен­ном обще­стве необ­хо­ди­мо фор­ми­ро­ва­ние рабо­чей кон­цеп­ции циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции, обес­пе­чи­ва­ю­щей тео­ре­ти­ко-мето­до­ло­ги­че­скую осно­ву иссле­до­ва­ния дина­мич­но­го про­цес­са адап­та­ции меня­ю­ще­го­ся чело­ве­ка к непре­рыв­но меня­ю­щей­ся повседневности. 

Такая зада­ча тре­бу­ет пере­хо­да из кон­тек­ста моно- и меж­дис­ци­пли­нар­ных иссле­до­ва­ний в кон­текст тран­с­дис­ци­пли­нар­но­сти, что откры­ва­ет воз­мож­но­сти вза­и­мо­дей­ствия раз­ных дис­ци­плин при изу­че­нии слож­ных про­блем раз­ви­тия чело­ве­ка, тех­но­ло­гий и обще­ства и постро­е­ния кон­цеп­ции циф­ро­вой социализации.

Тер­мин «тран­с­дис­ци­пли­нар­ность» как сле­ду­ю­щий вслед за меж­дис­ци­пли­нар­ным под­хо­дом этап науч­ных иссле­до­ва­ний был пред­став­лен Жаном Пиа­же еще в 1970 г. как под­ход, опре­де­ля­ю­щий отно­ше­ния внут­ри гло­баль­ной систе­мы науч­ных зна­ний без стро­гих гра­ниц меж­ду дисциплинами. 

Совре­мен­ные иссле­до­ва­те­ли отме­ча­ют, что тран­с­дис­ци­пли­нар­ность как «кон­структ, несу­щий пафос подвиж­но­сти, пол­но­ты и целост­но­сти зна­ния» озна­ча­ет «дви­же­ние сквозь дис­ци­пли­ны», их «сози­да­тель­ный поли­лог» пред­по­ла­га­ет преж­де все­го «уста­нов­ку на откры­тость», «демо­кра­тич­ность зна­ния и его поли­фо­нию» и в свя­зи с этим — изме­не­ние сти­ля науч­но­го мыш­ле­ния в циф­ро­вую эпо­ху (Бажа­нов, 2015; Гусель­це­ва, 2015; Клоч­ко, 2012).

В XXI в. тран­с­дис­ци­пли­нар­ность обла­да­ет потен­ци­а­лом опре­де­лять облик нау­ки в неда­ле­ком буду­щем и пред­ла­гать обос­но­ван­ные спо­со­бы реше­ния клю­че­вых ком­плекс­ных про­блем при­ро­ды и обще­ства путем вза­и­мо­дей­ствия раз­лич­ных науч­ных дис­ци­плин. В тран­с­дис­ци­пли­нар­ном кон­тек­сте уже раз­ви­ва­ют­ся про­ек­ты, свя­зан­ные с про­бле­ма­ти­кой гено­ма, ней­ро­ин­тер­фей­сом, искус­ствен­ным интел­лек­том, про­бле­мой сознания. 

Тран­с­дис­ци­пли­нар­ный под­ход поз­во­ля­ет подой­ти к ана­ли­зу слож­ной про­бле­мы соци­а­ли­за­ции в усло­ви­ях мно­же­ствен­ной реаль­но­сти в раз­ных сре­дах (реаль­но­стях) — в физи­че­ском мире и в сим­воль­ном про­стран­стве Интер­не­та, одно­вре­мен­но на когни­тив­ном и соци­аль­ном уров­нях, а так­же в кон­тек­сте эво­лю­ции обще­ства в целом.

В дан­ной ста­тье с опо­рой на пси­хо­ло­гию и на осно­ве тран­с­дис­ци­пли­нар­но­го под­хо­да пред­став­ле­ны ито­ги уси­лий в обла­сти раз­ра­бот­ки тео­ре­ти­че­ской кон­цеп­ции циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции по вли­я­нию циф­ро­вых транс­фор­ма­ций на чело­ве­ка и его поведение. 

Такая кон­цеп­ция необ­хо­ди­ма для пони­ма­ния про­блем­но­го фено­ме­но­ло­ги­че­ско­го поля, опре­де­ля­е­мо­го вклю­чен­но­стью пред­ста­ви­те­лей раз­ных поко­ле­ний в про­цес­сы циф­ро­вых транс­фор­ма­ций; кон­цеп­ция поз­во­ля­ет соот­но­сить «ста­рые» (отно­ся­щи­е­ся к тра­ди­ци­он­ной соци­а­ли­за­ции) и новые «циф­ро­вые» поня­тия, фено­ме­ны и смыслы. 

Такое соот­не­се­ние, выпол­нен­ное в кон­тек­сте полу­чен­ных в послед­ние годы эмпи­ри­че­ских фак­тов, — это пер­спек­ти­ва гене­ри­ро­вать гипо­те­зы для новых иссле­до­ва­ний в усло­ви­ях роста слож­но­сти, неопре­де­лен­но­сти, непред­ска­зу­е­мо­сти и стре­ми­тель­ных изме­не­ний не толь­ко окру­жа­ю­ще­го мира, но и само­го чело­ве­ка (Асмо­лов, 2018; Асмо­лов, Асмо­лов, 2019).

Раз­ра­бот­ка кон­цеп­ции пред­по­ла­га­ет поиск отве­тов на сле­ду­ю­щие вопро­сы. Како­ва тео­ре­ти­ко-мето­до­ло­ги­че­ская осно­ва, поз­во­ля­ю­щая в тран­с­дис­ци­пли­нар­ном клю­че иссле­до­вать про­бле­му вза­и­мо­дей­ствия чело­ве­ка с циф­ро­вы­ми тех­но­ло­ги­я­ми и вопро­сы соци­аль­ной эво­лю­ции пси­хи­ки в посто­ян­но изме­ня­ю­щем­ся мире? Мож­но ли гово­рить о новой эко­ло­ги­че­ской систе­ме суще­ство­ва­ния чело­ве­ка в усло­ви­ях стре­ми­тель­ных циф­ро­вых транс­фор­ма­ций и роста «гипер­под­клю­чен­но­сти» к Интер­не­ту? Како­вы основ­ные изме­ре­ния циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции, опре­де­ля­ю­щие осо­бен­но­сти и век­то­ры ее фор­ми­ро­ва­ния и харак­те­ри­зу­ю­щие чело­ве­ка как субъ­ек­та соци­а­ли­за­ции в циф­ро­вой среде?

Цифровая социализация: методологические подходы

Пони­ма­ние тех­но­ло­гий как куль­тур­ных ору­дий и пер­вые замет­ные изме­не­ния при­выч­ных форм соци­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия под вли­я­ни­ем циф­ро­вых транс­фор­ма­ций побу­ди­ли иссле­до­ва­те­лей обра­тить­ся к иде­ям Л.С. Выгот­ско­го (Вой­скун­ский, 2010; Коул, 1997; Griffin et al., 1992). 

Авто­ры дан­ной ста­тьи, зани­ма­ясь кибер­пси­хо­ло­ги­ей, с года­ми укре­пи­лись во мне­нии, что мето­до­ло­ги­че­ской базой изу­че­ния соци­а­ли­за­ции в циф­ро­вом мире долж­на оста­вать­ся куль­тур­но-исто­ри­че­ская пси­хо­ло­гия Л.С. Выгот­ско­го, зало­жив­шая осно­ву ана­ли­за позна­ва­тель­ной дея­тель­но­сти чело­ве­ка как резуль­та­та вза­и­мо­дей­ствия с объ­ек­та­ми окру­жа­ю­ще­го мира и как про­дук­та исто­ри­че­ско­го соци­аль­но­го раз­ви­тия людей (Выгот­ский, 1982). 

Уси­ли­ва­ет эту мето­до­ло­гию исто­ри­ко-эво­лю­ци­он­ный под­ход А.Г. Асмо­ло­ва, поз­во­ля­ю­щий рас­смат­ри­вать меха­низ­мы раз­ви­тия пси­хи­ки и лич­но­сти в кон­тек­сте эво­лю­ции обще­ства в эпо­ху роста неопре­де­лен­но­сти, вола­тиль­но­сти и слож­но­сти транс­фор­ми­ру­ю­щих­ся струк­тур, ори­ен­ти­ро­ван­ных на непред­ска­зу­е­мое буду­щее (Асмо­лов, 2018; Асмо­лов, Асмо­лов, 2019).

Луч­ше понять про­цес­сы соци­а­ли­за­ции в совре­мен­ном мире поз­во­ля­ет опти­ка гипо­те­зы «новой нор­маль­но­сти», пред­ло­жен­ная в пери­од эко­но­ми­че­ско­го кри­зи­са 2008 г. для объ­яс­не­ния явле­ний в пери­од пере­мен и транс­фор­ма­ций обще­ства и свя­зан­ная с раз­ру­ше­ни­ем ста­рых стан­дар­тов и норм (Buheji, Sisk, 2020). 

В пери­од пан­де­мии эта гипо­те­за вновь вышла на пер­вый план. Под «новой нор­маль­но­стью» сего­дня пони­ма­ют не толь­ко эко­но­ми­че­ские, но и соци­аль­ные и пси­хо­ло­ги­че­ские изме­не­ния в раз­ных сфе­рах жиз­ни. Опти­ка «новой нор­маль­но­сти» тре­бу­ет сме­ны при­выч­но­го взгля­да на окру­жа­ю­щий мир, ново­го набо­ра пра­вил и идей. 

Дис­курс «новой нор­маль­но­сти» направ­лен на пере­осмыс­ле­ние про­шло­го и утвер­жде­ние в каче­стве стан­дар­та насто­я­ще­го. В этом кон­тек­сте исче­за­ет пони­ма­ние «нор­маль­но­сти» в преж­нем смысле. 

Важ­ней­ший тренд «новой нор­маль­но­сти» в VUCA-мире — это циф­ро­вые транс­фор­ма­ции, опре­де­ля­ю­щие пере­строй­ку нашей повсе­днев­но­сти и меня­ю­щие кар­ти­ну мира. При­ме­ни­тель­но к про­цес­су соци­а­ли­за­ции новая нор­маль­ность озна­ча­ет, что ранее при­ня­тые образ­цы и зако­ны успеш­ной соци­а­ли­за­ции, а так­же нор­мы пси­хо­ло­гии и педа­го­ги­ки раз­ви­тия, зада­вав­шие рам­ки фор­ми­ро­ва­ния лич­но­сти от рож­де­ния до смер­ти, пере­ста­ют соот­вет­ство­вать духу вре­ме­ни (Сол­да­то­ва, 2018).

Выше­ска­зан­ное добав­ля­ет остро­ты вопро­су о при­ме­не­нии норм доциф­ро­во­го дет­ства к совре­мен­но­му ребен­ку. В «новой нор­маль­но­сти» нор­ма дина­мич­на и не кон­стант­на. Дей­стви­тель­но, изме­нив­ша­я­ся соци­аль­ная ситу­а­ция раз­ви­тия чело­ве­ка тре­бу­ет пере­смот­реть взгля­ды на про­цес­сы соци­а­ли­за­ции, спо­соб­ству­ю­щие адап­та­ции в тех­но­ло­ги­че­ски насы­щен­ном, стре­ми­тель­но транс­фор­ми­ру­ю­щем­ся обществе. 

После­до­ва­те­ли У. Брон­фен­брен­не­ра, авто­ра тео­рии эко­ло­ги­че­ских систем, кото­рый раз­ви­вал кон­цеп­цию соци­аль­ной ситу­а­ции раз­ви­тия Л.С. Выгот­ско­го (Bronfenbrenner, 1979, 2004), меж­ду раз­ви­ва­ю­щей­ся лич­но­стью и четырь­мя извест­ны­ми систе­ма­ми (мик­ро-, мезо-, экзои мак­ро­си­сте­ма­ми) поста­ви­ли еще одну — тех­но­си­сте­му, состо­я­щую из мно­го­чис­лен­ных циф­ро­вых устройств, раз­лич­но­го рода про­грамм, циф­ро­вых плат­форм и сред: она рас­смат­ри­ва­ет­ся как резуль­тат изме­не­ния эко­си­сте­мы чело­ве­че­ства в усло­ви­ях циф­ро­вых транс­фор­ма­ций (Johnson, Puplampu, 2008). 

Резуль­та­ты наших иссле­до­ва­ний под­твер­жда­ют, что тех­но­си­сте­ма ста­но­вит­ся важ­ней­шей частью совре­мен­ной куль­ту­ры, глав­ным опо­сре­ду­ю­щим зве­ном в слож­ном хро­но­то­пе суще­ство­ва­ния лич­но­сти в совре­мен­ном мире и зна­чи­мой частью эко­си­сте­мы фор­ми­ру­ю­щей­ся лич­но­сти (Сол­да­то­ва и др., 2017). 

В част­но­сти, иссле­до­ва­ния сви­де­тель­ству­ют, что тех­но­си­сте­ма, опо­сре­дуя вза­и­мо­дей­ствие ребен­ка с окру­жа­ю­щим миром, сни­жа­ет воз­мож­но­сти кон­стру­и­ро­ва­ния зна­чи­мы­ми взрос­лы­ми циф­ро­во­го дет­ства в целом и в част­но­сти зоны бли­жай­ше­го раз­ви­тия ребен­ка — все эти про­цес­сы про­ис­хо­дят сего­дня по иным зако­нам, неже­ли у пред­ста­ви­те­лей преды­ду­щих поко­ле­ний (Там же).

Рас­смот­ре­ние тех­но­сфе­ры как важ­ной части новой систе­мы эко­ло­гии чело­ве­ка про­дол­жа­ют рабо­ты в такой быст­ро раз­ви­ва­ю­щей­ся обла­сти тран­с­дис­ци­пли­нар­ных иссле­до­ва­ний, как меди­а­эко­ло­гия, или эко­ло­гия средств ком­му­ни­ка­ции (Маклю­эн, 2005; Кастельс, 2016). М. Маклю­эн под­чер­ки­вал, что сред­ство пере­да­чи сооб­ще­ния (арте­факт) не менее суще­ствен­но, чем содер­жа­тель­ная сто­ро­на пере­да­ва­е­мо­го сооб­ще­ния (кон­тент) (Маклю­эн, 2007). 

При­зна­вая состав­ным эле­мен­том ком­му­ни­ка­тив­ной куль­ту­ры вся­кий арте­факт, посред­ни­ча­ю­щий в акте пере­да­чи кон­тен­та, меди­а­эко­ло­ги зна­чи­тель­но раз­ви­ли про­бле­ма­ти­ку ком­му­ни­ка­тив­но­го опо­сре­до­ва­ния, обо­зна­чив в каче­стве «внеш­них рас­ши­ре­ний» (М. Маклю­эн) чело­ве­ка такие тех­но­ло­гии, как пись­мен­ность, кни­го­пе­ча­та­ние или теле­ви­де­ние; в насто­я­щее вре­мя это в первую оче­редь интернет-технологии. 

Оформ­ля­ю­ща­я­ся ныне «эко­ло­гия арте­фак­тов» вно­сит замет­ный вклад в про­гресс ней­ро­ко­гни­тив­ных наук, в том чис­ле в пони­ма­ние осо­бен­но­стей циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции (А.Г. Асмо­лов, М. Коул, Л. Мала­фу­рис, М.В. Фалик­ман и др.).

На сего­дняш­ний день напол­не­ние тех­но­си­сте­мы — это не толь­ко ком­пью­те­ры и смарт­фо­ны, соци­аль­ные сети, мес­сен­дже­ры, облач­ные хра­ни­ли­ща, элек­трон­ные кни­ги, видео­иг­ры, элек­трон­ные игруш­ки, про­грам­мы искус­ствен­но­го интел­лек­та и др., но и спо­со­бы рабо­ты с ними. 

При этом тех­но­си­сте­ма как сово­куп­ность тех­но­ло­гий — это уста­нов­ле­ние актив­но­го интер­фей­са (набо­ра средств) инди­ви­да, под­клю­чен­но­го или гипер­под­клю­чен­но­го к Интер­не­ту как слож­но­му и мно­го­функ­ци­о­наль­но­му инстру­мен­ту, с окру­жа­ю­щим миром; это так­же тот мост, кото­рый опре­де­ля­ет кон­вер­ген­цию двух глав­ных суще­ству­ю­щих сего­дня реаль­но­стей — онлайн и офлайн — и слу­жит осно­вой фор­ми­ро­ва­ния сме­шан­ной, или сов­ме­щен­ной, реаль­но­сти.

Соглас­но одно­му из клю­че­вых поло­же­ний куль­тур­но-исто­ри­че­ской пси­хо­ло­гии, дея­тель­ность опо­сред­ство­ва­на внут­рен­ни­ми и внеш­ни­ми «искус­ствен­ны­ми при­спо­соб­ле­ни­я­ми», кото­рые «по ана­ло­гии с тех­ни­кой могут быть по спра­вед­ли­во­сти услов­но назва­ны пси­хо­ло­ги­че­ски­ми ору­ди­я­ми или инстру­мен­та­ми» (Выгот­ский, 1982, с. 103). 

В соот­вет­ствии с куль­тур­но-исто­ри­че­ским под­хо­дом эти ору­дия, соци­аль­ные по сво­ей сути, воз­ни­ка­ют и осва­и­ва­ют­ся в про­цес­се соци­а­ли­за­ции, помо­гая инди­ви­ду овла­де­вать соб­ствен­ны­ми пси­хи­че­ски­ми про­цес­са­ми и пре­об­ра­зо­вы­вать их. 

Циф­ро­вые устрой­ства и циф­ро­вые плат­фор­мы как куль­тур­ные сред­ства (ору­дия) «под­клю­чен­но­го» инди­ви­да опо­сре­ду­ют пси­хи­че­ские функ­ции, новые виды дея­тель­но­сти и соци­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия, новые куль­тур­ные прак­ти­ки (А.Г. Асмо­лов, А.Е. Вой­скун­ский, В.П. Зин­чен­ко, М. Коул, Дж. Мак­го­ни­гал, О.В. Руб­цо­ва, Г.У. Сол­да­то­ва, О.К. Тихо­ми­ров, М.В. Фалик­ман, Ю. Энге­стрём, С. Ливинг­стон, Ш. Тёр­кл и др.).

Важ­ней­шая состав­ля­ю­щая тех­но­си­сте­мы — зна­ко­вая реаль­ность про­стран­ства Интер­не­та, пред­став­лен­ная в мно­го­чис­лен­ных онлайн-сре­дах. Л.С. Выгот­ский отво­дил наи­бо­лее зна­чи­мое место семи­о­ти­че­ским ору­ди­ям — зна­кам и зна­ко­вым систе­мам. В свя­зи с этим сле­ду­ет гово­рить не про­сто о тех­но­си­сте­ме, а об Интер­не­те, пони­ма­е­мом как социо­тех­ни­че­ская систе­ма вза­и­мо­свя­зан­ных эле­мен­тов циф­ро­вых тех­но­ло­гий, опи­ра­ю­ща­я­ся на зна­ко­вые системы. 

В соот­вет­ствии с мемом «The medium is the message», или «сред­ство пере­да­чи сооб­ще­ния есть сооб­ще­ние» (М. Маклю­эн), циф­ро­вые устрой­ства соче­та­ют в себе ору­дий­ные и зна­ко­вые ком­по­нен­ты (Руб­цо­ва, 2019). 

Услож­ня­ю­щи­е­ся семи­о­ти­че­ские систе­мы — важ­ней­ший фак­тор, спо­соб­ству­ю­щий раз­ви­тию и транс­фор­ма­ции выс­ших пси­хи­че­ских функ­ций. Тем самым с пси­хо­ло­ги­че­ской точ­ки зре­ния при­ме­не­ние Интер­не­та — совре­мен­ный этап зна­ко­во­го опо­сред­ство­ва­ния деятельности.

Л.С. Выгот­ский, гово­ря о пси­хо­ло­ги­че­ских ору­ди­ях, про­во­дит ана­ло­гию с тех­ни­кой: «Будучи вклю­че­но в про­цесс пове­де­ния, пси­хо­ло­ги­че­ское ору­дие так же видо­из­ме­ня­ет все про­те­ка­ние и всю струк­ту­ру пси­хи­че­ских функ­ций… как тех­ни­че­ское ору­дие видо­из­ме­ня­ет про­цесс есте­ствен­но­го при­спо­соб­ле­ния, опре­де­ляя фор­му тру­до­вых опе­ра­ций» (Выгот­ский, 1982, с. 103). 

Пси­хо­ло­го-гене­ти­че­ский (в пони­ма­нии Л.С. Выгот­ско­го) ана­лиз пока­зы­ва­ет, каким обра­зом пред­на­зна­чен­ные для под­чи­не­ния внеш­ней сре­ды ору­дия спо­соб­ству­ют раз­ви­тию пси­хи­че­ских ана­ло­гов и внут­рен­них (пси­хо­ло­ги­че­ских) ору­дий, опи­ра­ясь на кото­рые чело­век зани­ма­ет­ся пере­струк­ту­ри­ро­ва­ни­ем тех­но­си­сте­мы и тем самым пре­об­ра­зу­ет соб­ствен­ную психику.

Циф­ро­вые ору­дия отлич­ны от тра­ди­ци­он­ных: они мно­го­функ­ци­о­наль­ны, сов­ме­ща­ют сиг­наль­ные и кон­троль­ные функ­ции, обла­да­ют эле­мен­та­ми искус­ствен­но­го интел­лек­та, пер­со­на­ли­зи­ро­ва­ны, мобиль­ны, могут быть исполь­зо­ва­ны в режи­ме обу­че­ния и при при­ня­тии реше­ний; будучи ору­дий­ны­ми помощ­ни­ка­ми, они явля­ют­ся зна­ко­вы­ми инструментами.

Так, в про­цес­се «тра­ди­ци­он­ной» соци­а­ли­за­ции интер­на­ли­зи­ро­ван­ные пси­хо­ло­ги­че­ские ору­дия (соб­ствен­но язык и пра­ви­ла обще­ния, циф­ры для сче­та, схе­мы, диа­грам­мы, пись­мо, мне­мо­тех­ни­че­ские при­е­мы и др.), фор­ми­ру­ю­щи­е­ся в резуль­та­те транс­фор­ма­ции внеш­них соци­аль­ных форм во внут­рен­ние, в ито­ге ста­но­вят­ся инди­ви­ду­аль­ным свой­ством и спо­соб­но­стью к новым для инди­ви­да когни­тив­ным и соци­аль­ным дей­стви­ям вовне. Таким обра­зом, созна­ние инди­ви­да экс­тер­на­ли­зу­ет­ся — «раз­мы­ка­ет­ся» во внеш­ний мир.

Экс­тер­на­лист­ская фило­соф­ско-мето­до­ло­ги­че­ская пози­ция при­вле­ка­ет вни­ма­ние иссле­до­ва­те­лей в свя­зи с дис­ку­ти­ру­е­мым пред­став­ле­ни­ем о рас­ши­рен­ном созна­нии, соглас­но кото­ро­му в фор­ми­ро­ва­нии выс­ших пси­хи­че­ских функ­ций и пси­хи­че­ских состо­я­ний при­ни­ма­ет уча­стие не толь­ко мозг чело­ве­ка, не толь­ко его тело, но и объ­ек­ты окру­жа­ю­щей сре­ды (напри­мер, пись­мен­ные источ­ни­ки или элек­трон­ные гад­же­ты), в том чис­ле раз­но­об­раз­ные тех­но­ло­ги­че­ские арте­фак­ты, вза­и­мо­дей­ствие с кото­ры­ми рас­ши­ря­ет созна­ние за пре­де­лы орга­низ­ма. Орга­низм и объ­ект созда­ют спа­рен­ную систе­му, кото­рая может рас­смат­ри­вать­ся как общая когни­тив­ная систе­ма (Clark, Chalmers, 1998). Подоб­ная пози­ция, одна­ко, пред­став­ля­ет­ся одно­бо­кой (Ива­нов, 2019; Фай­о­ла и др., 2016). 

Пред­ло­жен­ный Л.С. Выгот­ским куль­тур­но-исто­ри­че­ский под­ход на самом деле удо­вле­тво­ря­ет основ­ным кри­те­ри­ям обос­но­ва­ния тео­рии рас­ши­рен­но­го созна­ния и пред­став­ля­ет, по мне­нию Д.В. Ива­но­ва, актив­ный соци­аль­ный экс­тер­на­лизм. Это выгод­но отли­ча­ет дан­ный под­ход как от кон­цеп­ции экс­тер­на­лиз­ма, раз­ра­бо­тан­ной Э. Клар­ком и Д. Чал­мер­сом, в кото­рой не уде­ля­ет­ся долж­но­го вни­ма­ния соци­аль­ным фор­мам раз­ви­тия пси­хи­ки, рав­но как и от заяв­лен­ных в фило­соф­ской лите­ра­ту­ре вари­ан­тов соци­аль­но­го экс­тер­на­лиз­ма, посколь­ку они исхо­дят при этом не более чем из пас­сив­ной роли соци­у­ма в фор­ми­ро­ва­нии когни­тив­ных про­цес­сов (Ива­нов, 2019).

Куль­тур­но-исто­ри­че­ская пси­хо­ло­гия обра­ще­на к актив­ным соци­аль­ным фор­мам раз­ви­тия пси­хи­ки. Это суще­ствен­но для постро­е­ния кон­цеп­ции циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции: с одной сто­ро­ны, рас­смат­ри­ва­ет­ся актив­ность лич­но­сти как соци­аль­но­го субъ­ек­та, с дру­гой — онлайн-про­стран­ство высту­па­ет актив­ной, убеж­да­ю­щей и вли­я­тель­ной соци­аль­но-тех­но­ло­ги­че­ской сре­дой, направ­лен­ной на «улуч­ше­ние» («enhancemеnt») чело­ве­ка, в опре­де­лен­ном смыс­ле — на раз­ви­тие «пост­че­ло­ве­ка» и «пост­че­ло­ве­че­ства» (Фай­о­ла и др., 2016). 

Такой взгляд поз­во­ля­ет гово­рить о соеди­не­нии когни­тив­но­го и соци­аль­но­го, осно­вой кото­ро­го ста­но­вит­ся циф­ро­вое рас­ши­ре­ние лич­но­сти совре­мен­но­го чело­ве­ка, в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни опре­де­ля­ю­щее новые пра­ви­ла вос­при­я­тия сво­е­го соци­аль­но­го Я и осо­бен­но­сти соци­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия — т.е. постро­е­ния новой соци­аль­но­сти — циф­ро­вой.

Дока­за­тель­ства это­го мы видим в уже зафик­си­ро­ван­ных эффек­тах или фено­ме­нах. Напри­мер, в «эффек­те Юлия Цеза­ря», когда тех­но­ло­ги­че­ский рост, насы­щен­ная инфор­ма­ци­он­ная сре­да, мно­же­ствен­ная и сме­шан­ная реаль­но­сти, тре­бо­ва­ния ново­го обра­за жиз­ни застав­ля­ют и взрос­лых, и детей все чаще дей­ство­вать в фор­ма­те мно­го­за­дач­но­сти вне зави­си­мо­сти от их спо­соб­но­стей к тако­му фор­ма­ту (Сол­да­то­ва и др., 2020). 

Или в «Гугл-эффек­тах», когда содер­жа­ние нашей памя­ти ассо­ци­и­ру­ет­ся с содер­жа­ни­ем поис­ко­вых систем и рас­смат­ри­ва­ет­ся как досто­я­ние чело­ве­ка, а спо­соб­ность к эффек­тив­но­му поис­ку повы­ша­ет само­оцен­ку: люди начи­на­ют оце­ни­вать себя выше в срав­не­нии с теми, кто выпол­ня­ет зада­ние, не при­бе­гая к поис­ку в фай­лах или на сай­тах (Sparrow et al., 2011). 

Или «эффект iPhone»: при корот­кой бесе­де незна­ко­мых ранее людей сте­пень их вза­и­мо­по­ни­ма­ния и дове­рия друг дру­гу сни­жа­ет­ся, когда в поле их зре­ния демон­стра­тив­но раз­ме­ща­ют смарт­фон (Przybylski, Weinstein, 2013).

Тако­го рода транс­фор­ма­ции выс­ших пси­хи­че­ских функ­ций, а так­же циф­ро­вую соци­аль­ность как про­дукт циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции сле­ду­ет рас­смат­ри­вать как часть гло­баль­но­го эво­лю­ци­он­но­го про­цес­са — резуль­та­та соци­о­куль­тур­ной эво­лю­ции пси­хи­ки, про­ис­хо­дя­щей в про­цес­се адап­та­ции чело­ве­ка к мно­го­ас­пект­ной и насы­щен­ной циф­ро­вой сре­де посред­ством поис­ка новых спо­со­бов управ­ле­ния памя­тью, вни­ма­ни­ем, мыш­ле­ни­ем и соци­аль­ным позна­ни­ем. Это пси­хо­ло­ги­че­ская осно­ва новой эко­ло­ги­че­ской сре­ды совре­мен­но­го человека.

Все эти про­цес­сы отчет­ли­во вид­ны при иссле­до­ва­нии циф­ро­во­го дет­ства. В кон­тек­сте вза­и­мо­дей­ствия тра­ди­ци­он­ной и циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции ребе­нок одно­вре­мен­но, во-пер­вых, овла­де­ва­ет соб­ствен­ны­ми когни­тив­ны­ми про­цес­са­ми с помо­щью пси­хо­ло­ги­че­ских ору­дий, кото­рые он осва­и­ва­ет с помо­щью взрос­лых в про­цес­се вза­и­мо­дей­ствия, а во-вто­рых, созда­ет новые спо­со­бы управ­ле­ния сво­и­ми когни­тив­ны­ми про­цес­са­ми посред­ством циф­ро­вых инстру­мен­тов как куль­тур­ных ору­дий, кото­рые он неред­ко осва­и­ва­ет само­сто­я­тель­но или при недо­ста­точ­ном посред­ни­че­стве со сто­ро­ны зна­чи­мых взрос­лых (Сол­да­то­ва и др., 2017).

Таким обра­зом, рас­смат­ри­вая циф­ро­вую соци­а­ли­за­цию в целом как про­цесс адап­та­ции изме­ня­ю­ще­го­ся чело­ве­ка к воз­мож­но­стям и рис­кам дина­мич­ной социо­тех­но­ло­ги­че­ской сре­ды, сре­ди основ­ных харак­те­ри­стик совре­мен­но­го чело­ве­ка как субъ­ек­та циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции и ее глав­ных изме­ре­ний мы выде­ля­ем гипер­под­клю­чен­ность к Интер­не­ту как к мно­го­функ­ци­о­наль­но­му ору­дию, актив­ность чело­ве­ка как субъ­ек­та дея­тель­но­сти в смешанной/ сов­ме­щен­ной реаль­но­сти, социо­тех­но­ло­ги­че­скую дострой­ку, или рас­ши­ре­ние лич­но­сти, и циф­ро­вую соци­аль­ность. На их ана­ли­зе мы подроб­нее оста­но­вим­ся ниже.

Цифровая социализация в условиях гиперподключенности и конвергенции онлайни офлайн-миров

Одна из важ­ных осо­бен­но­стей совре­мен­ных поко­ле­ний — высо­кая осна­щен­ность циф­ро­вы­ми устрой­ства­ми, под­клю­чен­ны­ми к Интер­не­ту. Таким обра­зом, глав­ный актор совре­мен­но­го мира — чело­век «под­клю­чен­ный», кото­рый «все­гда на связи». 

Все чаще гово­рит­ся о «гипер­под­клю­чен­но­сти» (Brubaker, 2020; Otrel-Cass, 2019), кото­рая соот­вет­ству­ет высо­ко­му уров­ню поль­зо­ва­тель­ской актив­но­сти и мак­си­маль­ным пока­за­те­лям «экран­но­го вре­ме­ни», про­ве­ден­но­го перед экра­на­ми смарт­фо­на, ком­пью­те­ра или план­ше­та (Brubaker, 2020; Otrel-Cass, 2019; Floridi, 2015). 

По нашим дан­ным, пока­за­тель гипер­под­клю­чен­но­сти в 2019 г. у рос­сий­ских под­рост­ков и взрос­лых дости­гал 8—10 часов в сут­ки, что соот­вет­ству­ет поло­вине вре­ме­ни бодр­ство­ва­ния чело­ве­ка. Наблю­дая за этим пока­за­те­лем с 2009 г., мы зафик­си­ро­ва­ли отчет­ли­вую тен­ден­цию его роста (Сол­да­то­ва и др., 2017). 

Напри­мер, за 6 лет (2013–2019) уро­вень гипер­под­клю­чен­но­сти у под­рост­ков и их роди­те­лей вырос более чем в два раза. В 2019 г. гипер­под­клю­чен­ным был каж­дый чет­вер­тый под­ро­сток 14–17 лет (Сол­да­то­ва, Рас­ска­зо­ва, 2020). Во вре­мя пан­де­мии в 2020 г. уро­вень циф­ро­вой «под­клю­чен­но­сти» вырос и стал одним из важ­ней­ших фак­то­ров, опре­де­ля­ю­щих образ жиз­ни совре­мен­но­го человека.

Достичь уров­ня гипер­под­клю­чен­но­сти — это как «перей­ти Руби­кон», прой­ти точ­ку невоз­вра­та: чело­век начи­на­ет про­во­дить в циф­ро­вом мире не про­сто часть сво­ей жиз­ни, а вре­мя, сопо­ста­ви­мое с его актив­но­стью в реаль­ном мире. 

Воз­ни­ка­ет зако­но­мер­ный вопрос: ска­зы­ва­ет­ся ли подоб­ный стиль жиз­ни на фор­ми­ро­ва­нии моз­го­вых механизмов? 

Иссле­до­ва­ния в этой обла­сти ведут­ся. Так, опуб­ли­ко­ва­ны дан­ные, соглас­но кото­рым коли­че­ство экран­но­го вре­ме­ни (про­смотр теле­ви­зо­ра и видео, уча­стие в ком­пью­тер­ных играх, набор тек­стов, уча­стие в виде­оча­тах и в соци­аль­ных сетях) — доста­точ­но зна­чи­мый фак­тор, воз­мож­но, опре­де­ля­ю­щий ана­то­ми­че­ское раз­ви­тие голов­но­го моз­га под­рост­ка (Paulus et al., 2019).

Посред­ством под­клю­чен­но­сти к Интер­не­ту мир пре­вра­ща­ет­ся в сов­ме­щен­ную или сме­шан­ную реаль­ность (Вой­скун­ский, 2010; Floridi, 2015; Skarbez et al., 2021). До сих пор эта тема была зна­чи­ма в основ­ном в тех­но­ло­ги­че­ской плос­ко­сти, но сего­дня все отчет­ли­вее осо­зна­ет­ся, что пред­став­ле­ния о реаль­но­сти посто­ян­но изме­ня­ют­ся, а гра­ни­цы меж­ду реаль­но­стя­ми онлайн и офлайн все боль­ше размываются. 

Дей­стви­тель­но, мож­но сов­ме­стить про­гул­ку со стри­мом о про­гул­ке, во вре­мя лан­ча смот­реть спор­тив­ное сорев­но­ва­ние и обме­ни­вать­ся ком­мен­та­ри­я­ми с дру­ги­ми зри­те­ля­ми, на школь­ном уро­ке играть в ком­пью­тер­ную игру. В 2019 г. каж­дый вто­рой рос­сий­ский ребе­нок и каж­дый пятый взрос­лый осо­зна­ва­ли, что живут в сме­шан­ной онлайн/офлайнреальности (Сол­да­то­ва, Рас­ска­зо­ва, 2020). 

Еще недав­но не выгля­де­ли неле­пы­ми спо­ры о том, сколь­ко часов в день допу­сти­мо про­во­дить онлайн, а детей нака­зы­ва­ли лише­ни­ем «ком­пью­тер­но­го» вре­ме­ни. Теперь же мно­гие вла­дель­цы смарт­фо­нов фак­ти­че­ски круг­ло­су­точ­но «на свя­зи» (онлайн), не пере­ста­вая при этом зани­мать­ся быто­вы­ми дела­ми (офлайн).

Не слу­чай­но Л. Фло­ри­ди вво­дит тер­мин «onlife» (Floridi, 2014, р. 43), обо­зна­ча­ю­щий сме­ше­ние реаль­но­стей. Пер­спек­ти­ва onlife обе­ща­ет изме­нить мас­со­вые пред­став­ле­ния о мате­ри­аль­ной и нема­те­ри­аль­ной сто­роне жиз­не­де­я­тель­но­сти и в целом о раз­ных и пере­се­ка­ю­щих­ся реаль­но­стях (Otrel-Cass, 2019; Floridi, 2015). 

В сме­шан­ной реаль­но­сти объ­еди­не­ны и при­выч­ная, и вир­ту­аль­ная (частич­но или пол­но­стью фор­ми­ру­е­мая ком­пью­те­ром), и допол­нен­ная (augmented) реаль­но­сти, послед­няя вклю­ча­ет вир­ту­аль­ный кон­тент, нало­жен­ный на реаль­ную среду. 

В про­ме­жут­ке меж­ду «реаль­ной вир­ту­аль­но­стью» и «вир­ту­аль­ной реаль­но­стью» фор­ми­ру­ют­ся инди­ви­ду­аль­ное ощу­ще­ние «при­сут­ствия» (presence) в сме­шан­ной сре­де и спо­соб­ность к иммер­сии (погру­же­нию) в нее (Вой­скун­ский, 2010).

Сме­шан­ная реаль­ность как соци­аль­ное и пси­хо­ло­ги­че­ское про­стран­ство жиз­не­де­я­тель­но­сти чело­ве­ка — пер­спек­тив­ная область науч­но­го поис­ка. Одной из важ­ных попы­ток осмыс­ле­ния дан­но­го фено­ме­на явля­ет­ся иссле­до­ва­ние воз­мож­но­сти пере­но­са пси­хо­ло­ги­че­ских фено­ме­нов и кон­крет­ных навы­ков и уме­ний из онлайн в офлайн, и наобо­рот. Дан­ной зада­че посвя­ще­ны рабо­ты Н.В. Авер­бух, Б.Б. Велич­ков­ско­го, Дж. Ланье, Дж. Мак­го­ни­гал, Г.Я. Мень­ши­ко­вой, М. Алка­ни­са, С. Буша­ра, Х. Эршо­на, Дж. Ривы, М. Слэй­те­ра и др. 

Так, уда­лось дока­зать воз­дей­ствие на пара­мет­ры само­оцен­ки испы­ту­е­мых в онлайн-сре­де и сохра­нить в физи­че­ской реаль­но­сти зафик­си­ро­ван­ный онлайн-эффект сни­же­ния либо повы­ше­ния само­оцен­ки; дан­ный резуль­тат полу­чил назва­ние «эффект Про­тея» — древ­не­гре­че­ско­го бога, спо­соб­но­го являть­ся в раз­ных обли­чи­ях (Yee, 2014).

Сре­да оnlife оби­та­ния взрос­лых и детей, источ­ник их раз­ви­тия и важ­ней­ший фак­тор соци­а­ли­за­ции, соеди­ня­ет тра­ди­ци­он­ную соци­а­ли­за­цию с циф­ро­вой. Толь­ко посред­ством соеди­не­ния этих аспек­тов соци­а­ли­за­ции воз­мож­на адап­та­ция к сме­шан­ной реаль­но­сти совре­мен­но­го мира. 

Сме­шан­ная реаль­ность — осо­бен­но в усло­ви­ях пан­де­мии — ста­но­вит­ся типич­ной сре­дой оби­та­ния взрос­лых и детей, про­стран­ством их соци­а­ли­за­ции, объ­еди­ня­ю­щим «тра­ди­ци­он­ные» и циф­ро­вые аспекты. 

Вопре­ки неред­ко зву­ча­ще­му мне­нию, соглас­но кото­ро­му это еди­ное инфор­ма­ци­он­ное про­стран­ство, заме­тим, что сме­шан­ная реаль­ность не огра­ни­чи­ва­ет­ся поис­ком и предо­став­ле­ни­ем инфор­ма­ции, это реаль­ность одно­вре­мен­но интел­лек­ту­аль­ной и эмо­ци­о­наль­ной актив­но­сти, соци­аль­ных кон­так­тов, уче­бы, лич­ност­но­го роста, фор­ми­ро­ва­ния чув­ства уве­рен­но­сти в себе и ком­пе­тент­но­сти, а так­же услов­но­го при­сут­ствия реаль­но отсут­ству­ю­щих зна­чи­мых людей.

Пыта­ясь иссле­до­вать спе­ци­фи­ку сме­шан­ной реаль­но­сти, мы выяви­ли, что рост «под­клю­чен­но­сти» поз­во­ля­ет гово­рить не про­сто о коли­че­ствен­ном накоп­ле­нии экран­но­го вре­ме­ни, а о транс­фор­ма­ции поль­зо­ва­тель­ской актив­но­сти как отдель­ной от офлайн-дея­тель­но­сти в новые фор­мы дея­тель­но­сти в сме­шан­ной реальности. 

На объ­ек­тив­ном уровне это про­яв­ля­ет­ся в допол­не­нии раз­лич­ной онлайн-актив­но­стью мно­гих видов при­выч­ных повсе­днев­ных актив­но­стей в физи­че­ском мире, не тре­бу­ю­щих высо­кой кон­цен­тра­ции вни­ма­ния (напри­мер, при­ем пищи, пере­ез­ды в транс­пор­те и др.). А на субъ­ек­тив­ном уровне — в пере­жи­ва­нии под­рост­ка­ми реаль­но­сти как сме­шан­ной, а не раз­де­лен­ной на онлайн и офлайн (Сол­да­то­ва, Рас­ска­зо­ва, 2020).

Н.Н. Вере­сов, ана­ли­зи­руя кате­го­рию «пере­жи­ва­ние» в куль­тур­но-исто­ри­че­ской пси­хо­ло­гии, отме­ча­ет, что Выгот­ский опре­де­ля­ет пере­жи­ва­ние как свое­об­раз­ную пре­лом­ля­ю­щую приз­му, бла­го­да­ря кото­рой те или иные ком­по­нен­ты соци­аль­ной сре­ды при­об­ре­та­ют направ­ля­ю­щее зна­че­ние в ходе раз­ви­тия (Вере­сов, 2016, с. 141). 

Имен­но пере­жи­ва­ние как эмо­ци­о­наль­ное и когни­тив­ное отно­ше­ние субъ­ек­та к сре­де и дея­тель­но­сти в ней (Васи­люк, 1984), как важ­ный меха­низм соци­а­ли­за­ции, осо­бен­но для детей и моло­де­жи (Мар­цин­ков­ская, 2009), может рас­смат­ри­вать­ся в каче­стве пси­хо­ло­ги­че­ской еди­ни­цы ана­ли­за субъ­ек­тив­но­го вос­при­я­тия сме­шан­ной реаль­но­сти, а так­же не толь­ко офлайн-, но и онлайн-сред.

Гипер­под­клю­чен­ность к Интер­не­ту и про­стран­ство сме­шан­ной реаль­но­сти — фун­да­мен­таль­ные харак­те­ри­сти­ки «новой нор­маль­но­сти». Имен­но на них опи­ра­ют­ся основ­ные нова­ции циф­ро­вой эры, кото­рые ска­зы­ва­ют­ся — порой неожи­дан­ным обра­зом — на пси­хо­ло­ги­че­ских состо­я­ни­ях совре­мен­но­го человека.

Технологическое и психологическое расширение человека: достроенное Я

Новая эко­ло­гия арте­фак­тов спо­соб­ству­ет пре­об­ра­зо­ва­нию не толь­ко когни­тив­ных, но и лич­ност­ных харак­те­ри­стик. Клю­че­вым резуль­та­том циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции явля­ет­ся циф­ро­вая лич­ность. Фено­мен лич­но­сти как одно из цен­траль­ных и инте­гра­тив­ных поня­тий в пси­хо­ло­гии ста­но­вит­ся еще более слож­ным, чем он был до циф­ро­вой эпохи. 

Несмот­ря на то что циф­ро­вая лич­ность — это важ­ней­шая состав­ля­ю­щая «новой нор­маль­но­сти», изу­че­ние ее как целост­но­го инте­гра­тив­но­го обра­зо­ва­ния толь­ко начи­на­ет­ся. Важ­ней­шим ракур­сом тако­го под­хо­да долж­но стать иссле­до­ва­ние циф­ро­вой лич­но­сти как важ­ней­ше­го допол­не­ния реаль­ной лич­но­сти совре­мен­но­го человека.

Обоб­щая иссле­до­ва­ния кибер­лич­но­стей, «циф­ро­вых двой­ни­ков», «циф­ро­вых близ­не­цов», «вир­ту­аль­ных лич­но­стей», «сете­вых само­стей» и дру­гих обо­зна­че­ний циф­ро­вой лич­но­сти, ее мож­но рас­смот­реть, во-пер­вых, как про­цесс и резуль­тат посто­ян­ной оциф­ров­ки прак­ти­че­ски всех сто­рон нашей жиз­ни, во-вто­рых, как циф­ро­вую иден­ти­фи­ка­цию лич­но­сти (все учет­ные запи­си, бло­ги, рек­ви­зи­ты и др.), в-тре­тьих, как слож­ный резуль­тат воз­дей­ствия на чело­ве­ка кибер­про­стран­ства (в том чис­ле «новых медиа» — соци­аль­ных сетей, бло­го­сфе­ры, элек­трон­ных СМИ и др.). 

Нако­нец циф­ро­вая лич­ность — это еще и при­над­ле­жа­щие чело­ве­ку и под­клю­чен­ные к сети циф­ро­вые устройства. 

Все пере­чис­лен­ное в кон­тек­сте наше­го мето­до­ло­ги­че­ско­го под­хо­да рас­смат­ри­ва­ет­ся как экс­тер­на­ли­за­ция чело­ве­ка посред­ством тех­но­си­сте­мы — через его внеш­ние рас­ши­ре­ния, про­дол­же­ния и дострой­ки (Л.С. Выгот­ский, М. Маклю­эн, О.К. Тихо­ми­ров, Л. Фло­ри­ди и др.). 

Все они име­ют общую осно­ву, опре­де­ля­ю­щую основ­ные меха­низ­мы фор­ми­ро­ва­ния и актив­но­сти циф­ро­вой лич­но­сти, и в то же вре­мя пер­со­на­ли­зи­ро­ва­ны в силу инди­ви­ду­аль­ных осо­бен­но­стей реаль­ной личности.

Про­цесс рас­ши­ре­ния чело­ве­ка начал­ся не сего­дня. Так, неан­дер­та­лец уже око­ло 100 тысяч лет назад стал «рас­ши­рять­ся», когда впер­вые исполь­зо­вал камень как ору­дие или нари­со­вал свой пер­вый наскаль­ный рису­нок. В про­цес­се соци­аль­ной эво­лю­ции услож­не­ние спо­со­бов дея­тель­но­сти чело­ве­ка и дострой­ка его посред­ством тех­но­ло­гий идут параллельно. 

На пути к ста­нов­ле­нию твор­цом био­сфе­ры и ноосфе­ры чело­век начал достра­и­вать ору­ди­я­ми охо­ты и тру­да свою руку, раз­лич­ны­ми изоб­ре­те­ни­я­ми — сен­сор­ные систе­мы (при­мер — дострой­ка гла­за: от лупы до мик­ро­ско­пов и теле­ско­пов), одеж­дой — систе­мы тер­мо­ре­гу­ля­ции (Фей­ген­берг, 2011). Пред­став­ле­ния о рас­ши­ре­нии чело­ве­ка часто встре­ча­ют­ся в сказ­ках и мифах, а Маклю­эн (2007) опи­сы­вал тех­но­ло­ги­че­ские арте­фак­ты, высту­па­ю­щие в роли средств ком­му­ни­ка­ции как внеш­ние про­дол­же­ния человека.

В про­цес­се сво­е­го непре­рыв­но­го рас­ши­ре­ния чело­век сде­лал самый зна­чи­тель­ный шаг имен­но в эпо­ху циф­ро­вых транс­фор­ма­ций. Инди­вид в «новой нор­маль­но­сти» — чело­век, суще­ствен­но рас­ши­рен­ный за пре­де­лы сво­е­го орга­низ­ма, что пред­по­ла­га­ет зна­чи­тель­ное рас­ши­ре­ние его воз­мож­но­стей по срав­не­нию, напри­мер, с ана­ло­го­вой эпохой.

Циф­ро­вые тех­но­ло­гии спо­соб­ству­ют не толь­ко когни­тив­ной, но и, напри­мер, локо­мо­тор­ной актив­но­сти — упо­мя­нем экзоске­ле­ты и дру­гие био­ни­че­ские про­те­зы, в том чис­ле устрой­ства пре­об­ра­зо­ва­ния цве­та в звук для помо­щи стра­да­ю­щим цве­то­вой сле­по­той: невос­при­ни­ма­е­мый цвет пере­во­дит­ся в зву­ко­вые вол­ны, а чело­век обу­ча­ет­ся вос­при­ни­мать встре­чен­ные объ­ек­ты цвет­ны­ми или хотя бы рас­кра­шен­ны­ми (Фай­о­ла и др., 2016). Име­ют­ся и более усо­вер­шен­ство­ван­ные про­те­зы. Поис­ти­не, циф­ро­вые арте­фак­ты спо­соб­ны «рас­ши­рить воз­мож­но­сти сен­сор­ной, ней­ро­ко­гни­тив­ной или ске­лет­но-мышеч­ной систем чело­ве­че­ско­го орга­низ­ма» (Там же, с. 150).

Тех­но­ло­ги­че­ские рас­ши­ре­ния и дострой­ки совре­мен­но­го чело­ве­ка поз­во­ля­ют ему актив­но осва­и­вать сре­ду как онлайн, так и офлайн и чув­ство­вать себя адек­ват­но в сме­шан­ной реаль­но­сти. В каче­стве эво­лю­ци­он­но­го наиме­но­ва­ния актив­но рас­ши­ря­ю­щих­ся посред­ством циф­ро­вых тех­но­ло­гий, как бы «достра­и­ва­ю­щих» себя поко­ле­ний пред­ло­же­но гово­рить о Homo sapiens perimplens — «чело­ве­ке достро­ен­ном» (Фей­ген­берг, 2011). 

Таким обра­зом, чело­век рас­ши­рен­ный или достро­ен­ный — еще одно изме­ре­ние циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции и зна­чи­мая харак­те­ри­сти­ка «новой нор­маль­но­сти». Такие рас­ши­ре­ния ста­но­вят­ся частью, неотъ­ем­ле­мой при­над­леж­но­стью чело­ве­ка и имен­но так начи­на­ют вос­при­ни­мать­ся, о чем сви­де­тель­ству­ют резуль­та­ты иссле­до­ва­ний (Асмо­лов, Асмо­лов, 2019; Сол­да­то­ва и др., 2017; Фай­о­ла и др., 2016). 

Не толь­ко пре­иму­ще­ства, но и необ­ра­ти­мость это­го про­цес­са и воз­мож­ную дра­му опи­сал И.М. Фей­ген­берг: «Чело­век достро­ен­ный — это еди­ный орга­низм, а не орга­низм, про­сто исполь­зу­ю­щий что-то из сво­е­го окру­же­ния. Это орга­низм, достро­ив­ший себя и уже нежиз­не­спо­соб­ный (в сво­ем новом каче­стве) без этих достро­ек» (Фей­ген­берг, 2011). 

Без­услов­но, инте­рес к теме социо­тех­но­ло­ги­че­ско­го рас­ши­ре­ния не слу­ча­ен — такие про­цес­сы и их резуль­та­ты, как мы отчет­ли­во видим, суще­ствен­но изме­ня­ют образ жиз­ни чело­ве­ка, меняя его самого.

Новая социальность как измерение цифровой социализации

Тех­но­ло­ги­че­ская рас­ши­рен­ность субъ­ек­та, без­услов­но, ста­вит вопрос о том, что про­ис­хо­дит с ним как с соци­аль­ным суще­ством. Онлайн-сре­да ста­но­вит­ся все более рав­но­прав­ным соци­аль­ным и куль­тур­ным про­стран­ством, вли­я­ю­щим и на под­рас­та­ю­щее поко­ле­ние, и на взрос­лых. А ее зако­ны и пра­ви­ла отли­ча­ют­ся от реаль­но­го мира, порож­дая новую социальность. 

Циф­ро­вая соци­аль­ность — это все то, что чело­век при­об­ре­та­ет в ходе меж­лич­ност­но­го онлайн-вза­и­мо­дей­ствия и в соста­ве раз­лич­ных групп в Интер­не­те, это спо­со­бы и прак­ти­ки само­пре­зен­та­ции и соци­аль­ной ком­му­ни­ка­ции, новые фор­ма­ты дея­тель­но­сти, накап­ли­ва­е­мые соци­аль­ные онлайн-кон­так­ты, осво­е­ние и реа­ли­за­ция соци­аль­ных ролей в сети, это усво­е­ние, при­ня­тие и соблю­де­ние норм и пра­вил циф­ро­вой сре­ды и выпол­не­ние на их осно­ве раз­лич­ных соци­аль­ных функций.

Тема циф­ро­вой соци­аль­но­сти обшир­на — от про­бле­мы само­пре­зен­та­ции в сети до циф­ро­во­го граж­дан­ства. В рам­ках ста­тьи, сужая взгляд на этот фено­мен, очень крат­ко оста­но­вим­ся на его рас­смот­ре­нии сквозь приз­му мета­фо­ры чело­ве­ка расширенного/достроенного. Эта мета­фо­ра, с одной сто­ро­ны, отра­жа­ет без­гра­нич­ные пер­спек­ти­вы рас­ши­ре­ния его воз­мож­но­стей, с дру­гой — рис­ки кар­ди­наль­но­го изме­не­ния обра­за жиз­ни и его самого.

В диа­па­зоне иссле­до­ва­ний циф­ро­вой соци­аль­но­сти на одном из пер­вых мест сто­ят вопро­сы воз­ник­но­ве­ния новых спо­со­бов отно­ше­ний в усло­ви­ях циф­ро­вых транс­фор­ма­ций. Вни­ма­ние к изме­не­нию отно­ше­ний воз­ни­ка­ет во всех обла­стях жиз­не­де­я­тель­но­сти совре­мен­но­го чело­ве­ка. Иссле­до­ва­те­ли зани­ма­ют­ся ана­ли­зом рас­ши­рен­но­го Я и новы­ми спо­со­ба­ми пове­де­ния чело­ве­ка (в целом в обще­стве, кон­крет­но посред­ством циф­ро­вых устройств, в циф­ро­вом мире). Так, ана­ли­зи­ру­ет­ся раз­ви­тие лич­но­сти в усло­ви­ях циф­ро­во­го рас­ши­ре­ния человека. 

Подоб­ные про­цес­сы ведут к циф­ро­вым транс­фор­ма­ци­ям лич­но­сти и новым фор­мам соци­аль­но­сти, сре­ди них: 

• дема­те­ри­а­ли­за­ция (мате­ри­аль­ные арте­фак­ты пре­вра­ща­ют­ся в циф­ро­вые объ­ек­ты — тек­сты, видео, фото и др.); 
• изу­че­ние себя (путем экс­пе­ри­мен­ти­ро­ва­ния со сво­им Я); 
• объ­ек­ти­ва­ция, сокон­стру­и­ро­ва­ние (новые воз­мож­но­сти уви­деть себя с точ­ки зре­ния других); 
• пере­во­пло­ще­ние, кон­стру­и­ро­ва­ние себя (осво­бож­де­ние от тела, ава­та­ры и циф­ро­вые пер­со­на­жи, тек­сто­вые акка­ун­ты как раз­ви­тие «бес­те­лес­но­сти»);
• регу­ля­ция себя (новые спо­со­бы борь­бы со стрес­сом, тре­во­гой, оди­но­че­ством, депрес­си­ей и др., а так­же с таки­ми явле­ни­я­ми и фено­ме­на­ми, как номо­фо­бия, смар­тинг, инфо­ге­стия, «ожог экра­на», e-mail-аллер­гия и др.); 
• управ­ле­ние собой (огра­ни­чен­ный, упро­щен­ный или регу­ли­ру­е­мый выбор);
• про­из­вод­ство себя (циф­ро­вая лич­ность про­из­во­дит и про­да­ет себя, при­об­ре­тая влияние); 
• коли­че­ствен­ная оцен­ка себя (лич­ность все чаще опре­де­ля­ет­ся коли­че­ствен­ны­ми спо­со­ба­ми, селф-тре­кинг как часть новой соци­аль­но­сти) (Belk, 2016; Brubaker, 2020).

Быть уве­рен­ным и адек­ват­ным в совре­мен­ном мире озна­ча­ет «быть на свя­зи». Чем млад­ше под­рост­ки, тем чаще они вос­при­ни­ма­ют циф­ро­вые объ­ек­ты как часть сво­е­го Я: об этом сви­де­тель­ству­ют нераз­луч­ность с гад­же­том (гипер­под­клю­чен­ность), эмо­ци­о­наль­ная при­вя­зан­ность к нему и к Интер­не­ту в целом, спе­ци­фи­че­ские циф­ро­вые фобии — номо­фо­бия, страх остать­ся без досту­па к соци­аль­ным сетям, высо­кий уро­вень тех­но­фи­лии и дове­рия к циф­ро­вой сре­де, а так­же пози­тив­ное вос­при­я­тие себя в циф­ро­вом мире по срав­не­нию с реаль­ным Я (Сол­да­то­ва и др., 2017).

Циф­ро­вое рас­ши­ре­ние, опре­де­ля­ю­щее новую соци­аль­ность, про­ис­хо­дит за счет роста онлайн-капи­та­ла. У тре­ти рос­сий­ских под­рост­ков толь­ко по одной из сетей уже пре­вы­ше­на сред­не­ста­ти­сти­че­ская вели­чи­на воз­мож­ных соци­аль­ных кон­так­тов в соот­вет­ствии с чис­лом Р. Дан­ба­ра (Там же). Одним из дока­за­тельств инте­гра­ции тех­но­си­сте­мы с соци­аль­но-когни­тив­ной систе­мой чело­ве­ка явля­ет­ся выяв­лен­ное сбли­же­ние реаль­ной и циф­ро­вой лич­но­сти (Back et al., 2010).

Рис­ки новой соци­аль­но­сти так­же свя­за­ны с про­цес­са­ми рас­ши­ре­ния лич­но­сти, что ста­вит вопрос о гра­ни­цах и дает осно­ва­ния для мно­го­чис­лен­ных дис­кус­сий, свя­зан­ных с нега­тив­ны­ми явле­ни­я­ми, опи­сан­ны­ми рядом авто­ров: «циф­ро­вым сла­бо­уми­ем», «циф­ро­вым аутиз­мом», «циф­ро­вой депри­ва­ци­ей», про­бле­ма­ми дере­а­ли­за­ции, циф­ро­вой депер­со­на­ли­за­ци­ей и дру­ги­ми клю­че­вы­ми или част­ны­ми проблемами.

В сло­ва­ре В. Даля «соци­аль­ность» опре­де­ля­ет­ся как «обще­ствен­ность, обще­жи­тель­ность, граж­дан­ствен­ность, вза­им­ные отно­ше­ния и обя­зан­но­сти граж­дан­ско­го быта, жиз­ни» (Даль, 1980, т. 4, с. 284). Поэто­му и в циф­ро­вом мире соци­аль­ность в наи­бо­лее инте­гра­тив­ном пони­ма­нии — это циф­ро­вое граж­дан­ство, пони­ма­е­мое как уро­вень готов­но­сти к ответ­ствен­но­му, этич­но­му, эффек­тив­но­му и без­опас­но­му для себя и дру­гих исполь­зо­ва­нию онлайн-ресур­сов (Mossberger et al., 2007). 

В част­но­сти, циф­ро­вое граж­дан­ство под­ра­зу­ме­ва­ет демо­кра­ти­че­ский стиль сете­во­го пове­де­ния, т.е. гори­зон­таль­ные одно­уров­не­вые свя­зи без иерар­хии отно­ше­ний. В рам­ках новой соци­аль­но­сти осва­и­ва­ют­ся циф­ро­вые инстру­мен­ты для реа­ли­за­ции раз­лич­но­го рода граж­дан­ских действий.

Выводы

Пред­став­лен­ная соци­аль­но-когни­тив­ная кон­цеп­ция циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции, клю­че­вым эле­мен­том кото­рой явля­ет­ся гипер­под­клю­чен­ная, тех­но­ло­ги­че­ски достро­ен­ная циф­ро­вая лич­ность как часть лич­но­сти реаль­ной, отра­жа­ет совре­мен­ный этап соци­аль­ной и когни­тив­ной эво­лю­ции чело­ве­че­ской пси­хи­ки, когда раз­ви­ва­ю­ще­е­ся созна­ние в позна­ва­тель­ном и ком­му­ни­ка­тив­ном плане фак­ти­че­ски сра­щи­ва­ет­ся с внеш­ни­ми ору­ди­я­ми (гад­же­та­ми) и зна­ко­вой реаль­но­стью (Интер­не­том).

Такой взгляд пред­по­ла­га­ет, что наря­ду с тра­ди­ци­он­ны­ми кана­ла­ми соци­а­ли­за­ции на инди­ви­да воз­дей­ству­ют онлайн-сер­ви­сы, при­чем с воз­рас­та­ю­щим уско­ре­ни­ем; тем самым в про­цес­сы соци­а­ли­за­ции впле­та­ют­ся циф­ро­вые элементы. 

Без циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции затруд­нен про­цесс ста­нов­ле­ния лич­но­сти, ее инте­гра­ции в соци­аль­ной систе­ме циф­ро­во­го обще­ства; она допол­ня­ет тра­ди­ци­он­ную соци­а­ли­за­цию, а раз­ви­ва­ю­ща­я­ся циф­ро­вая куль­ту­ра допол­ня­ет офлайн-повседневность.

Кон­структ «циф­ро­вая соци­а­ли­за­ция» иссле­ду­ет­ся через боль­шое коли­че­ство раз­лич­ных фено­ме­нов, кри­те­ри­ев и пока­за­те­лей на когни­тив­ном, лич­ност­ном, соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ском уров­нях. Все изу­ча­е­мые про­цес­сы и явле­ния — в посто­ян­ной дина­ми­ке, но все же неко­то­рые момен­ты сего­дня про­смат­ри­ва­ют­ся доста­точ­но отчетливо. 

Выде­ля­ют­ся клю­че­вые для фор­ми­ро­ва­ния лич­но­сти совре­мен­но­го чело­ве­ка изме­ре­ния циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции: гипер­под­клю­чен­ность к Интер­не­ту, сме­шан­ная реаль­ность, рас­ши­рен­ная лич­ность и циф­ро­вая социальность. 

Суще­ство­ва­ние в сме­шан­ной реаль­но­сти и гипер­под­клю­чен­ность к Интер­не­ту как слож­но­му и мно­го­функ­ци­о­наль­но­му инстру­мен­ту — базо­вые и опре­де­ля­ю­щие харак­те­ри­сти­ки циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции. И это не толь­ко новые состо­я­ния и новые каче­ства, при­су­щие совре­мен­но­му чело­ве­ку — и взрос­ло­му, и ребен­ку, — но и глав­ная осно­ва тех изме­не­ний, кото­рые про­ис­хо­дят сегодня. 

Циф­ро­вые тех­но­ло­гии встра­и­ва­ют­ся в когни­тив­ную и соци­аль­ную систе­му чело­ве­ка, инте­гри­ру­ют­ся с ней, опре­де­ляя циф­ро­вое рас­ши­ре­ние (дострой­ку) чело­ве­ка, и видо­из­ме­ня­ют ее.

Рас­ши­рен­ное Я — посто­ян­но раз­ви­ва­ю­ще­е­ся и совер­шен­ству­ю­ще­е­ся куль­тур­ное ору­дие, кото­рое, воз­ник­нув в про­цес­се соци­аль­ной эво­лю­ции чело­ве­ка, сего­дня фор­ми­ру­ет­ся в сво­ем социо­тех­но­ло­ги­че­ском вопло­ще­нии и меня­ет эко­си­сте­му человека. 

Явле­ние ново­го антро­по­ло­ги­че­ско­го типа циф­ро­во­го чело­ве­ка — «чело­ве­ка под­клю­чен­но­го и достро­ен­но­го», оби­та­ю­ще­го во мно­гих реаль­но­стях и начи­на­ю­ще­го актив­но вза­и­мо­дей­ство­вать, в част­но­сти, с нежи­вы­ми систе­ма­ми (чат-бота­ми, элек­трон­ны­ми помощ­ни­ка­ми, быто­вы­ми робо­та­ми и др.), — потре­бу­ет сме­ны пара­дигм, обнов­ле­ния тео­ре­ти­че­ских и мето­до­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­тель­ских моделей.

Рас­смот­ре­ние фор­ми­ро­ва­ния совре­мен­но­го чело­ве­ка через приз­му гипер­под­клю­чен­но­сти, не изу­чен­но­го ранее про­стран­ства сме­шан­ной реаль­но­сти и бес­пре­це­дент­но­го тех­но­ло­ги­че­ско­го рас­ши­ре­ния лич­но­сти, кото­рые опре­де­ля­ют ее новую соци­аль­ность, во-пер­вых, пред­по­ла­га­ет необ­хо­ди­мость ино­го взгля­да на нор­мы когни­тив­но­го и лич­ност­но­го раз­ви­тия, во-вто­рых, под­твер­жда­ет зна­чи­мость ору­дий­но­го опо­сред­ство­ва­ния дея­тель­но­сти как одно­го из суще­ствен­ных усло­вий не толь­ко раз­ви­тия пси­хи­ки, но и меха­низ­мов пере­о­по­сред­ство­ва­ния — вклю­че­ния уже опо­сред­ство­ван­ных форм дея­тель­но­сти в новые систе­мы опо­сред­ство­ва­ния. Поэто­му зако­но­мер­но наме­ча­ю­ще­е­ся в иссле­до­ва­ни­ях сме­ще­ние фоку­са с изу­че­ния про­цес­сов глав­ным обра­зом инте­ри­о­ри­за­ции на пси­хо­ло­ги­че­ский ана­лиз про­цес­сов экс­те­ри­о­ри­за­ции, в част­но­сти на вопро­сы эффек­тив­но­го овла­де­ния циф­ро­вы­ми устрой­ства­ми и тех­но­си­сте­мой в целом.

В рам­ках наших иссле­до­ва­ний кон­цеп­ция про­дол­жа­ет апро­би­ро­вать­ся и кор­рек­ти­ро­вать­ся на осно­ве полу­ча­е­мых эмпи­ри­че­ских дан­ных и экс­пе­ри­мен­таль­ных исследований. 

Тре­бу­ет уточ­не­ния и, воз­мож­но, пере­осмыс­ле­ния целый ряд кон­струк­тов, с кото­ры­ми рабо­та­ют иссле­до­ва­те­ли, изу­чая лич­ност­ные и когни­тив­ные изме­не­ния у пред­ста­ви­те­лей раз­ных поко­ле­ний, про­ис­хо­дя­щие в слож­ных про­цес­сах вза­и­мо­дей­ствия циф­ро­вой и тра­ди­ци­он­ной соци­а­ли­за­ции в сме­шан­ной реальности.

Циф­ро­вая соци­а­ли­за­ция как непре­рыв­ный про­цесс адап­та­ции изме­ня­ю­ще­го­ся чело­ве­ка к воз­мож­но­стям и рис­кам посто­ян­но транс­фор­ми­ру­ю­щей­ся социо­тех­но­ло­ги­че­ской сре­ды тре­бу­ет сме­ны пара­дигм и новых тео­ре­ти­че­ских моде­лей исследования. 

В ста­тье пред­ло­жен тран­с­дис­ци­пли­нар­ный под­ход к ана­ли­зу циф­ро­вой соци­а­ли­за­ции и циф­ро­вой лич­но­сти. Подоб­ный тео­ре­ти­ко-мето­до­ло­ги­че­ский под­ход явля­ет­ся куму­ля­тив­ным и открыт для раз­но­об­раз­ных кон­цеп­ций и методов. 

Раз­ра­бо­тан­ная Л.С. Выгот­ским и его после­до­ва­те­ля­ми куль­тур­но-исто­ри­че­ская тео­рия раз­ви­тия пси­хи­ки, впи­тав­шая в себя клас­си­че­ские и совре­мен­ные гума­ни­тар­ные и есте­ствен­но-науч­ные кон­цеп­ции, пред­став­ля­ет­ся наи­бо­лее пер­спек­тив­ным бази­сом для иссле­до­ва­ния пси­хо­ло­ги­че­ских осо­бен­но­стей циф­ро­вой реаль­но­сти, спо­соб­ным выдер­жать вызо­вы «новой нормальности».

Литература

1. Асмо­лов, А. Г. (ред.). (2018). Mobilis in mobili: лич­ность в эпо­ху пере­мен. М.: Изда­тель­ский дом ЯСК. 
2. Асмо­лов, Г. А., Асмо­лов, А. Г. (2019). Интер­нет как гене­ра­тив­ное про­стран­ство: исто­ри­ко-эво­лю­ци­он­ная пер­спек­ти­ва. Вопро­сы пси­хо­ло­гии, 4, 3–28.
3. Бажа­нов, В. (2015). О фено­мене тран­с­дис­ци­пли­нар­ной науч­ной рево­лю­ции. В кн. В. Бажа­нов, Р. В. Шольц (ред.), Тран­с­дис­ци­пли­нар­ность в фило­со­фии и нау­ке. Под­хо­ды. Про­бле­мы. Пер­спек­ти­вы (с. 136–144). М.: Навигатор.
4. Васи­люк, Ф. Е. (1984). Пси­хо­ло­гия пере­жи­ва­ния. Ана­лиз пре­одо­ле­ния кри­ти­че­ских ситу­а­ций. М.: Изд-во Мос­ков­ско­го университета.
5. Вере­сов, Н. Н. (2016). Пере­жи­ва­ние как пси­хо­ло­ги­че­ский фено­мен и тео­ре­ти­че­ское поня­тие: уточ­ня­ю­щие вопро­сы и мето­до­ло­ги­че­ские меди­та­ции. Куль­тур­но-исто­ри­че­ская пси­хо­ло­гия, 12(3), 129–148. https://doi.org/10.17759/chp.2016120308
6. Вой­скун­ский, А. Е. (2010). Пси­хо­ло­гия и Интер­нет. М.: Акро­поль.
7. Выгот­ский, Л. С. (1982). Инстру­мен­таль­ный метод в пси­хо­ло­гии. В кн. Л. С. Выгот­ский, Пол­ное собра­ние сочи­не­ний (в 6 т., т. 1, с. 103–108). М.: Педагогика.
8. Гусель­це­ва, М. С. (2015). Пси­хо­ло­гия и новые мето­до­ло­гии: эпи­сте­мо­ло­гия слож­но­го. Пси­хо­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния: элек­трон­ный науч­ный жур­нал, 8 (42) 11.
9. Даль, В. (1980). Тол­ко­вый сло­варь живо­го вели­ко­рус­ско­го язы­ка (в 4 т., т. 4). М.: Рус­ский язык. Ива­нов, Д. В. (2019). Экс­тер­на­лизм и тео­рия рас­ши­рен­но­го созна­ния. Фило­со­фия нау­ки и тех­ни­ки, 25(2), 33–42. https://doi.org/10.21146/2413-9084-2019-24-2-33-42
10. Кастельс, М. (2016). Власть ком­му­ни­ка­ции. М.: Изд-во ВШЭ.
11. Клоч­ко, В. Е. (2012). Когни­тив­ная нау­ка: от меж­дис­ци­пли­нар­но­го дис­кур­са к тран­с­дис­ци­пли­нар­но­му ракур­су. Сибир­ский пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал, 46, 23–32.
12. Коул, М. (1997). Куль­тур­но-исто­ри­че­ская пси­хо­ло­гия – нау­ка буду­ще­го. М.: Коги­то-центр; ИП РАН. Маклю­эн, М. (2005). Галак­ти­ка Гутен­бер­га. Ста­нов­ле­ние чело­ве­ка печа­та­ю­ще­го. М.: Ака­де­ми­че­ский проект.
13. Маклю­эн, М. (2007). Пони­ма­ние медиа: внеш­ние рас­ши­ре­ния чело­ве­ка. М.: Куч­ко­во поле. Мар­цин­ков­ская, Т. Д. (2009). Пере­жи­ва­ние как меха­низм соци­а­ли­за­ции и фор­ми­ро­ва­ния иден­тич­но­сти в совре­мен­ном меня­ю­щем­ся мире. Пси­хо­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния: элек­трон­ный науч­ный жур­нал, 3(5).
14. Руб­цо­ва, О. В. (2019). Циф­ро­вые тех­но­ло­гии как новое сред­ство опо­сре­до­ва­ния (Часть пер­вая). Куль­тур­но-исто­ри­че­ская пси­хо­ло­гия, 15(3), 117–124. https://doi.org/10.17759/chp.2019150312
15. Сол­да­то­ва, Г. У. (2018). Циф­ро­вая соци­а­ли­за­ция в куль­тур­но-исто­ри­че­ской пара­диг­ме: изме­ня­ю­щий­ся ребе­нок в изме­ня­ю­щем­ся мире. Соци­аль­ная пси­хо­ло­гия и обще­ство, 9(3), 71–80. https://doi.org/10.17759/sps.2018090308
16. Сол­да­то­ва, Г. У., Рас­ска­зо­ва, Е. И. (2020). Ито­ги циф­ро­вой транс­фор­ма­ции: от онлайн-реаль­но­сти к сме­шан­ной реаль­но­сти. Куль­тур­но-исто­ри­че­ская пси­хо­ло­гия, 1(4), 87–97. https://doi.org/10.17759/chp.2020160409
17. Сол­да­то­ва, Г. У., Рас­ска­зо­ва, Е. И., Нестик, Т. А. (2017). Циф­ро­вое поко­ле­ние Рос­сии: ком­пе­тент­ность и без­опас­ность. М.: Смысл.
18. Сол­да­то­ва, Г. У., Чигарь­ко­ва, С. В., Дре­не­ва, А. А., Коше­вая, А. Г. (2020). Эффект Юлия Цеза­ря: типы меди­ам­но­го­за­дач­но­сти у детей и под­рост­ков. Вопро­сы пси­хо­ло­гии, 66(4), 54–69.
19. Тоф­флер, Э. (2002). Шок буду­ще­го. М.: АСТ.
20. Фай­о­ла, Э., Вой­скун­ский, А. Е., Бога­че­ва, Н. В. (2016). Чело­век допол­нен­ный: ста­нов­ле­ние кибер­со­зна­ния. Вопро­сы фило­со­фии, 3, 147–162.
21. Фей­ген­берг, И. М. (2011). Чело­век Достро­ен­ный и эти­ка. Циви­ли­за­ция как этап раз­ви­тия жиз­ни Зем­ли. М.: ООО «Меди­цин­ское инфор­ма­ци­он­ное агентство».
22. Шваб, К. (2016). Чет­вер­тая про­мыш­лен­ная рево­лю­ция. Поша­го­вое руко­вод­ство по изме­не­ни­ям, кото­рые ждут чело­ве­че­ство в бли­жай­шие 100 лет. М.: Эксмо.

Иссле­до­ва­ние выпол­не­но при под­держ­ке РНФ, про­ект № 18-18-00365 «Циф­ро­вая соци­а­ли­за­ция в куль­тур­но-исто­ри­че­ской пер­спек­ти­ве: внут­ри­по­ко­лен­че­ский и меж­по­ко­лен­че­ский анализ».

Об авторах

• Гали­на Уртан­бе­ков­на Cол­да­то­ва — про­фес­сор, кафед­ра пси­хо­ло­гии лич­но­сти, факуль­тет пси­хо­ло­гии, Мос­ков­ский госу­дар­ствен­ный уни­вер­си­тет име­ни М.В. Ломо­но­со­ва; Шко­ла антро­по­ло­гии буду­ще­го, РАН­ХиГС, док­тор пси­хо­ло­ги­че­ских наук, про­фес­сор, ака­де­мик РАО. Сфе­ра науч­ных инте­ре­сов: пси­хо­ло­гия лич­но­сти, соци­аль­ная пси­хо­ло­гия, этно­пси­хо­ло­гия, пси­хо­ло­гия меж­куль­тур­ных ком­му­ни­ка­ций, пси­хо­ло­гия пере­го­во­ров, киберпсихология.
• Алек­сандр Евге­нье­вич Вой­скун­ский — веду­щий науч­ный сотруд­ник, кафед­ра общей пси­хо­ло­гии, факуль­тет пси­хо­ло­гии, Мос­ков­ский госу­дар­ствен­ный уни­вер­си­тет име­ни М.В. Ломо­но­со­ва, кан­ди­дат пси­хо­ло­ги­че­ских наук. Сфе­ра науч­ных инте­ре­сов: пси­хо­ло­гия Интер­не­та, когни­тив­ная пси­хо­ло­гия, вза­и­мо­дей­ствие чело­ве­ка с компьютером.

Смот­ри­те также:

• Вои­но­ва О.И., Пле­ша­ков В.А. Лич­ность и кибер­со­ци­ум: ста­нов­ле­ние кибер­со­ци­аль­но­сти и клас­си­фи­ка­ция людей по сте­пе­ни инте­гри­ро­ван­но­сти в киберсоциум
• Вой­скун­ский А.Е. Иссле­до­ва­ния в обла­сти пси­хо­ло­гии ком­пью­те­ри­за­ции: исто­рия и акту­аль­ное состояние
• Копте­ва Н.В., Калу­гин А.Ю., Дорф­ман Л.Я. Нево­пло­щен­ность в Интернете
• Нед­ба­е­ва С.В., Тка­чен­ко В.В. Тен­ден­ции и пси­хо­ло­ги­че­ские осо­бен­но­сти соци­а­ли­за­ции лич­но­сти в интернет-пространстве