Коптева Н.В., Калугин А.Ю., Дорфман Л.Я. Невоплощенность в Интернете

К

Сообщение 1: теоретические основания и конструкт

Развоплощение и бестелесность пользователя информационными технологиями

Инфор­ма­ци­он­ные тех­но­ло­гии вно­сят в пси­хо­ло­гию наших совре­мен­ни­ков суще­ствен­ные изме­не­ния, кото­рые не оста­ют­ся без вни­ма­ния иссле­до­ва­те­лей, одна­ко в силу сво­ей слож­но­сти не все­гда полу­ча­ют долж­ных ана­ли­за и истолкования. 

Писа­тель-фан­таст Уильям Гиб­сон при­во­дит два впе­чат­ле­ния, под­толк­нув­шие его к созда­нию в нача­ле 1980-х годов нео­ло­гиз­ма «кибер­про­стран­ство» (cyberspace), кото­рым он впо­след­ствии обо­зна­чал место дей­ствия в сво­их произведениях. 

Это было наблю­де­ние за детьми, увле­чен­ны­ми доста­точ­но при­ми­тив­ны­ми кон­соль­ны­ми видео­иг­ра­ми, и пла­кат фир­мы Apple, на кото­ром, в отли­чие от огром­ных ком­пью­те­ров того вре­ме­ни, было изоб­ра­же­но устрой­ство, раз­ме­ром с совре­мен­ный ноут­бук. «У каж­до­го будет такой же, — поду­мал я, — и каж­дый захо­чет жить в нем. И каким-то обра­зом я знал, что вооб­ра­жа­е­мое про­стран­ство поза­ди экра­нов ком­пью­те­ров будет одной все­лен­ной» [цит. по: 26, с. 57–58].

Суще­ствен­ную осо­бен­ность пре­бы­ва­ния в реаль­но­сти «поза­ди экра­нов», прав­да, теле­ви­зи­он­ных, еще рань­ше отме­тил канад­ский куль­ту­ро­лог и фило­соф М. Маклю­эн. Он пони­мал тех­но­ло­гии как внеш­ние рас­ши­ре­ния тела чело­ве­ка, кото­рым пере­да­ют­ся и при этом «само­ам­пу­ти­ру­ют­ся» (отчуж­да­ют­ся) его орга­ны и функции. 

В кни­ге «Understanding Media: The Exensions of Man» (1964) М. Маклю­эн срав­ни­вал частич­ные и фраг­мен­тар­ные тех­но­ло­гии, пред­став­ля­ю­щие собой лишь рас­ши­ре­ния рук, ступ­ней, зубов и меха­низ­мов под­дер­жа­ния тем­пе­ра­ту­ры тела, с элек­три­че­ски­ми, как сво­е­го рода подо­би­ем выне­сен­ных нару­жу нерв­ных систем, в кото­рые люди поме­ща­ют свои физи­че­ские тела пол­но­стью [16, с. 85]. 

В одном из сво­их выступ­ле­ний он заявил: «Когда ты гово­ришь по теле­фо­ну, ты абстрак­тен. Ты бес­те­лес­ный образ. Это и есть фор­ма без осно­вы. Когда ты в эфи­ре, на радио, на теле­ви­де­нии, ты бес­те­ле­сен, у тебя есть фор­ма, обра­зы, но нет тела» [цит. по 9].

Осо­бый ста­тус поль­зо­ва­те­ля имел непо­сред­ствен­ное отно­ше­ние к тому, что при­да­ва­ло при­вле­ка­тель­ность новой сре­де оби­та­ния в гла­зах созда­те­лей и носи­те­лей кибер­куль­ту­ры, ста­нов­ле­ние кото­рой дати­ру­ют нача­лом 1990-х годов. 

Отно­си­тель­но пред­ло­жен­ной ими новой вер­сии про­ти­во­по­став­ле­ния души и тела тео­ре­тик искус­ствен­но­го интел­лек­та Ганс Мора­век заме­тил: «Какой бы древ­ней ни была нена­висть к телу, сво­е­го апо­гея она дости­га­ет в кибер­куль­ту­ре, где созна­ние раз и навсе­гда отры­ва­ет­ся от тела» [цит. по: 10, с. 321]. 

Д. Бэлл ссы­ла­ет­ся на рабо­ты, в кото­рых сфор­му­ли­ро­ва­на меч­та сто­рон­ни­ков кибер­куль­ту­ры: отде­лать­ся от пло­ти и всту­пить в «неза­гряз­нен­ные» отно­ше­ния с ком­пью­тер­ны­ми тех­но­ло­ги­я­ми, бла­го­да­ря чему раз­во­пло­щен­ное бес­те­лес­ное чело­ве­че­ское созна­ние (disembodied human consciousness) будет спо­соб­но пере­се­кать обшир­ные кибер­пси­хи­че­ские про­стран­ства гло­баль­ной инфор­ма­ци­он­ной мат­ри­цы [25, р. 140–141].

Он так­же кон­ста­ти­ру­ет сопут­ству­ю­щий раз­ви­тию новых медиа всплеск инте­ре­са к про­бле­ма­ти­ке тела чело­ве­ка и спо­со­бам его транс­цен­ден­ции посред­ством раз­во­пло­ще­ния (disembodiment), осво­бож­де­ния ума от бре­ме­ни тела и вопло­ще­ния в раз­но­го рода кибертелах.

Вос­про­из­во­ди­мые поль­зо­ва­те­ля­ми быст­ро раз­ви­ва­ю­щих­ся тех­но­ло­гий нево­пло­щен­ные лич­но­сти, лишен­ные тела в бук­валь­ном смыс­ле это­го сло­ва (disembodied identities without a literal body), ста­ли объ­ек­том вни­ма­ния иссле­до­ва­те­лей. Был раз­ра­бо­тан кон­цепт иден­тич­но­сти, не осно­ван­ной на теле (identity concepts that do not rely on a body), не огра­ни­чен­ной полом, расой и дру­ги­ми суще­ствен­ны­ми харак­те­ри­сти­ка­ми [30], чего нель­зя ска­зать о самом фено­мене раз­во­пло­щен­но­сти как послед­ствия исполь­зо­ва­ния новых медиа. 

Г. Рейн­гольд [32], Ш. Текл [35], А.Р. Сто­ун [33], Дж.Р. Сулер [34] и их после­до­ва­те­ли сосре­до­то­чи­лись на про­бле­ма­ти­ке вир­ту­аль­ной лич­но­сти (ее харак­те­ре, фор­ми­ро­ва­нии, экс­пе­ри­мен­тах с само­пре­зен­та­ци­ей и др.), кото­рая под­ра­зу­ме­ва­ла раз­во­пло­щен­ность. Тем не менее послед­няя так и не ста­ла само­сто­я­тель­ным пред­ме­том как этих, так и даль­ней­ших исследований. 

Не состав­ля­ют исклю­че­ния рабо­ты оте­че­ствен­ных авто­ров, кото­рые, обсуж­дая вопро­сы вир­ту­аль­ной иден­тич­но­сти и обще­ния посред­ством циф­ро­вых медиа, огра­ни­чи­ва­ют­ся кон­ста­та­ци­ей фак­та физи­че­ской непред­став­лен­но­сти, бес­те­лес­но­сти поль­зо­ва­те­ля [5; 8; 22; 24]. Воз­мож­ная при­чи­на это­го кро­ет­ся в отсут­ствии фун­да­мен­таль­ных общеп­си­хо­ло­ги­че­ских кон­цеп­ций отстра­не­ния чело­ве­ка от соб­ствен­но­го тела. 

Сто­ит отме­тить зна­чи­тель­ный потен­ци­ал в этом отно­ше­нии кли­ни­че­ской пси­хо­ло­гии, кото­рая, по мне­нию З. Фрей­да, изу­чая пато­ло­гию с ее пре­уве­ли­че­ни­я­ми и огруб­ле­ни­я­ми, может спо­соб­ство­вать пони­ма­нию того, что в неяв­ном виде при­су­ще «нор­ме».

Концепция невоплощенности (unembodiment) Лэйнга как модель развоплощения (disembodiment) пользователя информационных технологий

Целью иссле­до­ва­ния явля­ет­ся созда­ние тео­ре­ти­че­ско­го кон­струк­та раз­во­пло­ще­ния как пси­хо­ло­ги­че­ско­го след­ствия при­ме­не­ния совре­мен­ных инфор­ма­ци­он­ных технологий. 

В осно­ву кон­струк­та поло­же­на кон­цеп­ция нево­пло­щен­но­сти шизо­и­дов, при­над­ле­жа­щая бри­тан­ско­му экзи­стен­ци­аль­но­му пси­хо­ло­гу Р. Лэйн­гу [15; 29]. 

Мы пред­по­ла­га­ем, что, несмот­ря на суще­ству­ю­щие раз­ли­чия обсуж­да­е­мо­го фено­ме­на, обя­зан­но­го сво­им про­ис­хож­де­ни­ем тех­но­ло­ги­че­ским фак­то­рам и шизо­ид­ной пато­ло­гии, вос­хо­дя­щей к при­род­ным осо­бен­но­стям инди­ви­да, суще­ству­ю­щее меж­ду ними род­ство поз­во­ля­ет исполь­зо­вать поня­тий­ный аппа­рат, создан­ный Р. Лэйн­гом. Об этом кос­вен­но сви­де­тель­ству­ют при­ве­ден­ные выше англий­ские словоформы. 

Отте­нок смыс­ла, вно­си­мый при­став­кой «dis», под­ра­зу­ме­ва­ет раз­де­ле­ние на части, пере­ход из состо­я­ния, в кото­ром тело состав­ля­ло с созна­ни­ем еди­ное целое, в бес­те­лес­ное состо­я­ние, а пре­фикс «un» — непол­но­ту, недо­ста­точ­ность вопло­щен­но­сти как неко­то­ро­го исход­но­го состо­я­ния или состо­я­ния, к кото­ро­му при­ве­ло раз­во­пло­ще­ние. В обо­их слу­ча­ях речь идет об экзи­стен­ци­аль­ных поло­же­ни­ях в гра­ни­цах обо­зна­чен­но­го Р. Лэйн­гом кон­ти­ну­у­ма «вопло­щен­ность– невоплощенность».

Р. Лэйнг счи­тал, что нево­пло­щен­ность шизо­ид­но­го ребен­ка зада­на гене­ти­че­ски и обна­ру­жи­ва­ет­ся в том, что за его физи­че­ским рож­де­ни­ем не сле­ду­ет рож­де­ние экзи­стен­ци­аль­ное. «Выра­же­ни­ем внут­рен­ней мерт­вен­но­сти» [15, с. 193] явля­ет­ся то, что, в отли­чие от обыч­но­го тре­бо­ва­тель­но­го ребен­ка, он не выра­жа­ет свои инстинк­тив­ные потреб­но­сти в спон­тан­ных дей­стви­ях, поз­во­ля­ет мате­ри прак­ти­че­ски пол­но­стью управ­лять его телес­ной дея­тель­но­стью и лишать тем самым соб­ствен­но­го бытия. 

След­стви­ем редук­ции само­про­яв­ле­ния вовне явля­ет­ся преж­де­вре­мен­ное раз­ви­тие само­со­зна­ния, защи­щая кото­рое как свое истин­ное, не под­власт­ное дру­гим людям Я, шизо­ид уже сам при­ла­га­ет уси­лия по отчуж­де­нию тела.

Экзи­стен­ци­аль­ное поло­же­ние нево­пло­щен­но­сти шизо­и­да соот­вет­ству­ет фор­му­ле «я» ↔ (тело–другой) или «я» ↔ (тело–мир) (англий­ские ана­ло­ги — self ↔ (body–other) или self ↔ (body–world)) [15; 29]. Телу отво­дит­ся роль ядра систе­мы лож­но­го Я, состо­я­щей из ролей, масок, фраг­мен­тар­ных при­ну­ди­тель­ных иден­ти­фи­ка­ций, опо­сред­ству­ю­щих все то, что состав­ля­ет объ­ек­тив­ную экзи­стен­цию. Отго­ро­жен­ное от мира мен­таль­ное Я шизо­и­да пре­бы­ва­ет в поло­же­нии, кото­рое Р. Лэйнг, вслед за С. Кьер­ке­го­ром, назы­ва­ет «зако­ло­чен­но­стью» [15, с. 68].

Меч­ту шизо­и­да о ком­пен­са­ции мира, отдан­но­го систе­ме лож­но­го Я, посред­ством кон­стру­и­ру­е­мой внут­ри себя сво­е­го рода аль­тер­на­тив­ной все­лен­ной «систе­мы истин­но­го Я», Р. Лэйнг счи­тал уто­пи­ей: «этот аутист­ский, част­ный, интра­ин­ди­ви­ду­аль­ный “мир” не явля­ет­ся под­хо­дя­щим заме­ни­те­лем един­ствен­но­го мира, кото­рый реаль­но суще­ству­ет. Если бы такой про­ект был осу­ще­ствим, не было бы нуж­ды в пси­хо­зах. Подоб­ный шизо­ид­ный инди­ви­ду­ум в одном отно­ше­нии пыта­ет­ся стать все­мо­гу­щим, заклю­чив внут­ри соб­ствен­но­го бытия, без обра­ще­ния к твор­че­ским вза­и­мо­от­но­ше­ни­ям с дру­ги­ми, обра­зы вза­и­мо­от­но­ше­ний, тре­бу­ю­щие эффек­тив­но­го при­сут­ствия дру­гих людей и внеш­не­го мира. Он хотел бы ока­зать­ся — нере­аль­ным, невоз­мож­ным обра­зом — для само­го себя все­ми лич­но­стя­ми и веща­ми» [15, с. 70]. 

Укре­пить себя таким спо­со­бом шизо­и­ду не уда­ет­ся: систе­ма лож­но­го Я раз­рас­та­ет­ся, ста­но­вит­ся все более непод­кон­троль­ной истин­но­му Я, тес­нит его и в ито­ге экзи­стен­ци­аль­ная ган­гре­на пора­жа­ет обе сто­ро­ны раз­дво­ен­но­го бытия.

Вопло­ще­ние и нево­пло­ще­ние Р. Лэйнг пони­ма­ет как не завер­шен­ные в обо­их направ­ле­ни­ях, допус­кая раз­лич­ные гра­да­ции того и дру­го­го. Экзи­стен­ци­аль­ное поло­же­ние вопло­щен­но­сти «обыч­ных» людей, более или менее тяго­те­ю­щее к пози­тив­но­му полю­су кон­ти­ну­у­ма, выра­жа­ет фор­му­ла: («я»/тело) ↔ дру­гой, (self/body) ↔ other, («я»/тело) ↔ мир, (self/body) ↔ world [15; 29].

Поло­же­ния воплощенности–невоплощенности нахо­дят выра­же­ние во вза­и­мо­свя­зан­ных пере­жи­ва­ни­ях, вос­хо­дя­щих к пере­жи­ва­нию чело­ве­ком соб­ствен­но­го тела. Со сво­им про­ме­жу­точ­ным поло­же­ни­ем меж­ду Я и не-Я оно явля­ет­ся отправ­ной точ­кой как само­ощу­ще­ния, так и мироощущения. 

Посколь­ку лишь «в той сте­пе­ни, в какой чело­век ощу­ща­ет свое тело живым, реаль­ным и суб­стан­ци­о­наль­ным, он ощу­ща­ет себя живым, реаль­ным и суб­стан­ци­о­наль­ным» [15, с. 60], имен­но этих качеств недо­ста­ет шизо­и­ду, вос­при­ни­ма­ю­ще­му себя в каче­стве отде­лен­ной от тела, чисто мен­таль­ной сущности.

Вопло­щен­ная лич­ность вос­при­ни­ма­ет дру­гих людей, мир в целом в кате­го­ри­ях непре­рыв­но­сти, цен­но­сти, под­лин­но­сти, надеж­но­сти. В силу того, что «непо­гру­жен­ный» в тело шизо­ид «пере­да­ет все вза­и­мо­от­но­ше­ния меж­ду собой и дру­гим систе­ме внут­ри сво­е­го бытия, кото­рая не явля­ет­ся “им”, мир пере­жи­ва­ет­ся как нере­аль­ный, и все при­над­ле­жа­щее этой систе­ме ощу­ща­ет­ся лож­ным, тщет­ным и бес­смыс­лен­ным» [15, с. 77].

При отно­си­тель­ной вопло­щен­но­сти у боль­шин­ства людей, по мне­нию Р. Лэйн­га, сход­ное с шизо­ид­ным ощу­ще­ние частич­но­го отде­ле­ния от тела может воз­ни­кать лишь эпи­зо­ди­че­ски, в момен­ты стресса. 

В пост­ин­ду­стри­аль­ном обще­стве ситу­а­ция суще­ствен­но изме­ни­лась: бла­го­да­ря инфор­ма­ци­он­ным тех­но­ло­ги­ям раз­во­пло­щен­ное состо­я­ние, дема­те­ри­а­ли­за­ция Я пере­ста­ли быть уде­лом одиночек.

Развоплощение и невоплощенность как последствия использования информационных технологий

От доста­точ­но иссле­до­ван­ной Интер­нет-зави­си­мо­сти как послед­ствия при­ме­не­ния инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий, обу­слов­лен­но­го в первую оче­редь типом поль­зо­ва­тель­ской актив­но­сти, раз­во­пло­ще­ние отли­ча­ет то, что оно обя­за­но сво­им про­ис­хож­де­ни­ем само­му фак­ту обра­ще­ния к технологиям. 

В.А. Еме­ли­ным, Е.И. Рас­ска­зо­вой и А.Ш. Тхо­сто­вым недав­но был обо­зна­чен ряд подоб­ных пси­хо­ло­ги­че­ских послед­ствий, кото­рые они назы­ва­ют нор­ма­тив­ны­ми. Сре­ди них глав­ное место отво­дит­ся изме­не­нию пси­хо­ло­ги­че­ских гра­ниц [19]. Поми­мо рас­ши­ре­ния, отме­чен­но­го М. Маклю­эном [16], авто­ры выде­ля­ют их раз­мы­тость, стер­тость и нару­ше­ние приватности. 

Вопрос о нево­пло­щен­но­сти, кото­рую тео­ре­тик медиа так­же свя­зы­вал с раз­ви­ти­ем тех­ни­че­ских средств, они непо­сред­ствен­но не рас­смат­ри­ва­ют, одна­ко затра­ги­ва­ют про­бле­ма­ти­ку тела (физи­че­ско­го и соци­аль­но­го), интер­пре­ти­руя, в част­но­сти, транс­фор­ма­цию гра­ниц в кон­тек­сте кон­цеп­ции телес­но­сти А.Ш. Тхостова. 

Р. Лэйнг в вопро­се о соот­но­ше­нии изме­не­ния пси­хо­ло­ги­че­ских гра­ниц и нево­пло­щен­но­сти шизо­и­да отда­ет при­о­ри­тет послед­ней, утвер­ждая, что у него «заро­не­но зер­но посто­ян­но­го схож­де­ния, сли­я­ния или пута­ни­цы на гра­ни­це меж­ду “здесь” и “там”, “внут­ри” и “сна­ру­жи”, посколь­ку тело не твер­до ощу­ща­ет­ся как “Я” в про­ти­во­по­лож­ность “не-Я”» [15, с. 184].

Ресурсы и потенциалы индивидуальности

Нево­по­ло­щен­ность в циф­ро­вую эпо­ху может рас­смат­ри­вать­ся в каче­стве важ­но­го «огра­ни­чи­те­ля» раз­ви­тия индивидуальности. 

Ранее нами обсуж­да­лись совре­мен­ные под­хо­ды к про­бле­ме ресур­сов и потен­ци­а­лов чело­ве­ка [11; 12]. Было пока­за­но, что их объ­еди­ня­ет поня­тие воз­мож­но­го. Веро­ят­но, раз­ви­тие инди­ви­ду­аль­но­сти пред­став­ля­ет собой пере­хо­ды от ресур­сов к потен­ци­а­лам с после­ду­ю­щи­ми пре­вра­ще­ни­я­ми потен­ци­а­лов в ресур­сы с обнов­лен­ны­ми воз­мож­но­стя­ми, т.е. раз­ви­тие пред­став­ля­ет собой вос­хо­дя­щую спи­раль по схе­ме «тезис – анти­те­зис – синтез». 

Одна­ко рас­смат­ри­вать изме­не­ния инди­ви­ду­аль­но­сти толь­ко как про­гресс — зна­чит созна­тель­но сужать гра­ни­цы воз­мож­но­го. Как клас­си­ки миро­вой пси­хо­ло­гии (З. Фрейд, Э. Эрик­сон, К. Хор­ни и др.), так и совре­мен­ные иссле­до­ва­те­ли [1; 6; 20] ука­зы­ва­ют на воз­мож­ность «застоя» и «регрес­са» в раз­ви­тии, исполь­зо­ва­ния непро­дук­тив­ных спо­со­бов пре­одо­ле­ния труд­ных жиз­нен­ных ситуаций. 

В чело­ве­ке есть как потен­ци­а­лы и ресур­сы для раз­ви­тия инди­ви­ду­аль­но­сти, так и источ­ни­ки, пре­пят­ству­ю­щие ему.

Нево­пло­щен­ность в Интер­не­те — фено­мен, заслу­жи­ва­ю­щий в совре­мен­ных усло­ви­ях глу­бо­ко­го осмыс­ле­ния в пси­хо­ло­ги­че­ском плане. В свя­зи с этим воз­ни­ка­ет зада­ча раз­ра­бот­ки соот­вет­ству­ю­ще­го пси­хо­ло­ги­че­ско­го кон­струк­та и на его осно­ве отве­ча­ю­ще­го тре­бо­ва­ни­ям надеж­но­сти и валид­но­сти диа­гно­сти­че­ско­го инструмента.

Гипотетический конструкт невоплощенности в Интернете

Мы пред­по­ла­га­ем, что посто­ян­ное разъ­еди­не­ние Я и тела созда­ет у потре­би­те­лей инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий пред­по­сыл­ки сход­но­го с шизо­ид­ным экзи­стен­ци­аль­но­го поло­же­ния нево­пло­щен­но­сти и сопут­ству­ю­щих пере­жи­ва­ний, выра­жен­ность кото­рых соот­вет­ству­ет мере их «зако­ло­чен­но­сти» в искус­ствен­ной ком­пью­тер­ной среде.

Марк Дери обо­зна­чил внеш­ние про­яв­ле­ния поло­же­ния нево­пло­щен­но­сти у все боль­ше­го чис­ла людей, кото­рые про­во­дят вре­мя в «режи­ме непо­движ­но­го сле­же­ния», уткнув­шись гла­за­ми в экран мони­то­ра, бит за битом уда­ля­ясь от сво­их столь не годя­щих­ся для путе­ше­ствий в вир­ту­аль­ную реаль­ность тел. Он ссы­ла­ет­ся на при­над­ле­жа­щую писа­тель­ни­це Лори Андер­сон мет­кую фор­му­ли­ров­ку воз­ни­ка­ю­ще­го при этом внут­рен­не­го ощу­ще­ния «выхо­да за пре­де­лы» и отно­ше­ния поль­зо­ва­те­лей к соб­ствен­но­му телу как объ­ек­ту сре­ди дру­гих объ­ек­тов, прак­ти­че­ски сов­па­да­ю­ще­го с шизо­ид­ным: «Я чув­ствую свое тело так же, как мно­гие води­те­ли свою маши­ну» [цит. по: 10, с. 320].

Про­гресс медиа, в част­но­сти, появ­ле­ние про­грамм­но­го обес­пе­че­ния, предо­став­ля­ю­ще­го не толь­ко тек­сто­вую, но и голо­со­вую, а так­же видео­связь через Интер­нет, транс­фор­ми­ру­ет обра­зы невоплощенности. 

Суще­ствен­ное рас­ши­ре­ние образ­ной пре­зен­та­ции, воз­мож­ность быть види­мым, пред­став­лен­ным для дру­гих посред­ством сво­е­го тела ино­гда рас­це­ни­ва­ют­ся как поз­во­ля­ю­щие чело­ве­ку быть живым, вклю­чен­ным как в физи­че­ское про­стран­ство окру­жа­ю­ще­го мира, так и в соци­аль­ное про­стран­ство меж­лич­ност­ных вза­и­мо­дей­ствий [18].

В этой логи­ке извест­ное утвер­жде­ние при­ме­ни­тель­но к поль­зо­ва­те­лю Сети, про­дви­га­ю­ще­му в ней свою телес­ность, при­об­ре­та­ет фор­му: «меня видят — зна­чит, я суще­ствую» [18, с. 137]. 

Упо­ми­на­ния в иссле­до­ва­ни­ях о бес­те­лес­но­сти вир­ту­аль­ной иден­тич­но­сти, рав­но как и ее рас­со­гла­со­ва­нии с реаль­ной иден­тич­но­стью, Е.П. Белин­ская отно­сит к эффек­там тех­но­ло­ги­че­ских осо­бен­но­стей Интер­нет- ком­му­ни­ка­ции недав­не­го про­шло­го. Она отме­ча­ет тен­ден­цию, в соот­вет­ствии с кото­рой совре­мен­ные поль­зо­ва­те­ли соци­аль­ных сетей, име­ю­щие воз­мож­ность видеть и слы­шать друг дру­га, предо­став­ля­ют досто­вер­ную инфор­ма­цию о себе, но не отри­ца­ет того, что по отно­ше­нию к реаль­ной иден­тич­но­сти, вир­ту­аль­ная явля­ет­ся ее обо­лоч­кой, про­ек­ци­ей [4].

Соот­вет­ствен­но, «телес­ность», предъ­яв­ля­е­мая дру­гим в кибер­про­стран­стве, оста­ет­ся обра­зом, фор­мой без осно­вы, а под­лин­ность имен, фото­гра­фий, теле­фо­нов, адре­сов не отме­ня­ет того, что носи­те­лем ее содер­жа­ния оста­ет­ся «мир-вне-Интер­не­та» [2].

Дру­гую тен­ден­цию обна­ру­жи­ва­ет извест­ный пред­ста­ви­тель аме­ри­кан­ско­го Интер­нет-сооб­ще­ства, писа­тель и жур­на­лист Энд­рю Кин. На осно­ве ана­ли­за медиа­ре­сур­сов он при­хо­дит к выво­ду, что суще­ствен­ной осо­бен­но­стью нашей куль­ту­ры ста­но­вит­ся сво­е­го рода «циф­ро­вой нар­цис­сизм» или эксгибиционизм. 

Потре­би­те­лей соци­аль­ных сетей Кин назы­ва­ет людь­ми без «тай­ны». Впер­вые в чело­ве­че­ской исто­рии, полу­чив воз­мож­ность ска­зать миру все о себе, они пол­но­стью отда­лись это­му заня­тию. Их девиз «Я обнов­ля­юсь, сле­до­ва­тель­но, я суще­ствую» [14, с. 94] отра­жа­ет спо­соб циф­ро­во­го «вопло­ще­ния».

Пуб­лич­но предъ­яв­ля­е­мая улуч­шен­ная с помо­щью раз­но­об­раз­ных стра­те­гий и сер­ви­сов вир­ту­аль­ная обо­лоч­ка пред­став­ля­ет собой тех­но­ло­ги­че­скую ипо­стась архе­ти­па Пер­со­ны, один из смыс­лов кото­рой в уче­нии К.Г. Юнга состав­ля­ет «лож­ное Я».

Послед­ние дан­ные сви­де­тель­ству­ют о том, что рост при­ме­не­ния циф­ро­вых медиа у наи­бо­лее про­дви­ну­тых поль­зо­ва­те­лей поко­ле­ния Z, сопро­вож­да­е­мый сни­же­ни­ем лич­ных соци­аль­ных вза­и­мо­дей­ствий, уси­ли­ва­ет пере­жи­ва­ние оди­но­че­ства и депрессию. 

Это при­во­дит иссле­до­ва­те­лей к выво­ду, что «циф­ро­вая ком­му­ни­ка­ция не спо­соб­на заме­нить очно­го обще­ния с дру­зья­ми — есть в очном дру­же­ском обще­нии с его каса­ни­я­ми, зри­тель­ным кон­так­том, сме­хом что-то, что обес­пе­чи­ва­ет пси­хо­ло­ги­че­ски ком­форт­ное суще­ство­ва­ние чело­ве­ка в мире» [21, с. 202]. 

Труд­но­уло­ви­мое «что-то», име­ю­щее место в обще­нии лицом к лицу, и есть экзи­стен­ци­аль­ное состо­я­ние вопло­щен­но­сти, не вос­про­из­во­ди­мое в обще­нии посред­ством вир­ту­аль­ных обо­ло­чек и проекций.

Пред­ста­вим основ­ные изме­ре­ния кон­струк­та Нево­пло­щен­но­сти в Интер­не­те, уточ­няя сход­ство и раз­ли­чие шизо­ид­ной нево­пло­щен­но­сти и нево­пло­щен­но­сти, свя­зан­ной с тех­но­ло­ги­че­ским фактором.

Отде­лен­ность от соб­ствен­но­го физи­че­ско­го тела в кибер­про­стран­стве дана поль­зо­ва­те­лю в его ощу­ще­ни­ях. При нор­ма­тив­ном при­ме­не­нии тех­но­ло­гий они свер­ну­ты и рефлек­си­ру­ют­ся лишь частич­но. Веро­ят­но, во всей пол­но­те соот­вет­ству­ю­щие пере­жи­ва­ния про­яв­ля­ют­ся, когда раз­во­пло­ще­ние при­во­дит к экзи­стен­ци­аль­но­му поло­же­нию невоплощенности. 

Ранее уже был обо­зна­чен спектр пере­жи­ва­ний нево­пло­щен­но­сти у шизо­и­да. В нем доми­ни­ру­ет чув­ство утра­ты реаль­но­сти, так как «лич­ность, кото­рая не дей­ству­ет в реаль­но­сти, а дей­ству­ет толь­ко в фан­та­зи­ях, сама ста­но­вит­ся нере­аль­ной. <…> То “я”, чья связь с реаль­но­стью уже незна­чи­тель­на, ста­но­вит­ся все менее и менее реаль­ным “я”» [15, с. 82]. 

Пара­фра­зом это­го выска­зы­ва­ния Р. Лэйн­га о субъ­ек­тив­ном вос­при­я­тии сво­ей нево­пло­щен­но­сти шизо­и­дом пред­став­ля­ет­ся суж­де­ние о харак­те­ре пере­жи­ва­ний лич­но­сти в усло­ви­ях элек­трон­ной куль­ту­ры: «Мы ста­но­вим­ся сви­де­те­ля­ми ново­го фено­ме­на — вир­ту­а­ли­за­ции созна­ния, когда лич­ность пере­ста­ет ощу­щать себя реаль­ной — физи­че­ски и экзи­стен­ци­аль­но. Чело­век пере­но­сит­ся   в   вир­ту­аль­ный    мир,   кото­рый   оста­ет­ся   кон­струк­ци­ей   созна­ния и высо­ких тех­но­ло­гий» [3, с. 20].

Соот­вет­ствен­но одно из изме­ре­ний гипо­те­ти­че­ско­го кон­струк­та нево­пло­щен­но­сти поль­зо­ва­те­ля инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий могут соста­вить пере­жи­ва­ния: от фик­си­ру­ю­щих дефи­цит реаль­но­сти суб­стан­ци­о­наль­но­сти, жиз­нен­но­сти Я до обна­ру­жи­ва­ю­щих нарас­та­ю­щую пусто­ту, пре­вра­ще­ние в «ничто», иллю­зор­ность суще­ство­ва­ния. Назо­вем его «Нево­пло­щен­ность как виртуализация».

В отли­чие от нор­ма­тив­но­го раз­во­пло­ще­ния в Интер­не­те, экзи­стен­ци­аль­ное поло­же­ние нево­пло­щен­но­сти и выра­жен­ность харак­тер­ных для него пере­жи­ва­ний име­ют непо­сред­ствен­ное отно­ше­ние к осо­бен­но­стям поль­зо­ва­тель­ской актив­но­сти, ее сбли­же­нию с Интернет-зависимостью. 

Инте­рес­но, что к нево­пло­щен­но­сти при­во­дит и «клас­си­че­ская» нар­ко­за­ви­си­мость: В. Геб­заттель ука­зы­ва­ет на сома­то­пси­хи­че­скую депер­со­на­ли­за­цию, про­яв­ля­ю­щу­ю­ся в том, что тело пере­ста­ет казать­ся боль­но­му живым и при­над­ле­жа­щим имен­но ему [цит. по: 7].

В извест­ной моде­ли К.С. Янг АСЕ (Accessibility, Control, Excitement) на веду­щее место сре­ди спо­соб­ству­ю­щих аддик­ции фак­то­ров пре­тен­ду­ет кон­троль как власть над собой, сво­и­ми эмо­ци­я­ми и обсто­я­тель­ства­ми. Одна­ко его воз­мож­но­сти у шизо­и­да не в послед­нюю оче­редь свя­за­ны с ощу­ще­ни­ем сво­бо­ды бес­те­лес­но­го мен­таль­но­го Я от любых ограничений. 

Стрем­ле­ние поль­зо­ва­те­ля воз­вра­щать­ся к тех­но­ло­гии так­же име­ет пря­мое отно­ше­ние к пре­иму­ще­ствам нево­пло­щен­но­го состо­я­ния: «Когда у тебя нет… тела, то ты не соот­но­сишь­ся с есте­ствен­ным пра­вом и зако­на­ми при­ро­ды. При ско­ро­сти све­та ты непод­кон­тро­лен гра­ви­та­ции. Ты вне­зап­но ока­зы­ва­ешь­ся вне есте­ствен­но­го хода вещей. Ты супер­мен. Вот это и вли­я­ет на чело­ве­че­скую пси­хо­ло­гию. Пол­но­стью изме­ня­ет людей… Это транс­фор­ма­ция, абсо­лют­ная транс­фор­ма­ция поль­зо­ва­те­ля» [цит. по: 9].

При реа­ли­за­ции про­ек­та аль­тер­на­тив­ной все­лен­ной потре­би­те­ля тех­но­ло­гий, в отли­чие от шизо­и­да, не огра­ни­чи­ва­ют исклю­чи­тель­но внут­рен­ние ресур­сы. Раз­во­пло­ще­ние дела­ет его частью сфе­ры, кото­рой, как отме­ча­ет С. Хору­жий, исход­но при­над­ле­жат раз­лич­ные виды мно­го­мир­ной, сце­нар­ной, вари­ант­ной реаль­но­сти, харак­те­ри­зу­ю­щи­е­ся пре­об­ла­да­ни­ем модель­ной и игро­вой, подвиж­ной, пла­стич­ной и про­бле­ма­тич­ной сти­хии [23].

При­чем частью, не толь­ко пре­одо­ле­ва­ю­щей огра­ни­че­ния, кото­рые накла­ды­ва­ет тело, но и обла­да­ю­щей неис­чер­па­е­мы­ми воз­мож­но­стя­ми кон­тро­ля над всей вир­ту­аль­ной все­лен­ной. Бла­го­да­ря им чело­век упо­доб­ля­ет­ся совре­мен­но­му Архи­ме­ду, кото­рый «ткнул бы паль­цем в наши элек­три­че­ские сред­ства ком­му­ни­ка­ции и ска­зал: “Я обо­прусь на ваши гла­за, уши, нер­вы и мозг, и мир будет вер­теть­ся в любом рит­ме и на любой манер, как толь­ко я поже­лаю”» [16, с. 98].

Раз­во­пло­щен­ное Я поль­зо­ва­те­ля в кибер­про­стран­стве, так же, как шизо­ид­ное Я, в про­стран­стве сво­е­го созна­ния, полу­ча­ет воз­мож­ность про­из­воль­но «свя­зы­вать себя с собой и с объ­ек­та­ми, кото­рые само посту­ли­ру­ет» [15, с. 83]. 

Уже в рабо­тах Ш. Текл [36] кон­ца про­шло­го века при­ве­де­ны при­ме­ры «вто­рой жиз­ни», «жиз­ни на экране» (second life, life on the screen) ее респон­ден­тов, в кото­рой они в опре­де­лен­ном смыс­ле явля­лись для себя все­ми лич­но­стя­ми и веща­ми, а их вир­ту­аль­ная иден­тич­ность — осу­ществ­ле­ни­ем иде­а­ла Я. 

В слу­чае Стю­ар­та, кото­ро­му не уда­лось «при­вить» вир­ту­аль­ные, по его мне­нию, истин­ные части соб­ствен­ной иден­тич­но­сти к «неистин­ным» частям, функ­ци­о­ни­ру­ю­щим вне Сети, акту­а­ли­зи­ру­ет­ся упо­мя­ну­тая шизо­ид­ная про­бле­ма­ти­ка истин­но­го и лож­но­го Я. Насту­пив­шее разо­ча­ро­ва­ние заста­ви­ло его лишь по-ново­му почув­ство­вать свою уязвимость. 

Ухуд­ше­ние само­чув­ствия Стю­ар­та Ш. Текл свя­зы­ва­ет с рас­ко­лом меж­ду тем, кем он являл­ся в обыч­ной жиз­ни, и дости­же­ни­я­ми его экран­ной пер­со­ны, с недо­ста­точ­но­стью само­ре­а­ли­за­ции в без­опас­ном месте, каким пред­став­ля­ет­ся Интер­нет, для лич­ных пере­мен за его пре­де­ла­ми [36].

В тер­ми­но­ло­гии, исполь­зу­е­мой Р. Лэйн­гом, демо­ра­ли­за­цию Стю­ар­та мож­но объ­яс­нить нево­пло­щен­но­стью его луч­ше­го Я, в то вре­мя как в обыч­ной жиз­ни вза­и­мо­от­но­ше­ния с дру­ги­ми были отда­ны худ­ше­му Я, кото­рое «им» не являлось.

Эти идеи сего­дня раз­ви­ва­ет про­фес­сор пси­хи­ат­рии Амстер­дам­ско­го уни­вер­си­те­та Дамиа­ан Денис, свя­зы­ва­ю­щий склон­ность чело­ве­ка бежать в выду­ман­ный вир­ту­аль­ный мир и пре­вра­щать его в основ­ную сфе­ру оби­та­ния совре­мен­но­го чело­ве­ка с дости­жи­мо­стью иллю­зии абсо­лют­но­го совер­шен­ства [21].

В реаль­ной жиз­ни Я поль­зо­ва­те­ля так же, как истин­ное Я шизо­и­да натал­ки­ва­ет­ся на неиз­беж­ные огра­ни­че­ния: «если оно хоть раз посвя­тит себя како­му-то реаль­но­му про­ек­ту, оно испы­та­ет муки уни­же­ния — необя­за­тель­но из-за неуда­чи, но про­сто пото­му, что ему при­дет­ся под­верг­нуть себя необ­хо­ди­мо­сти и слу­чай­но­сти. Оно все­силь­но и сво­бод­но лишь в фан­та­зи­ях. Чем боль­ше поз­во­ле­но тако­го фан­та­сти­че­ско­го все­си­лия и сво­бо­ды, тем более сла­бым, бес­по­мощ­ным и ско­ван­ным оно ста­но­вит­ся в дей­стви­тель­но­сти» [15, с. 80]. 

Иллю­зии как шизо­и­да, так и поль­зо­ва­те­ля инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий дей­стви­тель­ны толь­ко внут­ри маги­че­ско­го кру­га их «зако­ло­чен­но­сти» в мире соб­ствен­ных фан­та­зий, кото­рые у послед­не­го под­дер­жи­ва­ют­ся посред­ством искус­ствен­но смо­де­ли­ро­ван­ной реальности.

Таким обра­зом, вто­рое изме­ре­ние гипо­те­ти­че­ско­го кон­струк­та нево­пло­щен­но­сти поль­зо­ва­те­ля инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий мож­но назвать «Пред­по­чте­ние Интер­не­та», выра­жен­ность кото­ро­го соот­вет­ству­ет сте­пе­ни сбли­же­ния его актив­но­сти с Интернет-зависимостью.

Инфор­ма­ци­он­ные тех­но­ло­гии вно­сят зна­чи­тель­ный вклад в эко­но­мию энер­гии и физи­че­ских уси­лий чело­ве­ка. Труд в основ­ной сво­ей мас­се ста­но­вит­ся тру­дом инфор­ма­ци­он­ных работ­ни­ков, в кото­рых пре­вра­ща­ют­ся прак­ти­че­ски все про­фес­си­о­на­лы от юри­стов и учи­те­лей до мед­се­стер и свя­щен­но­слу­жи­те­лей [17, с. 57]. 

Обще­нию, опо­сред­ство­ван­но­му тех­ни­че­ски­ми сред­ства­ми, отда­ет­ся пред­по­чте­ние в срав­не­нии с обще­ни­ем лицом к лицу, игры из тра­ди­ци­он­но дет­ско­го заня­тия пре­вра­ща­ют­ся в вир­ту­аль­ные игры, в кото­рые вовле­ка­ют­ся люди всех возрастов. 

На при­ме­ре вир­ту­а­ли­за­ции кон­крет­но­го вида отды­ха Нико­лас Карр выде­ля­ет то, что объ­еди­ня­ет все онлайн-дея­тель­но­сти, — редук­цию базо­вых, с точ­ки зре­ния экзи­стен­ци­аль­но­го поло­же­ния вопло­щен­но­сти, дей­ствий, кото­рые на про­тя­же­нии всей исто­рии чело­ве­ка обес­пе­чи­ва­ли его непо­сред­ствен­ный кон­такт с физи­че­ским миром: «авто­ма­ти­за­ция стран­ствий отлу­ча­ет чело­ве­ка от сфор­ми­ро­вав­шей его сре­ды. Она застав­ля­ет всмат­ри­вать­ся в сим­во­лы на экране и опе­ри­ро­вать ими, а не сосре­до­то­чи­вать вни­ма­ние на реаль­ных пред­ме­тах вокруг. Дей­ствия, кото­рые под вли­я­ни­ем услуж­ли­вых циф­ро­вых божеств кажут­ся скуч­ны­ми и моно­тон­ны­ми, могут ока­зать­ся жиз­нен­но необ­хо­ди­мы­ми для наше­го здо­ро­вья, сча­стья и бла­го­по­лу­чия» [13].

Наи­бо­лее важ­ным в этих усло­ви­ях автор счи­та­ет вопрос: «Насколь­ко дале­ко от реаль­но­го мира мы хотим уйти?». Он срав­ни­ва­ет окру­жа­ю­щий совре­мен­но­го чело­ве­ка мир ком­пью­тер­ных мони­то­ров со стек­лян­ной клет­кой, вхо­дя в кото­рую, «мы остав­ля­ем на поро­ге бо́льшую часть наше­го тела, а это не осво­бож­да­ет, а исто­ща­ет нас» [13].

Экзи­стен­ци­аль­ное поло­же­ние воплощенности–невоплощенности поль­зо­ва­те­ля в первую оче­редь опре­де­ля­ет­ся соот­но­ше­ни­ем в его суще­ство­ва­нии тех­но­ло­ги­че­ско­го моду­са суще­ство­ва­ния и того, что С. Хору­жий назы­ва­ет бытием-действием.

Общее свой­ство тех­но­ло­гий делать жизнь чело­ве­ка более удоб­ной и про­стой под­ра­зу­ме­ва­ет нево­пло­щен­ность в смыс­ле атро­фии физи­че­ско­го тела: «Берем тело с его веко­вой охот­ни­чьей / воин­ской исто­ри­ей, сажа­ем вер­ти­каль­но на восемь часов так, что­бы лишь кон­чи­ки паль­цев слег­ка пор­ха­ли по кла­ви­шам, потом поме­ща­ем его в авто­мо­биль, где оно немно­го подви­га­ет нога­ми и рука­ми, а затем при­во­зим домой. Дома тело скла­ди­ру­ет­ся на мяг­кую поверх­ность и от двух до шести часов непре­рыв­но пялит­ся в осве­щен­ный экран теле­ви­зо­ра, затем кла­дет­ся на дру­гую мяг­кую поверх­ность и оста­ет­ся в этом поло­же­нии до тех пор, пока не при­дет вре­мя вста­вать и повто­рять все опе­ра­ции зано­во. Не стран­но, что у нас про­бле­мы со здо­ро­вьем» [цит. по: 10, с. 319; 27, p. 63].

Поми­мо шизо­ид­ной нево­пло­щен­но­сти, Р. Лэйнг счи­тал воз­мож­ным сни­же­ние ощу­ще­ния вопло­щен­но­сти вслед­ствие физи­че­ских неду­гов [28], хотя кон­цеп­ту­аль­но не офор­мил эту идею в сво­их рабо­тах. Он так­же не отри­цал, что «каж­дый чело­век, даже самая нево­пло­щен­ная лич­ность, пере­жи­ва­ет само­го себя как слож­ным обра­зом свя­зан­но­го со сво­им телом» [15, с. 60]. 

Уже сре­ди иссле­до­ва­те­лей кибер­куль­ту­ры нашлись не толь­ко про­ти­во­по­став­ляв­шие тело за пуль­том управ­ле­ния, под­вер­жен­ное голо­ду, болез­ням, ста­ро­сти и в конеч­ном ито­ге смер­ти, отде­лен­но­му от него сур­ро­гат­но­му бес­смерт­но­му кибер­те­лу, но и те, кто видел неиз­беж­ность воз­вра­ще­ния тех­ни­че­ски раз­во­пло­щен­но­го чело­ве­ка к вопло­щен­ной реаль­но­сти его пусто­го желуд­ка, боли в руке, спине, сле­зя­щих­ся из-за дол­гих часов сиде­ния перед мони­то­ром глаз [25, p. 141]. 

В этом пере­чис­ле­нии уга­ды­ва­ет­ся свя­зан­ная с физио­ло­ги­ей симп­то­ма­ти­ка Интер­нет-зави­си­мо­сти (сухость в гла­зах, голов­ные боли по типу миг­ре­ни, боли в спине, нере­гу­ляр­ное пита­ние, пре­не­бре­же­ние лич­ной гиги­е­ной, рас­строй­ства сна), кото­рой М. Орзак в 1998 г. допол­ни­ла ее пси­хо­ло­ги­че­скую симп­то­ма­ти­ку [31].

Оче­вид­но, аль­тер­на­ти­ву нево­пло­щен­но­сти при исполь­зо­ва­нии инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий состав­ля­ют пол­но­та актив­но­сти чело­ве­ка вне вир­ту­аль­ной тех­но­ло­ги­че­ской реаль­но­сти и его физи­че­ское здоровье. 

Изме­ре­ние кон­струк­та, кото­рое фик­си­ру­ет фак­то­ры, про­ти­во­дей­ству­ю­щие фор­ми­ро­ва­нию нево­пло­щен­но­сти, полу­чи­ло назва­ние «Виталь­ность вопло­щен­но­го Я». 

Если нево­пло­щен­ность мож­но счи­тать огра­ни­чи­те­лем пози­тив­но­го раз­ви­тия инди­ви­ду­аль­но­сти, то «виталь­ность» высту­па­ет его ресурсом. 

При изме­ре­нии нега­тив­ных пси­хо­ло­ги­че­ских фено­ме­нов важ­но так­же учи­ты­вать выра­жен­ность ресур­сов: в этом слу­чае пси­хо­лог полу­ча­ет инфор­ма­цию о тех сто­ро­нах инди­ви­ду­аль­но­сти кли­ен­та, на кото­рые мож­но опе­реть­ся при пла­ни­ро­ва­нии пси­хо­ло­ги­че­ской помощи.

Выводы

Под­во­дя ито­ги про­ве­ден­но­го иссле­до­ва­ния, отме­тим, что оно не исчер­пы­ва­ет потен­ци­ал, кото­рым рас­по­ла­га­ет кон­цеп­ция Р. Лэйн­га для изу­че­ния фено­ме­на тех­но­ло­ги­че­ско­го развоплощения. 

Мы толь­ко затро­ну­ли вопрос о соот­но­ше­нии истин­но­го и лож­но­го Я поль­зо­ва­те­ля, не оста­но­ви­лись на харак­тер­ных для нево­пло­щен­ной лич­но­сти тре­во­гах (погло­ще­ния, раз­ры­ва­ния, ока­ме­не­ния и депер­со­на­ли­за­ции), осо­бен­но­стях авто­но­мии и отно­ше­ний с дру­ги­ми людь­ми, о вопро­сах о доб­ре и зле, жиз­ни и смер­ти в кон­тек­сте экзи­стен­ци­аль­но­го поло­же­ния нево­пло­щен­но­сти — все это может соста­вить пер­спек­ти­ву даль­ней­ших исследований.

Дефи­цит пси­хо­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний, посвя­щен­ных меха­низ­мам и про­цес­сам вли­я­ния инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий на чело­ве­ка, а соот­вет­ствен­но, инстру­мен­та­рия, поз­во­ля­ю­ще­го диа­гно­сти­ро­вать спе­ци­фи­че­ские пси­хо­ло­ги­че­ские послед­ствия их при­ме­не­ния [19], отча­сти вос­пол­ня­ет пред­ло­жен­ный в ста­тье тео­ре­ти­че­ский кон­структ нево­пло­щен­но­сти в Интер­не­те, а его аспек­ты (нево­пло­щен­ность как вир­ту­а­ли­за­ция, пред­по­чте­ние Интер­не­та и виталь­ность вопло­щен­но­го Я) послу­жи­ли осно­ва­ни­ем для раз­ра­бот­ки одно­имен­ной диа­гно­сти­че­ской мето­ди­ки, кото­рую пред­по­ла­га­ет­ся пред­ста­вить в сле­ду­ю­щем сообщении. 

Прак­ти­че­ская цен­ность мето­ди­ки состо­ит в том, что она поз­во­лит тести­ро­вать выра­жен­ность тех­но­ло­ги­че­ской по сво­е­му про­ис­хож­де­нию нево­пло­щен­но­сти в диа­па­зоне от нор­мы до зави­си­мо­сти, эмпи­ри­че­ски уточ­нять харак­те­ри­сти­ки феномена.

Литература

  1. Анцы­фе­ро­ва Л.И. Раз­ви­тие лич­но­сти и про­бле­мы герон­то­пси­хо­ло­гии. М.: Инсти­тут пси­хо­ло­гии РАН, 2006. 512 с.
  2. Асмо­лов А.Г., Асмо­лов Г.А. От Мы-медиа к Я-медиа: транс­фор­ма­ции иден­тич­но­сти в вир­ту­аль­ном мире // Вест­ник Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та. Серия 14. Пси­хо­ло­гия. 2010. № 1. С. 3–21.
  3. Бае­ва Л.В. Экзи­стен­ци­аль­ные рис­ки инфор­ма­ци­он­ной эпо­хи // Инфор­ма­ци­он­ное обще­ство. 2013. № 3. С. 18–27.
  4. Белин­ская Е.П. Вза­и­мо­связь реаль­ной и вир­ту­аль­ной иден­тич­но­стей поль­зо­ва­те­лей соци­аль­ных сетей // Обра­зо­ва­ние лич­но­сти. 2016. № 2. С. 31–39.
  5. Белин­ская Е.П. Чело­век в инфор­ма­ци­он­ном мире // Соци­аль­ная пси­хо­ло­гия в совре­мен­ном мире / под ред. Г.М. Андре­евой, А.И. Дон­цо­ва. М.: Аспект Пресс, 2002. С. 203–220.
  6. Бог­да­но­ва М.В., Доцен­ко Е.Л. Само­ре­гу­ля­ция лич­но­сти: от защит к сози­да­нию. Тюмень: Мандр и Ка, 2010. 204 с.
  7. Вла­со­ва О. Фено­ме­но­ло­ги­че­ская пси­хи­ат­рия и экзи­стен­ци­аль­ный ана­лиз: Исто­рия, мыс­ли­те­ли, про­бле­мы. М.: Тер­ри­то­рия буду­ще­го, 2010. 640 с.
  8. Вой­скун­ский А.Е. Пси­хо­ло­гия и Интер­нет. М.: Акро­поль, 2010. 439 с.
  9. Выступ­ле­ние Мар­шал­ла Маклю­эна на семи­на­ре про­фес­со­ра Фор­сдэй­ла 17.07.78 [Элек­трон­ный ресурс]. Тичерс-Кол­ледж, Уни­вер­си­тет Колам­бии, Нью-Йорк. 
  10. Дери М. Ско­рость убе­га­ния: Кибер­куль­ту­ра на рубе­же веков. Ека­те­рин­бург: Уль­т­ра. Куль­ту­ра; М.: ACT, 2008. 478 с.
  11. Дорф­ман Л.Я., Калу­гин А.Ю. Соот­но­ше­ние ресур­сов, потен­ци­а­лов и ака­де­ми­че­ских дости­же­ний сту­ден­тов. Сооб­ще­ние 1. Диф­фе­рен­ци­а­ция ресур­сов и потен­ци­а­лов // Обра­зо­ва­ние и нау­ка. 2020. Том 22. № 4. С. 64–88. DOI: 10.17853/1994-5639-2020-4-64-88
  12. Дорф­ман Л.Я., Калу­гин А.Ю. Соот­но­ше­ние ресур­сов, потен­ци­а­лов и ака­де­ми­че­ских дости­же­ний сту­ден­тов. Сооб­ще­ние 2. От диф­фе­рен­ци­а­ции к инте­гра­ции ресур­сов и потен­ци­а­лов ака­де­ми­че­ских дости­же­ний сту­ден­тов // Обра­зо­ва­ние и нау­ка. 2020. Том 22. № 5. С. 90–110. DOI: 10.17853/1994-5639-2020-5- 90-110
  13. Карр Н. Стек­лян­ная клет­ка. Авто­ма­ти­за­ция и мы [Элек­трон­ный ресурс]. М.: КоЛиб­ри, Азбу­ка-Атти­кус, 2015. 256 с. 
  14. Кин Э. Ниче­го лич­но­го. Как соци­аль­ные сети, поис­ко­вые систе­мы и спец­служ­бы исполь­зу­ют наши пер­со­наль­ные дан­ные. М.: Аль­пи­на Паб­ли­шер, 2020. 224 с.
  15. Лэйнг Р.Д. Рас­ко­ло­тое «Я». Экзи­стен­ци­аль­ное иссле­до­ва­ние «нор­маль­но­сти» и безу­мия. Фено­ме­но­ло­гия пере­жи­ва­ния и Рай­ская птич­ка. М.: ИОИ, 2017. 350 с.
  16. Маклю­эн М.Г. Пони­ма­ние медиа. Внеш­ние рас­ши­ре­ния чело­ве­ка. М.: Куч­ко­во поле, 2018. 464 с.
  17. Нейс­бит Д. Мегатрен­ды. М: ACT; Ермак, 2003. 380 с.
  18. Орех Е.А., Сер­ге­е­ва О.В. Циф­ро­вое лицо и циф­ро­вое тело: новые явле­ния в визу­аль­ном кон­тен­те соци­аль­ных сетей // Вест­ник СПб­ГУ. Серия 12. Пси­хо­ло­гия. Социо­ло­гия. Педа­го­ги­ка. 2015. № 2. С. 137–145.
  19. Рас­ска­зо­ва Е.И., Еме­лин В.А., Тхо­стов А.Ш. Диа­гно­сти­ка пси­хо­ло­ги­че­ских послед­ствий вли­я­ния инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий на чело­ве­ка. М.: Акро­поль, 2015. 115 с.
  20. Сапо­го­ва Е.Е. Экзи­стен­ци­аль­ная пси­хо­ло­гия взрос­ло­сти. М.: Смысл, 2013. 767 с.
  21. Смарт­фон: соеди­ня­ет с даль­ни­ми и разъ­еди­ня­ет с ближ­ни­ми // Кон­суль­та­тив­ная пси­хо­ло­гия и пси­хо­те­ра­пия. 2019. Том 27. № 3. С. 197–210. DOI: 10.17759/cpp.2019270312
  22. Сол­да­то­ва Е.Л., Пого­ре­лов Д.Н. Фено­мен вир­ту­аль­ной иден­тич­но­сти: совре­мен­ное состо­я­ние про­бле­мы // Обра­зо­ва­ние и нау­ка. 2018. Том 20. № 5. С. 105–124. DOI: 10.17853/1994-5639-2018-5-105-124
  23. Хору­жий С.С. Род или недо­род? Замет­ки к онто­ло­гии вир­ту­аль­но­сти // Вопро­сы фило­со­фии. 1997. № 6. С. 53–68.
  24. Чудо­ва Н.В. Осо­бен­но­сти обра­за «Я» «жите­ля Интер­не­та» // Пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал. 2002. Том 23. № 1. С. 44–52.
  25. Bell D. An introduction to cybercultures. London, New York, NY: Routledge, 2001. 246 p.
  26. Chayko M. Superconnected: The internet, digital media, and techno-social life. Los Angeles, LA: Sage Publications, 2017. 270 p.
  27. Hasseldtrom L. A Real workout: our bodies are designed for more than pushing pencils // Utne Reader. 1992. May/June. P. 62–63.
  28. Itten T. Laing in Austria [Элек­трон­ный ресурс] // Janus Head. Special Issue: The Legacy of R.D. Laing / D. Burston (ed.). 2001. Vol. 4. № 1. P. 69–89.
  29. Laing R.D. The divided Self. An existential study in sanity and madness. UK: Penguin Books, 2010. 218 p.
  30. Marwick A.E. Selling yourself: Online identity in the age of a commodified internet. Doctoral Diss. University of Washington, 2005. 188 p.
  31. Orzack M.H. Computer addiction: What is it // Psychiatric times. 1998. Vol. 15. № 8. P. 34–38.
  32. Rheingold H. The virtual community: Homesteading on the electronic frontier. Reading, MA: Addison Wesley, 1993. 325 p.
  33. Stone A.R. The war of desire and technology. Cambridge, MA: MIT Press, 1996. 228 p.
  34. Suler J.R. Identity management in cyberspace // Journal of Applied Psychoanalytic Studies. 2002. Vol. 4. № 4. P. 455–459. DOI: 10.1023/A:1020392231924
  35. Turkle S. Life on the screen: Identity in the age of the Internet. New York: Simon &Schuster. 1995. 247 p.
  36. Turkle S. Who am we? We are moving from modernist calculation toward postmodernist simulation, where the self is a multiple, distributed system // Wired. 1996. Vol. 4. № 1. P. 148–152, 194–199.

Финан­си­ро­ва­ние. Иссле­до­ва­ние выпол­не­но при финан­со­вой под­держ­ке РФФИ в рам­ках науч­но­го про­ек­та № 19-29-07046.

Источ­ник: Кли­ни­че­ская и спе­ци­аль­ная пси­хо­ло­гия. 2021. Том 10. № 3. C. 31–48. DOI: 10.17759/cpse.2021100303

Об авторах

  • Ната­лия Васи­льев­на Копте­ва - док­тор пси­хо­ло­ги­че­ских наук, доцент, про­фес­сор кафед­ры прак­ти­че­ской пси­хо­ло­гии, Перм­ский госу­дар­ствен­ный гума­ни­тар­но-педа­го­ги­че­ский уни­вер­си­те (ФГБОУ ВО ПГГПУ), г. Пермь, Рос­сий­ская Федерация.
  • Алек­сей Юрье­вич Калу­гин - кан­ди­дат пси­хо­ло­ги­че­ских наук, доцент, заве­ду­ю­щий кафед­рой прак­ти­че­ской пси­хо­ло­гии, Перм­ский госу­дар­ствен­ный гума­ни­тар­но-педа­го­ги­че­ский уни­вер­си­тет (ФГБОУ ВО ПГГПУ), г. Пермь, Рос­сий­ская Федерация.
  • Лео­нид Яко­вле­вич Дорф­ман - док­тор пси­хо­ло­ги­че­ских наук, про­фес­сор, заве­ду­ю­щий кафед­рой гума­ни­тар­ных дис­ци­плин, Перм­ский госу­дар­ствен­ный инсти­тут куль­ту­ры (ФГБОУ ВО ПГИК), г. Пермь, Рос­сий­ская Федерация.

Смот­ри­те также:

Категории

Метки

Публикации

ОБЩЕНИЕ

CYBERPSY — первое место, куда вы отправляетесь за информацией о киберпсихологии. Подписывайтесь и читайте нас в социальных сетях.

vkpinterest