Шейнов В.П. Связи проблемного использования смартфона с проявлениями психологического неблагополучия

Смарт­фо­ны ока­зы­ва­ют зна­чи­тель­ное вли­я­ние на повсе­днев­ную жизнь людей, изме­няя их при­выч­ки и пове­де­ние. Воз­мож­но­сти смарт­фо­нов посто­ян­но рас­ши­ря­ют­ся, и уже сей­час смарт­фон пред­став­ля­ет собой пор­та­тив­ный ком­пью­тер, уме­ща­ю­щий­ся в кар­мане. Смарт­фо­ны име­ют мно­го оче­вид­ных пре­иму­ществ: лег­кую доступ­ность свя­зи в лич­ном и дело­вом обще­нии, удоб­ство выхо­да в Интер­нет и соци­аль­ные сети, про­смот­ра видео и т. д.

В силу сво­е­го мень­ше­го, чем план­шет, раз­ме­ра, смарт­фон удоб­нее для голо­со­вой свя­зи. Кро­ме того, если Wi-Fi, а зна­чит, и доступ к Интер­не­ту, мож­но встре­тить даже в самых бюд­жет­ных смарт­фо­нах, то дале­ко не все план­ше­ты под­дер­жи­ва­ют рабо­ту в мобиль­ных сетях, или же неко­то­рые моде­ли име­ют уре­зан­ный функ­ци­о­нал, не поз­во­ля­ю­щий исполь­зо­вать звон­ки и СМС.

Вви­ду ука­зан­ных пре­иму­ществ коли­че­ство поль­зо­ва­те­лей смарт­фо­нов в 2000-х годах стре­ми­тель­но воз­рас­та­ло и к 2019 году их доля по все­му миру достиг­ла 41,5% от общей чис­лен­но­сти насе­ле­ния [42].

Посколь­ку смарт­фо­ны име­ют мно­го полез­ных функ­ций, ими часто и подол­гу поль­зу­ют­ся, а это неред­ко при­во­дит к фор­ми­ро­ва­нию зави­си­мо­сти от это­го гад­же­та. При этом мас­штаб­ность про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на, извест­но­го как смарт­фон-аддик­ция, опас­но уве­ли­чи­ва­ет­ся. Тех­ни­че­ские воз­мож­но­сти этих устройств рас­ши­ря­ют­ся, вслед­ствие чего про­гно­зи­ру­ет­ся, что коли­че­ство поль­зо­ва­те­лей, зави­си­мых от смарт­фо­на, будет посто­ян­но возрастать.

Поэто­му в послед­ние годы рас­тет обще­ствен­ный инте­рес к воз­мож­ным нега­тив­ным послед­стви­ям зави­си­мо­сти от смарт­фо­на, посколь­ку зло­упо­треб­ле­ние смарт­фо­на­ми может при­ве­сти к серьез­ной проблеме.

При этом име­ют­ся суще­ствен­ные раз­ли­чия в про­цент­ной доле насе­ле­ния, затро­ну­той дан­ной про­бле­мой. К при­ме­ру, рас­про­стра­нен­ность зави­си­мо­сти от смарт­фо­на сре­ди бри­тан­ских под­рост­ков в воз­расте 11—14 лет соста­ви­ла 10% [34, p. 91], а в Индии для этой воз­раст­ной груп­пы зави­си­мость — 39—44% [14, p. 1500].

Зави­си­мость от смарт­фо­на ока­за­лось свя­зан­ной со мно­ги­ми небла­го­при­ят­ны­ми свой­ства­ми лич­но­сти. В автор­ском ана­ли­ти­че­ском обзо­ре [2] зару­беж­ных пуб­ли­ка­ций пред­став­ле­ны поло­жи­тель­ные свя­зи зави­си­мо­сти от смарт­фо­на со сле­ду­ю­щи­ми про­яв­ле­ни­я­ми пси­хо­ло­ги­че­ско­го небла­го­по­лу­чия: тре­вож­но­стью, депрес­си­ей, стрес­сом, сни­же­ни­ем само­кон­тро­ля и само­оцен­ки, неудо­вле­тво­рен­но­стью жиз­нью, про­бле­ма­ми в семье, со здо­ро­вьем и сном, риском стать жерт­вой кибер­бул­лин­га, ухуд­ше­ни­ем успе­ва­е­мо­сти у школь­ни­ков и сту­ден­тов, сни­же­ни­ем про­из­во­ди­тель­но­сти тру­да, при­стра­сти­я­ми к алко­го­лю и куре­нию. Более под­вер­же­ны зави­си­мо­сти от смарт­фо­на моло­дые его поль­зо­ва­те­ли и жен­щи­ны [2].

Во вто­ром автор­ском обзо­ре зару­беж­ных пуб­ли­ка­ций [3] пока­за­ны свя­зи смарт­фон-аддик­ции с про­яв­ле­ни­я­ми пси­хи­че­ско­го и физи­че­ско­го нездо­ро­вья (отри­ца­тель­ные эмо­ции, пло­хой сон, бес­сон­ни­ца, сла­бая физи­че­ская актив­ность). При чрез­мер­ном обще­нии посред­ством смарт­фо­на его актив­ные поль­зо­ва­те­ли утра­чи­ва­ют чут­кость в отно­ше­ни­ях с окру­жа­ю­щи­ми, теря­ют спо­соб­ность к эмпа­тии. Зави­си­мость от смарт­фо­на напря­мую свя­за­на с застен­чи­во­стью, ощу­ще­ни­ем оди­но­че­ства, гипе­р­ак­тив­но­стью, син­дро­мом дефи­ци­та вни­ма­ния, про­кра­сти­на­ци­ей, ком­пуль­сив­ным и аддик­тив­ным пове­де­ни­ем. Смарт­фон-аддик­ции боль­ше под­вер­же­ны поль­зо­ва­те­ли, не состо­я­щие в бра­ке [3].

Как в зару­беж­ных иссле­до­ва­ни­ях, так и в рус­ско­языч­ной сре­де обна­ру­же­на поло­жи­тель­ная связь про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на с оди­но­че­ством и отри­ца­тель­ные кор­ре­ля­ции с настой­чи­во­стью, само­об­ла­да­ни­ем, само­ре­гу­ля­ци­ей, здо­ро­вым обра­зом жиз­ни и состо­я­ни­ем здо­ро­вья [4].

Свя­зи зави­си­мо­сти от смарт­фо­нов со мно­ги­ми пока­за­те­ля­ми пси­хо­ло­ги­че­ско­го небла­го­по­лу­чия у их наи­бо­лее актив­ных поль­зо­ва­те­лей побу­ди­ли вве­сти тер­мин «про­блем­ное исполь­зо­ва­ние смарт­фо­на» (problematic smartphone use). В спе­ци­аль­ном иссле­до­ва­нии, в кото­ром изу­чал­ся вопрос, явля­ет­ся ли рас­строй­ством (неме­ди­цин­ская, пси­хо­ло­ги­че­ская) зави­си­мость от смарт­фо­нов, удо­вле­тво­ря­ет ли это рас­строй­ство при­ня­тым кри­те­ри­ям зави­си­мо­сти (ана­ло­гич­ным «меди­цин­ским» зави­си­мо­стям от нар­ко­ти­ков, алко­го­ля, таба­ка) был сде­лан вывод, что пред­по­чти­тель­нее все же исполь­зо­вать поня­тие «про­блем­ное исполь­зо­ва­ние смарт­фо­нов», посколь­ку пове­де­ние людей, «зави­си­мых от смарт­фо­нов», не сопо­ста­ви­мо с хими­че­ски­ми и дру­ги­ми меди­цин­ски­ми зави­си­мо­стя­ми. Люди ста­но­вят­ся зави­си­мы­ми не от смарт­фо­нов, а от предо­став­ля­е­мых смарт­фо­ном воз­мож­но­стей: уча­стия в соци­аль­ных сетях, азарт­ных игр, про­смот­ра пор­но и т. д. [27].

На дан­ный момент иссле­до­ва­ния про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­нов осу­ществ­ля­ют­ся при отсут­ствии утвер­жден­ных диа­гно­сти­че­ских кри­те­ри­ев или стан­дар­ти­зи­ро­ван­ных мер оцен­ки это­го кон­струк­та. Неко­то­рые авто­ры опре­де­ля­ют «про­блем­ное исполь­зо­ва­ние смарт­фо­на» как «любой тип его исполь­зо­ва­ния, при­во­дя­щий к субъ­ек­тив­но­му дис­трес­су или нару­ше­нию важ­ных обла­стей функ­ци­о­ни­ро­ва­ния» [26, p. 1].

Про­блем­ное исполь­зо­ва­ние смарт­фо­на может вклю­чать в себя все воз­рас­та­ю­щую потреб­ность в мобиль­ной свя­зи, боль­шие рас­хо­ды на ее опла­ту и вре­мя, потра­чен­ное на смарт­фон в ущерб уче­бе и рабо­те, небла­го­при­ят­ные послед­ствия для отно­ше­ний с окру­жа­ю­щи­ми и для пси­хи­че­ско­го и физи­че­ско­го здо­ро­вья (про­бле­мы со сном), исполь­зо­ва­ние смарт­фо­на в соци­аль­но или физи­че­ски непри­ем­ле­мых ситу­а­ци­ях, таких, напри­мер, как вожде­ние авто­мо­би­ля [6].

Посто­ян­ная потреб­ность в смарт­фоне харак­те­ри­зу­ет­ся сле­ду­ю­щи­ми пока­за­те­ля­ми: 70% обсле­до­ван­ных респон­ден­тов про­ве­ря­ют свои смарт­фо­ны утром в тече­ние часа после про­буж­де­ния; 56% про­ве­ря­ют их перед сном; 48% про­ве­ря­ют свои смарт­фо­ны в выход­ные; 51% посто­ян­но про­ве­ря­ют их во вре­мя отпус­ка; 44% сооб­щи­ли, что они чув­ство­ва­ли бы себя очень тре­вож­но и раз­дра­жи­тель­но, если бы не обща­лись со сво­им теле­фо­ном в тече­ние неде­ли [32].

Более того, люди часто чув­ству­ют себя непол­но­цен­ны­ми без сво­их смарт­фо­нов: 61,41% респон­ден­тов пол­но­стью согла­си­лись с утвер­жде­ни­ем: «Я чув­ствую себя непол­но­цен­ным, когда мое­го смарт­фо­на нет со мной» [5, р. 103].

Дру­гое иссле­до­ва­ние пока­за­ло, что 43% людей в воз­расте до 25 лет испы­ты­ва­ют бес­по­кой­ство или даже раз­дра­же­ние, если они не могут полу­чить доступ к сво­е­му смарт­фо­ну, когда захо­тят [43].

Пред­став­лен­ные дан­ные объ­яс­ня­ют широ­ко извест­ный факт, что мно­гие не могут отвлечь­ся от смарт­фо­на во вре­мя управ­ле­ния авто­мо­би­лем: дей­стви­тель­но, выяв­ле­на пря­мая связь меж­ду чрез­мер­ным исполь­зо­ва­ни­ем смарт­фо­на и поль­зо­ва­ни­ем им во вре­мя вожде­ния [35].

Кри­ти­ки смарт­фо­нов осо­бен­но обес­по­ко­е­ны дале­ко не пози­тив­ным воз­дей­стви­ем это­го гад­же­та на моло­дежь [15]. Чрез­мер­ное увле­че­ние смарт­фо­на­ми вли­я­ет на соци­аль­ные вза­и­мо­дей­ствия под­рост­ков: име­ю­щи­е­ся дан­ные пока­зы­ва­ют, что смарт­фо­ны не толь­ко умень­ша­ют коли­че­ство соци­аль­ных вза­и­мо­дей­ствий меж­ду под­рост­ка­ми «лицом к лицу», но и сни­жа­ют часто­ту обще­ния моло­де­жи со взрос­лы­ми, что так­же не идет им на поль­зу [9]. Иссле­до­ва­те­ли обна­ру­жи­ли, что коли­че­ство лич­ных вза­и­мо­дей­ствий сокра­ти­лось из-за уве­ли­че­ния кон­так­тов через соци­аль­ные сети, обме­на видео и циф­ро­вы­ми мгно­вен­ны­ми сооб­ще­ни­я­ми [49].

Одна­ко есть иссле­до­ва­ния, пока­зы­ва­ю­щие, что от исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на воз­мо­жен и пози­тив­ный эффект. Был про­ве­ден экс­пе­ри­мент с уча­сти­ем 148 жен­щин и муж­чин в воз­расте 20 лет [48].

Участ­ни­ки были раз­де­ле­ны на 3 груп­пы по сле­ду­ю­ще­му при­зна­ку: 1) смарт­фо­ны име­лись у всех и их исполь­зо­ва­ние поощ­ря­лось; 2) смарт­фо­ны име­лись у всех, но с огра­ни­че­ни­ем в поль­зо­ва­нии ими; 3) досту­па к смарт­фо­ну в груп­пе не было. Испы­ту­е­мые под­вер­га­лись воз­дей­ствию стрес­со­ра (соци­аль­ной изо­ля­ции), при этом на про­тя­же­нии все­го иссле­до­ва­ния в образ­цах их слю­ны изме­ря­лись уров­ни аль­фа-ами­ла­зы (sAA) — гор­мо­нов стресса. 

Резуль­та­ты пока­за­ли, что в обе­их груп­пах, имев­ших смарт­фон, уров­ни sAA и кор­ти­зо­ла были ниже, чем в груп­пе без теле­фо­на, что поз­во­ля­ет пред­по­ло­жить, что нали­чие смарт­фо­на, даже если он не исполь­зу­ет­ся, может умень­шить нега­тив­ные послед­ствия соци­аль­ной изо­ля­ции [48].

Этот обна­де­жи­ва­ю­щий резуль­тат не может ком­пен­си­ро­вать ущерб от про­яв­ле­ний пси­хо­ло­ги­че­ско­го небла­го­по­лу­чия, свя­зан­ных с про­блем­ным исполь­зо­ва­ни­ем смарт­фо­на; пока­за­те­ли кото­ро­го пред­став­ле­ны в свод­ной табл. 1.

Таблица 1. Связи проблемного использования смартфона с показателями психологического неблагополучия

Пуб­ли­ка­ции	Поло­жи­тель­ные связи	Отри­ца­тель­ные связи
Пер­вая обзор­ная ста­тья [2]	Тре­вож­ность, депрес­сия, стресс, про­бле­мы в семье, риск стать жерт­вой кибер­бул­лин­га, тяга к алко­го­лю и табакокурению	Само­кон­троль, само­оцен­ка, удо­вле­тво­рен­ность жиз­нью, каче­ство здо­ро­вья и сна, успе­ва­е­мость школь­ни­ков и сту­ден­тов, про­из­во­ди­тель­ность труда
Вто­рая обзор­ная ста­тья [3]	Застен­чи­вость, гипе­р­ак­тив­ность, син­дром дефи­ци­та вни­ма­ния, про­кра­сти­на­ция, ком­пуль­сив­ное и аддик­тив­ное поведение	Чут­кость в отно­ше­ни­ях с окру­жа­ю­щи­ми, спо­соб­ность к эмпатии, пси­хи­че­ское и физи­че­ское здо­ро­вье, физи­че­ская активность
Иссле­до­ва­тель­ская ста­тья [4]	Ощу­ще­ние одиночества	Настой­чи­вость, само­об­ла­да­ние, само­ре­гу­ля­ция, здо­ро­вый образ жиз­ни, состо­я­ние здоровья

Как пока­зы­ва­ет табл. 1, зару­беж­ны­ми иссле­до­ва­те­ля­ми выяв­ле­но доволь­но мно­го при­зна­ков пси­хо­ло­ги­че­ско­го небла­го­по­лу­чия, свя­зан­ных с про­блем­ным исполь­зо­ва­ни­ем смарт­фо­на. В то же вре­мя про­дол­же­ние изу­че­ния зару­беж­ных пуб­ли­ка­ций по дан­ной теме пока­за­ло, что спи­сок рас­смот­рен­ных в преды­ду­щих обзо­рах [2; 3; 4] и пред­став­лен­ных в табл. 1 свя­зей не явля­ет­ся исчерпывающим.

Сре­ди обна­ру­жен­ных новых свя­зей про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на ока­за­лись его свя­зи с кибер­бул­лин­гом, вик­ти­ми­за­ци­ей, все­ми чер­та­ми «тем­ной три­а­ды» (макиа­вел­лиз­мом, нар­цис­сиз­мом, пси­хо­па­ти­ей), импуль­сив­но­стью, ней­ро­тиз­мом, про­дол­жи­тель­но­стью еже­днев­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на и ком­му­ни­ка­тив­ны­ми навыками.

Про­ве­ден­ный О.Ю. Филип­пу биб­лио­мет­ри­че­ский ана­лиз пока­зал, что с 2013 г. наблю­да­ет­ся рез­кое воз­рас­та­ние инте­ре­са рос­сий­ско­го и зару­беж­но­го науч­но­го сооб­ще­ства к изу­че­нию поня­тия «макиа­вел­лизм»: автор обна­ру­жил, что за 6 лет (в 2013—2019 гг.) было опуб­ли­ко­ва­но столь­ко же тру­дов о макиа­вел­лиз­ме, сколь­ко за преды­ду­щий 42-лет­ний (1970—2012 гг.) пери­од; соот­вет­ствен­но, воз­рос инте­рес к иссле­до­ва­нию «тем­ных» спут­ни­ков макиа­вел­лиз­ма — депрес­сии, мораль­ной раз­об­щен­но­сти, садиз­му, «тем­ной дюжине», кибер­бул­лин­гу [1].

Одной из при­чин повы­шен­но­го инте­ре­са к изу­че­нию поня­тия «макиа­вел­лизм» послу­жи­ло то, что в циф­ро­вую эпо­ху к тра­ди­ци­он­ным его про­яв­ле­ни­ям — мани­пу­ли­ро­ва­нию в оффлайне — доба­ви­лись мани­пу­ля­ции в онлайне. И сре­ди наи­бо­лее часто встре­ча­ю­щих­ся мани­пу­ля­ций в онлайне — кибер­бул­линг [2]. Послед­ний при­во­дит к вик­ти­ми­за­ции его жертв.

Ослаб­ле­ние чут­ко­сти в отно­ше­ни­ях с окру­жа­ю­щи­ми и спо­соб­но­сти к эмпа­тии при про­блем­ном исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на [5] акту­а­ли­зи­ру­ет иссле­до­ва­ния его свя­зи с ком­му­ни­ка­тив­ны­ми навы­ка­ми.

Исхо­дя из выше­ска­зан­но­го, цель дан­ной обзор­ной ста­тьи — пред­ста­вить новые резуль­та­ты о выяв­лен­ных в зару­беж­ных иссле­до­ва­ни­ях вза­и­мо­свя­зях про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на с про­яв­ле­ни­я­ми пси­хо­ло­ги­че­ско­го неблагополучия.

Взаимосвязи проблемного использования смартфона с макиавеллизмом, импульсивностью и нейротизмом

В онлайне про­яв­ле­ния макиа­вел­лиз­ма (в част­но­сти кибер­бул­линг, как одна из его реа­ли­за­ций) осу­ществ­ля­ют­ся посред­ством смарт­фо­нов и соци­аль­ных сетей (кото­рые чаще все­го выхо­дят через смарт­фон). КДж. Мехия-Суа­со (C.J. Mejía-Suazo) с соав­то­ра­ми про­ана­ли­зи­ро­ва­ли вли­я­ние макиа­вел­лиз­ма на рас­строй­ство, свя­зан­ное с мобиль­ны­ми теле­фо­на­ми. Выбор­ка состо­я­ла из 450 взрос­лых жите­лей Гон­ду­ра­са, из кото­рых 55,33% состав­ля­ли жен­щи­ны и 44,67% — муж­чи­ны, со сред­ним воз­рас­том 25,52 года (SD = 6,79). Авто­ры обна­ру­жи­ли поло­жи­тель­ное вли­я­ние макиа­вел­лиз­ма на кон­флик­ты, свя­зан­ные с про­блем­ным исполь­зо­ва­ни­ем смарт­фо­нов [13].

В иссле­до­ва­нии С. Идаль­го-Фуэн­тес (S. Hidalgo-Fuentes) 202 респон­ден­тов (52,48% муж­чин) в воз­расте от 18 до 58 лет кор­ре­ля­ци­он­ный ана­лиз пока­зал, что про­блем­ное исполь­зо­ва­ние смарт­фо­на зна­чи­тель­но кор­ре­ли­ру­ет со все­ми чер­та­ми «тем­ной три­а­ды» (макиа­вел­лизм, нар­цис­сизм, пси­хо­па­тия) [16].

Боль­шим коли­че­ством иссле­до­ва­ний уста­нов­ле­на поло­жи­тель­ная связь про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на с импуль­сив­но­стью [11; 17; 22; 24; 25].

Ана­ло­гич­но в ряде зару­беж­ных пуб­ли­ка­ций пока­за­на поло­жи­тель­ная кор­ре­ля­ция про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на с ней­ро­тиз­мом [21; 29; 30; 33; 38].

Взаимосвязь проблемного использования смартфона с коммуникативными навыками

Уста­нов­ле­на связь про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на с ком­му­ни­ка­тив­ны­ми навы­ка­ми. Б. Серит, Н. Читак­Би­л­ги и Б. Ак (B. Cerit, N. ÇıtakBilgi & B. Ak) в про­цес­се обсле­до­ва­ния 214 сту­ден­ток, обу­ча­ю­щих­ся на меди­цин­ских сестер, уста­но­ви­ли, что зави­си­мость от смарт­фо­на нега­тив­но вли­я­ет на их ком­му­ни­ка­тив­ные навы­ки: выяв­ле­на отри­ца­тель­ная, зна­чи­мая, хотя и сла­бая связь меж­ду зави­си­мо­стью сту­ден­тов от смарт­фо­нов и их ком­му­ни­ка­тив­ны­ми навы­ка­ми (r = −0,149) [8].

Про­ве­ден­ный К. Осо­рио-Моли­на и М.Б. Мар­тос-Кабре­ра (C. Osorio-Molina & M.B. Martos-Cabrera) мета­а­на­лиз иссле­до­ва­ний зави­си­мо­сти от смарт­фо­на пока­зал, что чрез­мер­ное исполь­зо­ва­ние смарт­фо­на напря­мую свя­за­но с низ­ки­ми навы­ка­ми обще­ния с дру­ги­ми людь­ми, худ­шим каче­ством сна, низ­кой само­оцен­кой и высо­ким соци­аль­ным дис­трес­сом [40].

Кросс-сек­ци­он­ное иссле­до­ва­ние сре­ди сту­ден­тов меди­цин­ско­го факуль­те­та (502 участ­ни­ка, 70,9% — жен­щи­ны), про­ве­ден­ное У. Челик­калп (U. Celikkalp) с соав­то­ра­ми уста­но­ви­ло, что респон­ден­ты исполь­зо­ва­ли смарт­фо­ны в сред­нем 5,07 ± 3,32 часа в день, в основ­ном для обме­на сооб­ще­ни­я­ми, и что про­дол­жи­тель­ность еже­днев­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на явля­ет­ся наи­бо­лее важ­ным пре­дик­то­ром зави­си­мо­сти от смарт­фо­на. Меж­ду сред­ни­ми бал­ла­ми зави­си­мо­сти от смарт­фо­на и пока­за­те­ля­ми про­дол­жи­тель­но­сти еже­днев­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на и года­ми исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на была обна­ру­же­на поло­жи­тель­ная связь от сла­бой до уме­рен­ной, тогда как меж­ду сред­ни­ми бал­ла­ми зави­си­мо­сти от смарт­фо­на и оцен­кой ком­му­ни­ка­тив­ных навы­ков — сла­бая отри­ца­тель­ная связь [47].

В про­цес­се изу­че­ния С.Р. Сок (S.R. Sok) с соав­то­ра­ми 139 сту­ден­ток-мед­се­стер в двух горо­дах Южной Кореи были обна­ру­же­ны зна­чи­тель­ные раз­ли­чия в само­кон­тро­ле (t = 3,02, p = 0,003) и еже­днев­ном стрес­се (t = 3,56, p <0,001): сту­дент­ки из груп­пы рис­ка зави­си­мо­сти от смарт­фо­нов име­ли худ­ший само­кон­троль и более высо­кий еже­днев­ный стресс, чем сту­дент­ки из общей груп­пы, но не было суще­ствен­ной раз­ни­цы в ком­му­ни­ка­тив­ных навы­ках (t = 1,72, p = 0,088) меж­ду эти­ми груп­па­ми [44]. В то же вре­мя в рабо­те Д. Аяр и К.П. Гюр­кан (D. Ayar & K.P. Gürkan) пока­за­но, что суще­ству­ет зна­чи­тель­ная отри­ца­тель­ная связь меж­ду ком­му­ни­ка­тив­ны­ми навы­ка­ми сту­ден­ток-мед­се­стер и их зави­си­мо­стью от смарт­фо­нов [7].

Резуль­та­ты иссле­до­ва­ния Р. Хаса­на и Н. Дау­лай (R. Khasana & N. Daulay) 155 сту­ден­тов-поль­зо­ва­те­лей смарт­фо­нов пока­зы­ва­ют, что суще­ству­ет зна­чи­тель­ная отри­ца­тель­ная связь меж­ду зави­си­мо­стью от смарт­фо­на и навы­ка­ми обще­ния со сверст­ни­ка­ми: чем выше исполь­зо­ва­ние смарт­фо­нов, тем ниже спо­соб­ность общать­ся со сверст­ни­ка­ми, и, наобо­рот, чем мень­ше исполь­зо­ва­ние смарт­фо­нов, тем выше спо­соб­ность общать­ся со сверст­ни­ка­ми [19].

Взаимосвязи проблемного использования смартфона с кибербуллингом

Кибер­бул­линг бес­по­ко­ит спе­ци­а­ли­стов из-за того, что этот тип изде­ва­тельств рас­про­стра­нен сре­ди под­рост­ков и име­ет тен­ден­цию к увеличению.

М.Ф.А. Куда (M.F.A. Qudah) с соав­то­ра­ми, изу­чая 449 сту­ден­тов муж­ско­го и жен­ско­го пола в воз­расте от 17 до 24 лет, обна­ру­жи­ли, что: 1) 67,3% респон­ден­тов исполь­зу­ют смарт­фо­ны более 4 часов в день; 2) име­ют место зна­чи­тель­ные раз­ли­чия меж­ду муж­чи­на­ми и жен­щи­на­ми в кибер­бул­лин­ге, кото­рый выра­жен в боль­шей сте­пе­ни у муж­чин; 3) зави­си­мость от смарт­фо­на у сту­ден­тов уни­вер­си­те­тов явля­ет­ся пре­дик­то­ром кибер­бул­лин­га [37].

При этом про­блем­ное исполь­зо­ва­ние смарт­фо­на ока­зы­ва­ет­ся важ­ным, но не неза­ви­си­мым пре­дик­то­ром того, что­бы стать элек­трон­ной жерт­вой и/или элек­трон­ным хули­га­ном. Это пока­за­но Х. Гюль (H. Gül) с соав­то­ра­ми, кото­рые в про­цес­се изу­че­ния 150 под­рост­ков уста­но­ви­ли, что: 1) рас­про­стра­нен­ность кибер­вик­ти­ми­за­ции и кибер­бул­лин­га соста­ви­ла сре­ди них 62,6% и 53,3% соот­вет­ствен­но; 2) недо­ста­точ­ная осве­дом­лен­ность об опас­но­сти кибер­бул­лин­га явля­ет­ся фак­то­ром рис­ка стать жерт­вой кибер­бул­лин­га; 3) элек­трон­ные хули­га­ны име­ют более высо­кую враж­деб­ность и вик­тим­ность, но более низ­кие пока­за­те­ли «неосве­дом­лен­но­сти» об опас­но­сти кибер­бул­лин­га. Авто­ры пред­по­ла­га­ют, что повтор­ная вик­ти­ми­за­ция и акту­а­ли­за­ция враж­деб­но­сти могут уси­лить кибер­бул­линг сре­ди под­рост­ков [12].

Опрос школь­ни­ков, в кото­ром при­ня­ли уча­стие 2959 уча­щих­ся 12 сред­них школ в г. Неа­поль (Ита­лия) при­вел Г. Катоне (G. Catone) с соав­то­ра­ми к выво­ду о том, что зави­си­мость от смарт­фо­на (номо­фо­бия) и кибер­бул­линг широ­ко рас­про­стра­не­ны сре­ди под­рост­ков, при­чем номо­фо­бия поло­жи­тель­но кор­ре­ли­ру­ет с ростом кибер­пре­ступ­ле­ний. Эти явле­ния свя­за­ны с эмо­ци­о­наль­ны­ми про­бле­ма­ми, гипе­р­ак­тив­но­стью и про­бле­ма­ми в пове­де­нии [45].

Изу­чив отве­ты 5590 уча­щих­ся 30 сред­них и 21 стар­шей шко­лы (в воз­расте 12—18 лет), З. Цим­циу (Z. Tsimtsiou) с соав­то­ра­ми обна­ру­жи­ли, что за послед­ний год 403 из них (7,3%) под­верг­лись кибер­бул­лин­гу в каче­стве жертв и 367 (6,6%) — в каче­стве кибер-хули­га­нов. Веро­ят­ность кибер­бул­лин­га воз­рас­та­ет с уве­ли­че­ни­ем коли­че­ства вре­ме­ни нахож­де­ния в онлайне через смарт­фо­ны, осо­бен­но в выход­ные дни. Жерт­ва­ми кибер­бул­лин­га чаще ста­но­вят­ся пожи­лые жен­щи­ны, поль­зо­ва­те­ли соц­се­тей и чатов, а кибер-хули­га­на­ми чаще явля­ют­ся муж­чи­ны, пожи­лые поль­зо­ва­те­ли Интер­не­та и посе­ти­те­ли пор­но­гра­фи­че­ских сай­тов. Кибер-хули­ган со зна­чи­тель­но боль­шей веро­ят­но­стью так­же может стать жерт­вой кибер­бул­лин­га [28].

По дан­ным К.И. Кан, К. Кан и К. Ким (K.I. Kang, K. Kang & C. Kim), из 2590 уча­щих­ся корей­ских сред­них школ 36,3% заяви­ли, что под­вер­га­лись кибер­бул­лин­гу. Авто­ры выяви­ли несколь­ко фак­то­ров, в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни свя­зан­ных с кибер­бул­лин­гом: зави­си­мость от смарт­фо­на, исполь­зо­ва­ние смарт­фо­на в выход­ные дни, пра­во­на­ру­ше­ния, агрес­сия. Уста­нов­ле­ны про­гно­сти­че­ские фак­то­ры, повы­ша­ю­щие веро­ят­ность кибер­бул­лин­га: муж­ской пол, пра­во­на­ру­ше­ния вне Сети, агрес­сия, исполь­зо­ва­ние смарт­фо­на в буд­ние дни (1—3 часа), исполь­зо­ва­ние ком­пью­те­ра в выход­ные дни (1—3 часа) и нега­тив­ное вос­пи­та­ние [18].

Дж.-Дж. Ву, Э.-М. Квак и Х.-Дж. Ли (J.-J. Woo, E.-M. Kwak & H.-J. Lee) по резуль­та­там иссле­до­ва­ния 328 стар­ше­класс­ни­ков уста­но­ви­ли, что кибер­бул­линг име­ет поло­жи­тель­ную кор­ре­ля­цию с чрез­мер­ным исполь­зо­ва­ни­ем смарт­фо­на (r = 0,321, p <0,001) и агрес­си­ей (r = 0,397, p < 0,001). Чрез­мер­ное исполь­зо­ва­ние смарт­фо­на ока­за­ло пря­мое вли­я­ние на агрес­сию, а агрес­сия ока­за­ла пря­мое вли­я­ние на кибер­бул­линг, что пока­зы­ва­ет опо­сре­ду­ю­щее вли­я­ние агрес­сии на вза­и­мо­связь меж­ду чрез­мер­ным исполь­зо­ва­ни­ем смарт­фо­нов и кибер­бул­лин­гом [51].

В иссле­до­ва­нии З. Ванг и С. Цзян (Z. Wang & S. Jiang) на выбор­ке из 728 китай­ских под­рост­ков 10—12-х клас­сов сред­них школ пока­за­но, что под­рост­ки, кото­ры­ми пре­не­бре­га­ют роди­те­ли, более склон­ны к кибер­бул­лин­гу. Зави­си­мость от смарт­фо­на зна­чи­тель­но опо­сре­ду­ет ука­зан­ную связь [50].

В. Ву (W. Wu) с соав­то­ра­ми было опро­ше­но 1297 стар­ше­класс­ни­ков и уста­нов­ле­но, что зави­си­мость от мобиль­ных теле­фо­нов игра­ет роль посред­ни­ка меж­ду роди­тель­ской авто­но­ми­ей и вик­ти­ми­за­ци­ей стар­ше­класс­ни­ков вслед­ствие кибер­бул­лин­га [46].

В иссле­до­ва­нии С. Ли и И.Б. Мун (S. Lee & I.B. Mun), по дан­ным панель­но­го опро­са 2364 корей­ских детей и моло­де­жи, авто­ры обна­ру­жи­ли, что вос­при­ни­ма­е­мое роди­тель­ское непри­я­тие было поло­жи­тель­но свя­за­но с совер­ше­ни­ем кибер­бул­лин­га и что вза­и­мо­связь меж­ду эти­ми пере­мен­ны­ми была неза­ви­си­мо и после­до­ва­тель­но опо­сре­до­ва­на дет­ской депрес­си­ей и зави­си­мо­стью от смарт­фо­на. Эти резуль­та­ты пока­зы­ва­ют, что при оцен­ке кибер­бул­лин­га со сто­ро­ны детей сле­ду­ет одно­вре­мен­но учи­ты­вать пове­де­ние роди­те­лей и пси­хо­ло­ги­че­ское состо­я­ние детей (Lee, Mun, 2022) [23].

Взаимосвязи проблемного использования смартфона с виктимизацией

На осно­ве дан­ных 2837 участ­ни­ков наци­о­наль­ной репре­зен­та­тив­ной выбор­ки испан­ских поль­зо­ва­те­лей смарт­фо­нов Дж. Эрре­ро (J. Herrero) с соав­то­ра­ми было пока­за­но зна­чи­тель­ное вли­я­ние зави­си­мо­сти от смарт­фо­нов на вик­ти­ми­за­цию от кибер­пре­ступ­но­сти [36].

Осно­вы­ва­ясь на трех­лет­них дан­ных 716 поль­зо­ва­те­лей смарт­фо­нов из наци­о­наль­ной репре­зен­та­тив­ной выбор­ки, А. Уру­э­нья (A. Urueña) с соав­то­ра­ми уста­но­ви­ли, что веро­ят­ность вик­ти­ми­за­ции от кибер­мо­шен­ни­че­ства умень­ша­ет­ся со сни­же­ни­ем зави­си­мо­сти от смарт­фо­нов и уве­ли­че­ни­ем соци­аль­ной под­держ­ки [41].

К.К. Лю (Q.Q. Liu) с соав­то­ра­ми на выбор­ке из 1265 под­рост­ков (с 7-го по 12-й класс) пока­за­ли, что вик­ти­ми­за­ция сверст­ни­ков поло­жи­тель­но свя­за­на с зави­си­мо­стью от мобиль­ных теле­фо­нов, при­чем эта связь была силь­нее у дево­чек, чем у маль­чи­ков [31].

В лон­ги­тюд­ном иссле­до­ва­нии В. Чен, Дж. Чжу и В.Чжан (Y. Chen, J. Zhu, W. Zhang) выбор­ка вклю­ча­ла 1987 под­рост­ков (56,10% юно­шей) из сред­них школ китай­ских про­вин­ций Гуан­дун и Шань­дун. При пере­хо­де уча­щих­ся из 7-го в 8-й класс с интер­ва­лом в пол­го­да были собра­ны три вол­ны анкет­ных дан­ных. Пока­за­но, что вик­ти­ми­за­ция сверст­ни­ков в преды­ду­щий пери­од пред­ска­зы­ва­ла зави­си­мость от мобиль­ных теле­фо­нов в сле­ду­ю­щем пери­о­де. Обрат­ная зави­си­мость так­же была зна­чи­мой: зави­си­мость от мобиль­ных теле­фо­нов в преды­ду­щий пери­од поло­жи­тель­но пред­ска­зы­ва­ла вик­ти­ми­за­цию сверст­ни­ков в сле­ду­ю­щем пери­о­де. При этом дву­на­прав­лен­ная связь меж­ду вик­ти­ми­за­ци­ей сверст­ни­ков и зави­си­мо­стью от мобиль­ных теле­фо­нов была опо­сре­до­ва­на под­рост­ко­вой депрес­си­ей [10].

В иссле­до­ва­нии В.К. Ву, В.Л. Цай и М.Й. Ли (W.C. Wu, W.L. Tsai & M.J. Lee) в общей слож­но­сти 1712 слу­чай­но выбран­ных уча­щих­ся млад­ших и стар­ших клас­сов из 34 сред­них школ Тай­ва­ня изу­ча­лись: мно­го­сто­рон­няя под­держ­ка (т. е. под­держ­ка со сто­ро­ны мате­ри, отца, бабуш­ки и дедуш­ки, сверст­ни­ков и учи­те­лей), поло­жи­тель­ные и отри­ца­тель­ные свя­зи со сверст­ни­ка­ми, зави­си­мость от смарт­фо­на и семей­ные харак­те­ри­сти­ки (т. е. семей­ное поло­же­ние роди­те­лей и само­оцен­ка финан­со­во­го поло­же­ния) в каче­стве пре­дик­то­ров. Регрес­си­он­ные моде­ли пока­за­ли, что зави­си­мость от смарт­фо­на для уча­щих­ся обо­е­го пола поло­жи­тель­но свя­за­на с кибер­вик­ти­ми­за­ци­ей. Под­держ­ка отца и учи­те­ля, а не дру­гие источ­ни­ки под­держ­ки, явля­ют­ся защит­ны­ми фак­то­ра­ми от кибер-вик­ти­ми­за­ции под­рост­ков [52].

Изу­че­ние Х. Ким (H. Kim) 502 уча­щих­ся четы­рех южно­ко­рей­ских сред­них школ выяви­ло, что 17,9% под­рост­ков ока­за­лись в груп­пе тех, кто скло­нен к зави­си­мо­сти от смарт­фо­на. Фак­то­ра­ми, свя­зан­ны­ми с тен­ден­ци­ей к зави­си­мо­сти от смарт­фо­нов, были ака­де­ми­че­ский стресс и вик­ти­ми­за­ция вслед­ствие изде­ва­тельств [20].

Ф.С. Чанг (F.C. Chang) с соав­то­ра­ми изу­чи­ли отве­ты 2155 тай­вань­ских уча­щих­ся 5-х клас­сов из 30 началь­ных школ, затем про­ве­ли наблю­де­ния за ними в сле­ду­ю­щем учеб­ном году. Уста­нов­ле­но, что дети, кото­рые сооб­ща­ли о зави­си­мо­сти от смарт­фо­нов, домо­га­тель­ствах в Интер­не­те и школь­ных издевательствах/виктимизации с боль­шей веро­ят­но­стью испы­ты­ва­ли воз­ник­но­ве­ние и сохра­не­ние про­блем со сном, в резуль­та­те чего так­же с боль­шей веро­ят­но­стью испы­ты­ва­ли депрес­сию [39].

Выводы

В дан­ной обзор­ной ста­тье пред­став­ле­ны выяв­лен­ные за рубе­жом поло­жи­тель­ные свя­зи про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на с кибер­бул­лин­гом, вик­ти­ми­за­ци­ей, все­ми чер­та­ми «тем­ной три­а­ды» (макиа­вел­лиз­мом, нар­цис­сиз­мом, пси­хо­па­ти­ей), импуль­сив­но­стью, ней­ро­тиз­мом, про­дол­жи­тель­но­стью еже­днев­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на и отри­ца­тель­ная кор­ре­ля­ция с ком­му­ни­ка­тив­ны­ми навы­ка­ми у наи­бо­лее актив­ных поль­зо­ва­те­лей смартфона.

Зару­беж­ны­ми иссле­до­ва­те­ля­ми пока­за­но, что про­блем­ное исполь­зо­ва­ние смарт­фо­на явля­ет­ся пре­дик­то­ром кибер­бул­лин­га и поло­жи­тель­но кор­ре­ли­ру­ет с ростом кибер­пре­ступ­ле­ний. Име­ют­ся зна­чи­тель­ные раз­ли­чия меж­ду муж­чи­на­ми и жен­щи­на­ми в кибер­бул­лин­ге, кото­рый выра­жен в боль­шей сте­пе­ни у муж­чин. Выяв­ле­но опо­сре­ду­ю­щее вли­я­ние агрес­сии на вза­и­мо­связь меж­ду чрез­мер­ным исполь­зо­ва­ни­ем смарт­фо­нов и кибер­бул­лин­гом, при­чем в дет­ских попу­ля­ци­ях вли­я­ние агрес­сии силь­нее выра­же­но у девочек.

В дан­ном обзо­ре пред­став­ле­ны резуль­та­ты, под­твер­жда­е­мые рядом иссле­до­ва­ний, выпол­нен­ны­ми в раз­ных стра­нах (Ита­лия, Испа­ния, Гре­ция, Китай, Тай­вань, Рес­пуб­ли­ка Корея, США, Тур­ция, Австра­лия, Индо­не­зия, Гон­ду­рас и др.) на выбор­ках респон­ден­тов раз­но­го пола и воз­рас­та, но пре­иму­ще­ствен­но — на сту­ден­тах и под­рост­ках (начи­ная с 12-лет­не­го воз­рас­та). Наи­боль­шее вни­ма­ние к этим воз­раст­ным груп­пам объ­яс­ня­ет­ся тем, что имен­но эти пред­ста­ви­те­ли поко­ле­ния Z наи­бо­лее под­вер­же­ны фено­ме­ну про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния смарт­фо­на и пото­му вызы­ва­ют осо­бое беспокойство.

В пред­став­лен­ных свя­зях, полу­чен­ных раз­ны­ми авто­ра­ми, не обна­ру­же­но суще­ствен­ных рас­хож­де­ний. Раз­ли­чия каса­ют­ся лишь силы уста­нов­лен­ных свя­зей — от зна­чи­тель­ных до слабых.

Исклю­че­ние состав­ля­ет резуль­тат С.Р. Сок (S.R. Sok) с соав­то­ра­ми, кото­рые не обна­ру­жи­ли суще­ствен­ной раз­ни­цы в ком­му­ни­ка­тив­ных навы­ках меж­ду груп­па­ми зави­си­мых и не зави­си­мых от смарт­фо­на сту­ден­ток-мед­се­стер. Не исклю­че­но, что отсут­ствие ста­ти­сти­че­ской зна­чи­мо­сти в дан­ном слу­чае явля­ет­ся след­стви­ем малой выбор­ки — все­го лишь 139 испытуемых.

Пре­одо­ле­нию обна­ру­жен­ных про­яв­ле­ний пси­хо­ло­ги­че­ско­го небла­го­по­лу­чия при про­блем­ном исполь­зо­ва­нии смарт­фо­на может спо­соб­ство­вать исполь­зо­ва­ние полу­чен­ных дан­ных в разъ­яс­ни­тель­ной рабо­те с уча­щи­ми­ся и сту­ден­та­ми об опас­но­стях чрез­мер­но­го увле­че­ния смарт­фо­на­ми. Ведь в иссле­до­ва­ни­ях уста­нов­ле­но, что, недо­ста­точ­ная осве­дом­лен­ность об опас­но­сти кибер­бул­лин­га явля­ет­ся суще­ствен­ным фак­то­ром рис­ка стать его жертвой.

Осо­бен­но в разъ­яс­ни­тель­ной рабо­те полез­на инфор­ма­ция о том, что имен­но нега­тив­ное отно­ше­ние (к зло­упо­треб­ле­нию смарт­фо­на­ми), про­яв­ля­е­мое отца­ми и учи­те­ля­ми зна­чи­тель­но эффек­тив­нее дру­гих источ­ни­ков вли­я­ния на под­рост­ков и дей­стви­тель­но слу­жит защит­ны­ми фак­то­ра­ми от кибер­вик­ти­ми­за­ции подростков.

Литература

1. Филип­пу О.Ю. Биб­лио­мет­ри­че­ский ана­лиз поня­тия макиа­вел­лиз­ма в зару­беж­ной и оте­че­ствен­ной пси­хо­ло­гии // Совре­мен­ная зару­беж­ная пси­хо­ло­гия. 2020. Том 9. № 4. С. 120—128. DOI:10.17759/jmfp.2020090411
2. Шей­нов В.П. Вза­и­мо­свя­зи зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с пси­хо­ло­ги­че­ски­ми и соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ски­ми харак­те­ри­сти­ка­ми лич­но­сти: обзор зару­беж­ных иссле­до­ва­ний // Вест­ник Рос­сий­ско­го уни­вер­си­те­та друж­бы наро­дов. Серия: Пси­хо­ло­гия и педа­го­ги­ка. 2021. Том 18. № 1. С. 235—253. DOI:10.22363/2313-1683-2021-18-1-235-253
3. Шей­нов В.П. Свя­зи зави­си­мо­сти от смарт­фо­на с состо­я­ни­я­ми и свой­ства­ми лич­но­сти // Жур­нал Бело­рус­ско­го госу­дар­ствен­но­го уни­вер­си­те­та. Социо­ло­гия. 2020. № 4. С. 120—127. DOI:10.33581/2521-6821-2020-4-120-127
4. Шей­нов В.П., Деви­цын А.С. Лич­ност­ные свой­ства и состо­я­ние здо­ро­вья у стра­да­ю­щих зави­си­мо­стью от смарт­фо­на // Инсти­тут пси­хо­ло­гии Рос­сий­ской ака­де­мии наук. Соци­аль­ная и эко­но­ми­че­ская пси­хо­ло­гия. 2021. Том 6. № 1(21). С. 171—191. DOI:10.38098/ipran.sep.2021.21.1.007
5. Alfawareh H.M., Jusoh S. The Use and Effects of Smartphones in Higher Education // International Journal of Interactive Mobile Technologies. 2017. Vol. 11. № 6. P. 103—111. DOI:10.3991/ijim.v11i6.7453
6. Analysis of Problematic Smartphone Use Across Different Age Groups within the ‘Components Model of Addiction / S. Csibi, M.D. Griffiths, Z. Demetrovics, A. Szabo // International Journal of Mental Health and Addiction. 2021. Vol. 19. P. 616—631. DOI:10.1007/s11469-019-00095-0
7. Ayar D., Gürkan K.P. The Effect of Nursing Students’ Smartphone Addiction and Phubbing Behaviors on Communication Skill // CIN: Computers, Informatics, Nursing. 2022. Vol. 40. № 4. P. 230—235. DOI:10.1097/CIN.0000000000000834
8. Cerit B., Çıtak B.N., Ak B. Relationship between smartphone addiction of nursing department students and their communication skills // Contemporary Nurse. 2018. Vol. 54. № 4—5. P. 532—542. DOI:10.1080/10376178.2018.1448291
9. Chan N.N., Walker C., Gleaves A. An exploration of students’ lived experiences of using smartphones in diverse learning contexts using a hermeneutic phenomenological approach // Computers & Education. 2015. Vol. 82. P. 96—106. DOI:10.1016/j.compedu.2014.11.001
10. Chen Y., Zhu J., Zhang W. Reciprocal longitudinal relations between peer victimization and mobile phone addiction: the explanatory mechanism of adolescent depression // Journal of Adolescence. 2021. Vol. 89. P. 1—9. DOI:10.1016/j.adolescence.2021.03.003
11. Cho G.Y., Kim Y.H. Factors affecting smartphone addiction among university students // Journal of the Korea Academia-Industrial Cooperation Society. 2014. Vol. 15. № 3. P. 1632—1640. DOI:10.5762/KAIS.2014.15.3.1632
12. Cyberbullying among a clinical adolescent sample in Turkey: effects of problematic smartphone use, psychiatric symptoms, and emotion regulation difficulties / H. Gül, S. Fırat, M. Sertçelik, A. Gül, Y. Gürel, B.G. Kılıç // Psychiatry and Clinical Psychopharmacology. 2019. Vol. 29. № 4. P. 547—557. DOI:10.1080/24750573.2018.1472923
13. Dark and Light triad: relationship between personality traits and addiction to mobile phones, video games and internet / C.J. Mejía-Suazo, M. Landa-Blanco, G.A. Mejía-Suazo, C.A. Martínez-Martínez // PsyArXiv. 2021. 15 p. DOI:10.31234/osf.io/dp659
14. Davey S., Davey A. Assessment of Smartphone Addiction in Indian Adolescents: A Mixed Method Study by Systematic-review and Meta-analysis Approach [Элек­трон­ный ресурс] // International Journal of Preventive Medicine. 2014. Vol. 5. № 12. P. 1500—1511. URL: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC4336980/ (дата обра­ще­ния: 27.10.2023).
15. Gardner H.D., Davis K. The App Generation: How Today’s Youth Navigate Identity, Intimacy, and Imagination in a Digital World. New Haven: Yale University Press, 2013. 256 p. DOI:10.12987/9780300199185
16. Hidalgo-Fuentes S. Usoproblemático del smartphone: el papel de los Cinco Grandes, la Tríada Oscura y la impulsividad // Aloma: revista de psicologia, ciències de l’educació i de l’Esport. 2021. Vol. 39(1). P. 17—26. DOI:10.51698/aloma.2021.39.1.17—26
17. Jang S.-H., Ha Y. The effects of self-determination, depression, self-esteem, and impulsivity on smartphone overdependence of college students // Journal of Digital Convergence. 2019. Vol. 17. № 1. P. 269—280. DOI:10.14400/JDC.2019.17.1.269
18. Kang K.I., Kang K., Kim C. Risk factors influencing cyberbullying perpetration among middle school students in Korea: Analysis using the zero-inflated negative binomial regression model // International Journal of Environmental Research and Public Health. 2021. Vol. 18. № 5. Article ID 2224. 12 p. DOI:10.3390/ijerph18052224
19. Khasanah R., Daulay N. The Effect of Smartphone Addiction on Communication with Peers in Madrasah Tsanawiyah // Jurnal Basicedu. 2022. Vol. 6. № 4. P. 5549—5556. DOI:10.31004/basicedu.v6i4.2924
20. Kim J.H. Factors associated with smartphone addiction tendency in Korean adolescents // International Journal of Environmental Research and Public Health. 2021. Vol. 18. № 21. Article ID 11668. 11 p. DOI:10.3390/ijerph182111668
21. Kita E., Luria G. The mediating role of smartphone addiction on the relationship between personality and young drivers’ smartphone use while driving // Transportation Research Part F: Traffic Psychology and Behavior. 2018. Vol. 59. Part A. P. 203—211. DOI:10.1016/j.trf.2018.09.001
22. Lee E.J., Kim H.S. Gender differences in smartphone addiction behaviors associated with parent-child bonding, parent-child communication, and parental mediation among Korean elementary school students // Journal of Addictions Nursing. 2018. Vol. 29. № 4. P. 244—254. DOI:10.1097/JAN.0000000000000254
23. Lee S., Mun I.B. How does perceived parental rejection influence cyberbullying by children? A serial mediation model of children’s depression and smartphone addiction // The Social Science Journal. 2022. P. 1—16. DOI:10.1080/03623319.2022.2070826
24. Lee Y.J., Park J.H. The effect of use motives, self-control and social withdrawal on smartphone addiction // Journal of Digital Convergence. 2014. Vol. 12. № 8. P. 459—465. DOI:10.14400/JDC.2014.12.8.459
25. Lim J.A., Kim M.S. The influence of parental rearing attitudes on smartphone addiction — the mediating effect of aggression and impulse // Journal of Digital Convergence. 2018. Vol. 16. № 3. P. 395—405. DOI:10.14400/JDC.2018.16.3.395
26. Merlo L.J., Stone A.M., Bibbey A. Measuring Problematic Mobile Phone Use: Development and Preliminary Psychometric Properties of the PUMP Scale // Journal of Addiction. 2013. Vol. 2013. Article ID 912807. 7 p. DOI:10.1155/2013/912807
27. Panova T., Carbonell X. Is smartphone addiction really an addiction? // Journal of Behavioral Addictions. 2018. Vol. 7. № 2. P. 252—259. DOI:10.1556/2006.7.2018.49
28. Pathological Internet use, cyberbullying and mobile phone use in adolescence: a school-based study in Greece / Z. Tsimtsiou, A.-B. Haidich, A. Drontsos [et al.] // International Journal of Adolescent Medicine and Health. 2018. Vol. 30. № 6. Article ID 20160115. DOI:10.1515/ijamh-2016-0115
29. Pearson C., Hussain Z. Smartphone addiction and associated psychological factor // Addicta: The Turkish Journal of Addictions. 2016. Vol. 3. № 2. P. 1—15. DOI:10.15805/addicta.2016.3.0103
30. Pearson C., Hussain Z. Smartphone use, addiction, narcissism, and personality: A mixed methods investigation // Gaming and technology addiction: Breakthroughs in research and practice. Vol. 1 / Information Reso Management Association. Hershey: IGI Global, 2017. P. 212—229. DOI:10.4018/978-1-5225-0778-9.ch011
31. Peer victimization, self-compassion, gender and adolescent mobile phone addiction: Unique and interactive effects / Q.Q. Liu, X.J. Yang, Y.T. Hu, C.Y. Zhang // Children and Youth Services Review. 2020. Vol. 118. Article ID 105397. 9 p. DOI:10.1016/j.childyouth.2020.105397
32. Perlow L.A. Sleeping with your smartphone: how to break the 24/7 habit and change the way you work. Boston: Harvard Business Review Press, 2012. 288 p.
33. Personality and dissociative experiences in smartphone users [Элек­трон­ный ресурс] / C. De Pasquale, F. Sciacca, D. Conti, C. Dinaro, S. Di Nuovo // Life Span and Disability. 2019. Vol. 22. № 1. P. 129—146. URL: http://shura.shu.ac.uk/24788/1/Conti_PersonalityAndDisscociative%28VoR%29.pdf (дата обра­ще­ния: 30.10.2023).
34. Prevalence of problematic mobile phone use in British adolescents» / O. Lopez-Fernandez, L. Honrubia-Serrano, M. Freixa-Blanxart, W. Gibson // Cyberpsychology, Behavior, and Social Networking. 2014. Vol. 17. № 2. P. 91—98. DOI:10.1089/cyber.2012.0260
35. Problematic Use of Mobile Phones in Australia…Is It Getting Worse? / O. Oviedo-Trespalacios, S. Nandavar, J.D.A. Newton, D. Demant, J.G. Phillips // Frontiers in Psychiatry. 2019. Vol. 10. Article ID 105. 15 p. DOI:10.3389/fpsyt.2019.00105
36. Smartphone addiction and cybercrime victimization in the context of lifestyles routine activities and self-control theories: The user’s dual vulnerability model / J. Herrero, A. Torres, P. Vivas, A. Hidalgo, F.J. Rodríguez, A. Urueña // International Journal of Environmental Research and Public Health. 2021. Vol. 18. № 7. Article ID 3763. 11 p. DOI:10.3390/ijerph18073763
37. Smartphone Addiction and Its Relationship with Cyberbullying Among University Students / M.F.A. Qudah, I.S. Albursan, S.F.A. Bakhiet, E.M.A. Hashem Hassan, A.A. Alfnan, S.S. Aljomaa, M.M.A. AL-khadher // International Journal of Mental Health and Addiction. 2019. Vol. 17. P. 628—643. DOI:10.1007/s11469-018-0013-7
38. Smartphone addiction and its relationship with indices of social-emotional distress and personality / A.M. Volungis, M. Kalpidou, C. Popores, M. Joyce // International Journal Mental Health Addiction. 2020. Vol. 18. № 5. P. 1209—1225. DOI:10.1007/s11469-019-00119-9
39. Smartphone addiction and victimization predicts sleep problems and depression among children / F.C. Chang, C.H. Chiu, P.H. Chen, J.T. Chiang, N.F. Miao, H.Y. Chuang, W.Q. Huang, C.C. Tseng // Journal of Pediatric Nursing. 2022. Vol. 64. P. e24—e31. DOI:10.1016/j.pedn.2022.01.009
40. Smartphone addiction, risk factors and its adverse effects in nursing students: A systematic review and meta-analysis / C. Osorio-Molina, M.B. Martos-Cabrera, M.J. Membrive-Jim´enez, K. Vargas-Roman, N. Suleiman-Martos, E. Ortega-Campos, J.L. G´omez-Urquiza // Nurse Education Today. 2021. Vol. 98. Article ID 104741. 8 p. DOI:10.1016/j.nedt.2020.104741
41. Smartphone addiction, social support, and cybercrime victimization: a discrete survival and growth mixture model / J. Herrero, A. Torres, P. Vivas, A. Urueña // Psychosocial Intervention. 2022. Vol. 31. № 1. P. 59—66. DOI:10.5093/pi2022a3
42. Smartphone Overuse and Visual Impairment in Children and Young Adults: Systematic Review and Meta-Analysis / J. Wang, M. Li, D. Zhu, Y. Cao // Journal of Medical Internet Research. 2020. Vol. 22. № 12. Article ID e21923. 16 p. DOI:10.2196/21923
43. Smartphone overuse may ‘damage’ eyes, say opticians [Элек­трон­ный ресурс] // BBC News. 2014. URL: https://www.bbc.co.uk/news/newsbeat-26780069.amp (дата обра­ще­ния: 30.10.2023).
44. Sok S.R., Seong M.H., Ryu M.H. Differences of Self-Control, Daily Life Stress, and Communication Skills between Smartphone Addiction Risk Group and General Group in Korean Nursing Students // Psychiatric Quarterly. 2019. Vol. 90. P. 1—9. DOI:10.1007/s11126-018-9596-1
45. The drawbacks of Information and Communication Technologies: Interplay and psychopathological risk of nomophobia and cyber-bullying, results from the bullying and youth mental health Naples study (BYMHNS) / G. Catone, V.P. Senese, S. Pisano, M. Siciliano, K. Russo, P. Muratori, R. Marotta, A. Pascotto, M.R. Broome // Computers in Human Behavior. 2020. Vol. 113. Article ID 106496. 10 p. DOI:10.1016/j.chb.2020.106496
46. The influence of parental autonomy support on cyberbullying victimization of high school students: A latent moderation analysis / W. Wu, Z. Guo, S. Li, F. Tu, X. Wu, X. Ma, Z. Teng, Y. Chen, Y. Zeng // Acta Psychologica. 2022. Vol. 230. Article ID 103739. 11 p. DOI:10.1016/j.actpsy.2022.103739
47. The smartphone addiction levels and the association with communication skills in nursing and medical school students / U. Celikkalp, S. Bilgic, M. Temel, G. Varol // Journal of Nursing Research. 2020. Vol. 28. № 3. Article ID e93. 9 p. DOI:10.1097/jnr.0000000000000370
48. The Use of Smartphones as a Digital Security Blanket: The Influence of Phone Use and Availability on Psychological and Physiological Responses to Social Exclusion / J.F. Hunter, E.D. Hooker, N. Rohleder, S.D. Pressman // Psychosomatic Medicine. 2018. Vol. 80(4). P. 345—352. DOI:10.1097/PSY.0000000000000568
49. Twenge J.M. Have Smartphones Destroyed a Generation? [Элек­трон­ный ресурс] // The Atlantic Retrieved. 2020. URL: https://www.theatlantic.com/magazine/archive/2017/09/has-the-smartphone-destroyed-a-generation/534198/ (дата обра­ще­ния: 02.11.2023).
50. Wang Z., Jiang S. Influence of parental neglect on cyberbullying perpetration: Moderated mediation model of smartphone addiction and self-regulation // Health & Social Care in the Community. 2022. Vol. 30. № 6. P. 2372—2382. DOI:10.1111/hsc.13787
51. Woo J.-J., Kwak E.-M., Lee H.-J. The convergence study of smartphone overuse on cyberbullying: Focusing on mediating effects of aggression // Journal of the Korea Convergence Society. 2018. Vol. 9. № 5. P. 61—67. DOI:10.15207/JKCS.2018.9.5.061
52. Wu W.C., Tsai W.L., Lee M.J. Virtual and reality: risk and protective factors of cyber and offline relational victimization // European Journal of Public Health. 2020. Vol. 30. Supplement 5. 1 p. DOI:10.1093/eurpub/ckaa166.878

Об авторе

Вик­тор Пав­ло­вич Шей­нов — док­тор социо­ло­ги­че­ских наук, кан­ди­дат физи­ко-мате­ма­ти­че­ских наук, про­фес­сор, про­фес­сор кафед­ры пси­хо­ло­гии и педа­го­ги­че­ско­го мастер­ства, Рес­пуб­ли­кан­ский инсти­тут выс­шей шко­лы, Минск, Беларусь.

Смот­ри­те также:

• Гера­си­мо­ва А.А., Хол­мо­го­ро­ва А.Б. Стра­те­гии совла­да­ния, пси­хо­ло­ги­че­ское бла­го­по­лу­чие и про­блем­ное исполь­зо­ва­ние интер­не­та в пери­од пандемии
• Зото­ва Д.В., Роза­нов В.А. Пато­ло­ги­че­ское исполь­зо­ва­ние и зави­си­мость от соци­аль­ных сетей — ана­лиз с пози­ций фено­ме­но­ло­гии аддик­тив­но­го поведения
• Роза­нов В.А., Рахим­ку­ло­ва А.С. Пси­хо­ло­ги­че­ское бла­го­по­лу­чие поль­зо­ва­те­лей соци­аль­ных сетей — про­бле­ма или воз­мож­ность ран­не­го выяв­ле­ния нега­тив­ных тенденций?
• Хол­мо­го­ро­ва А.Б., Гера­си­мо­ва А.А. Пси­хо­ло­ги­че­ские фак­то­ры про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния Интер­не­та у деву­шек под­рост­ко­во­го и юно­ше­ско­го возраста