Зотова Д.В., Розанов В.А. Патологическое использование и зависимость от социальных сетей — анализ с позиций феноменологии аддиктивного поведения

З

Введение

В послед­нее вре­мя в соци­у­ме раз­лич­ные пове­ден­че­ские зави­си­мо­сти ста­но­вят­ся все более рас­про­стра­нен­ны­ми. В част­но­сти, речь идет о таких явле­ни­ях, как игро­вая зави­си­мость (гей­минг), в том чис­ле от видео­игр [1], зави­си­мость от физи­че­ской нагруз­ки оздо­ро­ви­тель­ной направ­лен­но­сти (фит­нес-зави­си­мость) [2], зави­си­мость от мобиль­но­го теле­фо­на [3], зави­си­мость от кибер­сек­са [4], зави­си­мость от поку­пок, или пато­ло­ги­че­ский шоп­пинг [5], тру­до­го­лизм [6], а так­же интер­нет-зави­си­мость в самом широ­ком плане [7].

Из это­го спис­ка в чис­ло рас­стройств вне­се­на толь­ко игро­вая зави­си­мость [8], в отно­ше­нии осталь­ных ведут­ся ожив­лен­ные дис­кус­сии. На дан­ный момент все они объ­еди­ня­ют­ся под «зон­тич­ны­ми» тер­ми­на­ми «пато­ло­ги­че­ское исполь­зо­ва­ние» (Интер­не­та, смарт­фо­нов, соци­аль­ных сетей и т. д.). Ино­гда упо­треб­ля­ют­ся поня­тия «про­блем­ное исполь­зо­ва­ние» или «аддик­тив­ное пове­де­ние» (в Интер­не­те, в соци­аль­ных сетях). 

Такое объ­еди­не­ние про­ис­хо­дит в рам­ках кон­цеп­ции обще­ствен­но­го здо­ро­вья, когда вред от того или ино­го при­стра­стия оце­ни­ва­ет­ся по его послед­стви­ям для школ, семей, уни­вер­си­те­тов и обще­ства в целом. В этом ряду боль­шой инте­рес пред­став­ля­ет пато­ло­ги­че­ская при­вер­жен­ность к обще­нию в соци­аль­ных сетях (СС).

Соци­аль­ные сети за послед­нее деся­ти­ле­тие пре­вра­ти­лись в один из наи­бо­лее при­вле­ка­тель­ных видов онлайн-актив­но­сти, в свое­об­раз­ный фено­мен мас­со­вой потре­би­тель­ской куль­ту­ры с экс­по­нен­ци­аль­ным ростом чис­ла вовле­чен­ных потребителей. 

Эта актив­ность вклю­ча­ет обмен изоб­ра­же­ни­я­ми и тек­сто­вы­ми сооб­ще­ни­я­ми, про­смотр инди­ви­ду­аль­ных стра­ниц сво­их зна­ко­мых, нахож­де­ние новых вир­ту­аль­ных дру­зей и обще­ние с ними, обмен инфор­ма­ци­ей, напи­са­ние постов, реа­ги­ро­ва­ние на инфор­ма­ци­он­ные сооб­ще­ния дру­гих участ­ни­ков сети путем выстав­ле­ния оце­нок, суж­де­ний и заме­ча­ний как хва­леб­ных, так и критических. 

Наи­бо­лее мас­со­вы­ми сетя­ми в Рос­сии явля­ют­ся Facebook, MySpace, ВКон­так­те и Одно­класс­ни­ки, а в мире — неко­то­рые китай­ские наци­о­наль­ные сети, напри­мер, WeChat и Weibo. Посколь­ку речь идет преж­де все­го о вир­ту­аль­ном обще­нии (онлайн-пере­пис­ке и обмене инфор­ма­ци­ей), к соци­аль­ным сетям ино­гда при­чис­ля­ют сред­ства бес­плат­но­го обще­ния, такие как WhatsApp, Viber, Messenger (хотя это и не совсем спра­вед­ли­во), а так­же сред­ства с пре­иму­ще­ствен­но визу­аль­ным кон­тен­том, такие как Instagram, Pinterest, Фото­стра­на и др. 

Соглас­но обзор­ным дан­ным А. С. Дуж­ни­ко­вой, соци­аль­ные сети посе­ща­ют более двух тре­тей гло­баль­ной онлай­но­вой ауди­то­рии (а это поряд­ка 4,5 млрд чело­век). В США око­ло чет­вер­ти все­го вре­ме­ни, про­во­ди­мо­го поль­зо­ва­те­ля­ми в Интер­не­те, при­хо­дит­ся на СС; в Рос­сии их регу­ляр­но посе­ща­ет более поло­ви­ны (53 %) поль­зо­ва­те­лей Интернета. 

За пери­од с 2005 по 2011 г. чис­ло поль­зо­ва­те­лей СС воз­рос­ло в 10 раз. Соци­аль­ные сети наи­бо­лее актив­но исполь­зу­ют­ся моло­де­жью и моло­ды­ми взрос­лы­ми, и эта ауди­то­рия с каж­дым годом рас­тет [8].

Сле­ду­ет иметь в виду, что мно­гие СС предо­став­ля­ют сво­им участ­ни­кам боль­шой спектр раз­лич­ных услуг, мобиль­ных игр, видео­кли­пов и иных воз­мож­но­стей, в част­но­сти зака­зы­вать необ­хо­ди­мое онлайн (вклю­чая еду, так­си и дру­гие услу­ги), про­хо­дить пси­хо­ло­ги­че­ские тесты, искать цита­ты и дру­гой раз­вле­ка­тель­ный или инфор­ма­ци­он­ный мате­ри­ал. В силу это­го совре­мен­ные биз­нес-тен­ден­ции дик­ту­ют вовле­чен­ность в СС

Во-пер­вых, сами ком­па­нии, вла­дель­цы онлайн-плат­форм стре­мят­ся повы­сить уро­вень вовле­чен­но­сти людей в сред­ства онлайн-обще­ния, внед­ряя функ­ци­о­нал и кон­тент, при­вле­ка­ю­щий поль­зо­ва­те­лей сво­и­ми новы­ми возможностями. 

Во-вто­рых, мел­кий и круп­ный биз­нес актив­но исполь­зу­ет СС для рас­про­стра­не­ния инфор­ма­ции о сво­ей ком­па­нии, вовле­кая туда сво­их поку­па­те­лей и пред­ла­гая вза­мен на рекла­му в СС скид­ки и акции на свои това­ры. Ана­ло­гич­но дей­ству­ют раз­лич­ные бло­ге­ры, обме­ни­вая свою попу­ляр­ность на финан­со­вые пото­ки и при­вле­че­ние новых клиентов.

Соци­аль­ные сети пред­став­ле­ны меж­ду­на­род­ны­ми и наци­о­наль­ны­ми плат­фор­ма­ми. Фейс­бук в 2015 г насчи­ты­вал более 1,5 млрд под­пис­чи­ков по все­му миру [10], в США интер­нет-зави­си­мые сту­ден­ты исполь­зу­ют в основ­ном Фейс­бук [11].

В Рос­сии зна­чи­тель­ная часть уча­щих­ся и сту­ден­тов актив­но поль­зу­ет­ся наци­о­наль­ной сетью ВКон­так­те, а так­же раз­лич­ны­ми мес­сен­дже­ра­ми. Соглас­но недав­не­му отче­ту 71 % под­рост­ков, поль­зу­ю­щих­ся соци­аль­ны­ми сетя­ми, име­ют доступ к несколь­ким соци­аль­ным сетям, а 24 % под­рост­ков «почти посто­ян­но» нахо­дят­ся в сети бла­го­да­ря смарт­фо­нам [12].

Недав­но появи­лись новые дан­ные отно­си­тель­но основ­ных тен­ден­ций сете­вой актив­но­сти под­рост­ков в Рос­сии [13]. Так, за послед­ние 5 лет коли­че­ство под­рост­ков с высо­кой онлайн-актив­но­стью (про­во­дят в сети более 8 часов в сут­ки, т. е. 3,5 меся­ца в год) воз­рос­ло более чем в 2 раза. Если в 2013 г. таких под­рост­ков было 14 %, то в 2018 г. — уже 33 % от всей ауди­то­рии интернет-пользователей. 

Каж­дый тре­тий под­ро­сток про­во­дит онлайн прак­ти­че­ски треть сво­ей жиз­ни. В то же вре­мя каж­дый вто­рой роди­тель не осве­дом­лен о высо­кой онлайн-актив­но­сти сво­е­го ребен­ка. Дан­ные тен­ден­ции, несо­мнен­но, явля­ют­ся тре­вож­ны­ми, одна­ко они не вскры­ва­ют всей слож­но­сти пси­хо­ло­ги­че­ских меха­низ­мов, при­во­дя­щих под­рост­ков к зависимости.

Типы социальных сетей и их использование

Тра­ди­ци­он­но под тер­ми­ном «соци­аль­ные сети» при­ня­то счи­тать всем извест­ные онлайн-плат­фор­мы, такие как Facebook, ВКон­так­те, Instagram и т. д. Одна­ко дан­ные сред­ства обще­ния явля­ют­ся лишь одной из раз­но­вид­но­стей. Мож­но выде­лить несколь­ко типов СС, в зави­си­мо­сти от их функ­ци­о­на­ла и предназначения. 

К пер­во­му типу отно­сят­ся СС для соци­аль­ных свя­зей. Основ­ное их пред­на­зна­че­ние — предо­став­лять поль­зо­ва­те­лям воз­мож­ность под­дер­жи­вать связь со сво­и­ми род­ствен­ни­ка­ми и друзьями. 

Такие соци­аль­ные сети могут так­же предо­став­лять допол­ни­тель­ный функ­ци­о­нал: поль­зо­ва­те­ли могут выкла­ды­вать на сво­их стра­ни­цах фото и видео, ком­мен­ти­ро­вать пуб­ли­ка­ции дру­зей, играть в игры, слу­шать музы­ку и т. д. Из наи­бо­лее попу­ляр­ных СС дан­но­го типа мож­но выде­лить Facebook, ВКон­так­те, Twitter, Google+, Одноклассники.

Ко вто­ро­му типу СС отно­сят­ся муль­ти­ме­диа-сети. Дан­ный тип соци­аль­ных сетей в основ­ном пред­на­зна­чен для сво­бод­но­го обме­на раз­лич­ны­ми фай­ла­ми (видео, аудио, фото и т. д.). К ним отно­сят­ся Youtube, Picasa, Instagram и т. д. 

Еще один вид — про­фес­си­о­наль­ные СС, в кото­рых поль­зо­ва­те­лю предо­став­ля­ют­ся воз­мож­но­сти для карьер­но­го роста, поис­ка рабо­ты, обще­ния со спе­ци­а­ли­ста­ми схо­же­го про­фи­ля и т. д. Наи­бо­лее попу­ляр­ная сре­ди них — сеть LinkedIn. Участ­ни­ки дан­ной сети могут стро­ить про­фес­си­о­наль­ные свя­зи, поль­зо­вать­ся функ­ци­я­ми добав­ле­ния в дру­зья и вступ­ле­ния в раз­лич­ные сооб­ще­ства по рабо­те. Сам про­филь в дан­ной соци­аль­ной сети выгля­дит как резю­ме для при­е­ма на работу.

Инфор­ма­ци­он­ные соци­аль­ные сети пред­на­зна­че­ны для предо­став­ле­ния поль­зо­ва­те­лям све­де­ний по инте­ре­су­ю­щим их вопро­сам. Это могут быть спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ные ресур­сы о том, как озе­ле­нить свой дом (Super Green Me), о дизай­нер­ских реше­ни­ях (HGTV Discussion Forums), сети для тех, кто хочет сде­лать что-то сво­и­ми рука­ми (Do-It-Yourself Community) и т. д. 

Обра­зо­ва­тель­ные сети слу­жат для того, что­бы сту­ден­ты, школь­ни­ки и их роди­те­ли мог­ли ком­му­ни­ци­ро­вать по вопро­сам, каса­ю­щих­ся обу­че­ния. К ним близ­ки ака­де­ми­че­ские сети, обыч­но кор­по­ра­тив­но­го харак­те­ра, создан­ные для вза­и­мо­дей­ствия сту­ден­тов и уни­вер­си­тет­ских пре­по­да­ва­те­лей. В силу послед­них тен­ден­ций, свя­зан­ных с пан­де­ми­ей, их исполь­зо­ва­ние будет рас­ти. При этом мно­гие уни­вер­си­те­ты, науч­ные фору­мы и груп­пы стре­мят­ся как мож­но шире пред­ста­вить себя еще и в тра­ди­ци­он­ных СС, напри­мер ВКон­так­те или Фейсбуке.

Все раз­но­вид­но­сти СС предо­став­ля­ют мас­су воз­мож­но­стей при их исполь­зо­ва­нии, одна­ко, в то же вре­мя, накла­ды­ва­ют огра­ни­че­ния и созда­ют опре­де­лен­ные про­бле­мы. Те, кто бóль­шую часть вре­ме­ни про­во­дят в соци­аль­ных сетях, чаще все­го силь­но сокра­ща­ют круг сво­е­го реаль­но­го обще­ния, мень­ше вре­ме­ни тра­тят на отдых и актив­но­сти вне онлайн-мира. Дан­ный эффект погру­жен­но­сти в СС при­во­дит к ряду про­блем у людей, слиш­ком часто их исполь­зу­ю­щих, о чем пой­дет речь ниже [14].

Существует ли зависимость от социальных сетей как самостоятельное расстройство?

При пато­ло­ги­че­ском исполь­зо­ва­нии соци­аль­ных сетей наблю­да­ет­ся ряд внеш­них про­яв­ле­ний, ана­ло­гич­ных наблю­да­е­мым при дру­гих (в том чис­ле хими­че­ских) зави­си­мо­стях, а имен­но: погло­щен­ность пред­ме­том зави­си­мо­сти, толе­рант­ность, изме­не­ние настро­е­ния, кон­фликт, абсти­нен­ция, про­бле­мы и реци­див [15; 16]. 

Регу­ляр­но появ­ля­ют­ся пред­ло­же­ния вклю­чить чрез­мер­ное и навяз­чи­вое исполь­зо­ва­ние соци­аль­ных сетей в пере­чень пове­ден­че­ских зави­си­мо­стей [17–19], одна­ко оно пока не вклю­че­но в совре­мен­ную пси­хи­ат­ри­че­скую нозо­ло­гию [8].

Наи­бо­лее после­до­ва­тель­но и систем­но этим вопро­сом зани­ма­лись С. Андре­ас­сен (Andreassen) и С. Пал­ле­сен (Pallesen) [17]. Исполь­зуя ана­ло­гии с дру­ги­ми зави­си­мо­стя­ми, эти авто­ры оха­рак­те­ри­зо­ва­ли зави­си­мость от соци­аль­ных сетей как чрез­мер­ную погло­щен­ность чело­ве­ка СС, обу­слов­лен­ную силь­ной моти­ва­ци­ей их использовать. 

Лица, зави­си­мые от СС, тра­тят слиш­ком мно­го вре­ме­ни, думая о СС и о том, как они могут осво­бо­дить еще боль­ше вре­ме­ни для пред­ме­та сво­е­го вожде­ле­ния. Клю­че­вой симп­том зави­си­мо­сти — «поте­рян­ное вре­мя». Это когда люди про­во­дят гораз­до боль­ше вре­ме­ни в СС, чем пер­во­на­чаль­но пред­по­ла­га­лось, при этом чув­ствуя потреб­ность во все боль­шем исполь­зо­ва­нии СС для того, что­бы достичь удо­воль­ствия или осла­бить нега­тив­ные симп­то­мы (толе­рант­ность). Они так­же исполь­зу­ют СС, что­бы умень­шить чув­ство вины, бес­по­кой­ства, бес­по­мощ­но­сти и депрес­сии, или забыть о лич­ных про­бле­мах (изме­не­ние настроения).

Зави­си­мые от СС субъ­ек­ты как пра­ви­ло не при­слу­ши­ва­ют­ся к сове­там окру­жа­ю­щих сокра­тить вре­мя, затра­чи­ва­е­мое на СС. Ино­гда они пыта­ют­ся сокра­тить вре­мя поль­зо­ва­ния СС, но без осо­бо­го успе­ха (реци­див). Они могут забро­сить хоб­би, уче­бу, рабо­ту, досуг и физи­че­ские упраж­не­ния ради даль­ней­ше­го пре­бы­ва­ния в СС, они игно­ри­ру­ют сво­их парт­не­ров, чле­нов семьи или дру­зей из-за исполь­зо­ва­ния СС (кон­фликт). Как пра­ви­ло, они исполь­зу­ют СС настоль­ко часто, что это отри­ца­тель­но вли­я­ет на их здо­ро­вье, каче­ство сна, отно­ше­ния и нега­тив­но отра­жа­ет­ся на соци­а­ли­за­ции и здоровье.

Клю­че­вое раз­ли­чие меж­ду чрез­мер­ным исполь­зо­ва­ни­ем СС, т. е. откло­не­ни­ем от нор­мы (что вре­мя от вре­ме­ни слу­ча­ет­ся со мно­ги­ми), и зави­си­мо­стью от СС заклю­ча­ет­ся в том, что послед­нее име­ет небла­го­при­ят­ные пси­хо­со­ци­аль­ные послед­ствия, и что исполь­зо­ва­ние ста­но­вит­ся некон­тро­ли­ру­е­мым и навязчивым. 

Ины­ми сло­ва­ми, если речь идет лишь о чрез­мер­ном исполь­зо­ва­нии СС, то про­цесс оста­ет­ся все же под кон­тро­лем, и люди ведут раз­но­об­раз­ную жизнь, про­дол­жая ценить дру­гие виды дея­тель­но­сти, в то вре­мя как зави­си­мость от СС уже озна­ча­ет целый ком­плекс про­блем и часто — необ­хо­ди­мость реа­би­ли­та­ции [20; 21].

Взаимное перекрывание с другими е-зависимостями

В послед­нее вре­мя все пове­ден­че­ские зави­си­мо­сти, свя­зан­ные с онлайн-актив­но­стью, ино­гда объ­еди­ня­ют под общим назва­ни­ем е-addictions (элек­трон­ные или e-зависимости). 

Зави­си­мость от СС по понят­ным при­чи­нам во мно­гом сли­ва­ет­ся с зави­си­мо­стью от Интер­не­та — фено­ме­на, гораз­до более изу­чен­но­го, мно­го­крат­но опи­сан­но­го и про­ана­ли­зи­ро­ван­но­го с самых раз­ных точек зре­ния — пси­хо­ло­ги­че­ской, пси­хи­ат­ри­че­ской и соци­аль­ной. Послед­ние обзор­ные ста­тьи, посвя­щен­ные интер­нет-зави­си­мо­сти, ука­зы­ва­ют, что при­мер­но 2 % взрос­ло­го насе­ле­ния (дан­ные США) явля­ют­ся «интер­нет-нар­ко­ма­на­ми» [22].

В то же вре­мя рас­про­стра­нен­ность Фейс­бук-зави­си­мо­сти по раз­ным дан­ным состав­ля­ет от 1,6 % [23] до 8,6 % [24]. По дру­гим дан­ным, рас­про­стра­нен­ность про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния СС даже выше и состав­ля­ет 12 % [25]. Хуже все­го дело обсто­ит в Китае, где 34 % моло­до­го насе­ле­ния име­ют про­бле­мы с исполь­зо­ва­ни­ем Xiaonei (китай­ская наци­о­наль­ная соци­аль­ная сеть, ана­лог Facebook, осо­бен­но попу­ляр­ная сре­ди сту­ден­тов) [26].

Дей­стви­тель­но, самая высо­кая рас­про­стра­нен­ность про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния СС (34 %) обна­ру­же­на в выбор­ке китай­ских сту­ден­тов (19–28 лет), в то вре­мя как самый низ­кий уро­вень рас­про­стра­нен­но­сти (1,6 %) обна­ру­жен в ниге­рий­ской выбор­ке, что может объ­яс­нять­ся низ­ким уров­нем доступ­но­сти Интер­не­та. [23].

Зави­си­мость от соци­аль­ных сетей более рас­про­стра­не­на в опре­де­лен­ных демо­гра­фи­че­ских груп­пах. В част­но­сти, иссле­до­ва­ния сооб­ща­ют о более высо­кой рас­про­стра­нен­но­сти зави­си­мо­сти сре­ди моло­дых людей и осо­бен­но сре­ди жен­щин [18].

В то же вре­мя дру­гие иссле­до­ва­ния обна­ру­жи­ли более высо­кую рас­про­стра­нен­ность сре­ди пожи­лых поль­зо­ва­те­лей [27] и муж­чин [28]. Таким обра­зом, ситу­а­ция оста­ет­ся неопре­де­лен­ной и тре­бу­ет даль­ней­ших иссле­до­ва­ний, при­чем важ­но оце­ни­вать ситу­а­цию в динамике.

Осо­бое вни­ма­ние уде­ля­ет­ся совре­мен­ным под­рост­кам, кото­рые, по име­ю­щим­ся наблю­де­ни­ям, прак­ти­че­ски посто­ян­но «живут» в сети, обща­ясь в основ­ном с помо­щью СС и мес­сен­дже­ров, обме­ни­ва­ясь изоб­ра­же­ни­я­ми и фотографиями. 

Так, пока­за­но, что из почти 6000 вен­гер­ских под­рост­ков (сред­ний воз­раст — 16 лет) 4,5 % могут быть отне­се­ны к кате­го­рии име­ю­щих «опас­ную» зави­си­мость от соци­аль­ных сетей. 

Меж­куль­тур­ные иссле­до­ва­ния, охва­тив­шие 10930 под­рост­ков из 6 евро­пей­ских стран (Гре­ции, Испа­нии, Поль­ши, Нидер­лан­дов, Румы­нии и Ислан­дии), пока­за­ли, что исполь­зо­ва­ние СС в тече­ние двух или более часов в день свя­за­но с интер­на­ли­зу­ю­щи­ми­ся про­бле­ма­ми (симп­то­мы депрес­сии, тре­во­ги, стрес­са) и сни­же­ни­ем успе­ва­е­мо­сти и актив­но­сти [29].

Иссле­до­ва­ние, про­ве­ден­ное в Китае с исполь­зо­ва­ни­ем выбор­ки из 920 уча­щих­ся сред­них школ, пока­за­ло, что по выра­жен­но­сти неко­то­рых лич­ност­ных черт — таких как ней­ро­тизм, экс­тра­вер­сия и созна­тель­ность — лица с интер­нет-зави­си­мо­стью, гей­минг-зави­си­мо­стью и пато­ло­ги­че­ской при­вя­зан­но­стью к СС были суще­ствен­но раз­ны­ми [30].

Хотя зави­си­мость от СС явля­ет­ся под­ка­те­го­ри­ей интер­нет-зави­си­мо­сти, мно­гие авто­ры счи­та­ют, что она име­ет неко­то­рые чер­ты и харак­те­ри­сти­ки, кото­рые не сов­па­да­ют с дру­ги­ми е-зависимостями. 

В иссле­до­ва­нии Кара­ис­кос (Karaiskos) и соав­то­ров [31], сооб­ща­лось о слу­чае, когда паци­ент рабо­тал в Интер­не­те семь лет, но не был зави­си­мым от Интер­не­та, одна­ко имел зна­чи­тель­ную зави­си­мость от Фейсбук. 

На самом деле, в отли­чие от тра­ди­ци­он­ных веб-стра­ниц, осно­ван­ных на кон­тен­те, где поль­зо­ва­те­ли могут толь­ко читать содер­жа­ние стра­ниц, сай­ты соци­аль­ных сетей — это сай­ты поль­зо­ва­те­лей, кото­рые управ­ля­ют­ся сами­ми поль­зо­ва­те­ля­ми, что меня­ет ситу­а­цию [32]. Поль­зо­ва­те­ли СС могут читать пуб­ли­ка­ции дру­гих поль­зо­ва­те­лей и пуб­ли­ко­вать свои соб­ствен­ные сооб­ще­ния, что дает воз­мож­ность боль­ше­го кон­тро­ля над кон­тен­том, чем на дру­гих типах сайтов. 

Еще более важ­но то, что СС предо­став­ля­ют поль­зо­ва­те­лям новый спо­соб вза­и­мо­дей­ствия со сво­и­ми дру­зья­ми. Имен­но эффект вза­и­мо­дей­ствия в соци­аль­ных сетях отли­ча­ет зави­си­мость от них от более общей интер­нет-зави­си­мо­сти. В то же вре­мя по симп­то­ма­ти­ке мно­гие е-зави­си­мо­сти очень близки.

Психология использования социальных сетей — соотношение позитивных и негативных аспектов

Вли­я­ние СС, конеч­но, нель­зя сво­дить толь­ко к нега­тив­ным аспек­там и к пове­ден­че­ским деви­а­ци­ям. Мож­но най­ти нема­ло поло­жи­тель­ных фак­то­ров. Обще­ние в соци­аль­ных сетях пред­став­ля­ет инте­рес с точ­ки зре­ния пси­хо­ло­гии ком­му­ни­ка­тив­но­го процесса. 

Соци­аль­ные сети исполь­зу­ют­ся в том чис­ле и для под­дер­жа­ния посто­ян­ных дело­вых кон­так­тов со зна­ко­мы­ми, встре­чен­ны­ми вне сети. В то же вре­мя под­дер­жа­ние таких кон­так­тов и свя­зей дей­ству­ет как фак­тор при­вле­че­ния в сеть новых участ­ни­ков, что объ­яс­ня­ет экс­по­нен­ци­аль­ный рост их чис­ла и явля­ет­ся при­чи­ной чрез­мер­но­го исполь­зо­ва­ния соци­аль­ных сетей [33].

Ю. Д. Баба­е­ва, А. Е. Вой­скун­ский и О. В. Смыс­ло­ва [34] выде­ля­ют целый ряд поло­жи­тель­ных сто­рон ком­му­ни­ка­ций в соци­аль­ных интер­нет-сетях. Они пола­га­ют, что при этом накап­ли­ва­ет­ся пси­хо­ло­ги­че­ский опыт, полу­ча­ет свое раз­ви­тие соци­аль­ная ком­пе­тент­ность, реа­ли­зу­ют­ся такие важ­ные потреб­но­сти как жела­ние выде­лять­ся из тол­пы, ока­зать­ся заме­чен­ным и узнаваемым. 

С дру­гой сто­ро­ны, для мно­гих под­рост­ков важ­ной явля­ет­ся воз­мож­ность при­об­щить­ся к сво­ей рефе­рент­ной груп­пе, ино­гда даже скрыть­ся и рас­тво­рить­ся в ней, раз­де­лив груп­по­вые цен­но­сти и почув­ство­вав себя более защи­щен­ным [34].

Кро­ме того, у под­рост­ка появ­ля­ют­ся прак­ти­че­ски неогра­ни­чен­ные воз­мож­но­сти само­пре­зен­та­ции и воз­ни­ка­ет воз­мож­ность экс­пе­ри­мен­ти­ро­ва­ния со сво­ей иден­тич­но­стью, про­иг­ры­ва­ния раз­лич­ных ролей. 

Авто­ры счи­та­ют, что такое само­утвер­жде­ние в сети мож­но рас­смат­ри­вать как свое­об­раз­ный пси­хо­ло­ги­че­ский тре­нинг, направ­лен­ный на пре­одо­ле­ние ком­му­ни­ка­тив­но­го дефи­ци­та и рас­ши­ре­ние кру­га обще­ния, что для мно­гих под­рост­ков явля­ет­ся про­бле­мой [34].

Одна­ко у это­го же про­цес­са есть нега­тив­ная сто­ро­на. Слиш­ком частое пре­бы­ва­ние в сети, свя­зан­ное с посто­ян­ной само­пре­зен­та­ци­ей, а так­же с отсле­жи­ва­ни­ем собы­тий, внеш­не­го вида, постов и дру­гих сооб­ще­ний боль­шо­го чис­ла дру­гих участ­ни­ков у неко­то­рой части поль­зо­ва­те­лей может при­во­дить к чув­ству зави­сти, соб­ствен­ной непол­но­цен­но­сти, раз­дра­же­ния, соци­аль­ной тре­во­ги и депрессии. 

Более того, за послед­нее вре­мя опуб­ли­ко­ва­но мно­же­ство работ, в кото­рых под­твер­жда­ет­ся, что при нали­чии у инди­ви­ду­у­ма депрес­сив­ных пере­жи­ва­ний соци­аль­ная сеть может спо­соб­ство­вать их транс­ли­ро­ва­нию на более широ­кую ауди­то­рию. При этом наи­бо­лее зави­си­мые или актив­ные поль­зо­ва­те­ли име­ют склон­ность быст­рее выра­ба­ты­вать у себя симп­то­мы депрес­сии и тре­во­ги [35–37].

Кро­ме того, мно­гие авто­ры отме­ча­ют спе­ци­фи­че­ские отри­ца­тель­ные фак­то­ры обще­ния в соци­аль­ных сетях. В част­но­сти, при интер­нет-зави­си­мо­сти (как раз­но­вид­но­сти тех­но­ло­ги­че­ских зави­си­мо­стей) аддик­тив­но пред­рас­по­ло­жен­ная лич­ность лег­ко нахо­дит в вир­ту­аль­ной реаль­но­сти раз­лич­ные воз­мож­но­сти вос­пол­не­ния недо­ста­ю­щих сфер жизни. 

Это про­ис­хо­дит, напри­мер, через кон­стру­и­ро­ва­ние в вир­ту­аль­ной реаль­но­сти новой лич­но­сти и заме­ще­ние насто­я­щей жиз­не­де­я­тель­но­сти вир­ту­аль­ной, что может иметь нега­тив­ные пси­хо­ло­ги­че­ские послед­ствия, в част­но­сти при столк­но­ве­нии с реаль­но­стью [38].

В недав­но опуб­ли­ко­ван­ном иссле­до­ва­нии опи­са­но вли­я­ние СС (через смарт­фон) на само­оцен­ку чело­ве­ка и пред­став­ле­ние о себе [39]. Пре­бы­вая в соци­аль­ных сетях, онлайн-поль­зо­ва­тель фор­ми­ру­ет свою новую вир­ту­аль­ную иден­тич­ность, кото­рая, най­дя в СС поло­жи­тель­ный отклик, может быть при­ня­та инди­ви­ду­у­мом как реаль­ное пред­став­ле­ние о себе. Тем самым онлайн-при­ло­же­ния могут спо­соб­ство­вать повы­ше­нию само­оцен­ки и сни­же­нию тре­вож­но­сти у инди­ви­ду­у­ма. Одна­ко в то же вре­мя онлайн-плат­фор­мы вызы­ва­ют «пере­ме­ще­ние» само­оцен­ки чело­ве­ка в вир­ту­аль­ную реаль­ность и дела­ют его зави­си­мы­ми от их использования. 

Дан­ное иссле­до­ва­ние так­же под­чер­ки­ва­ет вли­я­ние соци­аль­ных сетей на меж­лич­ност­ные отно­ше­ния, кото­рое так­же име­ет дво­я­кий харак­тер. С одной сто­ро­ны, исполь­зо­ва­ние онлайн-средств ком­му­ни­ка­ций спо­соб­ству­ет укреп­ле­нию меж­лич­ност­ных кон­так­тов, но в то же вре­мя может при­во­дить к воз­ник­но­ве­нию чув­ства отвер­же­ния при игно­ри­ро­ва­нии чело­ве­ка в сети [40].

В свя­зи с этим нуж­но отме­тить, что уча­сти­лись слу­чаи кибер­стал­кин­га (пре­сле­до­ва­ния людей в соци­аль­ных сетях) и кибер­бул­лин­га (оскорб­ле­ний, агрес­сив­ных напа­док, пре­сле­до­ва­ний). Такое пове­де­ние в сети в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни облег­ча­ет­ся ано­ним­но­стью, кото­рая ста­но­вит­ся фак­то­ром, под­тал­ки­ва­ю­щим потен­ци­аль­но­го агрес­со­ра к таким дей­стви­ям. При этом послед­ствия для жерт­вы могут быть суще­ствен­но тяже­лее, чем в реаль­ной дей­стви­тель­но­сти, посколь­ку по сети инфор­ма­ция раз­но­сит­ся исклю­чи­тель­но быст­ро и лег­ко [40].

Отдель­ную про­бле­му пред­став­ля­ют «опас­ные» мате­ри­а­лы — в виде пор­но­гра­фии, видео­ро­ли­ков, изоб­ра­же­ний и тек­стов сек­су­аль­но­го, экс­тре­мист­ско­го харак­те­ра, при­зы­вы к совер­ше­нию наси­лия. Ю. О. Годик пола­га­ет, что «опас­ный» кон­тент ста­но­вит­ся при­чи­ной ряда проблем. 

В част­но­сти, дети стал­ки­ва­ют­ся с таки­ми мате­ри­а­ла­ми в про­цес­се «без­обид­ных» сес­сий в Интер­не­те и в СС. Про­из­воль­ный или непро­из­воль­ный про­смотр таких мате­ри­а­лов отри­ца­тель­но ска­зы­ва­ет­ся на дет­ской пси­хи­ке и пове­де­нии [41]. Как след­ствие, под­рост­ки порой полу­ча­ют первую в сво­ей жиз­ни инфор­ма­цию о сек­су­аль­ных отно­ше­ни­ях на осно­ва­нии кон­так­тов с пор­но­сай­та­ми, что вле­чет за собой нега­тив­ные послед­ствия, кото­рые могут отра­зить­ся на всей их даль­ней­шей жизни.

Дли­тель­ное пре­бы­ва­ние онлайн, в том чис­ле в СС, чре­ва­то и чисто физио­ло­ги­че­ски­ми послед­стви­я­ми. Так, посто­ян­ная пере­пис­ка с кем-либо и жела­ние дождать­ся отве­та явля­ет­ся одной из при­чин нару­ше­ний сна у детей и под­рост­ков — про­бле­ма, чре­ва­тая нару­ше­ни­я­ми физи­че­ско­го и пси­хи­че­ско­го здо­ро­вья [42].

Офталь­мо­ло­ги все чаще выска­зы­ва­ют опа­се­ния — посто­ян­ное чте­ние с экра­на смарт­фо­на может быть при­чи­ной мио­пии, пато­ло­гии все чаще диа­гнос­ци­ру­е­мой у детей и под­рост­ков [43]. Выска­зы­ва­ют­ся так­же опа­се­ния насчет сидя­че­го обра­за жиз­ни и нару­ше­ния осан­ки из-за рас­про­стра­не­ния такой практики.

Шкалы BSMAS и BFAS и результаты их использования

Мето­ди­ки выяв­ле­ния интер­нет-зави­си­мо­сти хоро­шо извест­ны и часто исполь­зу­ют­ся — тест на интер­нет-зави­си­мость Ким­бер­ли Янг в адап­та­ции В. А. Буро­вой (Лос­ку­то­вой), китай­ский тест «Шка­ла интер­нет-зави­си­мо­сти Чена» (Chen) (2003) в адап­та­ции К. А. Фек­ли­со­ва, тест на интер­нет-зави­си­мость С. А. Кулакова. 

Что каса­ет­ся диа­гно­сти­ки зави­си­мо­сти от соци­аль­ных сетей, то до недав­не­го вре­ме­ни такие опрос­ни­ки не были известны. 

В 2016 г. груп­па иссле­до­ва­те­лей из Дании под руко­вод­ством С. Андре­ас­сен (Andreassen) [44] пред­ло­жи­ла так назы­ва­е­мую Бер­ген­скую шка­лу зави­си­мо­сти от соци­аль­ных сетей (Bergen Social Media Addiction Scale — BSMAS). 

Шка­ла состо­ит из 6 вопро­сов, кото­рые выяв­ля­ют основ­ные при­зна­ки зави­си­мо­сти (погло­щен­ность и посто­ян­ная вовле­чен­ность, потребность/растущая толе­рант­ность, вли­я­ние на настро­е­ние, рецидив/потеря кон­тро­ля, син­дром отме­ны, конфликт/функциональные нару­ше­ния) [45]. Отве­ты оце­ни­ва­ют­ся по 5-тибалль­ной шка­ле Лай­кер­та, общий балл сум­ми­ру­ет­ся и варьи­ру­ет­ся от 6 до 30. Тест стан­дар­ти­зи­ро­ван и отве­ча­ет кри­те­ри­ям надеж­но­сти (α Крон­ба­ха — 0,88) и валид­но­сти. BSMAS явля­ет­ся адап­та­ци­ей Шка­лы Фейс­бук-зави­си­мо­сти (BFAS) тех же авто­ров [18]. Ква­ли­фи­ци­ро­ван­ный пере­вод шка­лы выпол­нен Роза­но­вым В. А. и Рахим­ку­ло­вой А. С. и полу­че­но пра­во на исполь­зо­ва­ние рус­ско­языч­но­го вари­ан­та в науч­ных целях.

Авто­ры опрос­ни­ка не пред­ла­га­ют еди­но­го мето­да оцен­ки резуль­та­тов теста, они счи­та­ют, что могут исполь­зо­вать­ся соот­вет­ству­ю­щие дру­гим пове­ден­че­ским зави­си­мо­стям мето­ды оцен­ки резуль­та­тов теста (напри­мер, набор 3–5 бал­лов по 4-м или 6-ти вопро­сам BSMAS). 

Пред­ло­жен метод оцен­ки зави­си­мо­сти от СС по прин­ци­пу набо­ра 4–5 бал­лов по 4-м вопро­сам BSMAS или по кри­те­рию набо­ра 19 и более бал­лов — такие респон­ден­ты счи­та­ют­ся под­вер­жен­ны­ми рис­ку про­блем­но­го исполь­зо­ва­ния СС [46].

Опрос­ник BFAS — на осно­ве кото­ро­го был создан BSMAS (путем заме­ны назва­ния Facebook на более широ­кое поня­тие «соци­аль­ные сети») — был пере­ве­ден на несколь­ко язы­ков и пока­зал при­ем­ле­мые пси­хо­мет­ри­че­ские свой­ства в раз­ных иссле­до­ва­ни­ях [18; 47; 48]. 

В част­но­сти, он был исполь­зо­ван на выбор­ке из 1730 под­рост­ков США с целью изу­че­ния вза­и­мо­свя­зи зави­си­мо­сти от СС с депрес­си­ей и тре­вож­но­стью сре­ди моло­де­жи [49] и для выяв­ле­ния уров­ня зави­си­мо­сти от Фейс­бу­ка сре­ди уче­ни­ков меди­цин­ско­го вуза в Омане [50].

Иссле­до­ва­ние с исполь­зо­ва­ни­ем дан­но­го опрос­ни­ка в Австра­лии пока­за­ло, что неко­то­рые люди дей­стви­тель­но исполь­зу­ют Фейс­бук, что­бы избе­жать нега­тив­ных эмо­ций [51]. В США на выбор­ке из 296 сту­ден­тов была выяв­ле­на пря­мая связь меж­ду FOMO (fear of missing out — англ. страх про­пу­стить что-то, если посто­ян­но не нахо­дить­ся онлайн) и зави­си­мо­стью от Фейс­бу­ка [52]. В выбор­ке участ­ни­ков в Гер­ма­нии зави­си­мость от Фейс­бу­ка была ассо­ци­и­ро­ва­на с нар­цис­сиз­мом лич­но­сти и с нару­ше­ни­я­ми пси­хи­че­ско­го здо­ро­вья (депрес­сия, бес­по­кой­ство и симп­то­мы стрес­са) [53].

На выбор­ке из 509 бри­тан­ских под­рост­ков с исполь­зо­ва­ни­ем BFAS была иссле­до­ва­на раз­ни­ца меж­ду зави­си­мо­стью от Фейс­бу­ка и зави­си­мо­стью от интер­нет-игр [54]. Было обна­ру­же­но, что зави­си­мость от видео­игр в отно­ше­нии пси­хи­че­ско­го здо­ро­вья ска­зы­ва­ет­ся более нега­тив­но, зна­чи­тель­но повы­шая уро­вень депрес­сии, стрес­са и тревоги. 

Дан­ное иссле­до­ва­ние так­же пока­за­ло, что моло­дые люди муж­ско­го пола более пред­рас­по­ло­же­ны к раз­ви­тию зави­си­мо­сти от видео­игр, чем все осталь­ные воз­раст­ные и ген­дер­ные груп­пы. При этом не уда­лось уста­но­вить ана­ло­гич­ную зако­но­мер­ность в слу­чае зави­си­мо­сти от соци­аль­ных сетей. Одна­ко меж­ду уров­нем зави­си­мо­сти от СС и зави­си­мо­сти от видео­игр выяв­ле­на поло­жи­тель­ная кор­ре­ля­ция. Дан­ный факт объ­яс­ня­ет­ся тем, что мно­гие игро­вые плат­фор­мы, в кото­рые вовле­че­ны под­рост­ки, име­ют опцию чатов и онлайн-кон­фе­рен­ций, поз­во­ля­ю­щих быть в сети и общать­ся с дру­ги­ми пользователями. 

И нако­нец авто­ры отме­ча­ют, что по резуль­та­там их иссле­до­ва­ний игро­вая зави­си­мость и зави­си­мость от СС ско­рее все­го явля­ют­ся пер­вич­ны­ми рас­строй­ства­ми, кото­рые ока­зы­ва­ют непо­сред­ствен­ное воз­дей­ствие на пси­хо­ло­ги­че­ское здо­ро­вье инди­ви­ду­у­ма, а не наобо­рот [54].

В свою оче­редь BSMAS так­же исполь­зу­ет­ся во все боль­шем чис­ле иссле­до­ва­ний. Так, исполь­зо­ва­ние BSMAS на выбор­ке вен­гер­ских под­рост­ков выяви­ло, что 4,5 % участ­ни­ков могут быть при­чис­ле­ны к груп­пе рис­ка СС-зави­си­мо­сти. Эта груп­па отли­ча­лась самой низ­кой само­оцен­кой и самым высо­ким уров­нем симп­то­мов депрес­сии [46].

Иссле­до­ва­ние нор­веж­ской выбор­ки (23 532 чело­век, воз­раст­ной диа­па­зон 16–88 лет) с исполь­зо­ва­ни­ем дан­ной шка­лы пока­за­ло, что оди­но­кие жен­щи­ны, сту­ден­ты, люди с низ­ким уров­нем обра­зо­ва­ния, низ­ким дохо­дом, низ­кой само­оцен­кой и высо­ким нар­цис­сиз­мом име­ют более высо­кие бал­лы [55].

В выбор­ке резуль­та­тов тести­ро­ва­ния сту­ден­тов из Ира­на была выяв­ле­на отри­ца­тель­ная зна­чи­мая связь меж­ду склон­но­стью моло­дых людей излишне исполь­зо­вать СС (по шка­ле BSMAS) и их успе­ва­е­мо­стью [56].

Так­же была выяв­ле­на связь меж­ду про­блем­ным исполь­зо­ва­ни­ем СС и симп­то­ма­ми депрес­сии в выбор­ке из 1749 жите­лей США (воз­раст 19–32 года) [57]. Была про­ве­де­на апро­ба­ция ита­льян­ской вер­сии BSMAS на выбор­ке из 769 участ­ни­ков, в ходе кото­рой были под­твер­жде­ны пси­хо­мет­ри­че­ские харак­те­ри­сти­ки дан­ной шка­лы [58].

Ита­льян­ская вер­сия BSMAS была выбра­на для изу­че­ния вза­и­мо­свя­зи меж­ду интер­нет-зави­си­мо­стью, игро­вой зави­си­мо­стью и пато­ло­ги­че­ским исполь­зо­ва­ни­ем СС [59]. Опрос­ник BSMAS был вали­ди­зи­ро­ван на выбор­ке иран­ских под­рост­ков, его пси­хо­мет­ри­че­ские харак­те­ри­сти­ки, в част­но­сти, моно­ди­мен­си­о­наль­ность, были под­твер­жде­ны [60].

Эстон­ское иссле­до­ва­ние с при­ме­не­ни­ем BSMAS пока­за­ло вза­и­мо­связь депрес­сив­ных симп­то­мов и пато­ло­ги­че­ской тяги к СС у дево­чек-под­рост­ков [61].

Таким обра­зом, опрос­ник Бер­ген­ская шка­ла зави­си­мо­сти от соци­аль­ных сетей (BSMAS) полу­ча­ет все более широ­кое рас­про­стра­не­ние, он адап­ти­ро­ван во мно­гих стра­нах для выяв­ле­ния пато­ло­ги­че­ско­го исполь­зо­ва­ния СС, что откры­ва­ет пер­спек­ти­вы его при­ме­не­ния в России. 

Несо­мнен­но, раци­о­наль­нее исполь­зо­вать BSMAS, а не BFAS, посколь­ку имен­но в Бер­ген­ской шка­ле речь идет о соци­аль­ных сетях в самом широ­ком смыс­ле, а не огра­ни­чи­ва­ет­ся пусть и мас­со­вой, но все же спе­ци­фи­че­ской сетью Фейс­бук, попу­ляр­ность кото­рой в раз­ных стра­нах неоди­на­ко­ва, и кото­рая, по мно­гим наблю­де­ни­ям, уже не столь попу­ляр­на сре­ди под­рост­ков, посте­пен­но ста­но­вясь сред­ством вир­ту­аль­но­го обще­ния пре­иму­ще­ствен­но людей стар­ше­го возраста.

С какими еще зависимостями ассоциировано проблемное использование социальных сетей?

Зави­си­мость от СС явля­ет­ся отно­си­тель­но новым видом аддик­тив­но­го пове­де­ния и в сво­ей осно­ве может иметь мно­же­ство общих черт с дру­ги­ми аддикциями. 

К. Тан и Й. Кох (Tang, Koh) [62], обсле­дуя сту­ден­тов кол­ле­джа в Син­га­пу­ре, выяви­ли, что с зави­си­мо­стью от СС чаще все­го соче­та­ют­ся пище­вая зави­си­мость, зави­си­мость от поку­пок (пато­ло­ги­че­ский шоп­пинг) и аффек­тив­ные расстройства. 

Раз­ви­тие одной пове­ден­че­ской зави­си­мо­сти, судя по все­му, спо­соб­ству­ет раз­ви­тию дру­гих зави­си­мо­стей. Так, зави­си­мость от СС может быть тес­но свя­за­на с таки­ми тех­но­ло­ги­че­ски­ми зави­си­мо­стя­ми наше­го вре­ме­ни, как зави­си­мость от смарт­фо­на и мобиль­но­го теле­фо­на (гад­жет-зави­си­мость). Смарт­фо­ны и план­ше­ты сами по себе не вызы­ва­ют при­вы­ка­ния, а явля­ют­ся меди­а­но­си­те­ля­ми, кото­рые поз­во­ля­ют участ­во­вать в вызы­ва­ю­щих при­вы­ка­ние дей­стви­ях, вклю­чая посе­ще­ние СС

Дей­стви­тель­но, посе­ще­ние сай­тов СС или напи­са­ние сооб­ще­ний явля­ет­ся веду­щим видом актив­но­сти с исполь­зо­ва­ни­ем смарт­фо­нов: око­ло 80 % СС исполь­зу­ют­ся с помо­щью мобиль­ных тех­но­ло­гий, 75 % поль­зо­ва­те­лей сети Фейс­бук полу­ча­ют доступ к СС через свои мобиль­ные теле­фо­ны [63]. Сле­до­ва­тель­но, мож­но пред­по­ло­жить, что зави­си­мость от смарт­фо­на может быть частью зави­си­мо­сти от соци­аль­ных сетей.

С зави­си­мо­стью от СС может быть свя­за­но такое явле­ние, как номо­фо­бия (страх остать­ся без мобиль­но­го теле­фо­на). В послед­нее вре­мя зву­чат пред­ло­же­ния вклю­чить номо­фо­бию в DSM–5.

В част­но­сти, были опре­де­ле­ны сле­ду­ю­щие кри­те­рии: регу­ляр­ное и дли­тель­ное исполь­зо­ва­ние мобиль­но­го устрой­ства, чув­ство бес­по­кой­ства, когда теле­фон недо­сту­пен, мно­го­крат­ная про­вер­ка теле­фо­на на нали­чие сооб­ще­ний, ино­гда при­во­дя­щее к появ­ле­нию фан­том­ных мело­дий звон­ка или сиг­на­ла, посто­ян­ная доступ­ность, пред­по­чте­ние мобиль­ной свя­зи лич­но­му обще­нию и финан­со­вые про­бле­мы как след­ствие пато­ло­ги­че­ско­го исполь­зо­ва­ния [64].

Номо­фо­бия по сво­ей при­ро­де свя­за­на со стра­хом поте­рять воз­мож­ность вый­ти в соци­аль­ные сети или в Интер­нет и может при­во­дить к импуль­сив­но­му исполь­зо­ва­нию мобиль­но­го теле­фо­на [64], облег­чая и уси­ли­вая исполь­зо­ва­ние СС

Одним из кри­те­ри­ев пато­ло­ги­че­ско­го при­стра­стия к смарт­фо­ну явля­ет­ся частое ничем не оправ­дан­ное обра­ще­ние к нему, импуль­сив­ное жела­ние вклю­чить смарт­фон и вызвать те или иные про­грам­мы, про­сто посто­ян­но дер­жать его в руках. 

Соот­вет­ствен­но, одной из самых тяже­лых потерь для совре­мен­но­го чело­ве­ка ста­но­вит­ся поте­ря смарт­фо­на, сопря­жен­ная с мно­же­ством непри­ят­ных послед­ствий, хло­пот и нега­тив­ны­ми эмо­ци­я­ми. Извест­ны слу­чаи суи­ци­даль­ных попы­ток сре­ди под­рост­ков после поте­ри смартфона.

Общая струк­ту­ра вза­и­мо­свя­зи раз­лич­ных пато­ло­гий, свя­зан­ных со смарт­фо­ном, может выгля­деть сле­ду­ю­щим обра­зом (см. рисунок).

Рис. Взаимосвязь различных е-аддикций и их взаимное перекрывание
Рис. Вза­и­мо­связь раз­лич­ных е-аддик­ций и их вза­им­ное перекрывание

Таким обра­зом, поды­то­жив выше­ска­зан­ное мож­но отме­тить, что зави­си­мость от СС явля­ет­ся состав­ной частью более широ­ких фено­ме­нов, но в то же вре­мя име­ет пере­се­че­ния с более узки­ми под­ви­да­ми аддик­ций (напри­мер, FOMO).

Проблемы, ассоциируемые с зависимостью от социальных сетей

Мно­го­чис­лен­ные иссле­до­ва­ния, про­во­ди­мые по все­му миру, гово­рят о том, что зави­си­мость от СС ассо­ци­и­ро­ва­на с рядом пси­хо­ло­ги­че­ских про­блем и про­блем пси­хи­че­ско­го здо­ро­вья, таки­ми как тре­во­га, депрес­сия, низ­кая само­оцен­ка и т. д. 

Так, зави­си­мость от СС у сту­ден­тов аме­ри­кан­ских кол­ле­джей ассо­ци­и­ро­ва­на с пло­хой успе­ва­е­мо­стью и пло­хим пси­хо­ло­ги­че­ским здо­ро­вьем. Само­оцен­ка может играть посред­ни­че­скую роль меж­ду зави­си­мо­стью от СС, пси­хи­че­ским здо­ро­вьем и успе­ва­е­мо­стью [65].

Неко­то­рые авто­ры-иссле­до­ва­те­ли моде­ли «гипер­лич­но­сти» утвер­жда­ют, что редак­ти­ро­ва­ние соб­ствен­но­го онлайн про­фи­ля повы­ша­ет само­оцен­ку [66]. В то же вре­мя, веро­ят­но гораз­до бóль­шую роль игра­ет то, что поль­зо­ва­те­ли СС слиш­ком часто под­вер­га­ют­ся пси­хо­ло­ги­че­ской ата­ке, читая онлайн-пре­зен­та­ции дру­гих людей, что ско­рее может сни­жать само­оцен­ку [67].

Напри­мер, неко­то­рые посто­ян­ные поль­зо­ва­те­ли сети Фейс­бук счи­та­ют, что дру­гие счаст­ли­вее и успеш­нее, чем они сами, осо­бен­но если они лич­но не зна­ко­мы или пло­хо осве­дом­ле­ны о реаль­ном поло­же­нии дел дру­гих поль­зо­ва­те­лей [67].

Иссле­до­ва­ние Мех­ди­за­де (Mehdizadeh) [68] пока­за­ло, что избы­точ­ное исполь­зо­ва­ние Фейс­бу­ка (зна­чи­тель­ное вре­мя пре­бы­ва­ния в соци­аль­ной сети или более частое посе­ще­ние в тече­ние дня) кор­ре­ли­ро­ва­ло с пони­жен­ной само­оцен­кой. Дру­гое иссле­до­ва­ние пока­за­ло, что само­оцен­ка под­рост­ков сни­жа­ет­ся после полу­че­ния нега­тив­ных отзы­вов в СС [69]. Отри­ца­тель­ная связь меж­ду при­вы­ка­ни­ем к исполь­зо­ва­нию СС и само­оцен­кой под­твер­жда­ет­ся в раз­ных куль­ту­рах [70].

Дру­гие иссле­до­ва­ния пока­за­ли, что симп­то­мы зави­си­мо­сти от СС ассо­ци­и­ро­ва­ны с изме­не­ни­я­ми настро­е­ния, отра­жа­ют­ся на когни­тив­ной сфе­ре, про­яв­ля­ют­ся в физи­че­ских и эмо­ци­о­наль­ных реак­ци­ях, а так­же созда­ют меж­лич­ност­ные и пси­хо­ло­ги­че­ские про­бле­мы [71–73].

Так, дли­тель­ное исполь­зо­ва­ние Фейс­бу­ка поло­жи­тель­но свя­за­но с про­бле­ма­ми пси­хи­че­ско­го здо­ро­вья, таки­ми как стресс, тре­во­га и депрес­сия и отри­ца­тель­но свя­за­но с дол­го­сроч­ным бла­го­по­лу­чи­ем [74].

Вре­мя, про­ве­ден­ное в СС, поло­жи­тель­но свя­за­но с симп­то­ма­ми депрес­сии сре­ди школь­ни­ков в Цен­траль­ной Сер­бии [75] и сре­ди моло­дых людей в Соеди­нен­ных Шта­тах [76].

Кро­ме того, было пока­за­но, что опре­де­лен­ные спо­со­бы исполь­зо­ва­ния СС свя­за­ны со сни­же­ни­ем успе­ва­е­мо­сти школь­ни­ков и сту­ден­тов [78]. Ал-Мена­ес (Al-Menayes) обна­ру­жил, что исполь­зо­ва­ние СС в ака­де­ми­че­ских целях не вли­я­ет на ака­де­ми­че­скую успе­ва­е­мость, в то вре­мя как их исполь­зо­ва­ние в неа­ка­де­ми­че­ских целях (в част­но­сти, для видео­игр) и мно­го­за­дач­ность в СС вли­я­ют на ака­де­ми­че­скую успе­ва­е­мость нега­тив­но. Боль­шой выбо­роч­ный (N = 1893) опрос, про­ве­ден­ный в Соеди­нен­ных Шта­тах, так­же пока­зал, что вре­мя, про­ве­ден­ное сту­ден­та­ми в Фейс­бу­ке, отри­ца­тель­но свя­за­но с их общим бал­лом по дан­ным атте­ста­ций [77].

По дан­ным двух наци­о­наль­ных репре­зен­та­тив­ных выбо­рок в США, охва­ты­ва­ю­щих под­рост­ков в воз­расте от 8 до 12 лет (N = 506 820) в сопо­став­ле­нии с наци­о­наль­ны­ми ста­ти­сти­че­ским дан­ны­ми о суи­ци­дах моло­дых людей в воз­расте от 13 до 18 лет, было пока­за­но, что в пери­од с 2010 по 2015 г. (рынок смарт­фо­нов рез­ко воз­рос в 2006–2007 г.) уве­ли­чи­лось коли­че­ство депрес­сив­ных симп­то­мов и воз­рос­ла часто­та само­убийств сре­ди под­рост­ков, осо­бен­но сре­ди девушек. 

Под­рост­ки, кото­рые боль­ше вре­ме­ни про­во­ди­ли с новы­ми инфор­ма­ци­он­ны­ми носи­те­ля­ми, чаще сооб­ща­ли о про­бле­мах пси­хи­че­ско­го здо­ро­вья. Наобо­рот, под­рост­ки, кото­рые боль­ше вре­ме­ни про­во­ди­ли не у экра­нов, а в лич­ност­ных ком­му­ни­ка­ци­ях, в спор­те, в домаш­ней рабо­те, исполь­зо­ва­ли печат­ные СМИ и посе­ща­ли рели­ги­оз­ные служ­бы, сооб­ща­ли о дан­ных про­бле­мах реже. 

Инте­рес­но, что с широ­ким внед­ре­ни­ем смарт­фо­нов сов­па­ли так­же такие пове­ден­че­ские изме­не­ния в под­рост­ко­вой сре­де в США как сни­же­ние инте­ре­са к полу­че­нию прав на вожде­ние авто­мо­би­ля, уси­ле­ние чув­ства оди­но­че­ства и сни­же­ние инте­ре­са к про­ти­во­по­лож­но­му полу, напри­мер к роман­ти­че­ским сви­да­ни­ям [77].

В ряде дру­гих работ было под­твер­жде­но, что зави­си­мость от Фейс­бу­ка поло­жи­тель­но свя­за­на с депрес­си­ей, тре­во­гой и бес­сон­ни­цей [80–83] и отри­ца­тель­но свя­за­на с субъ­ек­тив­ным бла­го­по­лу­чи­ем и удо­вле­тво­рен­но­стью жизнью.

Нуж­но иметь в виду, что лица, зави­си­мые от СС или отли­ча­ю­щи­е­ся их пато­ло­ги­че­ским их исполь­зо­ва­ни­ем, про­яв­ля­ют край­нюю пре­дан­ность соци­аль­ным сетям в ущерб меж­лич­ност­ным отно­ше­ни­ям. Недав­нее иссле­до­ва­ние при­зна­ет, что моло­дое поко­ле­ние «пред­по­чи­та­ет изо­ля­цию, нахо­дясь в сво­ем соб­ствен­ном вооб­ра­жа­е­мом мире, а не с реаль­ны­ми дру­зья­ми и семьей» [84]. Соглас­но ста­тье, дви­же­ние в сто­ро­ну изо­ля­ции у моло­до­го поко­ле­ния, как пра­ви­ло, свя­за­но с исполь­зо­ва­ни­ем мобиль­ных устройств и Интер­не­та [84].

В недав­нем иссле­до­ва­нии, в кото­ром при­ня­ло уча­стие 10 018 сотруд­ни­ков кор­по­ра­ций и учре­жде­ний, был сде­лан вывод, что исполь­зо­ва­ние сай­тов СС в лич­ных целях в рабо­чее вре­мя ухуд­ша­ет пока­за­те­ли рабо­ты [85]. Сооб­ща­ет­ся о более низ­кой про­из­во­ди­тель­но­сти тру­да людей, име­ю­щих пред­рас­по­ло­жен­ность к чрез­мер­но­му исполь­зо­ва­нию СС [86; 87]. 

Отдель­ную про­бле­му пред­став­ля­ет сфе­ра здра­во­охра­не­ния: ком­му­ни­ка­ции и вза­и­мо­дей­ствия в СС меж­ду вра­ча­ми и пер­со­на­лом боль­ниц может иметь небла­го­при­ят­ные послед­ствия и ска­зы­вать­ся на физи­че­ском и пси­хи­че­ском здо­ро­вье паци­ен­тов. Эти­че­ские про­бле­мы могут воз­ни­кать при раз­ме­ще­нии вра­ча­ми инфор­ма­ции о неко­то­рых паци­ен­тах в СС с целью про­фес­си­о­наль­но­го обме­на, что может нару­шать кон­фи­ден­ци­аль­ность [88].

Недав­нее иссле­до­ва­ние [89; 90] пока­за­ло, что более высо­кая актив­ность в Фейс­бу­ке ассо­ци­и­ро­ва­на с более высо­ким уров­нем FOMO, сни­жен­ным уров­нем настро­е­ния, пси­хо­ло­ги­че­ско­го бла­го­по­лу­чия и удо­вле­тво­рен­но­стью жиз­нью, сме­шан­ны­ми чув­ства­ми при исполь­зо­ва­нии СС, а так­же неумест­ным и опас­ным исполь­зо­ва­ни­ем СС (к при­ме­ру, на уни­вер­си­тет­ских лек­ци­ях и/или во вре­мя вожде­ния авто­мо­би­ля) [91].

Таким обра­зом, FOMO свя­за­но с про­блем­ным исполь­зо­ва­ни­ем и зави­си­мо­стью от СС. Оте­че­ствен­ны­ми авто­ра­ми [92] было про­ве­де­но иссле­до­ва­ние, в кото­ром рас­кры­ва­ет­ся пси­хо­па­то­ло­ги­че­ская кар­ти­на, спе­ци­фич­ная для интер­нет-зави­си­мых под­рост­ков в срав­не­нии с фено­ме­на­ми, встре­ча­ю­щи­ми­ся у моло­дых людей, испы­ты­ва­ю­щих зави­си­мость от видеоигр. 

Резуль­та­ты иссле­до­ва­ния пока­за­ли, что зави­си­мые от СС под­рост­ки пока­зы­ва­ют более высо­кий уро­вень кон­фликт­но­сти и враж­деб­но­сти, что воз­мож­но свя­за­но со спе­ци­фи­кой обще­ния в сетях. Моло­дым людям, пред­по­чи­та­ю­щим роле­вые онлайн-игры, более свой­ствен­ны про­яв­ле­ния тре­вож­но­сти и асте­но-депрес­сив­ные симп­то­мы, что гово­рит о боль­шей пато­ген­но­сти онлайн-игр по срав­не­нию с обще­ни­ем в СС [92].

Недав­но опуб­ли­ко­ван обсто­я­тель­ный обзор пози­тив­ных и нега­тив­ных фак­то­ров, свя­зан­ных с соци­аль­ны­ми сетя­ми [95]. Авто­ры обзо­ра отме­ча­ют, что, хотя под­рост­ки полу­ча­ют в СС эмо­ци­о­наль­ную под­держ­ку и доступ к широ­ко­му спек­тру полез­ной инфор­ма­ции о здо­ро­вье (вклю­чая воз­мож­но­сти обра­ще­ния за помо­щью), в целом коли­че­ство депрес­сив­ных симп­то­мов у под­рост­ков воз­рос­ло на 70 % за послед­ние 25 лет. Осо­бен­но это про­яви­лось после того, как появи­лись соци­аль­ные сети и смартфоны. 

Авто­ры так­же пред­ста­ви­ли срав­ни­тель­ные дан­ные о том, какие СС явля­ют­ся менее вре­до­нос­ны­ми, а какие ока­зы­ва­ют боль­ше нега­тив­но­го вли­я­ния. Как ока­за­лось, поло­жи­тель­ное вли­я­ние ока­зы­ва­ет лишь одна СС из пяти иссле­до­ван­ных — это Youtube. 

Наи­мень­ший нега­тив­ный эффект ока­зы­ва­ет Twitter, затем идет Snapchat, затем Facebook. Наи­боль­шее нега­тив­ное вли­я­ние ока­зы­ва­ет Instagram, посколь­ку в нем непо­сред­ствен­но оце­ни­ва­ет­ся внеш­ность под­рост­ков, что силь­но ска­зы­ва­ет­ся на их само­оцен­ке и эмо­ци­о­наль­ном состоянии. 

В свя­зи с этим авто­ры пред­ла­га­ют ряд мер, направ­лен­ных на пре­вен­цию нега­тив­но­го вли­я­ния СС на неокреп­шую пси­хи­ку под­рост­ков. К при­ме­ру, они пред­ла­га­ют вве­сти спе­ци­аль­ные отмет­ки для фото­гра­фий, обра­бо­тан­ных в Photoshop, что­бы избе­жать нере­а­ли­стич­ных срав­не­ний [95].

Таким обра­зом, пато­ло­ги­че­ское исполь­зо­ва­ние СС и зави­си­мость от них явля­ют­ся весь­ма комор­бид­ны­ми про­яв­ле­ни­я­ми, чаще все­го с ними соче­та­ют­ся дру­гие зави­си­мо­сти, тре­во­га и симп­то­мы депрессии.

Психологические характеристики людей, активно использующих социальные сети

Пато­ло­ги­че­ское исполь­зо­ва­ние СС свя­зы­ва­ют с неко­то­ры­ми инди­ви­ду­аль­ны­ми пси­хо­ло­ги­че­ски­ми харак­те­ри­сти­ка­ми. Лица с высо­ки­ми пока­за­те­ля­ми по шка­ле нар­цис­сиз­ма, как пра­ви­ло, более актив­ны в СС, посколь­ку здесь они полу­ча­ют воз­мож­ность пред­ста­вить себя в бла­го­при­ят­ном све­те в соот­вет­ствии со сво­им иде­аль­ным «Я» [93; 94]. 

Ряд иссле­до­ва­ний сфо­ку­си­ро­ва­ны на пяти­фак­тор­ной моде­ли лич­но­сти, в кото­рой рас­смат­ри­ва­ют­ся такие чер­ты, как ней­ро­тизм, экс­тра­вер­сия, дру­же­лю­бие, доб­ро­со­вест­ность и откры­тость опы­ту [96]. Выяс­ни­лось, что экс­тра­вер­сия поло­жи­тель­но кор­ре­ли­ру­ет с исполь­зо­ва­ни­ем Интер­не­та в целом [98]. Склон­ность к зави­си­мо­сти от СС име­ет поло­жи­тель­ную связь с экс­тра­вер­си­ей и отри­ца­тель­ную — с созна­тель­но­стью [98].

В ста­тье [21] сооб­ща­ет­ся, что с часто­той исполь­зо­ва­ния СС поло­жи­тель­но свя­за­ны экс­тра­вер­сия, ней­ро­тизм и откры­тость опы­ту. В то же вре­мя, интро­вер­ты тоже могут иметь СС-зави­си­мость. Пред­по­ла­га­ет­ся, что экс­тра­вер­ты исполь­зу­ют СС для соци­аль­но­го про­дви­же­ния, в то вре­мя как интро­вер­ты — для соци­аль­ной ком­пен­са­ции [33].

Лица, име­ю­щие низ­кий балл по шка­ле созна­тель­но­сти, исполь­зу­ют СС как спо­соб про­кра­сти­ни­ро­ва­ния, т. е. созна­тель­ность отри­ца­тель­но свя­за­на с исполь­зо­ва­ни­ем СС [98]. Ней­ро­тизм, наобо­рот, поло­жи­тель­но кор­ре­ли­ру­ет с исполь­зо­ва­ни­ем СС, лица с повы­шен­ным ней­ро­тиз­мом могут искать под­держ­ку сво­им нега­тив­ным пере­жи­ва­ни­ям в СС сетях или погру­жать­ся в сеть с целью облег­че­ния сво­е­го пси­хо­ло­ги­че­ско­го состояния. 

Кро­ме того, кон­так­ты в СС по срав­не­нию с ком­му­ни­ка­ци­я­ми в реаль­ной жиз­ни, дают людям с высо­ки­ми пока­за­те­ля­ми по шка­ле ней­ро­тиз­ма боль­ше вре­ме­ни на раз­ду­мье, преж­де чем дей­ство­вать и всту­пать в лич­ный кон­такт [21; 99; 100].

Что каса­ет­ся вза­и­мо­свя­зи пола и зави­си­мо­сти от СС, то здесь нет чет­ких зако­но­мер­но­стей. Неко­то­рые иссле­до­ва­ния ука­зы­ва­ют на то, что девоч­ки-под­рост­ки и жен­щи­ны в целом в боль­шей сте­пе­ни под­вер­же­ны зави­си­мо­сти от СС [101] и толь­ко у них депрес­сия и тре­во­га опо­сре­до­ва­на про­блем­ным исполь­зо­ва­ни­ем СС [89]. Одна­ко в турец­кой выбор­ке муж­чи­ны ока­за­лись зна­чи­тель­но более склон­ны к зави­си­мо­сти от исполь­зо­ва­ния Фейс­бу­ка [86]. В дру­гих иссле­до­ва­ни­ях не было обна­ру­же­но ника­кой свя­зи меж­ду полом и дан­ной зави­си­мо­стью [102].

Ряд авто­ров ука­зы­ва­ют, что у интер­нет-аддик­тов наблю­да­ют­ся изме­не­ния в когни­тив­ной сфе­ре, в част­но­сти про­яв­ля­ет­ся такая пси­хо­ло­ги­че­ская защит­ная реак­ция как раци­о­на­ли­за­ция, интел­лек­ту­аль­ное оправ­да­ние сво­ей аддик­ции («все сидят в Интер­не­те»), ино­гда при этом про­ис­хо­дит фор­ми­ро­ва­ние маги­че­ско­го мыш­ле­ния в виде фан­та­зий о соб­ствен­ном могу­ще­стве или все­мо­гу­ще­стве Интер­не­та [103].

Е. Ю. Сиро­та при­во­дит резуль­та­ты пси­хо­ло­ги­че­ско­го иссле­до­ва­ния под­рост­ков, кото­рые посе­ща­ют сайт ВКон­так­те чаще, чем один раз в день. Для них ока­за­лись более харак­тер­ны­ми такие чер­ты лич­но­сти, как демон­стра­тив­ность пове­де­ния, подвиж­ность, живость и более лег­кое уста­нов­ле­ние контактов. 

В тоже вре­мя они были более склон­ны к актер­ству, при­твор­ству, фан­та­зи­ям, при­укра­ши­ва­нию прав­ды, аван­тю­риз­му и позер­ству. Автор выявил у этих под­рост­ков пози­тив­ное вос­при­я­тие мира, спо­соб­ность вос­хи­щать­ся и вос­тор­гать­ся дей­стви­тель­но­стью, при этом ощу­ще­ние сча­стья и радо­сти от жиз­ни у них может воз­ни­кать по при­чи­нам, не харак­тер­ным для осталь­ных людей. Они при­хо­дят в вос­торг от малень­кой радо­сти и впа­да­ют в горе от неболь­шо­го про­ис­ше­ствия. Ока­за­лось, что для них не харак­тер­ны педан­тич­ность, ригид­ность, неуве­рен­ность в себе, дол­гое пере­жи­ва­ние трав­ми­ру­ю­щих собы­тий, инерт­ность пси­хо­ло­ги­че­ских про­цес­сов и тре­вож­ность [104].

В то же вре­мя чрез­мер­ное исполь­зо­ва­ние СС при­во­дит к изме­не­ни­ям моти­ва­ци­он­ной сфе­ры, постав­лен­ных целей и уста­но­вок. Дол­гое пре­бы­ва­ние в соци­аль­ных сетях изме­ня­ет фор­му соци­аль­ной актив­но­сти, пре­об­ра­зуя неко­то­рые поня­тия и цен­но­сти. К при­ме­ру, транс­фор­ми­ру­ет­ся поня­тие друж­бы в соци­аль­ных сетях и, как отме­ча­ет Е. А. Мило­ва, дан­ное поня­тие в вир­ту­аль­ном про­стран­стве при­об­ре­та­ет дру­гое зна­че­ние по срав­не­нию с реаль­ной жиз­нью [105].

О. А. Гуле­вич отме­ча­ет, что ком­му­ни­ка­ция в СС харак­те­ри­зу­ет­ся отсут­стви­ем барье­ров в обще­нии, моза­ич­но­стью и разо­рван­но­стью ком­му­ни­ка­ции, свое­об­раз­ным эти­ке­том в обще­нии и соб­ствен­ным спе­ци­фич­ным язы­ком. Несмот­ря на ано­ним­ность, рас­тет уро­вень эмо­ци­о­наль­но­сти обще­ния с помо­щью спе­ци­аль­ных слов и символов. 

Веро­ят­но, мно­гие под­рост­ки при этом пере­жи­ва­ют опыт «пото­ка», т. е. погру­жен­но­сти в некую актив­ность, чув­ство удо­воль­ствия, теряя при этом ощу­ще­ние вре­ме­ни и кон­троль над ситу­а­ци­ей [106]. Эти пси­хо­ло­ги­че­ские меха­низ­мы могут спо­соб­ство­вать воз­ник­но­ве­нию пато­ло­ги­че­ско­го исполь­зо­ва­ния и аддикции.

Все это сви­де­тель­ству­ет о том, что пато­ло­ги­че­ское исполь­зо­ва­ние и зави­си­мость от СС могут быть ассо­ци­и­ро­ва­ны с доволь­но раз­ли­ча­ю­щи­ми­ся пси­хо­ло­ги­че­ски­ми и когни­тив­ны­ми харак­те­ри­сти­ка­ми. Чаще все­го в каче­стве лич­ност­ных фак­то­ров зави­си­мо­сти упо­ми­на­ют­ся повы­шен­ный ней­ро­тизм, экс­тра­вер­сия, зани­жен­ная созна­тель­ность (в рам­ках пяти­фак­тор­ной моде­ли), а так­же склон­ность к эмо­ци­о­наль­но­му обще­нию, ино­гда аван­тю­ризм, склон­ность к позер­ству и самолюбованию. 

Необ­хо­ди­мо даль­ней­шее изу­че­ние пси­хо­ло­ги­че­ских осо­бен­но­стей под­рост­ков и моло­дых взрос­лых с вери­фи­ци­ро­ван­ной зави­си­мо­стью от соци­аль­ных сетей (напри­мер, c исполь­зо­ва­ни­ем шка­лы BSMAS), что поз­во­лит уточ­нить эти пси­хо­ло­ги­че­ские характеристики.

Заключение

Под­во­дя итог наше­го обзо­ра мож­но отме­тить, что на уровне фено­ме­но­ло­гии зави­си­мость от соци­аль­ных сетей мож­но рас­смат­ри­вать как одну из раз­но­вид­но­стей совре­мен­ной е-зави­си­мо­сти — явле­ние тако­го же поряд­ка, как интер­нет-зави­си­мость и зави­си­мость от сете­вых игр, но с неко­то­ры­ми отличиями. 

Нали­чие симп­то­мов зави­си­мо­сти от СС часто соче­та­ет­ся с дру­ги­ми вида­ми аддик­тив­но­го пове­де­ния, что сви­де­тель­ству­ет о высо­кой комор­бид­но­сти дан­но­го состояния. 

Посколь­ку обще­ние в соци­аль­ных сетях чаще все­го свя­за­но с исполь­зо­ва­ни­ем гад­же­тов, про­яв­ле­ния СС-зави­си­мо­сти часто соче­та­ют­ся с таки­ми явле­ни­я­ми, как страх остать­ся без смарт­фо­на, навяз­чи­вое исполь­зо­ва­ние смарт­фо­на и страх про­пу­стить что-либо, ока­зав­шись вне сети на корот­кое вре­мя. Все вме­сте эти явле­ния под­дер­жи­ва­ют и усу­губ­ля­ют друг друга. 

Чет­кие кри­те­рии зави­си­мо­сти от соци­аль­ных сетей пока не выра­бо­та­ны, в боль­шин­стве слу­ча­ев авто­ры пред­по­чи­та­ют гово­рить о пато­ло­ги­че­ском или про­блем­ном исполь­зо­ва­нии как о более лег­кой фор­ме, еще не дости­га­ю­щей всех при­зна­ков зави­си­мо­сти. Появ­ле­ние Бер­ген­ской шка­лы зави­си­мо­сти от соци­аль­ных сетей, веро­ят­но, уско­рит иссле­до­ва­ния в дан­ном направлении.

Мы пола­га­ем, что выде­ле­ние зави­си­мо­сти от СС в каче­стве отдель­ной нозо­ло­гии вряд ли целе­со­об­раз­но и на этом не сле­ду­ет наста­и­вать. Зави­си­мость (как и пато­ло­ги­че­ское исполь­зо­ва­ние) СС и Интер­не­та вза­им­но пере­кры­ва­ют­ся по симп­то­мам, по рас­про­стра­нен­но­сти, по демо­гра­фи­че­ским харак­те­ри­сти­кам зави­си­мых, по ряду дру­гих пока­за­те­лей. Все элек­трон­ные зави­си­мо­сти (е-зави­си­мо­сти) слиш­ком похо­жи друг на друга. 

В то же вре­мя, веро­ят­но нуж­но раз­ли­чать зави­си­мость «от Интер­не­та» и зави­си­мость «в Интер­не­те». В послед­нем слу­чае Интер­нет слу­жит еще одной сре­дой, в кото­рой воз­мож­ны новые зави­си­мо­сти. Эта сре­да, судя по все­му, уси­ли­ва­ет рис­ки — все, что про­ис­хо­дит в Интер­не­те (обще­ние, игра, секс, покуп­ки, дру­гие заня­тия и раз­вле­че­ния) лег­че пре­вра­ща­ет­ся в пато­ло­ги­че­ское исполь­зо­ва­ние или зави­си­мость. К тому же ситу­а­ция очень дина­мич­на, и вполне воз­мож­но на сме­ну сего­дняш­ним сред­ствам обще­ния в сетях при­дут еще более совершенные.

Неко­то­рые рабо­ты дают осно­ва­ние утвер­ждать, что зави­си­мость от СС все же отли­ча­ет­ся от интер­нет-зави­си­мо­сти в силу осо­бен­но­стей про­цес­са, ее вызы­ва­ю­ще­го — про­цес­са вир­ту­аль­но­го обще­ния. Он име­ет ряд осо­бых харак­те­ри­стик, дела­ю­щих его исклю­чи­тель­но при­вле­ка­тель­ным для под­рост­ков, в том чис­ле под­рост­ков с неко­то­ры­ми пси­хо­ло­ги­че­ски­ми осо­бен­но­стя­ми и про­бле­ма­ми пси­хи­че­ско­го здоровья. 

Ряд пси­хо­ло­ги­че­ских харак­те­ри­стик (ней­ро­тизм, экс­тра­вер­сия, сни­жен­ная созна­тель­ность, склон­ность к фан­та­зи­ро­ва­нию и само­пре­зен­та­ции) могут высту­пать пред­рас­по­ла­га­ю­щи­ми фак­то­ра­ми зави­си­мо­сти от СС

В то же вре­мя пси­хо­ло­ги­че­ские кор­ре­ля­ты зави­си­мо­сти от СС или их пато­ло­ги­че­ско­го исполь­зо­ва­ния еще недо­ста­точ­но изу­че­ны, рав­но как и меха­низ­мы, веду­щие к зависимости. 

Иссле­до­ва­те­ли еди­но­душ­ны в одном: вовле­чен­ность в обще­ние в СС может сопро­вож­дать­ся как пози­тив­ны­ми, так и нега­тив­ны­ми послед­стви­я­ми для пси­хо­ло­ги­че­ско­го бла­го­по­лу­чия. Оче­вид­но, все зави­сит от исход­ных пред­рас­по­ло­жен­но­стей участ­ни­ков про­цес­са обще­ния и сте­пе­ни выра­жен­но­сти их проблем. 

Есть вполне опре­де­лен­ные и неод­но­крат­но под­твер­жден­ные дан­ные, что неко­то­рые СС ока­зы­ва­ют пре­иму­ще­ствен­но нега­тив­ное вли­я­ние на под­рост­ков в свя­зи с фруст­ра­ци­я­ми, кото­рые они могут испы­ты­вать, срав­ни­вая себя с дру­ги­ми. Осо­бен­но это каса­ет­ся сети Instagram, обще­ние в кото­рой свя­за­но с внеш­ним видом — извест­ным фак­то­ром, вызы­ва­ю­щим повы­шен­ное бес­по­кой­ство в под­рост­ко­вом возрасте. 

Дока­за­но так­же, что депрес­сив­ные и тре­вож­ные лич­но­сти транс­ли­ру­ют свои нега­тив­ные симп­то­мы через СС, спо­соб­ствуя их распространению. 

Таким обра­зом, несмот­ря на зна­чи­тель­ное вза­им­ное пере­кры­ва­ние меж­ду все­ми е-зави­си­мо­стя­ми, зави­си­мость от СС име­ет опре­де­лен­ные осо­бен­но­сти, что явля­ет­ся осно­ва­ни­ем для даль­ней­ше­го углуб­лен­но­го изу­че­ния это­го фено­ме­на и его пси­хо­ло­ги­че­ских корней.

Литература

  1. Fisher S. Identifying video game addiction in children and adolescents // Addictive Behaviors. 1994. 19. P. 545–553.
  2. Adams J. Excessive exercise as an addiction: a review // Addiction Research & Theory. 2002. Vol. V, no. 10. P. 415–437.
  3. Choliz M. Mobile phone addiction: a point of issue // Addiction. 2010. Vol. V, no. 105. P. 373–374.
  4. Griffiths M. D. Internet sex addiction: a review of empirical research // Addiction Theory and Research. 2012. Vol. V, no. 20. P. 111–124.
  5. Marilyn C. D. Shopping addiction: a preliminary investigation among Maltese university students // Addiction Research & Theory. 2008. Vol. V, no. 16. P. 633–649.
  6. Andreassen C. S. The relationship between “workaholism”, basic needs satisfaction at work and personality // European Journal of Personality. 2010. Vol. V, no. 24. P. 3–17.
  7. Young K. S. Psychology of computer use: addictive use of the Internet, a case that breaks the stereotype // Psychological Reports. 1998. Vol. 79. P. 899–02.
  8. ICD11 for mortality and morbidity statistics (ICD11 MMS) // World Health Organization. 2018.
  9. Sheldon P. Profiling the non-users: Examination of life-position indicators, sensationseeking, shyness, and loneliness among users and non-users of social network sites // Computers in Human Behavior. 2012. Vol. 28 (5). P. 1960–1965.
  10. Carlson N. Goldman to clients: Facebook has 600 million users // Business Insider. 2011. January
  11. Kesici S., Sahin I. A comparative study of uses of the Internet among college students with and without Internet addiction // Psychological Reports. 2009. Vol. 105. P. 1103–1112.
  12. Tao R., Huang X. Q., Wang J. N., Zhang H. M., Zhang Y., Li M. C. Proposed diagnostic criteria for Internet addiction // Addiction. 2010. Vol. 105. P. 556–564.
  13. Сол­да­то­ва Г. У. , Теслав­ская О. И. Осо­бен­но­сти меж­лич­ност­ных отно­ше­ний рос­сий­ских под­рост­ков в соци­аль­ных сетях // Наци­о­наль­ный пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал. 2018. № 3 ( 31). C. 12–22.
  14. Тоис­кин В. С., Кра­силь­ни­ков В. В. Клас­си­фи­ка­ция соци­аль­ных сетей интер­нет как эле­мен­тов соци­аль­ных струк­тур // Науч­ный элек­трон­ный архив. 
  15. Grant J. E., Potenza M. N., Weinstein A., Gorelick D. A. Introduction to behavioral addictions // American Journal of Drug and Alcohol Abuse. 2010. Vol. 36. P. 233–41.
  16. Griffiths M. D. A componets model of addiction within a biopsychosocial framework // Journal of Substance Use. 2005. Vol. 10. P. 191–7.
  17. Andreassen C. S., Pallesen S. Social network site addiction—an overview // Current Pharmaceutical Design. 2014. Vol. 20. P. 4053–61.
  18. Andreassen C. S., Torsheim T., Brunborg G. S., Pallesen S. Development of a Facebook addiction scale // Psychological Reports. 2012. Vol. 110. P. 501–17.
  19. Griffiths M. D., Kuss D. J., Demetrovics Z. Social networking addiction: an overview of preliminary findings // Behavioral addictions: criteria, evidence, and treatment. / Eds Rosenberg K. P., Feder L. C. London, Academic, 2014. P. 119–41.
  20. Griffiths M. D. The role of context in online gaming excess and addiction: some case study evidence // International Journal of Mental Health and Addiction. 2010. Vol. 8. P. 119–25.
  21. Correa T., Hinsley A. W., de Zuniga H. G. Who interacts on the Web? The intersection of users’ personality and social media use // Computers in Human Behavior. 2010. Vol. 26. P. 247–253.
  22. Sussman S., Lisha N., Griffiths M. Prevalence of the addictions: a problem of the majority or the minority? // Evaluation and the Health Profession. 2011. Vol. 34. P. 3–56.
  23. Alabi O. F. A survey of Facebook addiction level among selected Nigerian university undergraduates // New Media and Mass Communication. 2012. Vol. 10. P. 70–80.
  24. Wolniczak I., Cáceres-DelAguila J. A., Palma-Ardiles G., Arroyo K. J., Solis-Visscher R., Paredes-Yauri S., Mego-Aquije K., Bernabe-Ortiz A. Association between Facebook dependence and poor sleep quality: a study in a sample of undergraduate students in Peru // PLoS One. 2013. Vol. 8.
  25. Wu A. M., Cheng V. I., Ku L., Hung E. P. Psychological risk factors of addiction to social networking sites among Chinese smartphone // Journal of Behavioral Addictions. 2013. Vol. 2. P. 160–166.
  26. Wan C. Gratificatons and loneliness as predictors of campus-SNS websites addiction and usage pattern among Chinese college students. Hong Kong, Chinese University of Hong Kong, 2009.
  27. Fatemeh B. The social network among the elderly and its relationship with quality of life // Electron Physician. 2017. Vol. 9, no. 5. P. 4306–4311.
  28. Charlton J. P., Danforth I. D. W. Distinguishing addiction and high engagement in the context of online game playing. // Computers in Human Behavior. 2007. Vol. 23. P. 1531–48.
  29. Tsitsika A. K., Tzavela E. C., Janikian M., Ólafsson K., Iordache A., Schoenmakers T. M., Tzavara C., Richardson C. Online social networking in adolescence: Patterns of use in six European countries and links with psychosocial functioning // Journal of Adolescent Health. 2014. Vol. 55. P. 141–147.
  30. Wang C. W., Ho R. T. H., Chan C. L. W., Tse S. Exploring personality characteristics of Chinese adolescents with internet-related addictive behaviors: Trait differences for gaming addiction and social networking addiction. // Addictive Behaviors. 2015. Vol. 42. P. 32–35.
  31. Karaiskos D., Tzavellas E., Balta G., Paparrigopoulos T. P 02–232-Social Network Addiction: A New Clinical Disorder?// European Psychiatry. 2010. No. 25. P. 855.
  32. Mislove A., Marcon M., Gummadi K. P., Druschel P., Bhattacharjee B. Measurement and Analysis of Online Social Networks // Proceedings of the 7th ACM SIGCOMM conference on Internet measurement. San Diego, California: ACM, 2007. P. 29–42.
  33. Kuss D. J., Griffiths M. D. Addiction to social networks on the Internet: a literature review of empirical research // International Journal of Environmental and Public Health. Vol. 8. 2011. P. 3528–3552.
  34. Баба­е­ва Ю. Д., Вой­скун­ский А. Е., Смыс­ло­ва О. В. Интер­нет: воз­дей­ствие на личность. 
  35. Primack B. A., Bisbey M. A., Shensa A., Bowman N. A., Karim S. A., Knight J. M., Sidani J. E. The association between valence of social media experiences and depressive symptoms / Depression and Anxiety. Vol. 35 (8). P. 784–794.
  36. Роза­нов В. А., Рахим­ку­ло­ва А. С. Пси­хо­ло­ги­че­ское бла­го­по­лу­чие поль­зо­ва­те­лей соци­аль­ных сетей — про­бле­ма или воз­мож­ность ран­не­го выяв­ле­ния нега­тив­ных тен­ден­ций? // Меди­цин­ская пси­хо­ло­гия в Рос­сии: элек­трон. науч. журн. 2016. № 1 (36).
  37. Роза­нов В. А., Рахим­ку­ло­ва А. С. Соци­аль­ные сети и их вли­я­ние на пси­хо­ло­ги­че­ское бла­го­по­лу­чие лич­но­сти. Пси­хо­ло­ги­че­ское бла­го­по­лу­чие и пси­хо­со­ци­аль­ный стресс / под ред. В. А. Роза­но­ва. Одес­са: Феникс, 2017. С. 185–206.
  38. Дре­па М. И. Пси­хо­ло­ги­че­ская про­фи­лак­ти­ка интер­нет-зави­си­мо­сти у сту­ден­тов: авто­реф. дис. … канд. пси­хол. наук, Пяти­горск, 2010. С. 24.
  39. Harkin L., Kuss D. J. ‘My smartphone is an extension of myself’ — A holistic qualitative exploration of the impact of using a smartphone // Psychology of Popular Media. In press. 2020.
  40. Aderet А. Alert: The Dark Side of Chats Internet without Boundaries // Israel Journal of Psychiatry and Related Sciences. 2009. Vol. 46, no. 3. P. 162–171.
  41. Годик Ю. О. Угро­зы и рис­ки без­опас­но­сти дет­ской и под­рост­ко­вой ауди­то­рии новых медиа // Медиа­скоп. 2011. № 2. C. 32–39.
  42. Dewi R. K., Efendi F., Has E. M., Gunawan J. Adolescents’ smartphone use at night, sleep disturbance and depressive symptoms // International Journal of Adolescent Medicine and Health. 2018.
  43. Dirani M., Crowston J. G., Wong T. Y. From reading books to increased smart device screen time // British Journal of Ophthalmology. 2019. №103. P. 1–2.
  44. Andreassen C. S., Billieux J., Griffiths M. D., Kuss D. J., Demetrovics Z., Mazzoni E., Pallesen S. The relationship between addictive use of social media and video games and symptoms of psychiatric disorders: A large-scale cross-sectional study // Psychology of Addictive Behaviors. 2016. Vol. 30, no. 2. P. 252–262.
  45. Griffiths M. D. Behavioural addictions: An issue for everybody? // Journal of Workplace Learning. 1996. Vol. 8, no. 3. P. 19–25.
  46. Fanni B., Ágnes Z., Orsolya K., Aniko M., Zsuzsanna E., Mark D. Griffiths, Cecilie S. A., Zsolt D. Problematic Social Media Use: Results from a Large-Scale Nationally Representative Adolescent Sample // PLoS One. 2017. Vol. 12 (1).
  47. Phanasathit M., Manwong M., Hanprathet N., Khumsri J., Yingyeun R. Validation of the Thai version of Bergen Facebook Addiction Scale (Thai-BFAS) // Journal of the Medical Association of Thailand. 2015. Vol. 98. P. 108–117.
  48. Wang C.-W., Ho R. T. H., Chan C. L. W., & Tse S. Exploring personality characteristics of Chinese adolescents with internet-related addictive behaviors: Trait differences for gaming addiction and social networking addiction // Addictive Behaviors. 2015. Vol. 42. P. 32–35. beh.2014.10.039
  49. Ariel S., Jaime E. S., Mary Amanda D., César G. E.-V., Brian A. P. Social Media Use and Depression and Anxiety Symptoms: A Cluster Analysis // American Journal of Health Behavior. 2018. Vol. 42 (2). P. 116–128.
  50. Ken M. Social Networking Addiction among Health Sciences Students in Oman // Sultan Qaboos University Medical Journal. 2015. Vol. 15 (3).
  51. Tracii R., Andrea C., John R., Sophia X. The uses and abuses of Facebook: A review of Facebook addiction // Journal of Behavioral Addictions. 2014. Vol. 3 (3). P. 133–148.
  52. Abigail E. D., Kelsey D. O., Mojisola F. T., Jon D. E. Fear of missing out (FoMO) and rumination mediate relations between social anxiety and problematic Facebook use // Addictive Behaviors Reports. 2019. Vol. 9. 
  53. Julia B., Jürgen M. Facebook Addiction Disorder (FAD) among German students — A longitudinal approach // Plos. One. 2017. Vol. 12 (12).
  54. Pontes H. M. Investigating the differential effects of social networking site addiction and Internet gaming disorder on psychological health // Journal of Behavioral Addictions. 2017. Vol. 6 (4). P. 601–610.
  55. Andreassen C. S., Pallesen S., Griffiths M. D. The relationship between addictive use of social media, narcissism, and self-esteem: Findings from a large national survey // Addictive behaviors. 2016. Vol. 64. P. 287–293.
  56. Seyyed M. A., Ali S., Alireza K. The relationship between social networking addiction and academic performance in Iranian students of medical sciences: a cross-sectional study // BioMed Central Psychology. 2019. Vol. 7 (28).
  57. Shensa A, Escobar-Viera C. G., Sidani J. E., Bowman N. D., Marshal M. P., Primack B. A. Problematic Social Media Use and Depressive Symptoms among U. S. Young Adults: A Nationally-Representative Study // Social Science and Medicine. 2017. Vol. 182. P. 150–157.
  58. Lucia M., Valeria de P., Mark D. G., Maria S. Social networking addiction, attachment style, and validation of the Italian version of the Bergen Social Media Addiction Scale // Sultan Qaboos University Medical Journal. 2015. Vol. 15 (3).
  59. Monacis L., Palo V., Griffiths M. D., Sinatra M. Exploring individual differences in online addictions: The role of identity and attachment. // International Journal of Mental Health and Addiction. 2017. Vol. 15 (4). P. 853-868. 
  60. Lin C.Y., Broström A., Nilsen P., Griffiths M.D., Pakpour A. H. Psychometric validation of the Persian Bergen Social Media Addiction Scale using classic test theory and Rasch models // Journal of Behavioral Addictions. 2017. Vol. 6 (4). P. 620–629.
  61. Lennart R., Kristjan K. Longitudinal associations between problematic social media use and depressive symptoms in adolescent girls // Preventive Medicine Reports. 2019.
  62. Tang C. S., Koh Y. Y. Online social networking addiction among college students in Singapore: Comorbidity with behavioral addiction and affective disorder // Asian Journal of Psychiatry. 2017. Vol. 25. P. 175–178.
  63. Statista. Share of Facebook Users Worldwide Who Accessed Facebook via Mobile from 2013 to 2018 (Accessed:29.01.2020).
  64. Bragazzi N. L., Del Puente G. A proposal for including nomophobia in the new DSM-V // Psychology Research and Behavior Management. 2014. Vol. 7. P. 155–160.
  65. Hou Y. , Xiong D. , Jiang T. , Song L. , Wang Q. Social media addiction: Its impact, mediation, and intervention. Cyberpsychology // Journal of Psychosocial Research on Cyberspace. 2019. No. 13 (1).
  66. Gonzales A. L., Hancock J. T. Mirror, mirror on my Facebook wall: Effects of exposure to Facebook on self-esteem // Cyberpsychology, Behavior and Social Networking. 2011. Vol. 14. P. 79–83.
  67. Rosenberg J., Egbert N. Online impression management: Personality traits and concerns for secondary goals as predictors of self-presentation tactics on Facebook // Journal of Computer-Mediated Communication. 2011. Vol. 17. P. 1–18.
  68. Mehdizadeh S. Self-presentation 2.0: Narcissism and self-esteem on Facebook // Cyberpsychology, Behavior, and Social Networking. 2010. Vol. 13. P. 357–364.
  69. Valkenburg P. M., Peter J., Schouten A. P. Friend networking sites and their relationship to adolescents’ well-being and social self-esteem // CyberPsychology & Behavior. 2006. Vol. 9. P. 584–590.
  70. Andreassen C. S., Pallesen S., Griffiths M. D. The relationship between addictive use of social media, narcissism, and self-esteem: Findings from a large national survey // Addictive Behaviors. 2017. Vol. 64. P. 287–293.
  71. Balakrishnan V., Shamim A. Malaysian Facebookers: Motives and addictive behaviours unraveled // Computers in Human Behavior. 2013. Vol. 29. P. 1342–1349.
  72. Błachnio A., Przepiorka A., Senol-Durak E., Durak M., Sherstyuk L. The role of personality traits in Facebook and Internet addictions: A study on Polish, Turkish, and Ukrainian samples // Computers in Human Behavior. 2017. Vol. 68. P. 269–275.
  73. Kuss D. J., Griffiths M. D. Online social networking and addiction: A review of the psychological literature // International Journal of Environmental Research and Public Health. 2011. Vol. 8. P. 3528–3552.
  74. Eraslan-Capan B. Interpersonal sensitivity and problematic Facebook use in Turkish university students // The Anthropologist. 2015. Vol. 21. P. 395–403.
  75. Pantic I., Damjanovic A., Todorovic J., Topalovic D., Bojovic-Jovic D., Ristic S., Pantic S. Association between online social networking and depression in high school students: Behavioral physiology viewpoint // Psychiatria Danubina. 2012. Vol. 24. P. 90–93.
  76. Lin L. Y., Sidani J. E., Shensa A., Radovic A., Miller E., Colditz J. B., Primack B. A. Association between social media use and depression among US young adults // Depression and Anxiety. 2016. Vol. 33. P. 323–331.
  77. Junco R. The relationship between frequency of Facebook use, participation in Facebook activities, and student engagement // Computers & Education. 2012. Vol. 58. P. 162–171.
  78. Lau W. W. Effects of social media usage and social media multitasking on the academic performance of university students // Computers in Human Behavior. 2017. Vol. 68. P. 286–291.
  79. Al-Menayes J. J. The relationship between mobile social media use and academic performance in university students// New Media and Mass Communication. 2014. Vol. 25. P. 23–29.
  80. Bányai F., Zsila Á., Király O., Maraz A., Elekes Z., Griffiths M. D., Demetrovics Z. Problematic social media use: Results from a large-scale nationally representative adolescent sample // PLoS One. 2017. Vol. 12. 
  81. Koc M., Gulyagci S. Facebook addiction among Turkish college students: The role of psychological health, demographic, and usage characteristics // Cyberpsychology, Behavior, and Social Networking. 2013. Vol. 16. P. 279–284.
  82. Shensa A., Escobar-Viera C. G., Sidani J. E., Bowman N. D., Marshal M. P., Primack B. A. Problematic social media use and depressive symptoms among US young adults: A nationally-representative study // Social Science & Medicine. 2017. Vol. 182. P. 150–157.
  83. van Rooij A. J., Ferguson C. J., van de Mheen D., Schoenmakers T. M. Time to abandon Internet addiction? Predicting problematic Internet, game, and social media use from psychosocial well-being and application use // Clinical Neuropsychiatry. 2017. Vol. 14. P. 113–121.
  84. Subramanian K. R. Influence of Social Media in Interpersonal Communication // International Journal of Scientific Progress and Research. 2017. Vol. 109 (38). P. 70–75.
  85. Andreassen C. S., Torsheim T., Pallesen S. Use of social network sites for personal purpose at work: does it impair self-reported performance? // Comprehensive Psychology. 2014. Vol. 1, no. 18.
  86. Çam E., Isbulan O. A new addiction for teacher candidates: social networks // Turkish Online Journal of Educational Technology. 2012. Vol. 11. P. 14–19.
  87. Koc M., Gulyagci S. Facebook addiction among Turkish college students: the role of psychological health, demographic, and usage characteristics // Cyberpsychology, Behavior and Social Networking. 2013. Vol. 16. P. 279–284.
  88. Prasad B. Social media, health care, and social networking // Gastrointestinal Endoscopy. 2013. Vol. 77 (3). P. 492–495.
  89. Oberst U., Wegmann E., Stodt B., Brand M., Chamarro A. Negative consequences from heavy social networking in adolescents: The mediating role of fear of missing out. // Journal of Adolescence. 2017. Vol. 55. P. 51–60.
  90. Buglass S. L., Binder J. F., Betts L. R., Underwood J. D. M. Motivators of online vulnerability: The impact of social network site use and FOMO // Computers in Human Behavior. 2017. Vol. 66. P. 248–255.
  91. Przybylski A. K., Murayama K., DeHaan C. R., Gladwell V. Motivational, emotional, and behavioral correlates of fear of missing out // Computers in Human Behavior. 2013. Vol. 29. P. 1841–1848.
  92. Малы­гин В. Л., Анто­нен­ко А. А., Мер­ку­рье­ва Ю. А., Искан­ди­ро­ва А. С. Пси­хо­па­то­ло­ги­че­ские фено­ме­ны, сопро­вож­да­ю­щие интер­нет-зави­си­мое пове­де­ние у под­рост­ков // Меди­цин­ская пси­хо­ло­гия в Рос­сии: элек­трон. науч. журн. 2014. № 3 (26).
  93. Buffardi E. L., Campbell W. K. Narcissism and social networking web sites // Personality and Social Psychology Bulletin. 2008. Vol. 34. P. 1303–1314.
  94. Mehdizadeh S. Self-presentation 2.0: narcissism and self-esteem on Facebook // Cyberpsychology, Behavior, and Social Networking. 2010. Vol. 13. P. 357–364.
  95. Status of Mind: Social Media and Young People’s Mental Health and Wellbeing Submitted. London: Royal Society for Public Health, 2017.
  96. Wiggins J. S. The five-factor model of personality: theoretical perspectives. New York: Guilford, 1996.
  97. Wilson K., Fornasier S., White K. M. Psychological predictors of young adults’ use of social networking sites // Cyberpsychology, Behavior, and Social Networking. 2010. Vol. 13. P. 173–177.
  98. Yang B. J., Lester D. National character and Internet use // Psychological Reports. 2003. Vol. 93. P. 940.
  99. Ehrenberg A., Juckes S., White K. M., Walsh S. P. Personality and self-esteem as predictors of young people’s technology use // CyberPsychology & Behavior. 2008. Vol. 11. P. 739–741.
  100. Ross C., Orr E. S., Sisic M., Arseneault J. M., Simmering M. G., Orr R. R. Personality and motivations associated with Facebook use // Computers in Human Behavior. 2009. Vol. 25. P. 578–586.Rumpf H. J., Vermulst A. A., Bischof A., Kastirke N., Gürtler D., Bischof G., Meerkerk G. J., John U., Meyer C. Occurence of Internet addiction in a general population sample: A Latent Class Analysis // European Addiction Research. 2014. Vol. 20. P. 159–166.
  101. Wu C.-S., Cheng F.-F. Internet cafe addiction of Taiwanese adolescent. // CyberPsychology & Behavior. 2007. Vol. 10. P. 220–225.
  102. Серый А. В., Пар­шин­це­ва А. С. К про­бле­ме фор­ми­ро­ва­ния зави­си­мо­сти от соци­аль­ных сетей у школь­ни­ков под­рост­ко­во­го воз­рас­та // Про­бле­мы педа­го­ги­ки. 2016. № 9 (20). C. 12–15.
  103. Сиро­та Е. Ю. Лич­ност­ные осо­бен­но­сти посто­ян­ных посе­ти­те­лей сай­та Vkontakte // Вест­ник Кеме­ров­ско­го госу­дар­ствен­но­го уни­вер­си­те­та. 2010. № 3. С. 115–118.
  104. Мило­ва Е. А. Вли­я­ние соци­аль­ных сетей на пси­хо­ло­гию лич­но­сти. // ИНТЕРЭКСПО ГЕОСИБИРЬ. 2012. № 6. С. 88.
  105. Гуле­вич О. А. Пси­хо­ло­гия ком­му­ни­ка­ции. М.: Мос­ков­ский пси­хо­ло­го-соци­аль­ный ин-т, 2008. С. 301–302.
Источ­ник: Вест­ник Санкт-Петер­бург­ско­го уни­вер­си­те­та. Пси­хо­ло­гия. 2020. Т. 10. Вып. 2. С. 158–183. https://doi.org/10.21638/spbu16.2020.204

Об авторах

  • Дарья Вик­то­ров­на Зото­ва - аспи­рант, млад­ший науч­ный сотруд­ник, Санкт-Петер­бург­ский госу­дар­ствен­ный уни­вер­си­тет, Рос­сий­ская Федерация.
  • Все­во­лод Ана­то­лье­вич Роза­нов - док­тор меде­дин­ских наук, проф­На­ци­о­наль­ный меди­цин­ский иссле­до­ва­тель­ский центр пси­хи­ат­рии и нев­ро­ло­гии им. В. М. Бех­те­ре­ва, Рос­сий­ская Федерация.

Смот­ри­те также:

Категории

Метки

Публикации

ОБЩЕНИЕ

CYBERPSY — первое место, куда вы отправляетесь за информацией о киберпсихологии. Подписывайтесь и читайте нас в социальных сетях.

vkpinterest