Солдатова Г.У., Теславская О.И. Особенности межличностных отношений российских подростков в социальных сетях

С

Акту­аль­ность (кон­текст) тема­ти­ки ста­тьи. С раз­ви­ти­ем онлайн-тех­но­ло­гий дру­же­ские отно­ше­ния под­рост­ков пере­ме­сти­лись в соци­аль­ные сети, кото­рые спо­соб­ству­ют рас­ши­ре­нию их кру­га обще­ния за счет вир­ту­аль­ных знакомств. 

При этом отме­ча­ет­ся нехват­ка дан­ных о раз­ме­ре соци­аль­ной сети онлайн-кон­так­тов под­рост­ков, их пред­став­ле­ний о реаль­ной и вир­ту­аль­ной друж­бе, све­де­ний о фак­ти­че­ском харак­те­ре их отно­ше­ний с раз­лич­ны­ми кате­го­ри­я­ми интер­нет-поль­зо­ва­те­лей, в первую оче­редь – вир­ту­аль­ны­ми дру­зья­ми, обще­ние с кото­ры­ми про­ис­хо­дит исклю­чи­тель­но в интернете.

Цель. Коли­че­ствен­ный ана­лиз кру­га кон­так­тов рос­сий­ских школь­ни­ков в соци­аль­ных сетях, их пред­став­ле­ний о друж­бе в реаль­ном и вир­ту­аль­ном мире и осо­бен­но­стей их обще­ния с реаль­ны­ми дру­зья­ми и зна­ко­мы­ми, а так­же вир­ту­аль­ны­ми друзьями.

Опи­са­ние хода иссле­до­ва­ния. Про­ве­де­но анке­ти­ро­ва­ние с исполь­зо­ва­ни­ем автор­ско­го опрос­ни­ка (43 вопро­са), вклю­ча­ю­ще­го: вопро­сы о коли­че­стве дру­зей и под­пис­чи­ков в соци­аль­ных сетях; вза­и­мо­от­но­ше­ни­ях под­рост­ков с реаль­ны­ми дру­зья­ми, зна­ко­мы­ми и вир­ту­аль­ны­ми дру­зья­ми; мето­ди­ку «неза­кон­чен­ные пред­ло­же­ния» о раз­ли­чи­ях реаль­ной и вир­ту­аль­ной дружбы. 

Сбор дан­ных осу­ществ­лял­ся в рам­ках обра­зо­ва­тель­но­го про­ек­та «Пред­мет­ные сбо­ры: Малая ака­де­мия Под­мос­ко­вья» в шко­лах г. Моск­вы и обла­сти. В иссле­до­ва­нии при­ня­ли уча­стие юно­ши и девуш­ки 13–16 лет (N=366). Для срав­ни­тель­но­го ана­ли­за исполь­зо­ва­ны дан­ные иссле­до­ва­ния Kids Online II, про­ве­ден­но­го Фон­дом Раз­ви­тия Интер­нет (2010) на под­рост­ках 13–16 лет (N=604).

Резуль­та­ты иссле­до­ва­ния. Резуль­та­ты кон­тент-ана­ли­за отве­тов пока­за­ли, что реаль­ная друж­ба для под­рост­ков име­ет боль­шую зна­чи­мость из-за при­сут­ствия в ней Непо­сред­ствен­но­го кон­так­та, Эмо­ци­о­наль­но­го обме­на, Дове­рия, Сов­мест­но­го вре­мя­пре­про­вож­де­ния, Взаимопомощи. 

Вир­ту­аль­ная друж­ба, с точ­ки зре­ния детей, харак­те­ри­зу­ет­ся отсут­стви­ем, нехват­кой либо нега­тив­ной инвер­си­ей (из дове­рия – в недо­ве­рие, из без­опас­но­сти – в небез­опас­ность) дан­ных ком­по­нен­тов в вир­ту­аль­ной друж­бе. При этом каж­дый вто­рой под­ро­сток име­ет вир­ту­аль­но­го дру­га, с кото­рым делит­ся пере­жи­ва­ни­я­ми по пово­ду отно­ше­ний с роди­те­ля­ми (35%), дру­зья­ми и учи­те­ля­ми (51–53%), воз­люб­лен­ны­ми (47%).

Выво­ды. Коли­че­ство соци­аль­ных свя­зей онлайн у школь­ни­ков пре­вы­ша­ет ниж­нюю гра­ни­цу диа­па­зо­на Дан­ба­ра, срав­ни­ва­ясь с ана­ло­гич­ны­ми пока­за­те­ля­ми у взрос­лых. Рас­ши­ре­ние вир­ту­аль­но­го кру­га обще­ния про­ис­хо­дит как за счет реаль­ных дру­зей и зна­ко­мых, так и незна­ко­мых ребен­ку в обыч­ной жиз­ни вир­ту­аль­ных дру­зей, что ста­вит вопрос о каче­стве дан­ных отношений. 

Вир­ту­аль­ные дру­зья высту­па­ют в роли «слу­чай­ных попут­чи­ков», посколь­ку с их помо­щью школь­ни­ки удо­вле­тво­ря­ют потреб­но­сти в близ­ком обще­нии, вплоть до интим­но­го. Это про­ис­хо­дит даже несмот­ря на осо­зна­ние сами­ми детьми недо­стат­ков обще­ния онлайн по срав­не­нию с офлайн-отношениями. 

Фено­мен вир­ту­аль­но­го дру­га, таким обра­зом, зани­ма­ет одно из клю­че­вых мест в систе­ме меж­лич­ност­ных отно­ше­ний совре­мен­но­го под­рост­ка и, без­услов­но, тре­бу­ет даль­ней­ше­го изучения.

В пси­хо­ло­гии друж­ба трак­ту­ет­ся как важ­ней­ший фено­мен, опре­де­ля­ю­щий инди­ви­ду­аль­ное раз­ви­тие лич­но­сти, один из клю­че­вых видов меж­лич­ност­ных отно­ше­ний. Эти­ко-фило­соф­ские и пси­хо­ло­ги­че­ские аспек­ты, содер­жа­ние фено­ме­на друж­бы с само­го нача­ла XX сто­ле­тия лежа­ли в зоне вни­ма­ния оте­че­ствен­ных пси­хо­ло­гов-иссле­до­ва­те­лей (Гоз­ман, 1987; Кон, 1973, 1980; Муд­рик, 1974; Сухом­лин­ский, 1971 и др.), кото­рые счи­та­ли ее «при­ви­ле­ги­ро­ван­ным воз­рас­том» отро­че­ство и юность. 

Дру­же­ские отно­ше­ния в пере­ход­ном пери­о­де име­ют очень боль­шое зна­че­ние для даль­ней­ше­го ста­нов­ле­ния лич­но­сти, сверст­ни­ки зани­ма­ют место самых «зна­чи­мых дру­гих», вытес­няя не толь­ко учи­те­лей, но и родителей. 

В иссле­до­ва­нии А.В. Муд­ри­ка мос­ков­ские школь­ни­ки (5-10 класс) фик­си­ро­ва­ли не толь­ко то, насколь­ко хоро­шо роди­те­ли и дру­зья пони­ма­ют их, но и оце­ни­ва­ли важ­ность пони­ма­ния с их сто­ро­ны, неза­ви­си­мо от сте­пе­ни фак­ти­че­ской физи­че­ской бли­зо­сти. Ока­за­лось, что, как толь­ко речь захо­ди­ла о бли­зо­сти пси­хо­ло­ги­че­ской – пони­ма­нии и дове­рии в обще­нии в при­о­ри­те­те ока­зы­ва­лись дру­зья (Муд­рик, 1974).

Совре­мен­ные зару­беж­ные иссле­до­ва­ния дру­же­ских отно­ше­ний под­рост­ков чаще все­го ведут­ся в кон­тек­сте про­бле­мы пси­хи­че­ско­го здо­ро­вья детей и под­рост­ков. Иссле­до­ва­те­ли изу­ча­ют эво­лю­цию дет­ских поня­тий, язык и обра­зы друж­бы, дина­ми­ку нор­ма­тив­ных тре­бо­ва­ний к дру­зьям, ста­тус дру­зей в иерар­хии зна­чи­мых дру­гих, вос­при­я­тие под­рост­ка­ми их близ­ких отно­ше­ний со сверст­ни­ка­ми, сме­ну дан­ных пред­став­ле­ний и транс­фор­ма­цию самих дру­же­ских свя­зей по мере взрос­ле­ния под­рост­ка и раз­ви­тия его само­со­зна­ния и дру­гих фак­то­ров (Hennighausen et al., 2004; Marsh et al., 2008; Dolgin, Rice, 2012; Kuruzovic, 2016 и др.). 

Боль­шин­ство работ отли­ча­ет­ся ком­плекс­ным харак­те­ром и пред­по­ла­га­ет мно­го­мер­ный фак­тор­ный ана­лиз, в кото­ром высо­кое каче­ство при­вя­зан­но­сти к сверст­ни­кам в под­рост­ко­вом воз­расте (в сово­куп­но­сти с рядом дру­гих пере­мен­ных) высту­па­ет пре­дик­то­ром обще­го бла­го­по­лу­чия и нор­маль­но­го уров­ня соци­аль­ной и лич­ност­ной адаптированности. 

На базе Мин­не­сот­ско­го лон­ги­тюд­но­го иссле­до­ва­ния «Риск и уро­вень адап­та­ции» были раз­ра­бо­та­ны моде­ли раз­ви­тия от мла­ден­че­ства до взрос­ло­сти, в кото­рых соот­но­си­лось каче­ство отно­ше­ний, харак­тер­ных для раз­лич­ных воз­раст­ных пери­о­дов (напри­мер, при­вя­зан­ность к няне в мла­ден­че­стве, отно­ше­ния со сверст­ни­ка­ми и защи­щен­ность в друж­бе, успеш­ность роман­ти­че­ских вза­и­мо­от­но­ше­ний и влюб­лен­но­сти), с адап­тив­но­стью в 28-лет­нем возрасте. 

На всех воз­раст­ных эта­пах каче­ство отно­ше­ний высту­пи­ло пре­дик­то­ром харак­те­ра после­ду­ю­щих вза­и­мо­от­но­ше­ний и убе­ди­тель­но кор­ре­ли­ро­ва­ло с адап­тив­ным функ­ци­о­ни­ро­ва­ни­ем в пери­од ран­ней взрос­ло­сти (Englund, 2011). 

Резуль­та­ты еще двух иссле­до­ва­ний, про­ве­ден­ных на сту­ден­тах 16–20 лет, отра­зи­ли вза­и­мо­связь меж­ду каче­ством при­вя­зан­но­сти в семей­ных и дру­же­ских отно­ше­ни­ях со сверст­ни­ка­ми и само­ува­же­ни­ем, удо­вле­тво­рен­но­стью жиз­нью и аффек­тив­ным ста­ту­сом. Каче­ство отно­ше­ний и с роди­те­ля­ми, и со сверст­ни­ка­ми суще­ствен­но обу­слав­ли­ва­ло пси­хо­ло­ги­че­ское бла­го­по­лу­чие подростков. 

Под­рост­ки с высо­ким уров­нем пози­тив­ной при­вя­зан­но­сти чаще были спо­соб­ны к поис­ку соци­аль­ной под­держ­ки и откры­ты ее полу­че­нию, гораз­до реже замы­ка­лись и нега­тив­но реа­ги­ро­ва­ли в ответ на стрес­со­вые жиз­нен­ные собы­тия (Armsden, Greenberg, 1987).

Отме­тим, что нема­ло работ на дан­ную тему носят кли­ни­че­ский харак­тер и убе­ди­тель­но дока­зы­ва­ют исклю­чи­тель­ное зна­че­ние при­вя­зан­но­сти в под­рост­ко­вом воз­расте не толь­ко для пси­хи­че­ско­го и пси­хо­ло­ги­че­ско­го бла­го­по­лу­чия, но даже для физи­че­ско­го здо­ро­вья подростков. 

В иссле­до­ва­нии под­рост­ков и моло­де­жи в воз­расте 13–27 лет изу­ча­лись осо­бен­но­сти под­рост­ко­вой друж­бы в каче­стве дол­го­вре­мен­но­го пре­дик­то­ра физи­че­ско­го здо­ро­вья. Ока­за­лось, что каче­ство близ­ких отно­ше­ний со сверст­ни­ка­ми в ран­нем под­рост­ко­вом воз­расте высту­па­ет пре­дик­то­ром состо­я­ния здо­ро­вья во взрос­лом воз­расте, вне зави­си­мо­сти от побоч­ных фак­то­ров: нали­чия избы­точ­но­го веса, тре­вож­но­сти и депрес­сив­ных симп­то­мов, лич­ност­ных харак­те­ри­стик, финан­со­во­го бла­го­по­лу­чия и физи­че­ской при­вле­ка­тель­но­сти в под­рост­ко­вом пери­о­де (Allen, Uchino, Hafen, 2015).

Уро­вень соци­аль­ной бла­го­же­ла­тель­но­сти по отно­ше­нию к девоч­кам (4–6 и, соот­вет­ствен­но, 10–12 класс) в груп­пе и уро­вень агрес­сии в каче­стве пре­дик­то­ров экс­тер­наль­ных про­блем, нали­чие пагуб­ных при­стра­стий (куре­ние, алко­голь, мари­ху­а­на) и рис­ко­ван­ное сек­су­аль­ное пове­де­ние в под­рост­ко­вом воз­расте изу­ча­лись в про­цес­се шести­лет­не­го лон­ги­тюд­но­го исследования. 

Резуль­та­ты сви­де­тель­ству­ют в под­держ­ку опо­сре­до­ван­ной моде­ли, соглас­но кото­рой уро­вень соци­аль­но­го при­ня­тия меня­ет при­ро­ду вза­и­мо­свя­зи меж­ду агрес­си­ей в дет­ском воз­расте и ее послед­стви­я­ми в подростковом.

В соче­та­нии с отвер­же­ни­ем сверст­ни­ков агрес­сив­ное пове­де­ние оста­ва­лось ста­биль­ным на про­тя­же­нии вре­ме­ни иссле­до­ва­ния и зна­чи­мо кор­ре­ли­ро­ва­ло с рис­ко­ван­ным сек­су­аль­ным пове­де­ни­ем и упо­треб­ле­ни­ем пси­хо­ак­тив­ных веществ. Если же у девоч­ки не было про­блем в обще­нии со сверст­ни­ка­ми, она была при­ни­ма­е­ма ими, то дан­ная вза­и­мо­связь исче­за­ла (Prinstein, La Greca, 2004).

С раз­ви­ти­ем онлайн-тех­но­ло­гий соци­аль­ные отно­ше­ния под­рост­ков, в том чис­ле и дру­же­ские, пере­ме­сти­лись в соци­аль­ные сети, удо­вле­тво­ря­ю­щие потреб­ность под­рост­ков в обще­нии и высту­па­ю­щие эффек­тив­ным инстру­мен­том не толь­ко орга­ни­за­ции ком­му­ни­ка­ции, но и рас­ши­ре­ния кру­га обще­ния за счет вир­ту­аль­ных знакомств. 

Таким обра­зом, соци­аль­ные сети все чаще ста­но­вят­ся сред­ством накоп­ле­ния соци­аль­но­го капи­та­ла и спо­соб­ству­ют появ­ле­нию свя­зей, кото­рые впо­след­ствии могут при­об­ре­сти осо­бое зна­че­ние для под­рас­та­ю­щей лич­но­сти (Quan-Haase, Wellman, 2004; Freberg et al., 2010; Wang, Wellman, 2010; Brandtzæg, Heim, Kaare, 2010). 

В свя­зи с этим, осо­бый инте­рес пред­став­ля­ет дости­же­ние под­рост­ка­ми в соци­аль­ных сетях чис­ла Дан­ба­ра – вели­чи­ны, обо­зна­ча­ю­щей пре­дель­ное коли­че­ство устой­чи­вых соци­аль­ных свя­зей, кото­рые может под­дер­жи­вать взрос­лый человек. 

По мне­нию соци­аль­но­го антро­по­ло­га Р. Дан­ба­ра, дан­ный лимит может быть рас­смот­рен с пози­ции гипо­те­зы «соци­аль­но­го моз­га», пред­по­ла­га­ю­щей суще­ство­ва­ние коли­че­ствен­ных пока­за­те­лей раз­ме­ров соци­аль­ной сети, опре­де­ля­е­мых когни­тив­ны­ми и вре­мен­ны­ми воз­мож­но­стя­ми. Это чис­ло обыч­но рас­смат­ри­ва­ет­ся в диа­па­зоне 100–200 чел. и чаще все­го счи­та­ет­ся рав­ным 150 для взрос­ло­го человека. 

Одна­ко по дан­ным его послед­не­го иссле­до­ва­ния, про­ве­ден­но­го на двух выбор­ках взрос­лых людей (N>3500, воз­раст 18–65 лет), моло­дые респон­ден­ты (18–24 года) име­ют суще­ствен­но более широ­кую сеть дру­зей в онлайн-сре­де, неже­ли стар­шие воз­раст­ные груп­пы (Dunbar, 2016). При этом вопрос о раз­ме­ре соци­аль­ной сети кон­так­тов у детей и под­рост­ков (лиц моло­же 18 лет) в насто­я­щий момент оста­ет­ся открытым. 

Не менее важ­но и то, насколь­ко близ­ки­ми, эмо­ци­о­наль­но глу­бо­ки­ми и насы­щен­ны­ми могут быть такие дру­же­ские отно­ше­ния, созда­ва­е­мые и под­дер­жи­ва­е­мые посред­ством инфор­ма­ци­он­но-ком­му­ни­ка­ци­он­ных тех­но­ло­гий, ведь коли­че­ство меж­лич­ност­ных свя­зей дале­ко не все­гда озна­ча­ет их каче­ство, а друж­ба в жиз­ни и в вир­ту­аль­ной сре­де неравнозначны.

Для отве­та на эти акту­аль­ные вопро­сы в дан­ной ста­тье нами были постав­ле­ны зада­чи коли­че­ствен­но­го ана­ли­за кру­га обще­ния рос­сий­ских под­рост­ков в соци­аль­ных сетях, иссле­до­ва­ния осо­бен­но­стей их обще­ния с раз­лич­ны­ми кате­го­ри­я­ми поль­зо­ва­те­лей и их пред­став­ле­ний о друж­бе в реаль­ном и вир­ту­аль­ном мирах. Нами был исполь­зо­ван автор­ский опрос­ник (43 вопро­са), кото­рый вклю­ча­ет сле­ду­ю­щие разделы:

  1. вопро­сы о коли­че­стве дру­зей и под­пис­чи­ков в соци­аль­ных сетях;
  2. вопро­сы о дей­стви­ях под­рост­ков в соци­аль­ных сетях (добав­ле­ние и уда­ле­ние из дру­зей и подписчиков);
  3. мето­ди­ка «неза­кон­чен­ные пред­ло­же­ния» с после­ду­ю­щим кон­тент-ана­ли­зом, поз­во­ля­ю­щая про­ана­ли­зи­ро­вать пред­став­ле­ния под­рост­ков о друж­бе и меж­лич­ност­ных отно­ше­ни­ях в реаль­ной жиз­ни и в соци­аль­ных сетях;
  4. вопро­сы о фак­ти­че­ских вза­и­мо­от­но­ше­ни­ях под­рост­ков с реаль­ны­ми дру­зья­ми, зна­ко­мы­ми и вир­ту­аль­ны­ми друзьями.

Сбор дан­ных осу­ществ­лял­ся в рам­ках обра­зо­ва­тель­но­го про­ек­та «Пред­мет­ные сбо­ры: Малая ака­де­мия Под­мос­ко­вья», а так­же в ряде школ г. Моск­вы и области. 

В иссле­до­ва­нии при­ня­ли уча­стие 366 уча­щих­ся 7–10 клас­сов (223 под­рост­ка 13–14 лет, 143 юно­шей и деву­шек 15–16 лет). 

Допол­ни­тель­но для срав­ни­тель­но­го ана­ли­за дина­ми­ки поль­зо­ва­ния соци­аль­ны­ми сетя­ми и коли­че­ства «френ­дов» у под­рост­ков были исполь­зо­ва­ны дан­ные все­рос­сий­ско­го иссле­до­ва­ния Kids Online II, про­ве­ден­но­го Фон­дом Раз­ви­тия Интер­нет в 2010 г. (604 респон­ден­та, из них 287 рос­сий­ских под­рост­ков 13–14 лет и 317 юно­шей и деву­шек в воз­расте 15–16 лет) (Сол­да­то­ва и др., 2011).

Круг общения подростков в социальных сетях: друзья и «подписчики»

В первую оче­редь нам было важ­но уточ­нить, как часто под­рост­ки, желая нала­дить как мож­но боль­ше кон­так­тов с дру­ги­ми поль­зо­ва­те­ля­ми, пре­одо­ле­ва­ют ниж­нюю гра­ни­цу диа­па­зо­на Дан­ба­ра в соци­аль­ных сетях. 

Соглас­но резуль­та­там наше­го иссле­до­ва­ния, с 2010 г. коли­че­ство кон­так­тов рос­сий­ских школь­ни­ков в соци­аль­ных медиа и про­чих онлайн-сооб­ще­ствах неуклон­но воз­рас­та­ет. В 2010 г. и у млад­ших (13–14 лет), и у стар­ших (15–16 лет) под­рост­ков пока­за­те­ли коли­че­ства онлайн­кон­так­тов были почти одинаковы. 

Трое из каж­дых четы­рех школь­ни­ков (74–76%) ука­за­ли, что коли­че­ство их «френ­дов» в соци­аль­ных сетях не пре­вы­ша­ет 100 чело­век, соот­вет­ствен­но, у чет­вер­ти детей (24– 26%) из обе­их воз­раст­ных групп это коли­че­ство было выше 100. 

Одна­ко, спу­стя пять лет, в 2016 г. сре­ди под­рост­ков 13– 14 лет втрое умень­ши­лась доля име­ю­щих менее 10 «френ­дов» (с 18 до 6%), а сре­ди стар­ших под­рост­ков тако­вых вооб­ще прак­ти­че­ски не ока­за­лось (это чис­ло упа­ло с 16 до 3%). В целом же, по дан­ным 2016 г. в вир­ту­аль­ной сре­де у поло­ви­ны стар­ших под­рост­ков 15–16 лет и чуть мень­ше (43%) у детей 13–14 лет нахо­дит­ся более 100 пользователей. 

При этом за про­шед­шие годы в дан­ных воз­раст­ных груп­пах почти вдвое вырос­ло коли­че­ство школь­ни­ков, име­ю­щих в соци­аль­ной сети более 100 «френ­дов», что вышло за рам­ки ниж­ней гра­ни­цы диа­па­зо­на Дан­ба­ра (рис. 1).

Рис. 1. Количество «френдов» в социальных сетях у подростков 13–14 и 15–16 лет, 2010 и 2016 гг., %
Рис. 1. Коли­че­ство «френ­дов» в соци­аль­ных сетях у под­рост­ков 13–14 и 15–16 лет, 2010 и 2016 гг., %

В октяб­ре 2011 г., в свя­зи с вве­де­ни­ем в соци­аль­ной сети ВКон­так­те новой функ­ции, круг обще­ния поль­зо­ва­те­лей дан­ной соци­аль­ной сети рас­пал­ся на соб­ствен­но «френ­дов» и «под­пис­чи­ков» или «фол­ло­ве­ров» (от англ.to follow – «сле­до­вать»).

В послед­нюю груп­пу поль­зо­ва­тель может попасть, когда отправ­ля­ет запрос «в дру­зья» под­рост­ку, но он его игно­ри­ру­ет. «Френ­ды» и «под­пис­чи­ки» раз­ли­ча­ют­ся тем, что име­ют воз­мож­ность видеть раз­лич­ный объ­ем и виды инфор­ма­ции, кото­рые под­ро­сток пуб­ли­ку­ет на сво­ей странице.

Под­пис­чи­ки не уви­дят тех све­де­ний о ребен­ке, к кото­рым он сам либо с помо­щью взрос­лых в настрой­ках при­ват­но­сти уста­но­вил огра­ни­чен­ный доступ (напри­мер, «вид­но толь­ко дру­зьям» или «не пока­зы­вать никому»). 

Одна­ко под­пис­чи­ки вполне могут наблю­дать за жиз­нью под­рост­ка и пуб­лич­ной инфор­ма­ци­ей, кото­рую он раз­ме­ща­ет на сво­ей стра­ни­це, таким обра­зом, в целом имея пред­став­ле­ние о его инте­ре­сах, пред­по­чте­ни­ях, а в слу­ча­ях нали­чия гео­ме­ток и о местах, кото­рые посе­ща­ет ребенок.

Соглас­но резуль­та­там наше­го иссле­до­ва­ния, в 2016 г.около чет­вер­ти детей 13–14 лет (23%) ука­за­ли, что в их вир­ту­аль­ной жиз­ни в роли под­пис­чи­ков участ­ву­ет более 100 чело­век. Для под­рост­ков 15–16 лет это чис­ло еще выше – каж­дый тре­тий ребе­нок (38%) отме­ча­ет, что на его стра­ни­цу в соци­аль­ных сетях под­пи­са­но более 100 поль­зо­ва­те­лей (рис.2).

Рис. 2. Количество «подписчиков» в социальных сетях у подростков 13–14 и 15–16 лет, 2016 гг., %
Рис. 2. Коли­че­ство «под­пис­чи­ков» в соци­аль­ных сетях у под­рост­ков 13–14 и 15–16 лет, 2016 гг., %

Ины­ми сло­ва­ми, поло­ви­на под­рост­ков 13–16 лет из Моск­вы и Под­мос­ко­вья в сво­ем вир­ту­аль­ном про­стран­стве (в первую оче­редь в соци­аль­ных медиа) име­ет такое коли­че­ство соци­аль­ных свя­зей, кото­рое прак­ти­че­ски экви­ва­лент­но сред­не­ста­ти­сти­че­ско­му чис­лу таких свя­зей у взрос­ло­го человека. 

Более того, для нема­ло­го коли­че­ства детей – для каж­до­го пято­го (20%) соци­аль­ная пау­ти­на явля­ет­ся вполне «живой» в том смыс­ле, что дети зна­ют поль­зо­ва­те­лей, кото­рых они добав­ля­ют в дру­зья, лич­но и под­дер­жи­ва­ют ком­му­ни­ка­цию с боль­шин­ством из них. 

Веро­ят­нее все­го, дан­ный круг обще­ния в вир­ту­аль­ной сре­де сфор­ми­ро­ван, преж­де все­го, из тех сверст­ни­ков и взрос­лых, кото­рые при­сут­ству­ют в повсе­днев­ном соци­аль­ном про­стран­стве под­рост­ка – это чле­ны семьи и род­ствен­ни­ки, сосе­ди, одно­класс­ни­ки и зна­ко­мые из шко­лы, а так­же из раз­лич­ных учре­жде­ний допол­ни­тель­но­го обра­зо­ва­ния (досу­го­вые цен­тры, круж­ки и сек­ции и т.д.).

С какой-то частью сво­их дру­зей дети зна­ко­мят­ся во вре­мя кани­кул – в поезд­ках с роди­те­ля­ми, лаге­рях, на дачах и в гостях у родственников.

Отношения подростков с реальными друзьями, знакомыми и виртуальными друзьями

Для каче­ствен­ной харак­те­ри­сти­ки меж­лич­ност­ных отно­ше­ний рос­сий­ских под­рост­ков в интер­не­те, в первую оче­редь, необ­хо­ди­мо опре­де­лить те груп­пы поль­зо­ва­те­лей, за счет кото­рых дети могут нара­щи­вать свой соци­аль­ный капи­тал онлайн. В соци­аль­ных медиа круг «френ­дов» рос­сий­ских школь­ни­ков сег­мен­ти­ро­ван и раз­би­ва­ет­ся на сле­ду­ю­щие категории:

Реальные друзья и знакомые.

Это лица, кото­рые вхо­дят в круг обще­ния под­рост­ка в его офлайн-сре­де: семья (близ­кие и даль­ние род­ствен­ни­ки), сосе­ди, одно­класс­ни­ки и школь­ные зна­ко­мые, дру­зья из круж­ков и сек­ций, люди, с кото­ры­ми ребе­нок зна­ко­мит­ся во вре­мя лет­них кани­кул в лаге­рях, поезд­ках и на улице. 

Отме­тим, что суще­ству­ет каче­ствен­ное раз­ли­чие меж­ду про­сто зна­ко­мым и дру­гом. Оно заклю­ча­ет­ся в сте­пе­ни бли­зо­сти и интен­сив­но­сти обще­ния. Со зна­ко­мы­ми обще­ние у ребен­ка носит разо­вый или бес­си­стем­ный харак­тер и более фор­маль­но, в то вре­мя как с дру­гом под­рост­ки стре­мят­ся про­во­дить вре­мя вме­сте и общать­ся более интим­но, делясь сокро­вен­ны­ми пере­жи­ва­ни­я­ми и новостями.

Виртуальные друзья.

В дан­ную кате­го­рию попа­да­ют онлайн-поль­зо­ва­те­ли, кото­рых под­ро­сток встре­тил на про­сто­рах интер­не­та, но в реаль­ной жиз­ни не видел. При этом в Сети он предо­став­ля­ет им доступ к пер­со­наль­ной информации. 

С вир­ту­аль­ны­ми «френ­да­ми» под­ро­сток может осу­ществ­лять сов­мест­ную дея­тель­ность онлайн (напри­мер, в видео­иг­рах или чатах), под­дер­жи­вать систе­ма­ти­че­ское и доста­точ­но интим­ное общение. 

Не исклю­че­но, что одна­жды про­изой­дет «раз­вир­ту­а­ли­за­ция» интер­нет-дру­га. Если слу­ча­ет­ся такая встре­ча в реаль­ной жиз­ни, вир­ту­аль­ный друг пере­хо­дит в кате­го­рию реаль­ных зна­ко­мых либо друзей. 

Самая яркая иллю­стра­ция такой ситу­а­ции: участ­ни­ки онлайн-игр, кото­рые сна­ча­ла под­дер­жи­ва­ют ком­му­ни­ка­цию в игро­вых чатах, затем мигри­ру­ют в соци­аль­ные сети, а потом устра­и­ва­ют «сход­ки» в кафе или на улице.

Соглас­но резуль­та­там наше­го иссле­до­ва­ния, поло­ви­на под­рост­ков обе­их воз­раст­ных групп (50%) име­ет таких вир­ту­аль­ных дру­зей. Рос­сий­ские школь­ни­ки чаще все­го обща­ют­ся с вир­ту­аль­ны­ми дру­зья­ми из сво­ей стра­ны и в подав­ля­ю­щем боль­шин­стве слу­ча­ев выби­ра­ют дру­га сво­е­го пола.

Для харак­те­ри­сти­ки лич­но­сти сво­их «незна­ко­мых дру­зей» боль­шин­ство под­рост­ков выби­ра­ет поло­жи­тель­ные опре­де­ле­ния, назы­вая их «успеш­ны­ми», «чест­ны­ми», «дру­же­люб­ны­ми», «доб­ры­ми» и «оба­я­тель­ны­ми».

Назван­ные выше кате­го­рии дру­зей – это клю­че­вые, с точ­ки зре­ния каче­ства ком­му­ни­ка­ции под­рост­ка, груп­пы людей, при­сут­ству­ю­щие в его соци­аль­ных сетях. Одна­ко необ­хо­ди­мо обо­зна­чить осталь­ные груп­пы поль­зо­ва­те­лей, кото­рые вхо­дят в вир­ту­аль­ную «френд-зону» ребенка.

Во-пер­вых, это «френ­ды френ­дов» – поль­зо­ва­те­ли интер­не­та, с кото­ры­ми ребе­нок незна­ком лич­но, и ред­ко либо вооб­ще не обща­ет­ся в интер­не­те, одна­ко име­ет общих дру­зей и поэто­му доба­вил их в свой спи­сок контактов.

Со вре­ме­нем такие поль­зо­ва­те­ли могут либо стать вир­ту­аль­ны­ми дру­зья­ми, либо, если ком­му­ни­ка­ция с ними не будет зна­чи­ма для под­рост­ка, выбыть из его кру­га обще­ния, став «под­пис­чи­ка­ми».

Во-вто­рых, в спис­ке дру­зей школь­ни­ка могут ока­зать­ся посто­рон­ние, абсо­лют­но незна­ко­мые поль­зо­ва­те­ли. Под­ро­сток может не иметь ни малей­ше­го поня­тия об их насто­я­щей лич­но­сти, но, тем не менее, эти поль­зо­ва­те­ли по каким-либо при­чи­нам ока­зы­ва­ют­ся в его вир­ту­аль­ном круге.

Здесь сто­ит похва­лить рос­сий­ских школь­ни­ков за осто­рож­ность – подав­ля­ю­щее боль­шин­ство опро­шен­ных нами детей заяви­ли, что лич­ное зна­ком­ство в реаль­ной жиз­ни – основ­ной фак­тор, вли­я­ю­щий на их реше­ние о добав­ле­нии во «френ­ды», поэто­му поль­зо­ва­те­ли, лич­ность кото­рых ребе­нок не может иден­ти­фи­ци­ро­вать, обыч­но сра­зу отсе­и­ва­ют­ся в «под­пис­чи­ки».

Таким обра­зом, каж­дый тре­тий юный поль­зо­ва­тель (34%) добав­ля­ет к себе толь­ко сво­их реаль­ных дру­зей и зна­ко­мых, еще поло­ви­на (55%) детей добав­ля­ет «френ­дов френ­дов», с кото­рым он свя­зан через сво­их реаль­ных зна­ко­мых и друзей.

Не более 11% детей под­твер­жда­ют любые запро­сы в друзья.Из даль­ней­ше­го ана­ли­за мы исклю­чи­ли две послед­ние груп­пы, посколь­ку серьез­ной зна­чи­мо­сти для изу­че­ния меж­лич­ност­ных отно­ше­ний у под­рост­ков в соци­аль­ных сетях они не представляют.

Итак, юных поль­зо­ва­те­лей, кото­рые высту­пи­ли респон­ден­та­ми в нашем иссле­до­ва­нии, мы спро­си­ли о том, что они дела­ют со сво­и­ми дру­зья­ми и зна­ко­мы­ми в реаль­ной жиз­ни, а тех из них, у кото­рых есть вир­ту­аль­ные «френ­ды» (напом­ним, что это око­ло поло­ви­ны от обще­го коли­че­ства опро­шен­ных) – что из пере­чис­лен­но­го они дела­ют со сво­им вир­ту­аль­ным дру­гом (рис.3).

Рис. 3. Основные виды совместной деятельности подростков с реальными друзьями и знакомыми и виртуальными друзьями, %
Рис. 3. Основ­ные виды сов­мест­ной дея­тель­но­сти под­рост­ков с реаль­ны­ми дру­зья­ми и зна­ко­мы­ми и вир­ту­аль­ны­ми друзьями, %

Посколь­ку вари­ан­ты сов­мест­ной дея­тель­но­сти, харак­тер­ные для обыч­ной жиз­ни, в онлайн-про­стран­стве невоз­мож­ны либо огра­ни­че­ны, по ряду пара­мет­ров пред­по­ла­га­лось про­сле­дить раз­ли­чия толь­ко меж­ду оффлайн-дру­зья­ми и знакомыми.

Самые важ­ные вза­и­мо­дей­ствия – улич­ные про­гул­ки и сов­мест­ное посе­ще­ние меро­при­я­тий: 9 из 10 опро­шен­ных школь­ни­ков вый­дут погу­лять с дру­зья­ми, а со зна­ко­мы­ми – толь­ко половина.

Из воз­мож­ных видов актив­но­сти, доступ­ных и в жиз­ни, и в интер­не­те, мож­но упо­мя­нуть видео­иг­ры, про­смотр кино, про­слу­ши­ва­ние музы­ки, сов­мест­ное чте­ние, под­го­тов­ку домаш­них зада­ний (их мож­но делать в лич­ных сооб­ще­ни­ях в соци­аль­ных сетях или через мессенджеры).

В видео­иг­рах под­рост­ки игра­ют и со зна­ко­мы­ми, и с дру­зья­ми – реаль­ны­ми и вир­ту­аль­ны­ми. Когда дохо­дит до лич­ных пред­по­чте­ний, школь­ни­ки чаще все­го раз­де­ля­ют их с дру­гом – посмот­рят с ним фильм, послу­ша­ют ауди­о­за­пи­си, поде­лят­ся тек­стом кни­ги. При этом око­ло чет­вер­ти детей, в прин­ци­пе, гото­вы делать это не толь­ко с близ­ки­ми дру­зья­ми, но со зна­ко­мы­ми и вир­ту­аль­ны­ми друзьями.

Что каса­ет­ся под­го­тов­ки уро­ков, то здесь наблю­да­ет­ся сле­ду­ю­щая кар­ти­на. Конеч­но, дети пред­по­чи­та­ют выпол­нять домаш­ние зада­ния с реаль­ны­ми дру­зья­ми, при этом с вир­ту­аль­ным дру­гом их дела­ет (ана­ло­гич­но про­смот­ру видео и про­слу­ши­ва­нию музы­ки) каж­дый чет­вер­тый ребе­нок (26%), а со зна­ко­мы­ми гото­вят­ся к уче­бе все­го 12% детей.

На вопро­сы о том, кому дети гото­вы ока­зать помощь либо попро­сить о ней, были полу­че­ны сле­ду­ю­щие отве­ты. В целом школь­ни­ки отме­ча­ют, что им гораз­до лег­че самим помочь дру­гу, неже­ли попро­сить о под­держ­ке кого-либо из сверстников.

Прак­ти­че­ски все дети заяв­ля­ют, что все­гда гото­вы помочь в реше­нии слож­ных про­блем сво­им близ­ким дру­зьям, боль­шин­ство так­же не отка­жут ни зна­ко­мо­му (77%), ни вир­ту­аль­но­му дру­гу (73%).

Подав­ля­ю­щее боль­шин­ство под­рост­ков (80%) гото­вы одол­жить сво­е­му реаль­но­му дру­гу цен­ные вещи или день­ги, каж­дый пятый ока­жет такую помощь зна­ко­мо­му, толь­ко каж­дый деся­тый – вир­ту­аль­но­му другу.

При этом, когда дело каса­ет­ся просьб о помо­щи, все дети ожи­да­е­мо обра­ща­ют­ся к сво­им реаль­ным дру­зьям, 54% – к вир­ту­аль­ным, реже все­го (45%) – к реаль­ным знакомым.Больше поло­ви­ны под­рост­ков (63%) смог­ли бы одол­жить день­ги или какую-либо необ­хо­ди­мую вещь у друга.

У зна­ко­мо­го гото­вы попро­сить мате­ри­аль­ную помощь гораз­до мень­ше детей (13%). У вир­ту­аль­но­го дру­за прак­ти­че­ски никто не попро­сит денег (все­го 4%), хотя боль­ше поло­ви­ны школь­ни­ков, как уже было опи­са­но выше, при­бе­га­ет к помо­щи таких пользователей.

Мы пред­по­ла­га­ем, что здесь име­ет место сво­е­го рода под­рост­ко­вая онлайн- тера­пия – за сове­том к вир­ту­аль­но­му дру­гу обра­тят­ся две тре­ти школь­ни­ков (65%), при том, что у реаль­но­го зна­ко­мо­го спро­сит сове­та лишь чуть более тре­ти под­рост­ков (35%).

Из чис­ла детей, име­ю­щих вир­ту­аль­но­го дру­га, доля тех, кто дове­рит ему тай­ну (44%), более чем в семь раз пре­вы­ша­ет чис­ло тех, кто рас­ска­жет сек­рет зна­ко­мо­му (6%) в реаль­ной жизни.

В сво­ем иссле­до­ва­нии мы не риск­ну­ли уточ­нять у под­рост­ков, какие имен­но сек­ре­ты они рас­кры­ва­ют сво­им вир­ту­аль­ным дру­зьям, одна­ко мы все же зада­ли вопрос о темах, на кото­рые школь­ни­ки могут с ними общать­ся. При­мер­но 9 из 10 респон­ден­тов (87–91%) гово­рят с вир­ту­аль­ны­ми дру­зья­ми на ней­траль­ные темы – сюда вхо­дят обсуж­де­ния онлайн-кон­тен­та, филь­мов, ауди­о­за­пи­сей и книг, бесе­ды обо всем, что каса­ет­ся сов­мест­ных увлечений.

Трое из четы­рех под­рост­ков (75%) актив­но обме­ни­ва­ют­ся ново­стя­ми с онлайн-дру­гом, при­мер­но столь­ко же поде­лят­ся с ним меч­та­ми о буду­щем и о сво­их жиз­нен­ных пер­спек­ти­вах (75%), 72% могут пого­во­рить об уроках.

Отме­тим, что эти темы пред­по­ла­га­ют доста­точ­но высо­кий уро­вень откро­вен­но­сти и дают вир­ту­аль­но­му дру­гу шанс полу­чить раз­лич­ную инфор­ма­цию о ребенке.

Нако­нец, око­ло поло­ви­ны опро­шен­ных под­рост­ков в ком­му­ни­ка­ции с «незна­ко­мым дру­гом» затра­ги­ва­ют очень лич­ные вопро­сы. В первую оче­редь, это темы, кото­рые силь­но вол­ну­ют под­рост­ков и опре­де­ля­ют их эмо­ци­о­наль­ный фон: тяже­лые ситу­а­ции из повсе­днев­ной жиз­ни (51%), про­бле­мы в бли­жай­шем кру­гу обще­ния, напри­мер, слож­но­сти с учи­те­ля­ми (53%), отно­ше­ния с про­ти­во­по­лож­ным полом (47%), ссо­ры и кон­флик­ты с дру­зья­ми (46%). Нако­нец, треть детей (35%) посвя­ща­ет вир­ту­аль­но­го дру­га и во внут­ри­се­мей­ные проблемы.

Таким обра­зом, полу­ча­ет­ся, что школь­ни­ки, ощу­щая острую необ­хо­ди­мость в том, что­бы поде­лить­ся сво­и­ми пере­жи­ва­ни­я­ми, и нуж­да­ясь в эмпа­ти­че­ском обще­нии, удо­вле­тво­ря­ют эту потреб­ность с помо­щью обще­ния в Сети.

В обыч­ной жиз­ни этот фено­мен изве­стен под назва­ни­ем «син­дром попут­чи­ка» – лег­че «излить душу» совер­шен­но чужо­му чело­ве­ку, с кото­рым вы совер­шен­но слу­чай­но ока­за­лись в сов­мест­ной поезд­ке, неже­ли тому, кого вы дав­но знаете. 

Под­рост­ки уве­ре­ны в том, что вир­ту­аль­ный друг нахо­дит­ся на зна­чи­тель­ном рас­сто­я­нии и не спо­со­бен ока­зать серьез­ное вли­я­ние на сло­жив­шу­ю­ся ситу­а­цию. Кро­ме того, у них есть, на самом деле, лож­ная уве­рен­ность, что в любой момент мож­но «свер­нуть» пере­пис­ку и боль­ше к ней не воз­вра­щать­ся. Это так­же спо­соб­ству­ет тому, что юные поль­зо­ва­те­ли дове­ря­ют вир­ту­аль­но­му дру­гу силь­нее, неже­ли про­сто­му знакомому.

Схо­жая ситу­а­ция наблю­да­ет­ся и в эмо­ци­о­наль­ном обмене – доля тех, кто делит­ся с вир­ту­аль­ны­ми дру­зья­ми пере­жи­ва­ни­я­ми, более чем в 10 раз пре­вы­ша­ет про­цент детей, кото­рые откро­ют свои чув­ства реаль­но­му зна­ко­мо­му, и в два раза мень­ше тех, кто откро­ет­ся реаль­но­му другу.

Отме­тим, что такое дру­же­ское обще­ние порой при­об­ре­та­ет откро­вен­но интим­ный харак­тер и пере­рас­та­ет в «онлайн-любовь»: почти каж­дый пятый респон­дент (18%) отме­тил, что наблю­дал за раз­ви­ти­ем рома­нов в сво­их соци­аль­ных сетях.

Кон­тент-ана­лиз 120 анкет школь­ни­ков 12–17 лет в тема­ти­че­ском онлайн-сооб­ще­стве «Зна­ком­ства для под­рост­ков» в соци­аль­ной сети «вКон­так­те» пока­зал, что прак­ти­че­ски поло­ви­на (44%) юных поль­зо­ва­те­лей раз­ме­ща­ют анке­ты с целью поис­ка возлюбленного(-ной), а 56% ищут подру­гу или друга.

Маль­чи­ков, заин­те­ре­со­ван­ных в роман­ти­че­ских отно­ше­ни­ях, в два с поло­ви­ной раза боль­ше, чем деву­шек (66% про­тив 26%). Они часто ссы­ла­ют­ся на то, что «с дру­зья­ми у меня все в поряд­ке», а девуш­ки, наобо­рот, гово­рят, что им «скуч­но, не с кем общать­ся», что ука­зы­ва­ет в первую оче­редь на недо­ста­ток эмо­ци­о­наль­ной бли­зо­сти в целом (Жури­на, 2016).

Представления школьников о реальной и виртуальной дружбе 

Рас­смот­рим раз­ли­чия во взгля­дах наших респон­ден­тов на вир­ту­аль­ную и реаль­ную дружбу.

В первую оче­редь нас инте­ре­со­вал вопрос о том, насколь­ко они осо­зна­ют раз­ли­чия дан­ных форм меж­лич­ност­ных отно­ше­ний, и в чем, по их мне­нию, заклю­ча­ет­ся эта разница.

Для полу­че­ния отве­тов мы вос­поль­зо­ва­лись мето­дом неза­кон­чен­ных пред­ло­же­ний. Под­рост­кам было необ­хо­ди­мо про­дол­жить сле­ду­ю­щие пред­ло­же­ния: «Друж­ба в реаль­ной жиз­ни – это …» и «Друж­ба в соци­аль­ных сетях – это …». 

После про­ве­де­ния про­це­ду­ры кон­тент-ана­ли­за отве­тов школь­ни­ков мы выде­ли­ли ряд кате­го­рий, кото­рые впо­след­ствии послу­жи­ли осно­вой для срав­не­ния пред­став­ле­ний под­рост­ков о реаль­ной и вир­ту­аль­ной дружбе. 

Наи­боль­ший вес сре­ди них полу­чи­ли сле­ду­ю­щие: непо­сред­ствен­ный зри­тель­ный и так­тиль­ный кон­такт, эмо­ци­о­наль­ный обмен, дове­рие и без­опас­ность, сов­мест­ное вре­мя­пре­про­вож­де­ние, помощь, вза­и­мо­по­ни­ма­ние, регу­ляр­ность ком­му­ни­ка­ции, инфор­ма­ци­он­ный обмен (рис.4).

Рис. 4. Категории реальной и виртуальной дружбы, результаты контент-анализа (% детей, отметивших наличие категории)
Рис. 4. Кате­го­рии реаль­ной и вир­ту­аль­ной друж­бы, резуль­та­ты кон­тент-ана­ли­за (% детей, отме­тив­ших нали­чие категории)

Соглас­но отве­там под­рост­ков, самый важ­ный и клю­че­вой ком­по­нент дру­же­ских вза­и­мо­от­но­ше­ний в реаль­ной жиз­ни – это непо­сред­ствен­ный зри­тель­ный и физи­че­ский кон­такт, о нем упо­мя­нул почти каж­дый вто­рой респон­дент (46%).

Воз­мож­ность видеть собе­сед­ни­ка «гла­за в гла­за», под­дер­жи­вать зри­тель­ный кон­такт и сле­дить за выра­же­ни­ем лица, про­яв­лять так­тиль­ные зна­ки вни­ма­ния (при­ка­сать­ся, цело­вать, обни­мать, обме­ни­вать­ся руко­по­жа­ти­я­ми), а так­же делить­ся с дру­зья­ми ново­стя­ми в реаль­ном вре­ме­ни-про­стран­стве – все это под­рост­ки счи­та­ют исклю­чи­тель­но важ­ны­ми харак­те­ри­сти­ка­ми дру­же­ских отно­ше­ний, назы­вая такую друж­бу «насто­я­щей», «живой».

Вир­ту­аль­ная друж­ба зако­но­мер­но харак­те­ри­зу­ет­ся под­рост­ка­ми невоз­мож­но­стью уста­нов­ле­ния так­тиль­но­го кон­так­та и серьез­ны­ми огра­ни­че­ни­я­ми визу­аль­но­го взаимодействия.

Дей­стви­тель­но, инфо­ком­му­ни­ка­ци­он­ные тех­но­ло­гии дале­ко не все­гда обес­пе­чи­ва­ют хоро­шее каче­ство свя­зи. Каж­дый чет­вер­тый под­ро­сток (26%) заме­тил, что друж­ба онлайн – это когда «собе­сед­ни­ка не вид­но», дети харак­те­ри­зу­ют это обще­ние как «нежи­вое», «искус­ствен­ное».

В отве­тах скво­зит сожа­ле­ние о том, что через интер­нет дру­га нель­зя почув­ство­вать, это «толь­ко лишь пере­пис­ка», и о том, что неко­то­рые такие дру­зья, веро­ят­нее все­го, навсе­гда оста­нут­ся в вир­ту­аль­ном про­стран­стве, т.к.они живут в дру­гих стра­нах и горо­дах и они «нико­гда не уви­дят тако­го дру­га в реаль­ной жизни».

Сле­ду­ю­щий по важ­но­сти ком­по­нент, свой­ствен­ный реаль­ной друж­бе, кото­рый выде­ля­ет каж­дый тре­тий ребе­нок (35%) – это воз­мож­ность обме­на эмо­ци­я­ми, при­чем, в первую оче­редь, теп­лы­ми, позитивными.Этот момент тес­но свя­зан с предыдущим.

Дети харак­те­ри­зу­ют дру­же­ские отно­ше­ния в офлайне как «отно­ше­ния, где мож­но рас­крыть свои неж­ные чув­ства», где при­сут­ству­ют «пере­жи­ва­ния и радость от сов­мест­ных побед», «про­гул­ки, смех и веселье».

При этом онлайн-друж­бу с точ­ки зре­ния нали­чия в ней пози­тив­ных пере­жи­ва­ний опи­сы­ва­ют не более 6% детей, и веду­щей эмо­ци­ей в дан­ном слу­чае высту­па­ет интерес.

Таким обра­зом, с точ­ки зре­ния каж­до­го пято­го под­рост­ка-поль­зо­ва­те­ля (21%), вир­ту­аль­ная друж­ба зна­чи­тель­но усту­па­ет реаль­ной, посколь­ку в ней явно при­сут­ству­ет непол­но­цен­ность эмо­ций и их дефицит.

Более того, под­рост­ки не до кон­ца уве­ре­ны в под­лин­но­сти чувств сво­их «френ­дов»: «друж­ба в соци­аль­ных сетях – это вир­ту­аль­ные эмо­ции, нена­сто­я­щее обще­ние, но в дей­стви­тель­но­сти ты абсо­лют­но не зна­ешь, что за чело­век нахо­дит­ся по ту сто­ро­ну экра­на, какой он и чего хочет».

Полу­ча­ет­ся, что обмен пере­жи­ва­ни­я­ми, чув­ства­ми в вир­ту­аль­ном мире пре­тер­пе­ва­ет редук­цию в виде недо­стат­ка эмо­ций в целом, а так­же каче­ствен­ную транс­фор­ма­цию – напри­мер, наблю­да­ет­ся заме­на эмо­ций радо­сти и неж­но­сти интересом.

Дети пони­ма­ют, что такая друж­ба харак­те­ри­зу­ет­ся дефи­ци­том искрен­но­сти, вызван­ной, в первую оче­редь, объ­ек­тив­ны­ми свой­ства­ми дистан­ци­он­но­го обще­ния – огра­ни­чен­ны­ми воз­мож­но­стя­ми наблю­де­ния за мими­кой и реак­ци­я­ми собе­сед­ни­ка, отсут­стви­ем непо­сред­ствен­но­го вза­и­мо­дей­ствия, кото­рые поз­во­ля­ют диф­фе­рен­ци­ро­вать эмо­ции чело­ве­ка, нахо­дя­ще­го­ся по дру­гую сто­ро­ну экра­на, лишь с при­бли­зи­тель­ной точностью.

Каж­дый пятый под­ро­сток (22%) упо­ми­на­ет о том, что для друж­бы в реаль­ном мире необ­хо­ди­мо дове­рие, кото­рое боль­шин­ство под­рост­ков рас­кры­ва­ют через поня­тие «без­опас­ность», под­ра­зу­ме­вая недо­пу­сти­мость пре­да­тель­ства со сто­ро­ны друга.

Об этом сви­де­тель­ству­ют сле­ду­ю­щие отве­ты: «в дру­же­ских отно­ше­ни­ях один чело­век нико­гда не бро­сит в тяже­лой ситу­а­ции дру­го­го», «на дру­га все­гда мож­но рас­счи­ты­вать», «я уве­ре­на, что моя подру­га нико­гда не пре­даст меня».

В вир­ту­аль­ной друж­бе под­рост­ки не рас­счи­ты­ва­ют на высо­кую сте­пень без­опас­но­сти – о нали­чии дове­ри­тель­ных отно­ше­ний с «онлайн-френ­да­ми» упо­мя­ну­ли толь­ко 8% детей.

Отме­тим так­же, что в интер­не­те дове­рие и без­опас­ность инвер­ти­ру­ют­ся в про­ти­во­по­лож­ные кате­го­рии, обре­тая нега­тив­ный знак – они ста­но­вят­ся недо­ве­ри­ем и «небез­опас­но­стью», об этом гово­рят 7% респондентов.

Под­рост­ки счи­та­ют, что вир­ту­аль­ное обще­ние не спо­соб­но обес­пе­чить долж­ный уро­вень дове­рия, «друж­ба не может быть креп­кой, ведь онлайн-поль­зо­ва­тель не видит тебя и не зна­ет тебя насто­я­ще­го, какой ты в реальности».

Часть детей в отве­тах заклю­чи­ли сло­во «друж­ба» в кавыч­ки, назы­вая ее «как бы друж­бой», гово­ря о вир­ту­аль­ных дру­зьях как о тех, кого «ты как бы зна­ешь», и кто ««забо­тит­ся» о тебе, хотя неиз­вест­но, что на самом деле у это­го чело­ве­ка в голове».

Таким обра­зом, вир­ту­аль­ные дру­зья, по мне­нию школь­ни­ков, нена­деж­ны, это ско­рее «как бы дру­зья», и про­ве­рить такую друж­бу на проч­ность пред­став­ля­ет­ся весь­ма затруднительным.

Боль­шое зна­че­ние в реаль­ной друж­бе меж­ду под­рост­ка­ми игра­ет сов­мест­ное вре­мя­пре­про­вож­де­ние – наря­ду с кате­го­ри­ей «дове­рие» о нем упо­ми­на­ет пятая часть респон­ден­тов (21%).

В эту кате­го­рию попа­да­ют раз­лич­ные сов­мест­ные выхо­ды в обще­ствен­ные места, про­гул­ки по ули­цам и обще­ние вне школь­ных стен и квартир.В друж­бе онлайн дан­ная кате­го­рия име­ет ана­ло­гич­ный вес – на сов­мест­ное вре­мя­пре­про­вож­де­ние ука­зы­ва­ет пятая часть детей. Одна­ко содер­жа­ние этой кате­го­рии суще­ствен­но трансформируется.

Посколь­ку про­гул­ка вме­сте с вир­ту­аль­ным дру­гом невоз­мож­на, то дети увле­ка­ют­ся сов­мест­ным гей­мин­гом (игра­ют в мно­го­поль­зо­ва­тель­ские игры на уда­лен­ных сер­ве­рах) с ним, а так­же тек­стин­гом или онлайн-пере­пиской с исполь­зо­ва­ни­ем раз­лич­но­го рода чатов, фору­мов и мессенджеров.

Пере­пис­ки тако­го рода могут быть доста­точ­но про­дол­жи­тель­ны­ми по вре­ме­ни, содер­жать инфор­ма­цию лич­но­го и интим­но­го харак­те­ра и в целом пред­став­ля­ют собой совер­шен­но само­сто­я­тель­ную актив­ность, заме­няя про­гул­ки, дру­же­ские домаш­ние поси­дел­ки и про­чие тра­ди­ци­он­ные спо­со­бы вре­мя­пре­про­вож­де­ния в под­рост­ко­вых компаниях.

Вслед за кате­го­ри­ей сов­мест­ной дея­тель­но­сти в реаль­ной друж­бе по часто­те упо­ми­на­ний идет помощь, под­держ­ка. 16% детей наде­ют­ся, что реаль­ный друг, как в извест­ной дет­ской песен­ке, «в беде не бро­сит, лиш­не­го не спро­сит», помо­жет любы­ми путя­ми и доступ­ны­ми способами.

В слу­чае с друж­бой онлайн под­рост­ки наде­ют­ся толь­ко на самих себя и не ждут от вир­ту­аль­но­го дру­га какой-либо осо­бой под­держ­ки – попро­сить реаль­ную помощь у сво­е­го «френ­да» из интер­не­та посчи­та­ли умест­ным лишь 4% детей.

Наи­ме­нее важ­ны­ми состав­ля­ю­щи­ми реаль­ной друж­бы для детей ока­за­лись вза­и­мо­по­ни­ма­ние, харак­те­ри­зу­е­мое через сов­па­де­ние по инте­ре­сам и взгля­дам (10%), регу­ляр­ность обще­ния (8%) и обмен инфор­ма­ци­ей: ново­стя­ми, собы­ти­я­ми и впе­чат­ле­ни­я­ми (4%).

Отме­тим, что в вир­ту­аль­ном мире кате­го­рия «вза­и­мо­по­ни­ма­ние» на осно­ве ана­ли­за отве­тов наших респон­ден­тов выгля­дит доста­точ­но про­ти­во­ре­чи­во. Соглас­но части отве­тов под­рост­ков, онлайн-ком­му­ни­ка­ция помо­га­ет луч­ше понять и узнать дру­го­го человека. 

Веро­ят­но, это объ­яс­ня­ет­ся тем, что такое обще­ние в силу выше­опи­сан­но­го фено­ме­на «слу­чай­но­го попут­чи­ка» менее обя­зы­ва­ет собе­сед­ни­ков и созда­ет усло­вия для рас­кры­тия боль­ше­го коли­че­ства лич­ной инфор­ма­ции за мень­шее время.

Дру­гая часть отве­тов под­рост­ков сви­де­тель­ству­ет о том, что на самом деле реаль­ное пони­ма­ние дру­го­го чело­ве­ка, а точ­нее, поль­зо­ва­те­ля в вир­ту­аль­ной сре­де зача­стую либо отсут­ству­ет, либо невоз­мож­но в принципе.

Напри­мер, несколь­ко респон­ден­тов заклю­чи­ли, что «друж­ба в соци­аль­ных сетях – это обще­ние вооб­ще неиз­вест­но с кем», когда «люди обща­ют­ся с непо­нят­ны­ми личностями».

Что каса­ет­ся обме­на инфор­ма­ци­ей, то дан­ную кате­го­рию при харак­те­ри­сти­ке вир­ту­аль­ной друж­бы ука­за­ла деся­тая часть опро­шен­ных. При этом регу­ляр­ность как одну из харак­те­ри­стик онлайн-обще­ния упо­мя­ну­ли толь­ко единицы.

В целом по ито­гам про­ве­ден­но­го нами кон­тент-ана­ли­за, направ­лен­но­го на выяв­ле­ние раци­о­наль­ных пред­став­ле­ний под­рост­ков-поль­зо­ва­те­лей о раз­ли­чи­ях друж­бы в реаль­ном мире и онлайн-сре­де, выяви­лось, что школь­ни­ки в доста­точ­ной мере осо­зна­ют объ­ек­тив­ные осо­бен­но­сти вир­ту­аль­ной ком­му­ни­ка­ции, кото­рые силь­но огра­ни­чи­ва­ют воз­мож­ность уста­нов­ле­ния под­лин­но дру­же­ских отно­ше­ний в вир­ту­аль­ном мире.

Обсуждение и выводы 

Бла­го­да­ря соци­аль­ным сетям, рас­ши­ре­ние кру­га обще­ния рос­сий­ских школь­ни­ков и накоп­ле­ние ими соци­аль­но­го капи­та­ла в реаль­ном и вир­ту­аль­ном мире зна­чи­тель­но уско­ря­ет­ся. У млад­ших и стар­ших под­рост­ков отчет­ли­во про­сле­жи­ва­ет­ся тен­ден­ция к рас­ши­ре­нию кру­га обще­ния в вир­ту­аль­ном мире за счет «френ­дов» и «под­пис­чи­ков».

Коли­че­ство соци­аль­ных свя­зей почти поло­ви­ны 13–16-летних под­рост­ков, про­жи­ва­ю­щих в Мос­ков­ском реги­оне, экви­ва­лент­но чис­лу соци­аль­ных свя­зей взрос­ло­го человека.

При­рост соци­аль­но­го капи­та­ла обес­пе­чи­ва­ет­ся воз­мож­но­стью неогра­ни­чен­но рас­ши­рять круг «френ­дов» и «под­пис­чи­ков» в соци­аль­ных медиа.

Заме­тим, что, вопре­ки опа­се­ни­ям взрос­лых, дети доста­точ­но осо­знан­но под­хо­дят к фор­ми­ро­ва­нию сети вир­ту­аль­ных коммуникаций.

Тем не менее, боль­ше поло­ви­ны школь­ни­ков добав­ля­ют в свой «френд- лист» не толь­ко реаль­ное соци­аль­ное окру­же­ние, но и поль­зо­ва­те­лей, зна­ко­мых им через тре­тьих лиц – «дру­зей дру­зей», а так­же вир­ту­аль­ных дру­зей – поль­зо­ва­те­лей, кото­рых они встре­ча­ют на про­сто­рах интер­не­та в раз­лич­ных тема­ти­че­ских сооб­ще­ствах, в онлайн-играх, на фору­мах, чатах и интернет-порталах.

Сре­ди дове­рен­ных лиц под­рост­ков, бес­спор­но, лиди­ру­ют реаль­ные дру­зья, вир­ту­аль­ные в иерар­хии меж­лич­ност­ных отно­ше­ний зани­ма­ют почет­ное вто­рое место.

Несмот­ря на то, что дети харак­те­ри­зу­ют друж­бу в соци­аль­ных сетях как «эмо­ци­о­наль­но прес­ную», небез­опас­ную и даже фаль­ши­вую, они отда­ют пред­по­чте­ние вир­ту­аль­но­му дру­гу, а не реаль­но­му знакомому.

Более поло­ви­ны детей, име­ю­щих «незна­ко­мо­го дру­га» делят­ся с ним сво­и­ми пере­жи­ва­ни­я­ми, сове­ту­ют­ся, ждут от него помощи.

Прак­ти­че­ски каж­дый вто­рой ребе­нок дове­ря­ет ему свои сек­ре­ты, каж­дый тре­тий рас­ска­зы­ва­ет о про­бле­мах в семье, отно­ше­ни­ях с ровес­ни­ка­ми и с родителями.

Таким обра­зом, мож­но заклю­чить, что в насто­я­щий момент в интер­не­те в зоне лич­но­го про­стран­ства под­рост­ка в первую оче­редь нахо­дят­ся дру­зья, как реаль­ные, так и виртуальные.

Если изоб­ра­зить кру­ги обще­ния совре­мен­но­го школь­ни­ка 13–16 лет (рис.5.) в обыч­ной жиз­ни и в Интер­не­те, ока­зы­ва­ет­ся, что вир­ту­аль­ные дру­зья зача­стую ока­зы­ва­ют­ся бли­же под­рост­ку, неже­ли реаль­ные зна­ко­мые, кото­рые толь­ко при­мы­ка­ют к лич­но­му пространству.

Рис. 5. Круг общения современных российских подростков в реальной жизни и в интернете
Рис. 5. Круг обще­ния совре­мен­ных рос­сий­ских под­рост­ков в реаль­ной жиз­ни и в интернете

Еще раз под­черк­нем, что с эти­ми людь­ми ребе­нок ни разу не встре­чал­ся и не зна­ет их лич­но, что в ситу­а­ции реаль­ной жиз­ни фак­ти­че­ски при­рав­ни­ва­ет их к незнакомцам.

Одно­вре­мен­но с этим под­рост­ки отчет­ли­во осо­зна­ют, что реаль­ная и вир­ту­аль­ная друж­ба не экви­ва­лент­ны. Они пони­ма­ют, что реаль­ная друж­ба име­ет боль­шую зна­чи­мость в силу при­сут­ствия в ней таких ком­по­нен­тов, как непо­сред­ствен­ный кон­такт, эмо­ци­о­наль­ный обмен, дове­рие, сов­мест­ное вре­мя­пре­про­вож­де­ние, взаимопомощь.

В вир­ту­аль­ной друж­бе в каче­стве ее осо­бен­но­стей, наобо­рот, под­чер­ки­ва­ет­ся их отсут­ствие и в неко­то­рых слу­ча­ях заме­на новы­ми фор­ма­ми взаимоотношений.

В боль­шом дефи­ци­те непо­сред­ствен­ный кон­такт с собе­сед­ни­ком, реду­ци­ру­ет­ся эмо­ци­о­наль­ный обмен, кото­рый нерав­но­знач­но ком­пен­си­ру­ет­ся инфор­ма­ци­он­ным обме­ном и остав­ля­ет ощу­ще­ние отсут­ствия близости.

Дове­рие и чув­ство без­опас­но­сти обо­ра­чи­ва­ют­ся недо­вер­чи­во­стью и тре­во­гой, ощу­ще­ни­ем небезопасности.

Обыч­ные фор­мы сов­мест­но­го вре­мя­пре­про­вож­де­ния с дру­гом в реаль­ной жиз­ни в интер­не­те заме­ня­ют­ся тек­стин­гом – перепиской.

Таким обра­зом, вир­ту­аль­ная друж­ба, в отли­чии от реаль­ной друж­бы, это «друж­ба наобо­рот», в кото­рой все­го, что надо, не хватает.

Тем не менее, пони­ма­ние нерав­но­цен­но­сти реаль­ной и вир­ту­аль­ной друж­бы не оста­нав­ли­ва­ет детей от того, что­бы заво­дить онлайн-дру­зей и под­дер­жи­вать с ними свя­зи, кото­рые могут ока­зать­ся как полез­ны­ми, так и вред­ны­ми в реаль­ной жизни.

С сожа­ле­ни­ем отме­тим, что семья зача­стую вооб­ще оста­ет­ся «за гра­ни­цей» бли­жай­ше­го кру­га обще­ния ребен­ка. Во мно­гом это обу­слав­ли­ва­ет­ся тем, что дове­рие под­рост­ков к роди­те­лям в вир­ту­аль­ном про­стран­стве крайне низкое.

Соглас­но дан­ным все­рос­сий­ско­го иссле­до­ва­ния, про­ве­ден­но­го Фон­дом раз­ви­тия интер­нет, подав­ля­ю­щее боль­шин­ство роди­те­лей (92%) не могут помочь детям при реше­нии всех про­блем в интер­не­те. Прак­ти­че­ски поло­ви­на (46%) чув­ству­ют себя неуве­рен­ны­ми интер­нет-поль­зо­ва­те­ля­ми, треть роди­те­лей вооб­ще не зна­ет о том, что у его ребен­ка в вир­ту­аль­ной сре­де есть какие-либо слож­но­сти, а каж­дый пятый (20%) научил­ся поль­зо­вать­ся интер­не­том, толь­ко бла­го­да­ря сво­им детям. Поэто­му более поло­ви­ны детей счи­та­ют помощь роди­те­лей при реше­нии сво­их про­блем в Сети бес­по­лез­ной (Сол­да­то­ва, Зото­ва, Рас­ска­зо­ва, Нестик, 2013) (рис.1).

Учи­ты­вая сверх­вы­со­кую зна­чи­мость вир­ту­аль­ной сфе­ры обще­ния в жиз­ни совре­мен­ных под­рост­ков, мож­но пред­по­ло­жить, что роди­те­ли, теряя авто­ри­тет при реше­нии затруд­ни­тель­ных ситу­а­ций в онлайн-сре­де, в опре­де­лен­ной мере теря­ют дове­рие в гла­зах ребен­ка и при реше­нии про­блем реальных.

Под­рост­ки начи­на­ют вос­при­ни­мать их бес­по­мощ­ны­ми, неспо­соб­ны­ми стать не толь­ко настав­ни­ка­ми сво­е­му ребен­ку, но даже про­сто дру­зья­ми, в кото­рых он так нуж­да­ет­ся и поэто­му ищет их на про­сто­рах интернета.

Полу­чен­ные дан­ные пока­зы­ва­ют, что новый фено­мен «незна­ко­мо­го дру­га» зани­ма­ет в систе­ме меж­лич­ност­ных отно­ше­ний совре­мен­но­го под­рост­ка важ­ней­шее место.

Нель­зя ска­зать, что это совсем новое явле­ние, так как уже не одно сто­ле­тие в кон­тек­сте эпи­сто­ляр­но­го жан­ра суще­ство­ва­ли «дру­зья по пере­пис­ке» – та же незна­ко­мые в реаль­ной жиз­ни люди, свя­зан­ные дело­вы­ми или дру­же­ски­ми отно­ше­ни­я­ми. Одна­ко в эпо­ху соци­аль­ных сетей этот спе­ци­фи­че­ский вид друж­бы стал мас­со­вым, а так­же более «ося­за­е­мым» и многогранным.

Инфор­ма­ци­он­но-ком­му­ни­ка­ци­он­ные тех­но­ло­гии поз­во­ля­ют не толь­ко напи­сать «незна­ко­мо­му дру­гу», но еще услы­шать и уви­деть его. Это еще один зна­чи­мый штрих к порт­ре­ту циф­ро­во­го поко­ле­ния и обра­зу друж­бы у совре­мен­ных под­рост­ков, тре­бу­ю­щие сво­е­го даль­ней­ше­го изучения.

Инфор­ма­ция о гран­тах и бла­го­дар­но­стях. Иссле­до­ва­ние выпол­не­но при финан­со­вой под­держ­ке РФФИ (Отде­ле­ние Гума­ни­тар­ных и обще­ствен­ных наук) в рам­ках науч­но-иссле­до­ва­тель­ско­го про­ек­та «Поко­ле­ние Z: инфор­ма­ци­он­но- ком­му­ни­ка­ци­он­ные тех­но­ло­гии как куль­тур­ное ору­дие раз­ви­тия выс­ших пси­хи­че­ских функ­ций», про­ект 17-06-00762. 

Литература

  1. Аре­сто­ва О.Н., Махму­до­ва С.Х. Субъ­ек­тив­ная пре­зен­та­ция семей­ных отно­ше­ний на раз­ных уров­нях осо­знан­но­сти (на при­ме­ре под­рост­ко­во­го воз­рас­та). // Вест­ник Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та. Серия 14. Пси­хо­ло­гия. – 2018. – № 1. – С. 55–69. 
  2. Гоз­ман Л.Я. Пси­хо­ло­гия эмо­ци­о­наль­ных отно­ше­ний. – Москва : МГУ, 1987. 
  3. Жури­на М.А. «У всех есть девуш­ки, а у меня пока нет». Как под­рост­ки зна­ко­мят­ся в интер­не­те, с какой целью и кого они ищут // Дети в инфор­ма­ци­он­ном обще­стве. – 2015–2016. – № 23. – С. 30–33. 
  4. Кон И.С. Пси­хо­ло­гия юно­ше­ской друж­бы. – Москва : Зна­ние, 1973.
  5. Кон И.С. Друж­ба: эти­ко-пси­хо­ло­ги­че­ский очерк. – Москва : Изд-во поли­ти­че­ской лите­ра­ту­ры, 1980. 
  6. Муд­рик А.В. Пси­хо­ло­гия друж­бы // Вопро­сы пси­хо­ло­гии. – 1981. – № 4. – С. 180–182. 
  7. Райс Ф., Дол­джин К. Пси­хо­ло­гия под­рост­ко­во­го и юно­ше­ско­го воз­рас­та // пер. с англ. Е.И. Нико­ла­е­ва. – Санкт-Петер­бург : Питер, 2010. 
  8. Сол­да­то­ва Г.У. Циф­ро­вая ком­пе­тент­ность под­рост­ков и роди­те­лей. Резуль­та­ты все­рос­сий­ско­го иссле­до­ва­ния / Г.У. Сол­да­то­ва, Т.А. Нестик, Е.И. Рас­ска­зо­ва, Е.Ю. Зото­ва. – Москва : Фонд Раз­ви­тия Интер­нет, 2013. – 143 с. 
  9. Сол­да­то­ва Г. Дети Рос­сии онлайн. Резуль­та­ты меж­ду­на­род­но­го про­ек­та EU Kids Online II в Рос­сии / Г.У. Сол­да­то­ва, Е.И. Рас­ска­зо­ва, Е.Ю. Зото­ва и др. [Элек­трон­ный ресурс] // Дети Рос­сии Онлайн.
  10. Сухом­лин­ский В.А. Рож­де­ние граж­да­ни­на. – Москва : Моло­дая гвар­дия, 1971. 
  11. Allen J., Uchino B., & Hafen C.A. (2015) Running with the pack. Teen Peer-Relationship Qualities as Predictors of Adult Physical Health. Psychological Science. 10(26), 1574–1583. 
  12. Armsden, G., & Greenberg, M. (1987) The inventory of parent and peer attachment: Individual differences in their relationship to psychological well-being in adolescence. Journal of Youth and Adolescence, 5(16), 427–454. 
  13. Brandzaeg, P.B., Heim, J., & Kaare, B. (2010) Bridging and bonding in social network sites – investigating family-based capital. Int. J. Web Based Commun, 6, 231–353. 
  14. Brett, L. (1993) Close friendships in adolescence. New Directions for Child Development. 60, (3–22). San Francisco: Jossey-Bass. 
  15. Brown, B., & Larson, J. (2009) Peer Relationships in Adolescence. Handbook of Adolescent Psychology. Eds. Lerner R.M., & Steinberg L. 
  16. Dunbar, R. (2016) Do online social media cut through the constraints that limit the size of offline social networks? Royal Society Open Science. 
  17. Englund, M., I-Chun, Kuo S., Puig, J., & Collins, A. (2011) Early roots of adult competence. The significance of close relationships from infancy to early adulthood. International Journal of Behavioral Development, 6(35), 490–496. 
  18. Freberg, K., Adams, R., McGaughey, K., & Freberg, L. (2010) The rich get richer: online and offline social connectivity predicts subjective loneliness. Media Psychol. Rev. 3. 
  19. Hauser, S., Gerber, E., & Allen, J. (1998) Ego development and attachment: Converging platforms for understanding close relationships. In: Westenberg MP, Blasi A, editors. Personality development: Theoretical, empirical, and clinical implications of Loevinger’s conception of ego development. Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum, 203–217. 
  20. Holt-Lunstad, J., Smith, T., & Layton, B. (2010) Social Relationships and Mortality Risk: A meta-analytuc Review. PLoS Med. 7(7).
  21. Howes, C. (1996) The earliest friendships. In The company, they keep: friendship in childhood and adolescence. UK: Cambridge University Press, 66–86. 
  22. Hennighausen, K.H., Hauser, S.T., Billings, R.L., Schultz, L.H., & Allen, J.P. (2004)Adolescent ego-development trajectories and young adult relationship outcomes. Journal of Early Adolescence, 24, 29–44. 
  23. Hinde, R. A. (1995) A suggested structure for a science of relationships. Personal relationships, 2 (1995), 1–15. 
  24. Kuruzovic, N. (2015) Characteristics of adolescents friendship relations: a longitudinal study of the quality, length, stability and reciprocity. Facta Universitatis, 2(14), 115–129. 
  25. Marsh, P., Allen, J., Ho, M., Porter M., & McFarland, F. (2006) The changing nature of adolescent friendships: Longitudinal links with early adolescent ego-development. Journal of Early Adolescence, 26(4), 414–431. 
  26. Parker, J., Rubin, K., Erath, S., Wojslawowicz, J., & Buskirk, A. (1995) Peer relationships, child development, and adjustment: A developmental psychopathology perspective. In Developmental Psychopathology: Theory and Method. Eds Dante, Cicchetti and Donald, Cohen. New York: John Wiley & Sons, 421–477. 
  27. Prinstein, M., & La Greca, A. (2004) Childhood peer rejection and aggression as predictors of adolescent girls’ externalizing and health risk factors: a 6-year longitudinal study. Journal of Consulting and Clinical Psychology, 72(1), 103–112. 
  28. Quan-Haase, A., & Wellman, B. (2004) How does the internet affect social capital? Social capital and information technology. Cambridge, MA: MIT Press, 113–132. 
  29. Rice, F., & Dolgin, K. (2010) Psychology of adolescence and adolescence. St. Petersburg, Piter. 
  30. Soldatova, G.U. (2013) Digital competence of teenagers and parents. The results of the All-Russian study. G.U. Soldatova, Т.А. Nestik, E.I. Rasskazova, & E.Yu. Zotova. Moscow, Fond Razvitiya Internet. 143. 
  31. Voiskounsky, A.E. (2010) Internet Addiction in the Context of Positive Psychology. Psychology in Russia: State of the Art, 3, 541–549. 
  32. Wang, H., & Wellman, B. (2010) Social connectivity in America: changes in adult friendship network size from 2002 to 2007. Am. Behav. Sci, 53, 1148–1169. 
  33. Wellman, B., Quan-Haase, A., Witte, J., & Hampton, K. (2001) Does the Internet increase, decrease or supplement social capital? Social networks, participation and community commitment. Am. Behav. Sci., 45, 436–465. 
  34. Zimmermann, P. (2004) Attachment representations and characteristics of friendship relations during adolescence. Journal of Experimental Child Psychology, 88, 83–101. 
Источ­ник: Наци­о­наль­ный пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал. – 2018. – №3(31). – С. 12–22. doi: 10.11621/ npj.2018.0302

Об авторах

  • Гали­на Уртан­бе­ков­на Сол­да­то­ва — док­тор пси­хо­ло­ги­че­ских наук, про­фес­сор факуль­те­та пси­хо­ло­гии МГУ име­ни М.В. Ломо­но­со­ва, глав­ный науч­ный сотруд­ник, заве­ду­ю­щий кафед­рой соци­аль­ной пси­хо­ло­гии и антро­по­ло­гии Мос­ков­ско­го Инсти­ту­та Пси­хо­ана­ли­за, Москва, Россия.
  • Окса­на Иго­рев­на Теслав­ская — науч­ный сотруд­ник цен­тра мони­то­рин­га рис­ков и соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ской помо­щи, Ака­де­мия соци­аль­но­го управ­ле­ния, Москва, Россия.

Смот­ри­те также:

Категории

Метки

Публикации

ОБЩЕНИЕ

CYBERPSY — первое место, куда вы отправляетесь за информацией о киберпсихологии. Подписывайтесь и читайте нас в социальных сетях.

vkpinterest