Актуальность (контекст) тематики статьи. С развитием онлайн-технологий дружеские отношения подростков переместились в социальные сети, которые способствуют расширению их круга общения за счет виртуальных знакомств.
При этом отмечается нехватка данных о размере социальной сети онлайн-контактов подростков, их представлений о реальной и виртуальной дружбе, сведений о фактическом характере их отношений с различными категориями интернет-пользователей, в первую очередь – виртуальными друзьями, общение с которыми происходит исключительно в интернете.
Цель. Количественный анализ круга контактов российских школьников в социальных сетях, их представлений о дружбе в реальном и виртуальном мире и особенностей их общения с реальными друзьями и знакомыми, а также виртуальными друзьями.
Описание хода исследования. Проведено анкетирование с использованием авторского опросника (43 вопроса), включающего: вопросы о количестве друзей и подписчиков в социальных сетях; взаимоотношениях подростков с реальными друзьями, знакомыми и виртуальными друзьями; методику «незаконченные предложения» о различиях реальной и виртуальной дружбы.
Сбор данных осуществлялся в рамках образовательного проекта «Предметные сборы: Малая академия Подмосковья» в школах г. Москвы и области. В исследовании приняли участие юноши и девушки 13–16 лет (N=366). Для сравнительного анализа использованы данные исследования Kids Online II, проведенного Фондом Развития Интернет (2010) на подростках 13–16 лет (N=604).
Результаты исследования. Результаты контент-анализа ответов показали, что реальная дружба для подростков имеет большую значимость из-за присутствия в ней Непосредственного контакта, Эмоционального обмена, Доверия, Совместного времяпрепровождения, Взаимопомощи.
Виртуальная дружба, с точки зрения детей, характеризуется отсутствием, нехваткой либо негативной инверсией (из доверия – в недоверие, из безопасности – в небезопасность) данных компонентов в виртуальной дружбе. При этом каждый второй подросток имеет виртуального друга, с которым делится переживаниями по поводу отношений с родителями (35%), друзьями и учителями (51–53%), возлюбленными (47%).
Выводы. Количество социальных связей онлайн у школьников превышает нижнюю границу диапазона Данбара, сравниваясь с аналогичными показателями у взрослых. Расширение виртуального круга общения происходит как за счет реальных друзей и знакомых, так и незнакомых ребенку в обычной жизни виртуальных друзей, что ставит вопрос о качестве данных отношений.
Виртуальные друзья выступают в роли «случайных попутчиков», поскольку с их помощью школьники удовлетворяют потребности в близком общении, вплоть до интимного. Это происходит даже несмотря на осознание самими детьми недостатков общения онлайн по сравнению с офлайн-отношениями.
Феномен виртуального друга, таким образом, занимает одно из ключевых мест в системе межличностных отношений современного подростка и, безусловно, требует дальнейшего изучения.
В психологии дружба трактуется как важнейший феномен, определяющий индивидуальное развитие личности, один из ключевых видов межличностных отношений. Этико-философские и психологические аспекты, содержание феномена дружбы с самого начала XX столетия лежали в зоне внимания отечественных психологов-исследователей (Гозман, 1987; Кон, 1973, 1980; Мудрик, 1974; Сухомлинский, 1971 и др.), которые считали ее «привилегированным возрастом» отрочество и юность.
Дружеские отношения в переходном периоде имеют очень большое значение для дальнейшего становления личности, сверстники занимают место самых «значимых других», вытесняя не только учителей, но и родителей.
В исследовании А.В. Мудрика московские школьники (5-10 класс) фиксировали не только то, насколько хорошо родители и друзья понимают их, но и оценивали важность понимания с их стороны, независимо от степени фактической физической близости. Оказалось, что, как только речь заходила о близости психологической – понимании и доверии в общении в приоритете оказывались друзья (Мудрик, 1974).
Современные зарубежные исследования дружеских отношений подростков чаще всего ведутся в контексте проблемы психического здоровья детей и подростков. Исследователи изучают эволюцию детских понятий, язык и образы дружбы, динамику нормативных требований к друзьям, статус друзей в иерархии значимых других, восприятие подростками их близких отношений со сверстниками, смену данных представлений и трансформацию самих дружеских связей по мере взросления подростка и развития его самосознания и других факторов (Hennighausen et al., 2004; Marsh et al., 2008; Dolgin, Rice, 2012; Kuruzovic, 2016 и др.).
Большинство работ отличается комплексным характером и предполагает многомерный факторный анализ, в котором высокое качество привязанности к сверстникам в подростковом возрасте (в совокупности с рядом других переменных) выступает предиктором общего благополучия и нормального уровня социальной и личностной адаптированности.
На базе Миннесотского лонгитюдного исследования «Риск и уровень адаптации» были разработаны модели развития от младенчества до взрослости, в которых соотносилось качество отношений, характерных для различных возрастных периодов (например, привязанность к няне в младенчестве, отношения со сверстниками и защищенность в дружбе, успешность романтических взаимоотношений и влюбленности), с адаптивностью в 28-летнем возрасте.
На всех возрастных этапах качество отношений выступило предиктором характера последующих взаимоотношений и убедительно коррелировало с адаптивным функционированием в период ранней взрослости (Englund, 2011).
Результаты еще двух исследований, проведенных на студентах 16–20 лет, отразили взаимосвязь между качеством привязанности в семейных и дружеских отношениях со сверстниками и самоуважением, удовлетворенностью жизнью и аффективным статусом. Качество отношений и с родителями, и со сверстниками существенно обуславливало психологическое благополучие подростков.
Подростки с высоким уровнем позитивной привязанности чаще были способны к поиску социальной поддержки и открыты ее получению, гораздо реже замыкались и негативно реагировали в ответ на стрессовые жизненные события (Armsden, Greenberg, 1987).
Отметим, что немало работ на данную тему носят клинический характер и убедительно доказывают исключительное значение привязанности в подростковом возрасте не только для психического и психологического благополучия, но даже для физического здоровья подростков.
В исследовании подростков и молодежи в возрасте 13–27 лет изучались особенности подростковой дружбы в качестве долговременного предиктора физического здоровья. Оказалось, что качество близких отношений со сверстниками в раннем подростковом возрасте выступает предиктором состояния здоровья во взрослом возрасте, вне зависимости от побочных факторов: наличия избыточного веса, тревожности и депрессивных симптомов, личностных характеристик, финансового благополучия и физической привлекательности в подростковом периоде (Allen, Uchino, Hafen, 2015).
Уровень социальной благожелательности по отношению к девочкам (4–6 и, соответственно, 10–12 класс) в группе и уровень агрессии в качестве предикторов экстернальных проблем, наличие пагубных пристрастий (курение, алкоголь, марихуана) и рискованное сексуальное поведение в подростковом возрасте изучались в процессе шестилетнего лонгитюдного исследования.
Результаты свидетельствуют в поддержку опосредованной модели, согласно которой уровень социального принятия меняет природу взаимосвязи между агрессией в детском возрасте и ее последствиями в подростковом.
В сочетании с отвержением сверстников агрессивное поведение оставалось стабильным на протяжении времени исследования и значимо коррелировало с рискованным сексуальным поведением и употреблением психоактивных веществ. Если же у девочки не было проблем в общении со сверстниками, она была принимаема ими, то данная взаимосвязь исчезала (Prinstein, La Greca, 2004).
С развитием онлайн-технологий социальные отношения подростков, в том числе и дружеские, переместились в социальные сети, удовлетворяющие потребность подростков в общении и выступающие эффективным инструментом не только организации коммуникации, но и расширения круга общения за счет виртуальных знакомств.
Таким образом, социальные сети все чаще становятся средством накопления социального капитала и способствуют появлению связей, которые впоследствии могут приобрести особое значение для подрастающей личности (Quan-Haase, Wellman, 2004; Freberg et al., 2010; Wang, Wellman, 2010; Brandtzæg, Heim, Kaare, 2010).
В связи с этим, особый интерес представляет достижение подростками в социальных сетях числа Данбара – величины, обозначающей предельное количество устойчивых социальных связей, которые может поддерживать взрослый человек.
По мнению социального антрополога Р. Данбара, данный лимит может быть рассмотрен с позиции гипотезы «социального мозга», предполагающей существование количественных показателей размеров социальной сети, определяемых когнитивными и временными возможностями. Это число обычно рассматривается в диапазоне 100–200 чел. и чаще всего считается равным 150 для взрослого человека.
Однако по данным его последнего исследования, проведенного на двух выборках взрослых людей (N>3500, возраст 18–65 лет), молодые респонденты (18–24 года) имеют существенно более широкую сеть друзей в онлайн-среде, нежели старшие возрастные группы (Dunbar, 2016). При этом вопрос о размере социальной сети контактов у детей и подростков (лиц моложе 18 лет) в настоящий момент остается открытым.
Не менее важно и то, насколько близкими, эмоционально глубокими и насыщенными могут быть такие дружеские отношения, создаваемые и поддерживаемые посредством информационно-коммуникационных технологий, ведь количество межличностных связей далеко не всегда означает их качество, а дружба в жизни и в виртуальной среде неравнозначны.
Для ответа на эти актуальные вопросы в данной статье нами были поставлены задачи количественного анализа круга общения российских подростков в социальных сетях, исследования особенностей их общения с различными категориями пользователей и их представлений о дружбе в реальном и виртуальном мирах. Нами был использован авторский опросник (43 вопроса), который включает следующие разделы:
- вопросы о количестве друзей и подписчиков в социальных сетях;
- вопросы о действиях подростков в социальных сетях (добавление и удаление из друзей и подписчиков);
- методика «незаконченные предложения» с последующим контент-анализом, позволяющая проанализировать представления подростков о дружбе и межличностных отношениях в реальной жизни и в социальных сетях;
- вопросы о фактических взаимоотношениях подростков с реальными друзьями, знакомыми и виртуальными друзьями.
Сбор данных осуществлялся в рамках образовательного проекта «Предметные сборы: Малая академия Подмосковья», а также в ряде школ г. Москвы и области.
В исследовании приняли участие 366 учащихся 7–10 классов (223 подростка 13–14 лет, 143 юношей и девушек 15–16 лет).
Дополнительно для сравнительного анализа динамики пользования социальными сетями и количества «френдов» у подростков были использованы данные всероссийского исследования Kids Online II, проведенного Фондом Развития Интернет в 2010 г. (604 респондента, из них 287 российских подростков 13–14 лет и 317 юношей и девушек в возрасте 15–16 лет) (Солдатова и др., 2011).
Круг общения подростков в социальных сетях: друзья и «подписчики»
В первую очередь нам было важно уточнить, как часто подростки, желая наладить как можно больше контактов с другими пользователями, преодолевают нижнюю границу диапазона Данбара в социальных сетях.
Согласно результатам нашего исследования, с 2010 г. количество контактов российских школьников в социальных медиа и прочих онлайн-сообществах неуклонно возрастает. В 2010 г. и у младших (13–14 лет), и у старших (15–16 лет) подростков показатели количества онлайнконтактов были почти одинаковы.
Трое из каждых четырех школьников (74–76%) указали, что количество их «френдов» в социальных сетях не превышает 100 человек, соответственно, у четверти детей (24– 26%) из обеих возрастных групп это количество было выше 100.
Однако, спустя пять лет, в 2016 г. среди подростков 13– 14 лет втрое уменьшилась доля имеющих менее 10 «френдов» (с 18 до 6%), а среди старших подростков таковых вообще практически не оказалось (это число упало с 16 до 3%). В целом же, по данным 2016 г. в виртуальной среде у половины старших подростков 15–16 лет и чуть меньше (43%) у детей 13–14 лет находится более 100 пользователей.
При этом за прошедшие годы в данных возрастных группах почти вдвое выросло количество школьников, имеющих в социальной сети более 100 «френдов», что вышло за рамки нижней границы диапазона Данбара (рис. 1).

В октябре 2011 г., в связи с введением в социальной сети ВКонтакте новой функции, круг общения пользователей данной социальной сети распался на собственно «френдов» и «подписчиков» или «фолловеров» (от англ.to follow – «следовать»).
В последнюю группу пользователь может попасть, когда отправляет запрос «в друзья» подростку, но он его игнорирует. «Френды» и «подписчики» различаются тем, что имеют возможность видеть различный объем и виды информации, которые подросток публикует на своей странице.
Подписчики не увидят тех сведений о ребенке, к которым он сам либо с помощью взрослых в настройках приватности установил ограниченный доступ (например, «видно только друзьям» или «не показывать никому»).
Однако подписчики вполне могут наблюдать за жизнью подростка и публичной информацией, которую он размещает на своей странице, таким образом, в целом имея представление о его интересах, предпочтениях, а в случаях наличия геометок и о местах, которые посещает ребенок.
Согласно результатам нашего исследования, в 2016 г.около четверти детей 13–14 лет (23%) указали, что в их виртуальной жизни в роли подписчиков участвует более 100 человек. Для подростков 15–16 лет это число еще выше – каждый третий ребенок (38%) отмечает, что на его страницу в социальных сетях подписано более 100 пользователей (рис.2).

Иными словами, половина подростков 13–16 лет из Москвы и Подмосковья в своем виртуальном пространстве (в первую очередь в социальных медиа) имеет такое количество социальных связей, которое практически эквивалентно среднестатистическому числу таких связей у взрослого человека.
Более того, для немалого количества детей – для каждого пятого (20%) социальная паутина является вполне «живой» в том смысле, что дети знают пользователей, которых они добавляют в друзья, лично и поддерживают коммуникацию с большинством из них.
Вероятнее всего, данный круг общения в виртуальной среде сформирован, прежде всего, из тех сверстников и взрослых, которые присутствуют в повседневном социальном пространстве подростка – это члены семьи и родственники, соседи, одноклассники и знакомые из школы, а также из различных учреждений дополнительного образования (досуговые центры, кружки и секции и т.д.).
С какой-то частью своих друзей дети знакомятся во время каникул – в поездках с родителями, лагерях, на дачах и в гостях у родственников.
Отношения подростков с реальными друзьями, знакомыми и виртуальными друзьями
Для качественной характеристики межличностных отношений российских подростков в интернете, в первую очередь, необходимо определить те группы пользователей, за счет которых дети могут наращивать свой социальный капитал онлайн. В социальных медиа круг «френдов» российских школьников сегментирован и разбивается на следующие категории:
Реальные друзья и знакомые.
Это лица, которые входят в круг общения подростка в его офлайн-среде: семья (близкие и дальние родственники), соседи, одноклассники и школьные знакомые, друзья из кружков и секций, люди, с которыми ребенок знакомится во время летних каникул в лагерях, поездках и на улице.
Отметим, что существует качественное различие между просто знакомым и другом. Оно заключается в степени близости и интенсивности общения. Со знакомыми общение у ребенка носит разовый или бессистемный характер и более формально, в то время как с другом подростки стремятся проводить время вместе и общаться более интимно, делясь сокровенными переживаниями и новостями.
Виртуальные друзья.
В данную категорию попадают онлайн-пользователи, которых подросток встретил на просторах интернета, но в реальной жизни не видел. При этом в Сети он предоставляет им доступ к персональной информации.
С виртуальными «френдами» подросток может осуществлять совместную деятельность онлайн (например, в видеоиграх или чатах), поддерживать систематическое и достаточно интимное общение.
Не исключено, что однажды произойдет «развиртуализация» интернет-друга. Если случается такая встреча в реальной жизни, виртуальный друг переходит в категорию реальных знакомых либо друзей.
Самая яркая иллюстрация такой ситуации: участники онлайн-игр, которые сначала поддерживают коммуникацию в игровых чатах, затем мигрируют в социальные сети, а потом устраивают «сходки» в кафе или на улице.
Согласно результатам нашего исследования, половина подростков обеих возрастных групп (50%) имеет таких виртуальных друзей. Российские школьники чаще всего общаются с виртуальными друзьями из своей страны и в подавляющем большинстве случаев выбирают друга своего пола.
Для характеристики личности своих «незнакомых друзей» большинство подростков выбирает положительные определения, называя их «успешными», «честными», «дружелюбными», «добрыми» и «обаятельными».
Названные выше категории друзей – это ключевые, с точки зрения качества коммуникации подростка, группы людей, присутствующие в его социальных сетях. Однако необходимо обозначить остальные группы пользователей, которые входят в виртуальную «френд-зону» ребенка.
Во-первых, это «френды френдов» – пользователи интернета, с которыми ребенок незнаком лично, и редко либо вообще не общается в интернете, однако имеет общих друзей и поэтому добавил их в свой список контактов.
Со временем такие пользователи могут либо стать виртуальными друзьями, либо, если коммуникация с ними не будет значима для подростка, выбыть из его круга общения, став «подписчиками».
Во-вторых, в списке друзей школьника могут оказаться посторонние, абсолютно незнакомые пользователи. Подросток может не иметь ни малейшего понятия об их настоящей личности, но, тем не менее, эти пользователи по каким-либо причинам оказываются в его виртуальном круге.
Здесь стоит похвалить российских школьников за осторожность – подавляющее большинство опрошенных нами детей заявили, что личное знакомство в реальной жизни – основной фактор, влияющий на их решение о добавлении во «френды», поэтому пользователи, личность которых ребенок не может идентифицировать, обычно сразу отсеиваются в «подписчики».
Таким образом, каждый третий юный пользователь (34%) добавляет к себе только своих реальных друзей и знакомых, еще половина (55%) детей добавляет «френдов френдов», с которым он связан через своих реальных знакомых и друзей.
Не более 11% детей подтверждают любые запросы в друзья.Из дальнейшего анализа мы исключили две последние группы, поскольку серьезной значимости для изучения межличностных отношений у подростков в социальных сетях они не представляют.
Итак, юных пользователей, которые выступили респондентами в нашем исследовании, мы спросили о том, что они делают со своими друзьями и знакомыми в реальной жизни, а тех из них, у которых есть виртуальные «френды» (напомним, что это около половины от общего количества опрошенных) – что из перечисленного они делают со своим виртуальным другом (рис.3).

Поскольку варианты совместной деятельности, характерные для обычной жизни, в онлайн-пространстве невозможны либо ограничены, по ряду параметров предполагалось проследить различия только между оффлайн-друзьями и знакомыми.
Самые важные взаимодействия – уличные прогулки и совместное посещение мероприятий: 9 из 10 опрошенных школьников выйдут погулять с друзьями, а со знакомыми – только половина.
Из возможных видов активности, доступных и в жизни, и в интернете, можно упомянуть видеоигры, просмотр кино, прослушивание музыки, совместное чтение, подготовку домашних заданий (их можно делать в личных сообщениях в социальных сетях или через мессенджеры).
В видеоиграх подростки играют и со знакомыми, и с друзьями – реальными и виртуальными. Когда доходит до личных предпочтений, школьники чаще всего разделяют их с другом – посмотрят с ним фильм, послушают аудиозаписи, поделятся текстом книги. При этом около четверти детей, в принципе, готовы делать это не только с близкими друзьями, но со знакомыми и виртуальными друзьями.
Что касается подготовки уроков, то здесь наблюдается следующая картина. Конечно, дети предпочитают выполнять домашние задания с реальными друзьями, при этом с виртуальным другом их делает (аналогично просмотру видео и прослушиванию музыки) каждый четвертый ребенок (26%), а со знакомыми готовятся к учебе всего 12% детей.
На вопросы о том, кому дети готовы оказать помощь либо попросить о ней, были получены следующие ответы. В целом школьники отмечают, что им гораздо легче самим помочь другу, нежели попросить о поддержке кого-либо из сверстников.
Практически все дети заявляют, что всегда готовы помочь в решении сложных проблем своим близким друзьям, большинство также не откажут ни знакомому (77%), ни виртуальному другу (73%).
Подавляющее большинство подростков (80%) готовы одолжить своему реальному другу ценные вещи или деньги, каждый пятый окажет такую помощь знакомому, только каждый десятый – виртуальному другу.
При этом, когда дело касается просьб о помощи, все дети ожидаемо обращаются к своим реальным друзьям, 54% – к виртуальным, реже всего (45%) – к реальным знакомым.Больше половины подростков (63%) смогли бы одолжить деньги или какую-либо необходимую вещь у друга.
У знакомого готовы попросить материальную помощь гораздо меньше детей (13%). У виртуального друза практически никто не попросит денег (всего 4%), хотя больше половины школьников, как уже было описано выше, прибегает к помощи таких пользователей.
Мы предполагаем, что здесь имеет место своего рода подростковая онлайн- терапия – за советом к виртуальному другу обратятся две трети школьников (65%), при том, что у реального знакомого спросит совета лишь чуть более трети подростков (35%).
Из числа детей, имеющих виртуального друга, доля тех, кто доверит ему тайну (44%), более чем в семь раз превышает число тех, кто расскажет секрет знакомому (6%) в реальной жизни.
В своем исследовании мы не рискнули уточнять у подростков, какие именно секреты они раскрывают своим виртуальным друзьям, однако мы все же задали вопрос о темах, на которые школьники могут с ними общаться. Примерно 9 из 10 респондентов (87–91%) говорят с виртуальными друзьями на нейтральные темы – сюда входят обсуждения онлайн-контента, фильмов, аудиозаписей и книг, беседы обо всем, что касается совместных увлечений.
Трое из четырех подростков (75%) активно обмениваются новостями с онлайн-другом, примерно столько же поделятся с ним мечтами о будущем и о своих жизненных перспективах (75%), 72% могут поговорить об уроках.
Отметим, что эти темы предполагают достаточно высокий уровень откровенности и дают виртуальному другу шанс получить различную информацию о ребенке.
Наконец, около половины опрошенных подростков в коммуникации с «незнакомым другом» затрагивают очень личные вопросы. В первую очередь, это темы, которые сильно волнуют подростков и определяют их эмоциональный фон: тяжелые ситуации из повседневной жизни (51%), проблемы в ближайшем кругу общения, например, сложности с учителями (53%), отношения с противоположным полом (47%), ссоры и конфликты с друзьями (46%). Наконец, треть детей (35%) посвящает виртуального друга и во внутрисемейные проблемы.
Таким образом, получается, что школьники, ощущая острую необходимость в том, чтобы поделиться своими переживаниями, и нуждаясь в эмпатическом общении, удовлетворяют эту потребность с помощью общения в Сети.
В обычной жизни этот феномен известен под названием «синдром попутчика» – легче «излить душу» совершенно чужому человеку, с которым вы совершенно случайно оказались в совместной поездке, нежели тому, кого вы давно знаете.
Подростки уверены в том, что виртуальный друг находится на значительном расстоянии и не способен оказать серьезное влияние на сложившуюся ситуацию. Кроме того, у них есть, на самом деле, ложная уверенность, что в любой момент можно «свернуть» переписку и больше к ней не возвращаться. Это также способствует тому, что юные пользователи доверяют виртуальному другу сильнее, нежели простому знакомому.
Схожая ситуация наблюдается и в эмоциональном обмене – доля тех, кто делится с виртуальными друзьями переживаниями, более чем в 10 раз превышает процент детей, которые откроют свои чувства реальному знакомому, и в два раза меньше тех, кто откроется реальному другу.
Отметим, что такое дружеское общение порой приобретает откровенно интимный характер и перерастает в «онлайн-любовь»: почти каждый пятый респондент (18%) отметил, что наблюдал за развитием романов в своих социальных сетях.
Контент-анализ 120 анкет школьников 12–17 лет в тематическом онлайн-сообществе «Знакомства для подростков» в социальной сети «ВКонтакте» показал, что практически половина (44%) юных пользователей размещают анкеты с целью поиска возлюбленного(-ной), а 56% ищут подругу или друга.
Мальчиков, заинтересованных в романтических отношениях, в два с половиной раза больше, чем девушек (66% против 26%). Они часто ссылаются на то, что «с друзьями у меня все в порядке», а девушки, наоборот, говорят, что им «скучно, не с кем общаться», что указывает в первую очередь на недостаток эмоциональной близости в целом (Журина, 2016).
Представления школьников о реальной и виртуальной дружбе
Рассмотрим различия во взглядах наших респондентов на виртуальную и реальную дружбу.
В первую очередь нас интересовал вопрос о том, насколько они осознают различия данных форм межличностных отношений, и в чем, по их мнению, заключается эта разница.
Для получения ответов мы воспользовались методом незаконченных предложений. Подросткам было необходимо продолжить следующие предложения: «Дружба в реальной жизни – это …» и «Дружба в социальных сетях – это …».
После проведения процедуры контент-анализа ответов школьников мы выделили ряд категорий, которые впоследствии послужили основой для сравнения представлений подростков о реальной и виртуальной дружбе.
Наибольший вес среди них получили следующие: непосредственный зрительный и тактильный контакт, эмоциональный обмен, доверие и безопасность, совместное времяпрепровождение, помощь, взаимопонимание, регулярность коммуникации, информационный обмен (рис.4).

Согласно ответам подростков, самый важный и ключевой компонент дружеских взаимоотношений в реальной жизни – это непосредственный зрительный и физический контакт, о нем упомянул почти каждый второй респондент (46%).
Возможность видеть собеседника «глаза в глаза», поддерживать зрительный контакт и следить за выражением лица, проявлять тактильные знаки внимания (прикасаться, целовать, обнимать, обмениваться рукопожатиями), а также делиться с друзьями новостями в реальном времени-пространстве – все это подростки считают исключительно важными характеристиками дружеских отношений, называя такую дружбу «настоящей», «живой».
Виртуальная дружба закономерно характеризуется подростками невозможностью установления тактильного контакта и серьезными ограничениями визуального взаимодействия.
Действительно, инфокоммуникационные технологии далеко не всегда обеспечивают хорошее качество связи. Каждый четвертый подросток (26%) заметил, что дружба онлайн – это когда «собеседника не видно», дети характеризуют это общение как «неживое», «искусственное».
В ответах сквозит сожаление о том, что через интернет друга нельзя почувствовать, это «только лишь переписка», и о том, что некоторые такие друзья, вероятнее всего, навсегда останутся в виртуальном пространстве, т.к.они живут в других странах и городах и они «никогда не увидят такого друга в реальной жизни».
Следующий по важности компонент, свойственный реальной дружбе, который выделяет каждый третий ребенок (35%) – это возможность обмена эмоциями, причем, в первую очередь, теплыми, позитивными.Этот момент тесно связан с предыдущим.
Дети характеризуют дружеские отношения в офлайне как «отношения, где можно раскрыть свои нежные чувства», где присутствуют «переживания и радость от совместных побед», «прогулки, смех и веселье».
При этом онлайн-дружбу с точки зрения наличия в ней позитивных переживаний описывают не более 6% детей, и ведущей эмоцией в данном случае выступает интерес.
Таким образом, с точки зрения каждого пятого подростка-пользователя (21%), виртуальная дружба значительно уступает реальной, поскольку в ней явно присутствует неполноценность эмоций и их дефицит.
Более того, подростки не до конца уверены в подлинности чувств своих «френдов»: «дружба в социальных сетях – это виртуальные эмоции, ненастоящее общение, но в действительности ты абсолютно не знаешь, что за человек находится по ту сторону экрана, какой он и чего хочет».
Получается, что обмен переживаниями, чувствами в виртуальном мире претерпевает редукцию в виде недостатка эмоций в целом, а также качественную трансформацию – например, наблюдается замена эмоций радости и нежности интересом.
Дети понимают, что такая дружба характеризуется дефицитом искренности, вызванной, в первую очередь, объективными свойствами дистанционного общения – ограниченными возможностями наблюдения за мимикой и реакциями собеседника, отсутствием непосредственного взаимодействия, которые позволяют дифференцировать эмоции человека, находящегося по другую сторону экрана, лишь с приблизительной точностью.
Каждый пятый подросток (22%) упоминает о том, что для дружбы в реальном мире необходимо доверие, которое большинство подростков раскрывают через понятие «безопасность», подразумевая недопустимость предательства со стороны друга.
Об этом свидетельствуют следующие ответы: «в дружеских отношениях один человек никогда не бросит в тяжелой ситуации другого», «на друга всегда можно рассчитывать», «я уверена, что моя подруга никогда не предаст меня».
В виртуальной дружбе подростки не рассчитывают на высокую степень безопасности – о наличии доверительных отношений с «онлайн-френдами» упомянули только 8% детей.
Отметим также, что в интернете доверие и безопасность инвертируются в противоположные категории, обретая негативный знак – они становятся недоверием и «небезопасностью», об этом говорят 7% респондентов.
Подростки считают, что виртуальное общение не способно обеспечить должный уровень доверия, «дружба не может быть крепкой, ведь онлайн-пользователь не видит тебя и не знает тебя настоящего, какой ты в реальности».
Часть детей в ответах заключили слово «дружба» в кавычки, называя ее «как бы дружбой», говоря о виртуальных друзьях как о тех, кого «ты как бы знаешь», и кто ««заботится» о тебе, хотя неизвестно, что на самом деле у этого человека в голове».
Таким образом, виртуальные друзья, по мнению школьников, ненадежны, это скорее «как бы друзья», и проверить такую дружбу на прочность представляется весьма затруднительным.
Большое значение в реальной дружбе между подростками играет совместное времяпрепровождение – наряду с категорией «доверие» о нем упоминает пятая часть респондентов (21%).
В эту категорию попадают различные совместные выходы в общественные места, прогулки по улицам и общение вне школьных стен и квартир.В дружбе онлайн данная категория имеет аналогичный вес – на совместное времяпрепровождение указывает пятая часть детей. Однако содержание этой категории существенно трансформируется.
Поскольку прогулка вместе с виртуальным другом невозможна, то дети увлекаются совместным геймингом (играют в многопользовательские игры на удаленных серверах) с ним, а также текстингом или онлайн-перепиской с использованием различного рода чатов, форумов и мессенджеров.
Переписки такого рода могут быть достаточно продолжительными по времени, содержать информацию личного и интимного характера и в целом представляют собой совершенно самостоятельную активность, заменяя прогулки, дружеские домашние посиделки и прочие традиционные способы времяпрепровождения в подростковых компаниях.
Вслед за категорией совместной деятельности в реальной дружбе по частоте упоминаний идет помощь, поддержка. 16% детей надеются, что реальный друг, как в известной детской песенке, «в беде не бросит, лишнего не спросит», поможет любыми путями и доступными способами.
В случае с дружбой онлайн подростки надеются только на самих себя и не ждут от виртуального друга какой-либо особой поддержки – попросить реальную помощь у своего «френда» из интернета посчитали уместным лишь 4% детей.
Наименее важными составляющими реальной дружбы для детей оказались взаимопонимание, характеризуемое через совпадение по интересам и взглядам (10%), регулярность общения (8%) и обмен информацией: новостями, событиями и впечатлениями (4%).
Отметим, что в виртуальном мире категория «взаимопонимание» на основе анализа ответов наших респондентов выглядит достаточно противоречиво. Согласно части ответов подростков, онлайн-коммуникация помогает лучше понять и узнать другого человека.
Вероятно, это объясняется тем, что такое общение в силу вышеописанного феномена «случайного попутчика» менее обязывает собеседников и создает условия для раскрытия большего количества личной информации за меньшее время.
Другая часть ответов подростков свидетельствует о том, что на самом деле реальное понимание другого человека, а точнее, пользователя в виртуальной среде зачастую либо отсутствует, либо невозможно в принципе.
Например, несколько респондентов заключили, что «дружба в социальных сетях – это общение вообще неизвестно с кем», когда «люди общаются с непонятными личностями».
Что касается обмена информацией, то данную категорию при характеристике виртуальной дружбы указала десятая часть опрошенных. При этом регулярность как одну из характеристик онлайн-общения упомянули только единицы.
В целом по итогам проведенного нами контент-анализа, направленного на выявление рациональных представлений подростков-пользователей о различиях дружбы в реальном мире и онлайн-среде, выявилось, что школьники в достаточной мере осознают объективные особенности виртуальной коммуникации, которые сильно ограничивают возможность установления подлинно дружеских отношений в виртуальном мире.
Обсуждение и выводы
Благодаря социальным сетям, расширение круга общения российских школьников и накопление ими социального капитала в реальном и виртуальном мире значительно ускоряется. У младших и старших подростков отчетливо прослеживается тенденция к расширению круга общения в виртуальном мире за счет «френдов» и «подписчиков».
Количество социальных связей почти половины 13–16-летних подростков, проживающих в Московском регионе, эквивалентно числу социальных связей взрослого человека.
Прирост социального капитала обеспечивается возможностью неограниченно расширять круг «френдов» и «подписчиков» в социальных медиа.
Заметим, что, вопреки опасениям взрослых, дети достаточно осознанно подходят к формированию сети виртуальных коммуникаций.
Тем не менее, больше половины школьников добавляют в свой «френд- лист» не только реальное социальное окружение, но и пользователей, знакомых им через третьих лиц – «друзей друзей», а также виртуальных друзей – пользователей, которых они встречают на просторах интернета в различных тематических сообществах, в онлайн-играх, на форумах, чатах и интернет-порталах.
Среди доверенных лиц подростков, бесспорно, лидируют реальные друзья, виртуальные в иерархии межличностных отношений занимают почетное второе место.
Несмотря на то, что дети характеризуют дружбу в социальных сетях как «эмоционально пресную», небезопасную и даже фальшивую, они отдают предпочтение виртуальному другу, а не реальному знакомому.
Более половины детей, имеющих «незнакомого друга» делятся с ним своими переживаниями, советуются, ждут от него помощи.
Практически каждый второй ребенок доверяет ему свои секреты, каждый третий рассказывает о проблемах в семье, отношениях с ровесниками и с родителями.
Таким образом, можно заключить, что в настоящий момент в интернете в зоне личного пространства подростка в первую очередь находятся друзья, как реальные, так и виртуальные.
Если изобразить круги общения современного школьника 13–16 лет (рис.5.) в обычной жизни и в Интернете, оказывается, что виртуальные друзья зачастую оказываются ближе подростку, нежели реальные знакомые, которые только примыкают к личному пространству.
Еще раз подчеркнем, что с этими людьми ребенок ни разу не встречался и не знает их лично, что в ситуации реальной жизни фактически приравнивает их к незнакомцам.
Одновременно с этим подростки отчетливо осознают, что реальная и виртуальная дружба не эквивалентны. Они понимают, что реальная дружба имеет большую значимость в силу присутствия в ней таких компонентов, как непосредственный контакт, эмоциональный обмен, доверие, совместное времяпрепровождение, взаимопомощь.
В виртуальной дружбе в качестве ее особенностей, наоборот, подчеркивается их отсутствие и в некоторых случаях замена новыми формами взаимоотношений.
В большом дефиците непосредственный контакт с собеседником, редуцируется эмоциональный обмен, который неравнозначно компенсируется информационным обменом и оставляет ощущение отсутствия близости.
Доверие и чувство безопасности оборачиваются недоверчивостью и тревогой, ощущением небезопасности.
Обычные формы совместного времяпрепровождения с другом в реальной жизни в интернете заменяются текстингом – перепиской.
Таким образом, виртуальная дружба, в отличии от реальной дружбы, это «дружба наоборот», в которой всего, что надо, не хватает.
Тем не менее, понимание неравноценности реальной и виртуальной дружбы не останавливает детей от того, чтобы заводить онлайн-друзей и поддерживать с ними связи, которые могут оказаться как полезными, так и вредными в реальной жизни.
С сожалением отметим, что семья зачастую вообще остается «за границей» ближайшего круга общения ребенка. Во многом это обуславливается тем, что доверие подростков к родителям в виртуальном пространстве крайне низкое.
Согласно данным всероссийского исследования, проведенного Фондом развития интернет, подавляющее большинство родителей (92%) не могут помочь детям при решении всех проблем в интернете. Практически половина (46%) чувствуют себя неуверенными интернет-пользователями, треть родителей вообще не знает о том, что у его ребенка в виртуальной среде есть какие-либо сложности, а каждый пятый (20%) научился пользоваться интернетом, только благодаря своим детям. Поэтому более половины детей считают помощь родителей при решении своих проблем в Сети бесполезной (Солдатова, Зотова, Рассказова, Нестик, 2013) (рис.1).
Учитывая сверхвысокую значимость виртуальной сферы общения в жизни современных подростков, можно предположить, что родители, теряя авторитет при решении затруднительных ситуаций в онлайн-среде, в определенной мере теряют доверие в глазах ребенка и при решении проблем реальных.
Подростки начинают воспринимать их беспомощными, неспособными стать не только наставниками своему ребенку, но даже просто друзьями, в которых он так нуждается и поэтому ищет их на просторах интернета.
Полученные данные показывают, что новый феномен «незнакомого друга» занимает в системе межличностных отношений современного подростка важнейшее место.
Нельзя сказать, что это совсем новое явление, так как уже не одно столетие в контексте эпистолярного жанра существовали «друзья по переписке» – та же незнакомые в реальной жизни люди, связанные деловыми или дружескими отношениями. Однако в эпоху социальных сетей этот специфический вид дружбы стал массовым, а также более «осязаемым» и многогранным.
Информационно-коммуникационные технологии позволяют не только написать «незнакомому другу», но еще услышать и увидеть его. Это еще один значимый штрих к портрету цифрового поколения и образу дружбы у современных подростков, требующие своего дальнейшего изучения.
Информация о грантах и благодарностях. Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ (Отделение Гуманитарных и общественных наук) в рамках научно-исследовательского проекта «Поколение Z: информационно- коммуникационные технологии как культурное орудие развития высших психических функций», проект 17-06-00762.
Литература
- Арестова О.Н., Махмудова С.Х. Субъективная презентация семейных отношений на разных уровнях осознанности (на примере подросткового возраста). // Вестник Московского университета. Серия 14. Психология. – 2018. – № 1. – С. 55–69.
- Гозман Л.Я. Психология эмоциональных отношений. – Москва : МГУ, 1987.
- Журина М.А. «У всех есть девушки, а у меня пока нет». Как подростки знакомятся в интернете, с какой целью и кого они ищут // Дети в информационном обществе. – 2015–2016. – № 23. – С. 30–33.
- Кон И.С. Психология юношеской дружбы. – Москва : Знание, 1973.
- Кон И.С. Дружба: этико-психологический очерк. – Москва : Изд-во политической литературы, 1980.
- Мудрик А.В. Психология дружбы // Вопросы психологии. – 1981. – № 4. – С. 180–182.
- Райс Ф., Долджин К. Психология подросткового и юношеского возраста // пер. с англ. Е.И. Николаева. – Санкт-Петербург : Питер, 2010.
- Солдатова Г.У. Цифровая компетентность подростков и родителей. Результаты всероссийского исследования / Г.У. Солдатова, Т.А. Нестик, Е.И. Рассказова, Е.Ю. Зотова. – Москва : Фонд Развития Интернет, 2013. – 143 с.
- Солдатова Г. Дети России онлайн. Результаты международного проекта EU Kids Online II в России / Г.У. Солдатова, Е.И. Рассказова, Е.Ю. Зотова и др. [Электронный ресурс] // Дети России Онлайн.
- Сухомлинский В.А. Рождение гражданина. – Москва : Молодая гвардия, 1971.
- Allen J., Uchino B., & Hafen C.A. (2015) Running with the pack. Teen Peer-Relationship Qualities as Predictors of Adult Physical Health. Psychological Science. 10(26), 1574–1583.
- Armsden, G., & Greenberg, M. (1987) The inventory of parent and peer attachment: Individual differences in their relationship to psychological well-being in adolescence. Journal of Youth and Adolescence, 5(16), 427–454.
- Brandzaeg, P.B., Heim, J., & Kaare, B. (2010) Bridging and bonding in social network sites – investigating family-based capital. Int. J. Web Based Commun, 6, 231–353.
- Brett, L. (1993) Close friendships in adolescence. New Directions for Child Development. 60, (3–22). San Francisco: Jossey-Bass.
- Brown, B., & Larson, J. (2009) Peer Relationships in Adolescence. Handbook of Adolescent Psychology. Eds. Lerner R.M., & Steinberg L.
- Dunbar, R. (2016) Do online social media cut through the constraints that limit the size of offline social networks? Royal Society Open Science.
- Englund, M., I-Chun, Kuo S., Puig, J., & Collins, A. (2011) Early roots of adult competence. The significance of close relationships from infancy to early adulthood. International Journal of Behavioral Development, 6(35), 490–496.
- Freberg, K., Adams, R., McGaughey, K., & Freberg, L. (2010) The rich get richer: online and offline social connectivity predicts subjective loneliness. Media Psychol. Rev. 3.
- Hauser, S., Gerber, E., & Allen, J. (1998) Ego development and attachment: Converging platforms for understanding close relationships. In: Westenberg MP, Blasi A, editors. Personality development: Theoretical, empirical, and clinical implications of Loevinger’s conception of ego development. Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum, 203–217.
- Holt-Lunstad, J., Smith, T., & Layton, B. (2010) Social Relationships and Mortality Risk: A meta-analytuc Review. PLoS Med. 7(7).
- Howes, C. (1996) The earliest friendships. In The company, they keep: friendship in childhood and adolescence. UK: Cambridge University Press, 66–86.
- Hennighausen, K.H., Hauser, S.T., Billings, R.L., Schultz, L.H., & Allen, J.P. (2004)Adolescent ego-development trajectories and young adult relationship outcomes. Journal of Early Adolescence, 24, 29–44.
- Hinde, R. A. (1995) A suggested structure for a science of relationships. Personal relationships, 2 (1995), 1–15.
- Kuruzovic, N. (2015) Characteristics of adolescents friendship relations: a longitudinal study of the quality, length, stability and reciprocity. Facta Universitatis, 2(14), 115–129.
- Marsh, P., Allen, J., Ho, M., Porter M., & McFarland, F. (2006) The changing nature of adolescent friendships: Longitudinal links with early adolescent ego-development. Journal of Early Adolescence, 26(4), 414–431.
- Parker, J., Rubin, K., Erath, S., Wojslawowicz, J., & Buskirk, A. (1995) Peer relationships, child development, and adjustment: A developmental psychopathology perspective. In Developmental Psychopathology: Theory and Method. Eds Dante, Cicchetti and Donald, Cohen. New York: John Wiley & Sons, 421–477.
- Prinstein, M., & La Greca, A. (2004) Childhood peer rejection and aggression as predictors of adolescent girls’ externalizing and health risk factors: a 6-year longitudinal study. Journal of Consulting and Clinical Psychology, 72(1), 103–112.
- Quan-Haase, A., & Wellman, B. (2004) How does the internet affect social capital? Social capital and information technology. Cambridge, MA: MIT Press, 113–132.
- Rice, F., & Dolgin, K. (2010) Psychology of adolescence and adolescence. St. Petersburg, Piter.
- Soldatova, G.U. (2013) Digital competence of teenagers and parents. The results of the All-Russian study. G.U. Soldatova, Т.А. Nestik, E.I. Rasskazova, & E.Yu. Zotova. Moscow, Fond Razvitiya Internet. 143.
- Voiskounsky, A.E. (2010) Internet Addiction in the Context of Positive Psychology. Psychology in Russia: State of the Art, 3, 541–549.
- Wang, H., & Wellman, B. (2010) Social connectivity in America: changes in adult friendship network size from 2002 to 2007. Am. Behav. Sci, 53, 1148–1169.
- Wellman, B., Quan-Haase, A., Witte, J., & Hampton, K. (2001) Does the Internet increase, decrease or supplement social capital? Social networks, participation and community commitment. Am. Behav. Sci., 45, 436–465.
- Zimmermann, P. (2004) Attachment representations and characteristics of friendship relations during adolescence. Journal of Experimental Child Psychology, 88, 83–101.
Об авторах
- Галина Уртанбековна Солдатова — доктор психологических наук, профессор факультета психологии МГУ имени М.В. Ломоносова, главный научный сотрудник, заведующий кафедрой социальной психологии и антропологии Московского Института Психоанализа, Москва, Россия.
- Оксана Игоревна Теславская — научный сотрудник центра мониторинга рисков и социально-психологической помощи, Академия социального управления, Москва, Россия.
Смотрите также:
- Белинская Е.П. Информационная социализация подростков: опыт пользования социальными сетями и психологическое благополучие
- Бовина И.Б., Дворянчиков Н.В. Поведение онлайн и офлайн: две реальности или одна?
- Федоров В.В. Структура самопрезентации подростков в реальном общении и социальных сетях
- Шершнёва Т.В. Психологические особенности безопасного поведения при виртуальном общении