Войскунский А.Е. Киберпсихологический подход к анализу мультисенсорной интеграции

Про­бле­ма­ти­ка пси­хи­че­ско­го здо­ро­вья в циф­ро­вом обще­стве пред­став­ля­ет зна­чи­тель­ный про­фес­си­о­наль­ный инте­рес для пси­хо­ло­гов и меди­ков, а вни­ма­ние пуб­ли­ки к этой теме дела­ет ее осо­бен­но актуальной. 

Резуль­та­том долж­но стать, по наше­му мне­нию, раз­ви­тие кибер­пси­хо­ло­гии, под кото­рой мы пред­ла­га­ем пони­мать отрасль пси­хо­ло­гии, отве­ча­ю­щую за мето­до­ло­гию, тео­рию и прак­ти­ку иссле­до­ва­ния видов, спо­со­бов и прин­ци­пов при­ме­не­ния людь­ми соци­аль­ных сер­ви­сов в интернете. 

Эти соци­аль­ные сер­ви­сы над­стра­и­ва­ют­ся над сете­вы­ми тех­но­ло­ги­я­ми и спо­соб­ству­ют кон­крет­но­му пове­де­нию чело­ве­ка: обще­нию, раз­вле­че­ни­ям (вклю­чая игры и про­слу­ши­ва­ние музы­каль­ных про­из­ве­де­ний), позна­нию, тру­ду, твор­че­ству, совер­ше­нию поку­пок и ряду дру­гих видов пове­де­ния [5].

Ста­но­вит­ся все мень­ше обла­стей чело­ве­че­ской актив­но­сти, кото­рые не были бы опо­сред­ство­ва­ны циф­ро­вы­ми тех­но­ло­ги­я­ми; эти тех­но­ло­гии ста­ли поис­ти­не гло­баль­ны­ми и все­про­ни­ка­ю­щи­ми: даже те, кто сами не поль­зу­ют­ся ком­пью­те­ра­ми, план­ше­та­ми, мобиль­ны­ми теле­фо­на­ми или все­воз­мож­ны­ми гад­же­та­ми, тем не менее на каж­дом шагу стал­ки­ва­ют­ся с реклам­ной про­дук­ци­ей, испол­нен­ной с помо­щью циф­ро­вых тех­но­ло­гий, а захо­дя в мага­зин либо зака­зы­вая достав­ку покуп­ки, узна­ет ее цену после под­не­се­ния про­дав­цом ска­не­ра к штрих-коду на упаковке. 

Таким обра­зом, столь рас­про­стра­нен­ные повсе­днев­ные заня­тия, такие как про­смотр теле­про­грамм, хож­де­ние по ули­це, посе­ще­ние мага­зи­нов или чте­ние объ­яв­ле­ний озна­ча­ют зна­ком­ство с про­дук­та­ми циф­ро­вых технологий.

Киберпсихология: основные направления исследований

Циф­ро­вые тех­но­ло­гии за счи­тан­ные деся­ти­ле­тия пре­об­ра­зи­ли мир: труд­но отри­цать их полез­ность и эффек­тив­ность, глу­би­ну их про­ник­но­ве­ния в про­фес­си­о­наль­ный и повсе­днев­ный опыт едва ли не каж­до­го чело­ве­ка, их неза­ме­ни­мость — осо­бен­но если при­нять во вни­ма­ние, что сре­ди циф­ро­вых тех­но­ло­гий чис­лит­ся доступ­ная и гло­баль­ная мобиль­ная связь, поз­во­лив­шая свя­зать нас всех воедино. 

Досто­ин­ства новых тех­но­ло­гий оче­вид­ны даже для детей дошколь­но­го воз­рас­та. Вме­сте с тем зна­чи­тель­ная часть педа­го­ги­че­ско­го, пси­хо­ло­ги­че­ско­го, меди­цин­ско­го, да и про­сто роди­тель­ско­го сооб­ще­ства выска­зы­ва­ет серьез­ные опа­се­ния по пово­ду пер­спек­тив воз­дей­ствия инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий на пси­хи­ку детей и под­рост­ков, а теперь и взрос­лых людей [9; 18]. 

Зву­чат алар­мист­ские опа­се­ния, собран­ные воеди­но, напри­мер, в кни­ге немец­ко­го пси­хи­ат­ра М. Шпит­це­ра [19] и в ряде дру­гих источ­ни­ков, вклю­чая пуб­ли­ци­сти­че­ские выска­зы­ва­ния, роди­тель­ские наблю­де­ния и недо­уме­ния, бло­ги, вопро­сы к педа­го­гам и жало­бы педиатрам. 

Сле­ду­ет при­знать, что совре­мен­ная прак­ти­ка не дает осно­ва­ний для без­ого­во­роч­но­го отри­ца­ния поль­зы инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий, хотя есть опре­де­лен­ные пово­ды утвер­ждать, что раз­ви­тие их сопро­вож­да­ет­ся нега­тив­ны­ми послед­стви­я­ми для пси­хи­ки наших совре­мен­ни­ков. Акку­рат­но разо­брать­ся в таких послед­стви­ях при­зва­на киберпсихология.

Несмот­ря на то, что в насто­я­щее вре­мя мож­но наблю­дать лишь кон­ту­ры кибер­пси­хо­ло­гии как буду­ще­го направ­ле­ния в пси­хо­ло­ги­че­ской нау­ке, ана­лиз веду­щих­ся иссле­до­ва­ний поз­во­ля­ет выра­бо­тать клас­си­фи­ка­цию раз­но­вид­но­стей таких исследований. 

При всей раз­бро­сан­но­сти работ в дан­ной обла­сти, кон­крет­ных клас­си­фи­ка­ци­он­ных типов срав­ни­тель­но немно­го; это, разу­ме­ет­ся, не озна­ча­ет, что в буду­щем не появят­ся новые иссле­до­ва­тель­ские направления. 

Выде­лен­ные направ­ле­ния кибер­пси­хо­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ний вклю­ча­ют сле­ду­ю­щие шесть пунк­тов (тер­ми­но­ло­гия автор­ская): рас­пре­де­лен­ность, репу­та­ци­он­ная про­кач­ка, погру­же­ние, пере­нос, мобиль­ность, ано­ним­ность [5].

Пояс­ним крат­ко дан­ные обо­зна­че­ния. Под рас­пре­де­лен­но­стью пред­ла­га­ет­ся пони­мать дистант­ное сотруд­ни­че­ство меж­ду пер­во­на­чаль­но незна­ко­мы­ми меж­ду собой людь­ми, кото­рые при­ни­ма­ют уча­стие в сов­мест­ной актив­но­сти (тех­ни­че­ской, твор­че­ской, игро­вой, учеб­ной и др.) и, в част­но­сти, ини­ци­и­ру­ют тако­вую — часто в рам­ках общих увле­че­ний; рас­пре­де­лен­ность зача­стую озна­ча­ет согла­со­ван­ное посред­ством Интер­не­та пла­ни­ро­ва­ние дей­ствий и опе­ра­ций, помощь и под­держ­ку, обмен про­ме­жу­точ­ны­ми или конеч­ны­ми резуль­та­та­ми и осу­ществ­ле­ние вза­им­но­го контроля. 

Сов­мест­ный поиск и пере­ра­бот­ка дан­ных, созда­ние и редак­ти­ро­ва­ние инфор­ма­ци­он­ных мас­си­вов или команд­ная онлайн-игра часто выпол­ня­ют­ся в сво­бод­ное вре­мя в каче­стве хобби. 

Интер­нет откры­ва­ет воз­мож­ность гло­ба­ли­зо­вать рас­пре­де­лен­ную актив­ность — так, сов­мест­ную волон­тер­скую рабо­ту облег­ча­ют гипер­тек­сто­вые wiki-тех­но­ло­гии, на их базе идет состав­ле­ние энцик­ло­пе­дии Wikipedia на сот­нях язы­ков, а так­же мно­же­ство дру­гих сете­вых проектов. 

Наблю­де­ние за про­це­ду­ра­ми уда­лен­ной груп­по­вой дея­тель­но­сти побуж­да­ет мно­гих авто­ров заяв­лять о раз­ви­тии спе­ци­фи­че­ских форм «сете­во­го мыш­ле­ния», хотя из про­ве­ден­но­го ана­ли­за подоб­ных обоб­ще­ний сле­ду­ет, что они пока преж­де­вре­мен­ны [7].

Так или ина­че, сама воз­мож­ность дистант­но сотруд­ни­чать в соста­ве гло­баль­ных объ­еди­не­ний пред­став­ля­ет собой новый опыт для чело­ве­че­ства, а изу­че­ние осо­бен­но­стей дан­но­го опы­та весь­ма цен­но для пси­хо­ло­ги­че­ской науки.

Репу­та­ци­он­ная про­кач­ка суще­ствен­на для поль­зо­ва­те­лей Интер­не­та. Наиме­но­ва­ние вос­хо­дит к «про­кач­ке» игро­во­го пер­со­на­жа в ком­пью­тер­ных играх за счет побед над дру­ги­ми игро­ка­ми или игро­вы­ми мон­стра­ми, реше­ния кве­стов, пере­хо­да на более высо­кий уро­вень слож­но­сти игры, вхож­де­ния в побе­до­нос­ные коа­ли­ции игро­ков, вклю­чая малые и боль­шие груп­пы, выиг­ры­ша или при­об­ре­те­ния ценных/редких внут­ри­и­г­ро­вых арте­фак­тов и т. п. Все подоб­ные дей­ствия спо­соб­ству­ют «про­кач­ке» репу­та­ции игрока.

Не менее зна­чи­ма репу­та­ци­он­ная про­кач­ка в иных видах опо­сред­ство­ван­ной Интер­не­том (не-игро­вой) актив­но­сти: репу­та­ци­ей оза­бо­че­ны поль­зо­ва­те­ли ком­му­ни­ка­тив­ных сер­ви­сов, преж­де все­го участ­ни­ки соци­аль­ных сетей и бло­ге­ры. Оче­вид­ны­ми пока­за­те­ля­ми репу­та­ции для них слу­жат лай­ки и пере­по­сты, коли­че­ство под­пис­чи­ков, френ­дов или фол­ло­ве­ров, узна­ва­е­мость ава­та­ра, раз­ветв­лен­ность ини­ци­и­ру­е­мых обсуждений. 

В ком­му­ни­ка­тив­ных сер­ви­сах про­кач­ка репу­та­ции озна­ча­ет воз­дей­ствие на про­цес­сы соци­аль­ной пер­цеп­ции парт­не­ров по обще­нию или груп­по­вой игре вплоть до управ­ле­ния эти­ми про­цес­са­ми [2; 4]. 

Меха­низ­ма­ми воз­дей­ствия высту­па­ют само­пре­зен­та­ции, т. е. опи­са­ния (тек­сто­вые или визу­аль­ные) соб­ствен­ных ком­пе­тен­ций или лич­ност­ных качеств. Неред­ко встре­ча­ю­щи­е­ся иска­же­ния само­пре­зен­та­ций могут быть при­рав­не­ны к воз­дей­ствию на меха­низ­мы соци­аль­ной пер­цеп­ции, осу­ществ­ля­е­мые френ­да­ми или подписчиками. 

Сти­хий­но при­ме­ня­е­мые людь­ми пси­хо­ло­ги­че­ские по сво­ей при­ро­де спо­со­бы репу­та­ци­он­ной про­кач­ки заслу­жи­ва­ют тща­тель­но­го изучения.

Ано­ним­ность свя­за­на с оче­вид­ной лег­ко­стью скрыть лич­ную инфор­ма­цию о себе, поль­зу­ясь сер­ви­са­ми Интер­не­та. Сле­ду­ет иметь в виду, что ано­ним­ность лег­ко рас­кры­ва­ет­ся, осо­бен­но в слу­чае про­ти­во­дей­ствия деви­ант­но­му пове­де­нию, тако­му как читер­ство (полу­че­ние помо­щи с помо­щью скры­тых элек­трон­ных средств), кибер­бул­линг, трол­линг, хак­ти­визм (хакер­ство в поли­ти­че­ских целях) и дру­гие небла­го­вид­ные виды пове­де­ния [5].

С дру­гой сто­ро­ны, ано­ним­ность облег­ча­ет такие про­цес­сы, как кра­уд­фандинг, спо­соб­ству­ет успе­ху бла­го­тво­ри­тель­ных акций, объ­еди­не­нию людей, гото­вых про­ти­во­бор­ство­вать дей­стви­ям пре­ступ­ни­ков и име­ю­щих осно­ва­ния опа­сать­ся мести со сто­ро­ны последних.

Погружение в виртуальность: психологические риски

Пси­хо­ло­ги­че­ские аспек­ты рас­пре­де­лен­но­сти, репу­та­ци­он­ной про­кач­ки и ано­ним­но­сти рас­смот­ре­ны нами ранее [6]. В дан­ной ста­тье оста­но­вим­ся на подроб­ном ана­ли­зе неко­то­рых аспек­тов, свя­зан­ных с про­бле­ма­ти­кой погру­же­ния, или иммерсии. 

Дан­ной теме посвя­ще­но, веро­ят­но, наи­боль­шее чис­ло пуб­ли­ка­ций в обла­сти кибер­пси­хо­ло­гии, если при­нять во вни­ма­ние инте­рес иссле­до­ва­те­лей к про­бле­ме зави­си­мо­стей — от Интер­не­та в целом или от отдель­ных сер­ви­сов, таких как игро­вые или коммуникативные. 

Про­бле­ма­ти­ке пси­хо­ло­ги­че­ских зави­си­мо­стей посвя­ще­но зна­чи­тель­ное чис­ло работ, с при­ме­не­ни­ем систем вир­ту­аль­ной реаль­но­сти свя­за­но мень­ше пуб­ли­ка­ций. Меж­ду тем в этой обла­сти так­же име­ют­ся угро­зы пси­хи­че­ско­му здоровью.

Оста­но­вим­ся на рас­смот­ре­нии имен­но таких видов угроз, кото­рые под­жи­да­ют поль­зо­ва­те­лей систем вир­ту­аль­ной реаль­но­сти. Эти систе­мы — про­дукт одно­вре­мен­но тех­но­ло­гий ком­пью­тер­ной гра­фи­ки и пси­хо­ло­ги­че­ских тех­но­ло­гий. А имен­но, управ­ля­ю­щий ком­пью­тер фор­ми­ру­ет «заме­ну» реаль­но­сти, ощу­ща­е­мой чело­ве­ком с помо­щью спе­ци­аль­ных очков или шле­ма; одно­вре­мен­но фик­си­ру­ют­ся изме­не­ния поло­же­ния тела чело­ве­ка, в соот­вет­ствии с кото­ры­ми ком­пью­тер кор­рек­ти­ру­ет про­еци­ру­е­мые изоб­ра­же­ния, зву­ки, неред­ко — гап­ти­че­ские и оль­фак­тор­ные ощущения. 

Сле­ду­ет заме­тить, что «заме­на реаль­но­сти» часто весь­ма реа­ли­стич­но вос­при­ни­ма­ет­ся людь­ми в шле­ме или в очках. Раз­ра­бот­ке и экс­плу­а­та­ции систем вир­ту­аль­ной реаль­но­сти повсе­мест­но уде­ля­ет­ся зна­чи­тель­ное вни­ма­ние; родо­на­чаль­ни­ком дан­ной обла­сти зна­ния и прак­ти­че­ско­го при­ме­не­ния счи­та­ет­ся Дж. Ланье [11].

Пси­хо­ло­ги­че­ские аспек­ты исполь­зо­ва­ния систем вир­ту­аль­ной реаль­но­сти и при­ме­не­ния таких систем в пси­хо­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ни­ях неод­но­крат­но рас­смот­ре­ны в лите­ра­ту­ре [3; 8; 13; 15; 16]. Име­ю­щий­ся опыт при­ме­не­ния систем вир­ту­аль­ной реаль­но­сти пока­зы­ва­ет, что встре­ча­ют­ся про­яв­ле­ния «вир­ту­аль­но­го ука­чи­ва­ния» («VR sickness», «VE sickness», «cybersickness» и др.), напо­ми­на­ю­щие симп­то­ма­ти­ку ука­чи­ва­ния в транс­пор­те по типу мор­ской болез­ни: сухость во рту, голо­во­кру­же­ние, нару­ше­ние ори­ен­та­ции в про­стран­стве и кон­цен­тра­ции вни­ма­ния, тош­но­та, зри­тель­ные расстройства. 

Подоб­ные симп­то­мы опи­са­ны в лите­ра­ту­ре [1; 10] под раз­ны­ми наиме­но­ва­ни­я­ми; в недав­ней ста­тье [17] при­ня­то наиме­но­ва­ние «кибер­за­бо­ле­ва­ние», кото­ро­му будем сле­до­вать в дан­ной работе. 

Уста­нов­ле­но, что кибер­за­бо­ле­ва­нию чаще под­вер­же­ны жен­щи­ны, чем муж­чи­ны, что воз­раст рис­ка — дети до 12 лет и люди стар­ше 30 лет, а так­же те, кого ука­чи­ва­ет в транспорте.

В лите­ра­ту­ре пред­став­ле­ны три кон­ку­ри­ру­ю­щие тео­рии воз­ник­но­ве­ния кибер­за­бо­ле­ва­ния [1; 17].

1. Тео­рия сен­сор­но­го кон­флик­та: посту­па­ю­щие от зри­тель­ной и про­при­о­цеп­тив­ной систе­мы, а так­же от вести­бу­ляр­но­го аппа­ра­та сти­му­лы явля­ют­ся противоречивыми.
2. Тео­рия посту­раль­ной неустой­чи­во­сти — неспо­соб­ность удер­жи­вать рав­но­ве­сие в кон­крет­ной позе или при изме­не­ни­ях позы. Подоб­ные ощу­ще­ния могут воз­ни­кать при недо­стат­ке сен­сор­ных сиг­на­лов, спо­соб­ству­ю­щих кор­рект­но­му опре­де­ле­нию поло­же­ния тела в пространстве.
3. Эво­лю­ци­он­ная (ина­че — ток­си­но­вая) тео­рия сопо­став­ля­ет симп­то­ма­ти­ку кибер­за­бо­ле­ва­ния с симп­то­ма­ми отрав­ле­ния ток­си­на­ми (голо­во­кру­же­ние, тош­но­та, дез­ори­ен­та­ция в про­стран­стве и т. п.): воз­мож­но, в осно­ве кибер­за­бо­ле­ва­ния и при воз­дей­ствии отрав­ля­ю­щих веществ лежат одни и те же механизмы.

Инстру­мен­ты изме­ре­ния сте­пе­ни кибер­за­бо­ле­ва­ния, их досто­ин­ства и недо­стат­ки подроб­но опи­са­ны в име­ю­щей­ся лите­ра­ту­ре [1; 10; 17]. Наи­бо­лее часто спе­ци­а­ли­ста­ми отме­ча­ет­ся кон­фликт меж­ду зри­тель­ны­ми ощу­ще­ни­я­ми и сиг­на­ла­ми вести­бу­ляр­ной систе­мы. В то же вре­мя сле­ду­ет при­знать недо­ста­точ­ную раз­ра­бо­тан­ность — в осо­бен­но­сти в аспек­те при­ме­не­ния систем вир­ту­аль­ной реаль­но­сти — меха­низ­мов так­тиль­но­го восприятия. 

Име­ю­щи­е­ся и про­ек­ти­ру­е­мые ору­дия «вир­ту­аль­но­го при­кос­но­ве­ния» [22] опи­ра­ют­ся на так­тиль­ные и кине­сте­ти­че­ские ощу­ще­ния, за кото­рые отве­ча­ют соот­вет­ству­ю­щие рецепторы. 

На рецеп­то­ры мож­но воз­дей­ство­вать посред­ством меха­ни­че­ских, элек­три­че­ских, тер­мо- или виб­ро­ак­ти­ва­то­ров: вир­ту­аль­ные при­кос­но­ве­ния уси­ли­ва­ют ощу­ще­ние при­сут­ствия в вир­ту­аль­ной сре­де. Сре­ди них опи­са­ны устрой­ства, кото­рые мож­но дер­жать в руке, а они пере­да­ют на рас­сто­я­ние (посред­ством мобиль­ных теле­фо­нов) дру­го­му устрой­ству силу нажа­тия и нагре­ва­ния сжи­ма­е­мо­го в руке устрой­ства — в том чис­ле, к при­ме­ру, упру­гость и отда­чу вир­ту­аль­но­го музы­каль­но­го инстру­мен­та [22]. Такие устрой­ства с раз­ной сте­пе­нью досто­вер­но­сти могут счи­тать­ся ору­ди­я­ми «вир­ту­аль­но­го прикосновения».

Поми­мо это­го, пред­при­ни­ма­ют­ся попыт­ки иссле­до­вать отсут­ству­ю­щие сен­сор­ные модаль­но­сти — напри­мер, воз­мож­но­сти раз­ви­тия кож­ной цве­то­вой чув­стви­тель­но­сти в извест­ных экс­пе­ри­мен­тах А.Н. Леон­тье­ва [12].

При­ме­ни­тель­но к иссле­до­ва­ни­ям, свя­зан­ным с при­ме­не­ни­ем систем вир­ту­аль­ной реаль­но­сти, может быть отме­че­но опи­са­ние свое­об­раз­но­го «чув­ства льда» у фигу­ри­стов [10]. Наря­ду с про­фес­си­о­наль­ны­ми фигу­ри­ста­ми, в иссле­до­ва­нии при­ня­ли уча­стие фут­бо­ли­сты и спортс­ме­ны по ушу, а так­же не зани­ма­ю­щи­е­ся спор­том люди. 

Сти­му­ля­ция осу­ществ­ля­лась с помо­щью уста­нов­ки вир­ту­аль­ной реаль­но­сти типа CAVE. В каче­стве инди­ка­то­ра выра­жен­но­сти иллю­зии пере­ме­ще­ния соб­ствен­но­го тела (на самом деле непо­движ­но­го) были исполь­зо­ва­ны пока­за­те­ли дви­же­ния глаз и отве­ты на стан­дарт­ные вопросы. 

Резуль­та­ты пока­за­ли, что имен­но фигу­ри­сты обла­да­ют наи­бо­лее раз­ви­той функ­ци­о­наль­ной сен­сор­ной систе­мой, поз­во­ля­ю­щей опти­ми­зи­ро­вать пси­хо­фи­зио­ло­ги­че­ское состо­я­ние и пове­де­ние в изоб­ра­жа­ю­щей дви­же­ние вир­ту­аль­ной среде.

С уче­том ука­зан­ных выше тео­рий, объ­яс­ня­ю­щих воз­ник­но­ве­ние кибер­за­бо­ле­ва­ний, мож­но при­со­еди­нить­ся к рас­про­стра­нен­ной точ­ке зре­ния, соглас­но кото­рой вир­ту­аль­ная сре­да поз­во­ля­ет осу­ще­ствить про­вер­ку рабо­ты пси­хо­ло­ги­че­ских меха­низ­мов, обес­пе­чи­ва­ю­щих инте­гра­цию муль­ти­сен­сор­ной информации. 

В реаль­ной жиз­ни кон­фликт меж­ду сен­сор­ны­ми систе­ма­ми может дей­стви­тель­но воз­ник­нуть при отрав­ле­нии ток­сич­ны­ми веще­ства­ми: рефлек­тор­ной реак­ци­ей орга­низ­ма явля­ет­ся ско­рей­шее избав­ле­ние от этих веществ при помо­щи тако­го меха­низ­ма, как рво­та, появ­ле­нию кото­рой пред­ше­ству­ют симп­то­мы ука­чи­ва­ния — голо­во­кру­же­ние и тошнота. 

Когда чело­век доста­точ­но хоро­шо кон­тро­ли­ру­ет свои про­стран­ствен­ные пере­ме­ще­ния, остро­та подоб­ных ощу­ще­ний сни­жа­ет­ся в силу ком­пен­са­тор­ной мотор­ной «под­гон­ки», в резуль­та­те кото­рой вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся баланс меж­ду визу­аль­ны­ми обра­за­ми и вести­бу­ляр­ны­ми сиг­на­ла­ми. Имен­но поэто­му води­те­ли авто­мо­би­лей зна­чи­тель­но реже стра­да­ют от ука­чи­ва­ния, чем пассажиры.

Иллюзорный опыт как инструмент изучения механизмов интеграции сенсорных стимулов

Итак, осо­бен­но­сти инте­гра­ции сен­сор­ных сиг­на­лов — цен­траль­ные для изу­че­ния кибер­за­бо­ле­ва­ния, кото­рое может воз­ни­кать у чело­ве­ка в вир­ту­аль­ных мирах [14].

Нача­ло рабо­ты в дан­ной иссле­до­ва­тель­ской обла­сти поло­жи­ли экс­пе­ри­мен­ты с моди­фи­ка­ци­ей обра­за тела — нали­чи­ем «искус­ствен­ной руки», «чужо­го лица», «фан­том­ной конеч­но­сти» или пре­бы­ва­ни­ем «вне тела» (out-of-body): вызы­ва­ни­ем сен­сор­ных иллю­зий и реги­стра­ци­ей пове­де­ния людей, когда образ тела пред­став­ля­ет­ся им изме­нен­ным. Основ­ная часть таких иссле­до­ва­ний выпол­не­на в Шве­ции под руко­вод­ством Г. Эршо­на [21; 24].

Так, иллю­зия «вне­те­лес­но­го опы­та» дости­га­ет­ся сле­ду­ю­щим обра­зом: в одном из иссле­до­ва­ний чело­век в шле­ме вир­ту­аль­ной реаль­но­сти наблю­да­ет про­стран­ство за собой — раз­ме­щен­ные поза­ди него видео­ка­ме­ры пока­зы­ва­ют испы­ту­е­мо­му его соб­ствен­ную спи­ну. При син­хрон­ных при­кос­но­ве­ни­ях к телу испы­ту­е­мо­го и к «иллю­зор­но­му телу» испы­ту­е­мый наблю­да­ет при­кос­но­ве­ние к тому участ­ку, где нахо­ди­лось бы его тело, если бы он сто­ял там, где рас­по­ло­же­ны видео­ка­ме­ры, и чув­ству­ет при­кос­но­ве­ния к сво­е­му реаль­но­му телу, а вско­ре он начи­на­ет ощу­щать эффект out-of-body: он наблю­да­ет за собой, как бы стоя сза­ди. Иллю­зия закреп­ля­ет­ся, когда при­кос­но­ве­ния (види­мое и ощу­ща­е­мое) син­хрон­ны; если рит­мы при­кос­но­ве­ний не сов­па­да­ют, то иллю­зор­ные эффек­ты выра­же­ны сла­бее или совсем не выражены.

Опуб­ли­ко­ван целый ряд таких иссле­до­ва­ний, в неко­то­рых участ­ву­ет не зри­тель­ное, а слу­хо­вое вос­при­я­тие. Так или ина­че, воз­ник­но­ве­ние телес­ных иллю­зий пред­став­ля­ет­ся дефек­том муль­ти­сен­сор­ной инте­гра­ции сиг­на­лов (зри­тель­ных, слу­хо­вых, так­тиль­ных, кине­сте­ти­че­ских) — пусть про­ти­во­ре­чи­вых, но при этом син­хро­ни­зи­ро­ван­ных [14].

Тогда если вер­нуть­ся к про­бле­ма­ти­ке кибер­за­бо­ле­ва­ний, то сре­ди веро­ят­ных при­чин таких явле­ний — рас­со­гла­со­ва­ние сти­му­ля­ции и нару­ше­ние инте­гра­ции, т. е. имен­но те про­цес­сы, кото­рые уда­ет­ся моде­ли­ро­вать в иссле­до­ва­ни­ях Г. Эршо­на, его уче­ни­ков и последователей.

Вста­ет зако­но­мер­ный вопрос: «Где имен­но про­из­во­дит­ся муль­ти­сен­сор­ная инте­гра­ция?». Подоб­ное зна­ние — момент суще­ствен­ный, посколь­ку исправ­но рабо­та­ю­щий меха­низм инте­гра­ции посту­па­ю­щих сен­сор­ных сиг­на­лов (и их кор­рек­ции в слу­чае про­ти­во­ре­чий) зако­но­мер­но свя­зы­ва­ет­ся с адек­ват­ны­ми Я-кон­цеп­ци­ей, обра­зом тела, само­ощу­ще­ни­ем, в конеч­ном сче­те — с созна­ни­ем. Дефек­тив­ная же рабо­та — с мно­го­чис­лен­ны­ми иска­же­ни­я­ми, с кото­ры­ми стал­ки­ва­ют­ся спе­ци­а­ли­сты, когда к послед­ним обра­ща­ют­ся кли­ен­ты с раз­но­об­раз­ны­ми пато­пси­хо­ло­ги­че­ски­ми состояниями.

Иссле­до­ва­те­ли ана­то­мии голов­но­го моз­га и спе­ци­а­ли­сты в обла­сти ней­ро­на­ук, судя по лите­ра­тур­ным дан­ным, в насто­я­щее вре­мя склон­ны кар­ти­ро­вать центр муль­ти­сен­сор­ной инте­гра­ции в рай­оне моз­го­вой изви­ли­ны зад­ней части темен­ной доли (angular gyrus) [20; 23; 25]. 

Сле­ду­ет ожи­дать, что по мере раз­ви­тия иссле­до­ва­ний дан­ная лока­ли­за­ция ока­жет­ся еще более уточ­не­на: будет выяв­ле­на спе­ци­а­ли­за­ция кон­крет­ных участ­ков ангу­ляр­ной извилины. 

Подоб­ная рабо­та пред­став­ля­ет­ся акту­аль­ной и в тео­ре­ти­че­ском, и в прак­ти­че­ском плане: на осно­ве иссле­до­ва­ний в дан­ной обла­сти могут быть раз­ра­бо­та­ны новые иссле­до­ва­тель­ские направ­ле­ния в обла­сти ней­ро­на­ук, новые под­хо­ды к ока­за­нию помо­щи паци­ен­там с иллю­зор­ны­ми состо­я­ни­я­ми, а так­же новые идеи для кон­стру­и­ро­ва­ния интер­фей­сов «мозг—компьютер», при­зван­ных ока­зать помощь людям с тяже­лы­ми сома­ти­че­ски­ми поражениями.

Выводы

Кибер­пси­хо­ло­гия — новое направ­ле­ние в пси­хо­ло­ги­че­ской нау­ке. Спе­ци­фи­че­ские для дан­но­го направ­ле­ния фено­ме­ны вклю­ча­ют «кибер­за­бо­ле­ва­ние» у поль­зо­ва­те­лей систем вир­ту­аль­ной реаль­но­сти. Изу­че­нию при­чин кибер­за­бо­ле­ва­ния спо­соб­ству­ет рабо­та по вызы­ва­нию у поль­зо­ва­те­лей подоб­ных систем иллю­зор­ных состояний. 

Ана­лиз веду­щих­ся иссле­до­ва­ний поз­во­ля­ет с высо­кой сте­пе­нью веро­ят­но­сти лока­ли­зо­вать центр инте­гра­ции муль­ти­сен­сор­ных сти­му­лов. Тем самым кибер­пси­хо­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния вно­сят суще­ствен­ный вклад в обще­на­уч­ную про­бле­му изу­че­ния меха­низ­мов функ­ци­о­ни­ро­ва­ния сознания.

Бла­го­дар­но­сти. Рабо­та выпол­не­на при под­держ­ке гран­та РФФИ № 17-06-00515.

ЛИТЕРАТУРА

1. Авер­бух Н.В. Пси­хо­ло­ги­че­ские аспек­ты фено­ме­на при­сут­ствия в вир­ту­аль­ной сре­де // Вопро­сы пси­хо­ло­гии. 2010. № 5. С. 105—113.
2. Белин­ская Е.П. Пси­хо­ло­гия Интер­нет-ком­му­ни­ка­ции. Москва; Воро­неж: МПСУ; Мод­эк, 2013. 188 с.
3. Велич­ков­ский Б.Б., Гусев А.Н., Вино­гра­до­ва В.Ф., и др. Когни­тив­ный кон­троль и чув­ство при­сут­ствия в вир­ту­аль­ных сре­дах // Экс­пе­ри­мен­таль­ная пси­хо­ло­гия. 2016. Т. 9. № 1. С. 5—20. doi:10.17759/exppsy.2016090102
4. Вой­скун­ский А.Е. Соци­аль­ная пер­цеп­ция в соци­аль­ных сетях // Вест­ник Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та. Серия 14. Пси­хо­ло­гия. 2014. № 2. С. 90—104.
5. Вой­скун­ский А.Е. Пове­де­ние в кибер­про­стран­стве: пси­хо­ло­ги­че­ские прин­ци­пы // Чело­век. 2016. № 1. C. 36—49.
6. Вой­скун­ский А.Е. Рас­пре­де­лен­ность содей­ствия в инфор­ма­ци­он­ном обще­стве // Госу­дар­ство и граж­дане в элек­трон­ной сре­де. Выпуск 1. Тру­ды XX Меж­ду­на­род­ной объ­еди­нен­ной кон­фе­рен­ции «Интер­нет и совре­мен­ное обще­ство» (г. Санкт-Петер­бург, 21—23 июня 2017 г.). СПб.: Уни­вер­си­тет ИТМО, 2017. С. 308—314.
7. Вой­скун­ский А.Е., Игна­тьев М.Б. Пер­спек­ти­вы раз­ви­тия сете­во­го интел­лек­та // Рож­де­ние кол­лек­тив­но­го разу­ма: О новых зако­нах сете­во­го соци­у­ма и сете­вой эко­но­ми­ки и об их вли­я­нии на пове­де­ние чело­ве­ка / Под ред. Б.Б. Сла­ви­на. М.: ЛЕНАНД, 2013. С. 263—283.
8. Вой­скун­ский А.Е., Мень­ши­ко­ва Г.Я. О при­ме­не­нии систем вир­ту­аль­ной реаль­но­сти в пси­хо­ло­гии // Вест­ник Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та. Серия 14. Пси­хо­ло­гия. 2008. № 1. С. 22—36.
9. Газ­за­ли А., Розен Л.Д. Рас­се­ян­ный ум. Как наше­му древ­не­му моз­гу выжить в мире новей­ших циф­ро­вых тех­но­ло­гий: пер. с англ. М.: Экс­мо, 2019. 416 с.
10. Кова­лев А.И., Мень­ши­ко­ва Г.Я., Кли­мо­ва О.А., и др. Содер­жа­ние про­фес­си­о­наль­ной дея­тель­но­сти как фак­тор успеш­но­сти при­ме­не­ния тех­но­ло­гий вир­ту­аль­ной реаль­но­сти // Экс­пе­ри­мен­таль­ная пси­хо­ло­гия. 2015. Т. 8. № 2. С. 45—59. doi:10.17759/exppsy.2015080205
11. Ланье Дж. На заре новой эры: Авто­био­гра­фия «отца» вир­ту­аль­ной реаль­но­сти: пер. с англ. М.: Экс­мо. 2019. 496 с.
12. Леон­тьев А.Н. Про­бле­мы раз­ви­тия пси­хи­ки. М.: Изд-во МГУ, 1972. 575 с.
13. Мень­ши­ко­ва Г.Я., Саве­лье­ва О.А., Ковя­зи­на М.С. Оцен­ка успеш­но­сти вос­про­из­ве­де­ния эго­цен­три­че­ских и алло­цен­три­че­ских про­стран­ствен­ных репре­зен­та­ций при исполь­зо­ва­нии систем вир­ту­аль­ной реаль­но­сти // Наци­о­наль­ный пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал. 2018. № 2 (30). С. 113—122. doi:10.11621/npj.2018.0212
14. Пере­пел­ки­на О.С., Ари­на Г.А., Нико­ла­е­ва В.В. Телес­ные иллю­зии: фено­ме­но­ло­гия, меха­низ­мы, экс­пе­ри­мен­таль­ные моде­ли [Элек­трон­ный ресурс] // Пси­хо­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния. 2014. Т. 7. № 38. 
15. Сели­ва­нов В.В., Сели­ва­но­ва Л.Н. Вир­ту­аль­ная реаль­ность как метод и сред­ство обу­че­ния // Обра­зо­ва­тель­ные тех­но­ло­гии и обще­ство. 2014. Т. 17. № 3. С. 378—391.
16. Сели­ва­нов В.В., Сели­ва­но­ва Л.Н. Вли­я­ние рабо­ты в вир­ту­аль­ной реаль­но­сти на позна­ва­тель­ные про­цес­сы и лич­ност­ные осо­бен­но­сти субъ­ек­та // Пси­хо­ло­гия когни­тив­ных про­цес­сов. 2017. № 3. С. 64—76.
17. Смыс­ло­ва О.В., Вой­скун­ский А.Е. Кибер­за­бо­ле­ва­ние в систе­мах вир­ту­аль­ной реаль­но­сти: фено­ме­но­ло­гия и мето­ды изме­ре­ния // Пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал. 2019. Т. 40. № 4. С. 85—94.
18. Сол­да­то­ва Г.У., Рас­ска­зо­ва Е.И., Нестик Т.А. Циф­ро­вое поко­ле­ние Рос­сии: ком­пе­тент­ность и без­опас­ность. М.: Смысл, 2017. 375 с.
19. Шпит­цер М. Анти­мозг: циф­ро­вые тех­но­ло­гии и мозг: пер. с нем. М.: АСТ, 2014. 288 с.
20. Brechet L., Grivaz P., Gauthier B., et al. Common recruitment of angular gyrus in episodic autobiographical memory and bodily self-consciousness [Элек­трон­ный ресурс] // Frontiers in Behavioral Neuroscience. 2018. Vol. 12. doi:10.3389/fnbeh.2018.00270
21. Ersson H.H. The experimental induction of out-of-body experiences // Science. 2007. Vol. 317 (5841). P. 1048. doi:10.1126/science.1142175
22. Haans A., IJsselsteijn W. Mediated social touch: A review of current research and future directions // Virtual Reality. 2006. Vol. 9 (2—3). P. 149—159. doi:10.1007/ s10055-005-0014-2
23. Limanowski J. What can body ownership illusion tell us about minimal phenomenal selfhood? [Элек­трон­ный ресурс] // Frontiers in Human Neuroscience. 2014. Vol. 8. doi:10.3389/fnhum.2014.00946
24. Petkova V.I., Ehrsson H.H. If I Were You: Perceptual Illusion of Body Swapping [Элек­трон­ный ресурс] // PLoS ONE. 2008. Vol. 3 (12). doi:10.1371/journal.pone.0003832
25. Smith A.M., Messier C. Voluntary out-of-body experience: an fMRI study [Элек­трон­ный ресурс] // Frontiers in Human Neuroscience. 2014. Vol. 8. doi:10.3389/fnhum.2014.00070

Об авторе

Алек­сандр Евге­нье­вич Вой­скун­ский —кан­ди­дат пси­хо­ло­ги­че­ских наук, стар­ший науч­ный сотруд­ник, заве­ду­ю­щий лабо­ра­то­ри­ей пси­хо­ло­гии интел­лек­ту­аль­ной дея­тель­но­сти и инфор­ма­ти­за­ции факуль­те­та пси­хо­ло­гии Мос­ков­ско­го госу­дар­ствен­но­го университета.

Смот­ри­те также:

• Авер­бух Н.В. Субъ­ек­тив­ный метод изу­че­ния осо­бен­но­стей пере­жи­ва­ния фено­ме­на присутствия
• Бело­зе­ров С.А. Вир­ту­аль­ные миры: ана­лиз содер­жа­ния пси­хо­ло­ги­че­ских эффек­тов ава­тар-опо­сре­до­ван­ной деятельности
• Руб­цо­ва О.В. Циф­ро­вые тех­но­ло­гии как новое сред­ство опосредования
• Шаля­пин А.А., Дани­на М.М. Иссле­до­ва­ния эффек­та при­сут­ствия в вир­ту­аль­ной реаль­но­сти: совре­мен­ное состо­я­ние и перспективы