Кузнецова Ю.М. Проявление групповых страхов в текстах сетевых дискуссий

К

Введение

Груп­по­вые (кол­лек­тив­ные) стра­хи явля­ют­ся эмо­ци­о­наль­ным выра­же­ни­ем пред­став­ле­ний чле­нов общ­но­сти об угро­зах и рис­ках для ее суще­ство­ва­ния и свя­зан­но­го с ним инди­ви­ду­аль­но­го и кол­лек­тив­но­го бла­го­по­лу­чия [8], [13], [14].

Акту­а­ли­за­ция про­бле­ма­ти­ки груп­по­вых стра­хов отра­жа­ет рас­ту­щий общий инте­рес к эмо­ци­о­наль­но­сти за пре­де­ла­ми инди­ви­ду­аль­ной жиз­ни, про­яв­ля­ю­щий­ся, в част­но­сти, в воз­ник­но­ве­нии новой дис­ци­пли­ны — социо­ло­гии эмо­ций, кото­рая пред­ла­га­ет свой взгляд на них как на суще­ствен­ную часть соци­аль­ных вза­и­мо­дей­ствий, кол­лек­тив­но­го пове­де­ния, соци­аль­ных струк­тур, всей соци­аль­ной жиз­ни в целом [11].

Харак­те­ри­зу­ю­щей осо­бен­но­стью груп­по­вых эмо­ций явля­ет­ся их дуа­лизм как инди­ви­ду­аль­но пере­жи­ва­е­мых состо­я­ний, кото­рые, одна­ко, порож­да­ют­ся не в соб­ствен­ной прак­ти­ке эмо­ци­о­ни­ру­ю­ще­го инди­ви­да, а в жиз­не­де­я­тель­но­сти общ­но­сти, к кото­рой он при­над­ле­жит: «груп­па ста­но­вит­ся частью инди­ви­да» и меня­ет его эмо­ции [1].

Сете­вой дис­курс, орга­ни­зо­ван­ный по прин­ци­пу постро­е­ния и раз­ви­тия систе­мы (квази)социальных свя­зей, ока­зал­ся иде­аль­ной для под­дер­жа­ния эмо­ци­о­наль­но­го обме­на и эмо­ци­о­наль­но­го груп­пи­ро­ва­ния сре­дой, кото­рая к тому же предо­став­ля­ет иссле­до­ва­те­лям широ­кий доступ к раз­лич­ным про­яв­ле­ни­ям эмо­ци­о­наль­но­сти инди­ви­ду­аль­но­го и кол­лек­тив­но­го харак­те­ра [12].

В рабо­те [4] на при­ме­ре оби­ды дает­ся порт­рет груп­по­вой эмо­ции как фено­ме­на сете­во­го дис­кур­са: «Полу­ча­ет­ся, что поль­зо­ва­тель соци­аль­ных сетей оби­жа­ет­ся не пото­му, что оскор­би­ли или оби­де­ли имен­но его, а таким пра­вом его как бы наде­ля­ет груп­па, к кото­рой он при­над­ле­жит реаль­но или виртуально. 

Груп­по­вая или соци­аль­ная иден­тич­ность моди­фи­ци­ру­ет сущ­ност­ные харак­те­ри­сти­ки оби­ды и пре­вра­ща­ет ее в ком­му­ни­ка­тив­ную прак­ти­ку, функ­ци­о­ни­ру­ю­щую в рам­ках дис­кур­са новой эмо­ци­о­наль­но­сти…» Вме­сте с тем «еди­ным жан­ро­об­ра­зу­ю­щим при­зна­ком для интер­нет-жан­ров явля­ет­ся интен­ция к само­пре­зен­та­ции, выра­же­нию сво­их чувств, иден­ти­фи­ка­ции кру­га «сво­их» и «чужих»» [4, с.150].

Страх явля­ет­ся реак­ци­ей на суще­ствен­но зна­чи­мую для субъ­ек­та угро­зу. Соот­вет­ствен­но, поми­мо сво­их свя­зей с про­цес­са­ми меж­груп­по­вой диф­фе­рен­ци­а­ции, груп­по­вые стра­хи в содер­жа­тель­ном плане пред­став­ля­ют инте­рес и с точ­ки зре­ния изу­че­ния сто­я­щих за ними груп­по­вых цен­но­стей, при­зна­ние кото­рых ста­но­вит­ся осно­вой для опре­де­ле­ния инди­ви­дом груп­пы как «сво­ей».

Прак­ти­че­ская зна­чи­мость иссле­до­ва­ний груп­по­вых стра­хов опре­де­ля­ет­ся таки­ми зада­ча­ми, как обна­ру­же­ние сфер соци­аль­но зна­чи­мых угроз и уяз­ви­мо­стей; выяв­ле­ние для раз­лич­ных сег­мен­тов соци­у­ма групп иден­тич­но­сти, сила пере­жи­ва­ния кото­рой доста­точ­на для того, что­бы реаль­ные или вооб­ра­жа­е­мые угро­зы вызы­ва­ли аффек­тив­ную реак­цию у иден­ти­фи­ци­ру­ю­щих себя с эти­ми груп­па­ми людей; поиск воз­мож­но­стей управ­ле­ния деструк­тив­ны­ми тен­ден­ци­я­ми спон­тан­но­го или целе­на­прав­лен­но­го рас­про­стра­не­ния нега­тив­ной эмо­ци­о­наль­но­сти в сете­вом дис­кур­се [2], [7].

Насто­я­щее иссле­до­ва­ние было пред­при­ня­то с целью выяв­ле­ния типич­ных средств, с помо­щью кото­рых в сете­вом дис­кур­се выра­жа­ет­ся груп­по­вой субъ­ект эмо­ции стра­ха, и оцен­ки осо­бен­но­стей атри­бу­ти­ро­ва­ния стра­ха груп­по­вым субъ­ек­там по срав­не­нию с инди­ви­ду­аль­ны­ми субъектами.

Методы

В иссле­до­ва­нии при­ме­нял­ся метод эмо­тив­но-пре­ди­кат­но­го ана­ли­за, кото­рый поз­во­ля­ет в авто­ма­ти­че­ском режи­ме выяв­лять в текстах на рус­ском язы­ке рече­вые кон­струк­ции, опи­сы­ва­ю­щие опре­де­лен­ную эмо­ци­о­наль­ную реак­цию субъ­ек­та (экс­пе­ри­ен­це­ра) на при­чи­ну или пред­мет (кау­за­тор / объ­ект) такой реакции.

Инстру­мент авто­ма­ти­че­ско­го эмо­тив­но­го-пре­ди­кат­но­го ана­ли­за TITANIS опре­де­ля­ет более 80 эмо­ци­о­наль­ных состо­я­ний, выра­жа­е­мых с помо­щью гла­го­лов при­ве­де­ния в эмо­ци­о­наль­ное состо­я­ние (радо­вать, пугать) или воз­ник­но­ве­ния эмо­ци­о­наль­но­го состо­я­ния (любить, боять­ся) [15].

Исполь­зу­е­мый метод огра­ни­чи­ва­ет круг ана­ли­зи­ру­е­мых тек­сто­вых кон­струк­ций толь­ко гла­голь­ным спо­со­бом выра­же­ния эмо­ци­о­наль­но­го состо­я­ния, одна­ко с точ­ки зре­ния задач насто­я­ще­го иссле­до­ва­ния обла­да­ет суще­ствен­ным пре­иму­ще­ством, посколь­ку поз­во­ля­ет про­сле­жи­вать свя­зи упо­ми­на­е­мой в выска­зы­ва­нии эмо­ции как с ее при­чи­ной / пред­ме­том, так и с экс­пе­ри­ен­це­ром, что дает воз­мож­ность выявить пред­став­ле­ния ком­му­ни­кан­тов о стра­хах, атри­бу­ти­ру­е­мых груп­по­вым экс­пе­ри­ен­це­рам, а далее — про­сле­дить зако­но­мер­но­сти пред­мет­ной отне­сен­но­сти груп­по­вых страхов.

Интер­пре­та­ция дан­ных, полу­ча­е­мых с помо­щью эмо­тив­но-пре­ди­кат­но­го ана­ли­за, под­ра­зу­ме­ва­ет раз­ли­че­ние меж­ду эмо­ци­ей как явле­ни­ем соб­ствен­ной аффек­тив­ной реаль­но­сти, кото­рое чело­век в каче­стве адре­сан­та эмо­тив­но­го выска­зы­ва­ния может опи­сать с той или иной сте­пе­нью точ­но­сти, с одной сто­ро­ны, и, с дру­гой сто­ро­ны, пред­став­ле­ни­ем адре­сан­та об эмо­ци­о­наль­ном состо­я­нии дру­го­го чело­ве­ка или группы. 

Такое пред­став­ле­ние не име­ет пря­мо­го соот­но­ше­ния с эмо­ци­о­наль­ной прак­ти­кой упо­ми­на­е­мо­го в эмо­тив­ном выска­зы­ва­нии субъ­ек­та, но явля­ет­ся про­дук­том дея­тель­но­сти мен­таль­но­го моде­ли­ро­ва­ния адресанта. 

Это тем более спра­вед­ли­во по отно­ше­нию к груп­по­вым экс­пе­ри­ен­це­рам, посколь­ку упо­мя­ну­тое в рабо­те [4] «как бы деле­ги­ро­ва­ние» адре­сан­ту функ­ции выступ­ле­ния от име­ни груп­пы с сооб­ще­ни­ем о пере­жи­ва­е­мых ею как еди­ным субъ­ек­том каких-либо эмо­ци­о­наль­ных состо­я­ний мож­но пони­мать толь­ко мета­фо­ри­че­ски [5].

Материалы

В каче­стве источ­ни­ка мате­ри­а­ла исполь­зо­ва­лись тек­сты ком­мен­та­ри­ев из дис­кус­сий, раз­ме­щен­ных на сай­тах новост­ных сооб­ществ соци­аль­ной сети ВКон­так­те г. Кур­га­на за пери­од с декаб­ря 2020 г. по июнь 2022 г. вне зави­си­мо­сти от тема­ти­ки, коли­че­ства участ­ни­ков и объ­е­ма дискуссий.

Результаты

Пер­вая цель насто­я­ще­го иссле­до­ва­ния заклю­ча­лась в выяв­ле­нии средств, кото­рые могут слу­жить мар­ке­ра­ми при­над­леж­но­сти упо­ми­на­е­мых в сете­вом обще­нии стра­хов к типу групповых.

По ито­гам авто­ма­ти­че­ско­го ана­ли­за дис­кус­сий в город­ских сооб­ще­ствах г. Кур­га­на все­го было выде­ле­но 21 500 кон­струк­ций с гла­го­ла­ми эмо­ци­о­наль­но­го состо­я­ния и 3 700 кон­струк­ций с гла­го­ла­ми, выра­жа­ю­щи­ми эмо­цию стра­ха: боять­ся, (за/ис/ /на/пере)пугать(ся), ужасать(ся).

Дан­ные машин­но­го ана­ли­за про­шли про­це­ду­ру дооб­ра­бот­ки с уча­сти­ем экс­пер­та-пси­хо­линг­ви­ста. В соот­вет­ствии с целя­ми насто­я­ще­го иссле­до­ва­ния из исход­но­го кор­пу­са выска­зы­ва­ний, содер­жа­щих пре­ди­ка­ты с семан­ти­кой стра­ха, были исклю­че­ны кон­струк­ции с неза­ме­щен­ной пози­ци­ей кау­за­то­ра / объ­ек­та или содер­жа­щие в пози­ции экс­пе­ри­ен­це­ра сло­ва, не обо­зна­ча­ю­щие людей или груп­пы людей (собач­ка испу­га­лась боль­ше ваше­го; поверх­ность боит­ся царапин). 

Все остав­ши­е­ся тек­сто­вые кон­струк­ции были раз­де­ле­ны на под­кор­пу­са по при­зна­ку инди­ви­ду­аль­но­го (я боюсь что-либо писать) или груп­по­во­го (люди боят­ся неопре­де­лен­но­сти) субъ­ек­та эмо­ции страха. 

Руч­ная экс­пли­ка­ция субъ­ек­тов эмо­ци­о­наль­но­го состо­я­ния (в сле­ду­ю­щих при­ме­рах ниже они ука­за­ны в скоб­ках) потре­бо­ва­лась в тех слу­ча­ях, когда инстру­мент тек­сто­во­го ана­ли­за «не уви­дел» экс­пе­ри­ен­це­ра из-за отсут­ствия в выска­зы­ва­нии соот­вет­ству­ю­щих лек­сем: пото­му что (мы) боим­ся поме­нять это все; (я) боюсь мама дол­го не выдер­жит. Кон­струк­ции, не допус­ка­ю­щие экс­перт­но­го опре­де­ле­ния типа экс­пе­ри­ен­це­ра (но боять­ся себя пока­зать), были так­же исклю­че­ны из ана­ли­зи­ру­е­мо­го тек­сто­во­го материала.

Отдель­ную про­бле­му при изу­че­нии тек­сто­во­го выра­же­ния эмо­ций пред­став­ля­ет вли­я­ние транс­фор­ми­ру­ю­щих тональ­ность модаль­но­стей: напри­мер, отри­ца­ния. Суще­ству­ет под­ход, постро­ен­ный на пра­ви­лах регу­ляр­но­го сме­ще­ния при отри­ца­нии семан­ти­ки эмо­тив­ных гла­го­лов из одно­го клас­са в другой. 

Напри­мер, гла­го­лы с исход­ной (сло­вар­ной) пози­тив­ной семан­ти­кой дают при отри­ца­нии нега­тив­ное зна­че­ние, а отри­ца­ние при гла­го­лах, исход­но выра­жа­ю­щих нега­тив­ную эмо­цию, дает семан­ти­ку отсут­ствия эмо­ци­о­наль­ной реак­ции [9].

Прак­ти­кой тональ­но­го ана­ли­за тек­ста дока­за­но, что учет тако­го вли­я­ния повы­ша­ет точ­ность резуль­та­тов машин­ной обра­бот­ки [3]. Одна­ко для зада­чи каче­ствен­но­го опи­са­ния субъ­ект­ной и пред­мет­ной сто­рон фоби­че­ско­го дис­кур­са такие про­це­ду­ры пред­став­ля­ют­ся избы­точ­ны­ми, посколь­ку в нега­тив­ном выска­зы­ва­нии отри­ца­ет­ся факт того, что субъ­ект пере­жи­ва­ет страх перед чем-то, но не факт того, что страх вооб­ще может вызы­вать­ся этой причиной. 

В выска­зы­ва­ни­ях «я не боюсь кри­ти­ки» или «к сча­стью, насто­я­щие муж­чи­ны еще есть на Зем­ле, кото­рые не боят­ся ответ­ствен­но­сти» отра­жа­ет­ся пред­став­ле­ние адре­сан­тов о том, что кри­ти­ка или необ­хо­ди­мость отве­чать за свои поступ­ки могут вызы­вать или, как пра­ви­ло, вызы­ва­ют страх. 

С точ­ки зре­ния зада­чи опре­де­ле­ния кру­га при­чин и пред­ме­тов стра­ха такие кон­струк­ции явля­ют­ся вполне инфор­ма­тив­ны­ми и поэто­му не исклю­ча­лись из иссле­ду­е­мо­го тек­сто­во­го материала. 

Из тех же сооб­ра­же­ний к ана­ли­зу при­вле­ка­лись кон­струк­ции вопро­си­тель­ные (а что, бла­го­дар­ность люди тоже боят­ся выра­зить?), услов­ные (если бы власть боя­лась нас), побу­ди­тель­ные (так что бой­тесь зара­зы, носи­те мас­ки, здо­ро­вые люди!!!!) или со зна­че­ни­ем дол­жен­ство­ва­ния (тех, кто гадят в лесах, нуж­но огром­ны­ми штра­фа­ми пугать), хотя они, стро­го гово­ря, не содер­жат инфор­ма­ции о пере­жи­ва­нии субъ­ек­том чув­ства страха.

В иссле­ду­е­мом тек­сто­вом мате­ри­а­ле груп­по­вой субъ­ект стра­ха выра­жа­ет­ся с помо­щью сле­ду­ю­щих средств:

  • мно­же­ствен­ное чис­ло лич­ных место­име­ний: а мы боять­ся за хле­буш­ком схо­дить будем; и вы свои мор­ды бои­тесь пока­зы­вать; они аж от стра­ха дро­жат так боят­ся при­ду­ман­но­го ковида; 
  • опре­де­ли­тель­ные и отри­ца­тель­ные место­име­ния со зна­че­ни­ем безыс­клю­чи­тель­но­сти: и все боят­ся, что хуже будет; каж­дый боит­ся за себя; кон­ку­рен­тов сей­час никто не боится;
  • мно­же­ствен­ное чис­ло суще­стви­тель­ных: а ведь боль­ше всех мужи­ки собак боят­ся!; забав­но смот­реть, как анти­при­ви­воч­ни­ки боят­ся новой вак­ци­ны; ком­му­наль­щи­ки испу­га­лись предостережения;
  • соби­ра­тель­ные суще­стви­тель­ные, обо­зна­ча­ю­щие груп­пы людей: народ штра­фов боит­ся; а пра­ви­тель­ство не боит­ся, что ско­ро народ пере­ста­нет тер­петь и нач­нет­ся бунт?; рань­ше моло­дёжь боя­лась осуж­де­ния стар­ше­го поко­ле­ния; мест­ная брат­ва боитс, я что после пись­ма с постов поле­тят; я думаю опе­ка боит­ся туда ходить;
  • суще­стви­тель­ные в един­ствен­ном чис­ле в гене­ри­тив­ных [6] выска­зы­ва­ни­ях: соба­ка кинет­ся, если чело­век ее боит­ся; а врач за свою жизнь боять­ся не дол­жен; вы хозя­ин, у вас все горит и вы бои­тесь; харак­тер­но соче­та­ние с безыс­клю­чи­тель­ной лек­си­кой: в такой ситу­а­ции любой роди­тель напугается;
  • харак­те­ри­зу­ю­щие людей при­ла­га­тель­ные во мно­же­ствен­ном чис­ле: вот и ездят пья­ные, ниче­го не боят­ся; потом вырас­та­ют в себе заби­тые и не общи­тель­ные, боясь подой­ти к чело­ве­ку, если кому вдруг помощь нужна;
  • мно­же­ствен­ное чис­ло место­име­ний и при­ла­га­тель­ных с семан­ти­кой упо­доб­ле­ния: подоб­ные ему всё-таки боят­ся за свои дея­ния отве­тить перед наро­дом; такие, как Вы, боят­ся хоть что-то сде­лать, что­бы изме­нить ситу­а­цию; такие пожиз­нен­но­го не боят­ся; наши боят­ся мир­ных жите­лей затро­нуть и т. п.
  • мно­же­ствен­ное чис­ло лич­ных форм гла­го­ла (экс­пе­ри­ен­це­ры в скоб­ках вос­ста­нов­ле­ны экс­перт­но): (мы) боим­ся спать даже; (мы) боим­ся что бычок бро­сят; а про­сто (они) боят­ся опу­стить­ся на наш уро­вень; (они) боят­ся что будет тер­акт. При этом груп­по­вой экс­пе­ри­ен­цер может харак­те­ри­зо­вать­ся по при­над­леж­но­сти людей к опре­де­лен­ной лока­ции: толь­ко в Рос­сии при­вив­ки боят­ся боль­ше чем болез­ни; стран­но, в Кур­гане боят­ся вол­ков; во вре­ме­на не при­оста­нов­ле­ния пан­де­мии один неда­ле­кий про­па­ган­дист в груп­пах ВК пугал о 500 вызо­вов в сут­ки; по про­жи­ва­нию в некое опре­де­лен­ное или неопре­де­лен­ное вре­мя: в СССР не боя­лись ни дети и не за детей; рань­ше рем­ня боя­лись и т. п.;
  • пере­чис­ле­ние субъ­ек­тов, обра­зу­ю­щих груп­пу: я напу­га­лась, ребе­нок напу­гал­ся; соба­ки лаем пуга­ют людей и детей;
  • обо­зна­че­ние груп­пы при­над­леж­но­сти с помо­щью кон­струк­ции «я / ты / он как …», под­ра­зу­ме­ва­ю­щей нали­чие общих для пред­ста­ви­те­лей груп­пы качеств: я как хозя­ин двух собак и ребен­ка очень боюсь встре­чи с таки­ми груп­па­ми агрес­сив­но настро­ен­ных живот­ных; или ты как блон­дин­ка боишь­ся все­го большого? 
  • обо­зна­че­ние груп­пы при­над­леж­но­сти с помо­щью кон­струк­ций, выра­жа­ю­щих при­со­еди­не­ние к пози­ции собе­сед­ни­ка: Ксе­ния, я тоже боюсь лиф­тов и само­ле­тов; я сама этой при­вив­ки боюсь пани­че­ски; Свет­ла­на, я тако­го же мне­ния, я ста­ла боять­ся ста­ро­сти и т. п.

Тех­ни­че­ски наи­бо­лее силь­ным мар­ке­ром груп­по­во­го экс­пе­ри­ен­це­ра в эмо­тив­ных выска­зы­ва­ни­ях явля­ет­ся мно­же­ствен­ное чис­ло гла­го­ла, он рабо­та­ет даже в тех слу­ча­ях, когда пози­ция экс­пе­ри­ен­це­ра не заполнена. 

Одна­ко сре­ди пере­чис­лен­ных спо­со­бов выра­же­ния груп­по­во­го субъ­ек­та стра­ха име­ет­ся доста­точ­ное коли­че­ство и таких, в кото­рых эмо­тив­ный гла­гол упо­треб­ля­ет­ся в един­ствен­ном чис­ле, и для повы­ше­ния каче­ства рас­по­зна­ва­ния груп­по­вых стра­хов такие слу­чаи нуж­но учитывать. 

С точ­ки зре­ния типо­ло­гии субъ­ек­тов груп­по­во­го стра­ха опи­сан­ные спо­со­бы их обо­зна­че­ния в ана­ли­зи­ру­е­мом тек­сто­вом мате­ри­а­ле отра­жа­ют очень раз­ные осно­вы фор­ми­ро­ва­ния общности. 

Кон­стру­и­ру­е­мые в сете­вом обще­нии груп­пы силь­но варьи­ру­ют по сте­пе­ни сво­ей реаль­но­сти / вир­ту­аль­но­сти, опре­де­лен­но­сти гра­ниц, вели­чине, вре­мен­ной и про­стран­ствен­ной лока­ли­за­ции, лич­ност­ной и соци­аль­ной зна­чи­мо­сти и т. д. 

Одним из важ­ных диф­фе­рен­ци­ру­ю­щих при­зна­ков явля­ет­ся отно­ше­ние адре­сан­та эмо­тив­но­го выска­зы­ва­ния к упо­ми­на­е­мым в них общ­но­стям как аут- или ингруп­пам, ср.: вы непри­ка­са­е­мые, вам ли боять­ся поли­ции; сей­час люди боль­ше боят­ся не бан­ди­тов, а доб­лест­ную полицию.

Для ана­ли­за пред­мет­но­го полю­са эмо­ци­о­наль­ных реак­ций стра­ха, опи­сан­ных в ана­ли­зи­ру­е­мых текстах сете­во­го обще­ния, была про­ве­де­на рабо­та по эмпи­ри­че­ской клас­си­фи­ка­ции при­чин страха. 

По ито­гам экс­перт­ной оцен­ки семан­ти­че­ской бли­зо­сти было сфор­ми­ро­ва­но 27 кате­го­рий слов или сло­во­со­че­та­ний, высту­па­ю­щих в тек­сто­вых кон­струк­ци­ях в роли кау­за­то­ра / объ­ек­та стра­ха: «абстракт­ные стра­хи», «Бог», «дей­ствия»; «ЖКХ», «здо­ро­вье», «изме­не­ние», «инвек­ти­вы», «интел­лект», «инфор­ма­ция», «ирра­ци­о­наль­ные стра­хи», «ката­стро­фы», «ком­му­ни­ка­ция», «люди», «меди­ци­на», «обра­зо­ва­ние», «объ­ек­ты», «отно­ше­ния», «пер­цеп­ция», «пра­во­по­ря­док», «при­род­ные явле­ния», «семья», «собы­тия», «транс­порт», «тру­до­вая дея­тель­ность», «тру­до­вая дея­тель­ность», «управ­ле­ние», «финан­сы», «эмо­ции».

Коли­че­ство уни­каль­ных име­но­ва­ний при­чин стра­ха в раз­ных кате­го­ри­ях силь­но варьи­ру­ет: наи­бо­лее мно­го­чис­лен­ные из них отно­сят­ся к кате­го­ри­ям «люди», «объ­ек­ты», «меди­ци­на», «отно­ше­ния», «дей­ствия», «пра­во­по­ря­док» и «ком­му­ни­ка­ция».

В рам­ках боль­шин­ства из опи­сан­ных кате­го­рий были выде­ле­ны более мел­кие груп­пи­ров­ки, соста­вив­шие под­ка­те­го­рии пред­ме­тов страха. 

Напри­мер, в кате­го­рии «ката­стро­фы» выде­ле­ны реаль­ные чрез­вы­чай­ные ситу­а­ции (тоже боим­ся пожа­ра), потен­ци­аль­но угро­жа­ю­щие фак­то­ры (радио­ак­тив­ность пуга­ет тех, кто о нем вооб­ще ниче­го не зна­ет) и неопре­де­лен­ные угро­зы (пусть зво­нит род­ным что­бы не нерв­ни­ча­ли раз боят­ся что-нить случится). 

В кате­го­рии «меди­ци­на» выде­ли­лись груп­пи­ров­ки, полу­чив­шие услов­ные назва­ния: «учре­жде­ния» (люди боят­ся попасть в эту боль­ни­цу), «акто­ры» (меди­ки в сво­ей глу­пой фор­ме пуга­ют постра­дав­ших), «вза­и­мо­дей­ствие» (уже боят­ся на при­е­ме что-то спро­сить), «лече­ние» (анти­био­ти­ки они себе не боят­ся колоть), «пан­де­мия» (мама с бабуш­кой очень боя­лись кови­да), «анти­пан­де­мий­ные меро­при­я­тия» ((нас) пуга­ли изо­ля­ци­ей все­го подъ­ез­да), «вак­ци­на­ция» (все так боят­ся этой при­вив­ки, как огня). 

В то же вре­мя такие кате­го­рии, как «Бог» (ужас, люди Бога не боят­ся), «абстракт­ные стра­хи» (все боят­ся этих мест как огня), «ирра­ци­о­наль­ные стра­хи» (ско­ро кошек чер­ных боять­ся нач­нут) и «инвек­ти­вы» (мы взрос­лые эту дрянь боим­ся) не потре­бо­ва­ли раз­би­е­ния на подкатегории. 

При­ве­ден­ные при­ме­ры сви­де­тель­ству­ют о сугу­бо эмпи­ри­че­ском под­хо­де к клас­си­фи­ка­ции, осно­ван­ном на фор­ми­ру­ю­щем­ся у экс­пер­та в про­цес­се рабо­ты с кон­крет­ным мате­ри­а­лом пред­став­ле­нии о зна­чи­мо­сти для ком­му­ни­кан­тов той или иной сто­ро­ны реаль­но­сти как объ­ек­та угроз. 

В каче­стве объ­ек­тив­ных при­зна­ков зна­чи­мо­сти высту­па­ет коли­че­ство и сте­пень раз­но­об­ра­зия отно­ся­щей­ся к ней лек­си­ки и частот­ность встре­ча­е­мо­сти такой лек­си­ки в выска­зы­ва­ни­ях с семан­ти­кой страха. 

Вопрос о воз­мож­но­сти при­ме­не­ния полу­чен­ной в насто­я­щем иссле­до­ва­нии номен­кла­ту­ры при­чин стра­ха для опи­са­ния груп­по­вых стра­хов, выра­жен­ных в ином тек­сто­вом мате­ри­а­ле, или для иссле­до­ва­ния тек­сто­вой пред­став­лен­но­сти дру­гих эмо­ций тре­бу­ет спе­ци­аль­но­го рассмотрения.

С помо­щью вычис­ле­ния гра­ни­цы верх­не­го квар­ти­ля пока­за­те­лей частот­но­сти выяв­ле­ны стра­хи, упо­ми­на­е­мые в ана­ли­зи­ру­е­мых текстах ста­ти­сти­че­ски чаще остальных. 

Напри­мер, стра­хи, вызы­ва­е­мые при­чи­на­ми из кате­го­рии «люди», при общем  = 116 име­ют частот­ность 492, а из кате­го­рии «объ­ек­ты» – 491. Наи­бо­лее частот­ные при­чи­ны стра­ха были опре­де­ле­ны так­же отдель­но для под­кор­пу­сов выска­зы­ва­ний с инди­ви­ду­аль­ны­ми и груп­по­вы­ми экспериенцерами. 

Затем для каж­дой из высо­ко­ча­стот­ных под­ка­те­го­рий было посчи­та­но отно­ше­ние часто­ты встре­ча­е­мо­сти в под­кор­пу­се с груп­по­вы­ми экс­пе­ри­ен­це­ра­ми к часто­те в под­кор­пу­се с инди­ви­ду­аль­ны­ми экспериенцерами. 

Полу­чен­ный пока­за­тель поз­во­ля­ет оце­нить, насколь­ко чаще атри­бу­ти­ру­ют­ся при­чи­ны стра­ха из соот­вет­ству­ю­щей под­ка­те­го­рии груп­по­вым субъ­ек­там по срав­не­нию с инди­ви­ду­аль­ны­ми, поэто­му он был назван «коэф­фи­ци­ен­том груп­по­во­сти» (КГ) страхов. 

При КГ близ­ком к 1 – опре­де­лен­ный страх при­мер­но оди­на­ко­во часто при­пи­сы­ва­ет­ся как инди­ви­ду­аль­ным, так и груп­по­вым экс­пе­ри­ен­це­рам; КГ > 1,5 опре­де­ля­ет­ся для стра­хов, кото­рые чаще упо­ми­на­ют­ся в свя­зи с груп­по­вы­ми субъ­ек­та­ми, КГ < 0,5 – для стра­хов, чаще при­пи­сы­ва­е­мых инди­ви­ду­аль­ным субъ­ек­там. Ина­че гово­ря, КГ выра­жа­ет пре­иму­ще­ствен­но груп­по­вой или инди­ви­ду­аль­ный харак­тер того или ино­го стра­ха в чис­ло­вом виде.

В табл. при­ве­де­ны выбо­роч­ные дан­ные о резуль­та­тах про­ве­ден­ных вычис­ле­ний КГ для таких под­ка­те­го­рий пред­ме­тов стра­ха, кото­рые явля­ют­ся высо­ко­ча­стот­ны­ми для одно­го из типов стра­ха, в то вре­мя как для дру­го­го типа их частот­ность ниже гра­ни­цы тре­тье­го квартиля.

Таблица. Страхи, атрибутируемые в сетевой коммуникации групповым и индивидуальным экспериенцерам

 Пре­иму­ще­ствен­но груп­по­вой субъектКГПре­иму­ще­ствен­но инди­ви­ду­аль­ный субъектКГ
Кате­го­рия «инфор­ма­ция»
1.недостоверная:большинство и так напу­га­но бай­ка­ми о прививке5,00  
 Кате­го­рия «управ­ле­ние»
2.реак­ция общества:правители боят­ся, что будет пере­во­рот власти4,71  
 Кате­го­рия «изме­не­ние»
3.изме­не­ние вообще:перемен боят­ся те, кто не уве­рен в себе3,60  
 Кате­го­рия «финан­сы»
3.сни­же­ние уров­ня потребления:сейчас все лома­нут­ся ску­пать тех­ни­ку, боясь ещё боль­ше­го повы­ше­ния цен3,14  
 Кате­го­рия «дея­тель­ность»
4.рис­ки работника:все боят­ся быть уволенными2,71  
 Кате­го­рия «пра­во­по­ря­док»
5.полиция:дети боят­ся полиции2,33  
 Кате­го­рия «отно­ше­ния»
6.разоблачение:мальчики, воз­мож­но, боят­ся признаться2,14утра­та статуса:боюсь пока­зать­ся невеждой0,50
 Кате­го­рия «дей­ствия»
7.предметные:понятно, что боят­ся откры­вать двери2,00отри­ца­тель­ный результат:Антон, про­бле­ма­тич­но, боюсь сам не смогу0,41
 Кате­го­рия «семья»
8.  нару­шен­ные отношения:автор боит­ся дочь без папы оставить0,43
 Кате­го­рия «эмо­ции»
9.  при­ве­де­ние в состояние:боюсь вас обидеть0,18
 Кате­го­рия «ком­му­ни­ка­ция»
10.  ком­му­ни­ка­ция вообще:ребёнок боит­ся сказать0,16

Те слу­чаи, в кото­рых при­чи­ны стра­ха, попа­да­ю­щие в раз­ряд высо­ко­ча­стот­ных для обо­их типов экс­пе­ри­ен­це­ров, при­над­ле­жат к раз­ным под­ка­те­го­ри­ям одной и той же кате­го­рии (стро­ки 6 и 7 табл. 1), хоро­шо демон­стри­ру­ют общую логи­ку раз­ли­чий меж­ду инди­ви­ду­аль­ны­ми и груп­по­вы­ми страхами. 

Так, в осно­ве стра­ха из кате­го­рии «отно­ше­ния», пре­иму­ще­ствен­но атри­бу­ти­ру­е­мо­го груп­по­вым экс­пе­ри­ен­це­рам, лежит угро­за того, что скры­ва­е­мая по каким-то при­чи­нам инфор­ма­ция будет раз­гла­ше­на вопре­ки жела­нию субъ­ек­та и с нега­тив­ны­ми послед­стви­я­ми для него. 

Частот­ная при­чи­на стра­ха из этой же кате­го­рии, но харак­тер­ная для инди­ви­ду­аль­ных экс­пе­ри­ен­це­ров, заклю­ча­ет­ся в воз­мож­но­сти «утра­ты лица», то есть в дан­ном слу­чае речь идет об угро­зе преж­де все­го само­оцен­ке, а не об ожи­да­е­мых соци­аль­ных санкциях. 

Похо­жим обра­зом соот­но­сят­ся и при­чи­ны стра­ха из кате­го­рии «дей­ствия»: груп­по­вым субъ­ек­там атри­бу­ти­ру­ют­ся опа­се­ния, свя­зан­ные с самим совер­ше­ни­ем дей­ствия, а инди­ви­ду­аль­ным – с воз­мож­но­стью полу­чить отри­ца­тель­ный резуль­тат, что содер­жит угро­зу само­оцен­ке дей­ству­ю­ще­го или пла­ни­ру­ю­ще­го дей­ство­вать субъекта.

Стра­хи, свя­зан­ные с нару­ше­ни­я­ми отно­ше­ний в семье или с воз­мож­но­стью ока­за­ния нега­тив­но­го эмо­ци­о­наль­но­го воз­дей­ствия, а так­же со сфе­рой ком­му­ни­ка­ции как тако­вой (стро­ки 8–10), кон­стру­и­ру­ют­ся адре­сан­та­ми как пере­жи­ва­ния интим­ные, в мень­шей сте­пе­ни под­ра­зу­ме­ва­ю­щие их раз­де­лен­ность с какой-либо группой. 

По кон­трасту с этим угро­зы, свя­зан­ные с дез­ин­фор­ма­ци­ей, недо­воль­ством дей­стви­я­ми соци­аль­ных оппо­нен­тов (орга­нов пра­во­по­ряд­ка для «наро­да», поли­ти­че­ских акти­ви­стов — для «вла­стей»), сни­же­ни­ем уров­ня жиз­ни и обще­го ощу­ще­ния уве­рен­но­сти и без­опас­но­сти (стро­ки 1–5), по пред­став­ле­ни­ям участ­ни­ков сете­вой ком­му­ни­ка­ции акту­а­ли­зи­ру­ют груп­по­вые фор­мы совла­да­ния, под­ра­зу­ме­ва­ю­щие исполь­зо­ва­ние при­над­леж­но­сти экс­пе­ри­ен­це­ра к общ­но­сти в каче­стве пси­хо­ло­ги­че­ско­го или пове­ден­че­ско­го ресурса

Ска­зан­ное, как пред­став­ля­ет­ся, рас­про­стра­ня­ет­ся не толь­ко на кон­стру­и­ру­е­мые в сете­вой ком­му­ни­ка­ции ингруп­пы (испу­га­лись у нас моро­зов и мете­лей, как же!; напу­га­ли Рус­ских санк­ци­я­ми и цена­ми!), но и на аут­груп­пы, при­над­леж­ность к кото­рым, с одной сто­ро­ны, ресурс­на для их пред­ста­ви­те­лей (да, (они) ниче­го не боят­ся, ни уго­лов­ки ни народ­но­го гне­ва, а все пото­му что про­ку­ра­ту­ра с ними), а с дру­гой – мыс­лит­ся как общая для чле­нов чужой груп­пы уяз­ви­мость, что для адре­сан­та явля­ет­ся пози­тив­ным момен­том (мошен­ни­ки боят­ся видео­свя­зи; смер­ти эти подон­ки боятся).

Заключение

Полу­чен­ные в иссле­до­ва­нии резуль­та­ты сви­де­тель­ству­ют о том, что груп­по­вые стра­хи име­ют замет­ную пред­став­лен­ность в обы­ден­ной сете­вой ком­му­ни­ка­ции, что откры­ва­ет пер­спек­ти­вы для совер­шен­ство­ва­ния средств мони­то­рин­га, направ­лен­ных на диа­гно­сти­ку обще­го эмо­ци­о­наль­но­го состо­я­ния ком­му­ни­кан­тов и осо­бен­но его нега­тив­ной компоненты. 

Метод эмо­тив­но-пре­ди­кат­но­го ана­ли­за, при­ме­ня­е­мый к кон­тен­ту средств мас­со­вой ком­му­ни­ка­ции, обес­пе­чи­ва­ет полу­че­ние тек­сто­во­го мате­ри­а­ла, кото­рый мож­но исполь­зо­вать для фор­ми­ро­ва­ния более диф­фе­рен­ци­ро­ван­ных пред­став­ле­ний о раз­но­вид­но­стях стра­хов, напри­мер, акту­аль­ных, уже про­жи­тых или пред­вос­хи­ща­е­мых, атри­бу­ти­ру­е­мых ин- и аут­груп­пам, а так­же груп­пам реаль­но суще­ству­ю­щим и виртуальным.

Литература

  1. Аван­ская В.А. Мето­до­ло­гия изу­че­ния эмо­ций в меж­ду­на­род­ных отно­ше­ни­ях // Вест­ник РГГУ. Серия «Поли­то­ло­гия. Исто­рия. Меж­ду­на­род­ные отно­ше­ния». 2018. № 3 (13). С. 43–60. DOI: 10.28995/2073-6339-2018-3-43-60
  2. Бак­шу­то­ва Е.В. Кон­сен­су­аль­ные игры в сете­вых вой­нах и фено­мен имплан­та // Вест­ник Удмурт­ско­го уни­вер­си­те­та. Социо­ло­гия. Поли­то­ло­гия. Меж­ду­на­род­ные отно­ше­ния. 2020. Т. 4. Вып. 4. С. 393–399. DOI: 10.35634/2587-9030-2020-4-4-393-399
  3. Бол­та­че­ва Е.Р., Ники­ти­на С.А. О неко­то­рых под­хо­дах к реше­нию зада­чи клас­си­фи­ка­ции тек­стов по тональ­но­сти на при­ме­ре ана­ли­за англо­языч­ных отзы­вов // Вест­ник кибер­не­ти­ки. 2022. № 2 (46). С. 14–19.
  4. Кош­ка­ро­ва Н.Н., Яко­вле­ва Е.М. Дис­курс новой эмо­ци­о­наль­но­сти: ком­му­ни­ка­тив­ные прак­ти­ки циф­ро­вой реаль­но­сти // Поли­ти­че­ская линг­ви­сти­ка. 2019. № 5 (77). С. 147–152. DOI: 10.26170/pl19-05-15
  5. Куз­не­цо­ва Ю.М. Пси­хо­ло­ги­че­ская интер­пре­та­ция я- и мы-субъ­ект­но­сти эмо­тив­ных кон­струк­ций по дан­ным эмо­тив­но-кау­за­тив­но­го ана­ли­за сете­вых дис­кус­сий // Орга­ни­за­ци­он­ная пси­хо­линг­ви­сти­ка. 2023. № 2 (22). С. 9–29.
  6. Куз­не­цо­ва Ю.М. Реак­ция поль­зо­ва­те­лей соци­аль­ных сетей на свер­хо­боб­ще­ние // Циф­ро­вая гума­ни­та­ри­сти­ка и тех­но­ло­гии в обра­зо­ва­нии (DHTE 2023): сб. ста­тей IV меж­ду­на­род­ной науч­но-прак­ти­че­ской кон­фе­рен­ции. 16–17 нояб­ря 2023 г. / Под ред. В.В. Руб­цо­ва, М.Г. Соро­ко­вой, Н.П. Рад­чи­ко­вой. М.: Изда­тель­ство ФГБОУ ВО МГППУ, 2023. С. 493–504.
  7. Кук­са Т.Л. «Стра­шил­ки» для роже­ниц: кон­стру­и­ро­ва­ние и пре­одо­ле­ние стра­ха в родах // Фольк­лор и антро­по­ло­гия горо­да. 2020. Т. III (1-2). C. 166–187. DOI: 10.22394/26583895-2020-3-1-2-166-187
  8. Нестик Т.А. Кон­стру­и­ро­ва­ние кол­лек­тив­но­го обра­за буду­ще­го в усло­ви­ях неопре­де­лен­но­сти // Mobilis in mobile: лич­ность в эпо­ху пере­мен / под ред. А.Г. Асмо­ло­ва. М.: Изда­тель­ский дом ЯСК, 2018. С. 213-225.
  9. Ники­ти­на Е.Н., Они­пен­ко Н.К. Син­так­сис и семан­ти­ка эмо­тив­ных гла­го­лов (к про­бле­ме линг­ви­сти­че­ской интер­пре­та­ции тек­стов, напи­сан­ных авто­ра­ми с пси­хи­че­ски­ми рас­строй­ства­ми) // Вест­ник Том­ско­го госу­дар­ствен­но­го уни­вер­си­те­та. Фило­ло­гия. 2022. № 79. С. 109–130. DOI: 10.17223/19986645/79/6
  10. Нур­ко­ва В.В. Куль­тур­ное раз­ви­тие эмпа­тии-отож­деств­ле­ния и эмпа­тии-моде­ли­ро­ва­ния // Наци­о­наль­ный пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал. 2020. № 4 (40). С. 3–17. DOI: 10.11621/npj.2020.0401
  11. Симо­но­ва О.А. Базо­вые прин­ци­пы социо­ло­гии эмо­ций // Вест­ник Санкт-Петер­бург­ско­го уни­вер­си­те­та. Сер. 16. Социо­ло­гия. 2016. Вып. 4. С. 12–27. DOI: 10.21638/11701/spbu12.2016.401
  12. Ashokkumar A., Pennebaker J.W. Tracking group identity through natural language within groups // PNAS Nexus. 2022. Vol. 1. No. 2. P. 1–9. DOI: 10.1093/pnasnexus/pgac022
  13. Huang T.Y., Souitaris V., Barsade S.G. Which matters more? Group fear versus hope in entrpreneurial escalation of commitment // Strategic Management Journal. 2019. № 4 (11). DOI: 10.1002/smj.3051
  14. Riand R., Antigny C., Schom A.-C. Group fears, fears of the group: Resistance to the group psychoanalytic approach in institutions // Cliniques. 2019. № 18. P. 40–56.
  15. Smirnov I., Stankevich M., Kuznetsova Yu., Suvorova M., Larionov D., Nikitina E., Savelov M., Grigoriev O. TITANIS: A tool for intelligent text analysis in social media. // S.M. Kovalev, S.O. Kuznetsov, A.I. Panov (eds.) Artificial Intelligence. RCAI 2021. Lecture Notes in Computer Science, Springer, Cham. 2021. Vol. 12948. P. 232–247. DOI: 10.1007/978-3-030-86855-0_16.
Источ­ник: Циф­ро­вая гума­ни­та­ри­сти­ка и тех­но­ло­гии в обра­зо­ва­нии (DHTE 2024): сб. ста­тей V меж­ду­на­род­ной науч­но-прак­ти­че­ской кон­фе­рен­ции. 14—15 нояб­ря 2024 г. / Под ред. В.В. Руб­цо­ва, М.Г. Соро­ко­вой, Н.П. Рад­чи­ко­вой М.: Изда­тель­ство ФГБОУ ВО МГППУ, 2024. С. 494–508.

Об авторе

Юлия Михай­лов­на Куз­не­цо­ва — кан­ди­дат пси­хо­ло­ги­че­ских наук, стар­ший науч­ный сотруд­ник, Феде­раль­ный иссле­до­ва­тель­ский центр “Инфор­ма­ти­ка и управ­ле­ние” Рос­сий­ской ака­де­мии наук (ФИЦ ИУ РАН), Москва, Россия.

Смот­ри­те также:

Категории

Метки

Публикации

ОБЩЕНИЕ

CYBERPSY — первое место, куда вы отправляетесь за информацией о киберпсихологии. Подписывайтесь и читайте нас в социальных сетях.

vkpinterest