Пыжиков М.А. Анализ зарубежного опыта теоретических и прикладных исследований проблемы совершения развратных действий с использованием Интернета

Про­ти­во­дей­ствие раз­врат­ным дей­стви­ям, совер­шен­ным с исполь­зо­ва­ни­ем инфор­ма­ци­он­но-ком­му­ни­ка­ци­он­ных тех­но­ло­гий (ИКТ), в насто­я­щее вре­мя явля­ет­ся одним из наи­бо­лее слож­ных направ­ле­ний дея­тель­но­сти след­ствен­ных орга­нов [2, с. 574].

Науч­ные иссле­до­ва­ния фено­ме­на раз­врат­ных дей­ствий в интер­нет-сре­де отно­сят­ся к меж­дис­ци­пли­нар­ной обла­сти. Поэто­му про­бле­ма лич­но­сти пре­ступ­ни­ка и его пове­де­ния явля­ет­ся при­о­ри­тет­ной в кри­ми­но­ло­гии [1] и изу­ча­ет­ся уче­ны­ми ряда дру­гих науч­ных направлений. 

Изу­че­ние лич­но­сти пре­ступ­ни­ка поз­во­ля­ет опре­де­лить мотив и цели пре­ступ­ле­ния, спо­соб его совер­ше­ния и сокры­тия, сузив круг подо­зре­ва­е­мых лиц. Поэто­му повы­сить резуль­та­тив­ность дея­тель­но­сти по выяв­ле­нию, рас­кры­тию, рас­сле­до­ва­нию ука­зан­но­го вида пре­ступ­ле­ний невоз­мож­но без исполь­зо­ва­ния в прак­ти­че­ской дея­тель­но­сти след­ствен­ных орга­нов зна­ний и инфор­ма­ции, полу­чен­ных по ито­гам тео­ре­ти­че­ских и эмпи­ри­че­ских иссле­до­ва­ний, про­ве­ден­ных уче­ны­ми — пред­ста­ви­те­ля­ми кри­ми­но­ло­ги­че­ской и кри­ми­на­ли­сти­че­ской нау­ки, а так­же социо­ло­га­ми, пси­хи­ат­ра­ми и психологами.

К насто­я­ще­му вре­ме­ни за рубе­жом накоп­лен боль­шой опыт тео­ре­ти­че­ских и при­клад­ных иссле­до­ва­ний про­бле­мы совер­ше­ния раз­врат­ных дей­ствий с исполь­зо­ва­ни­ем сети Интер­нет, а так­же субъ­ек­тов дан­но­го вида правонарушений.

В дан­ной ста­тье пред­став­ле­ны резуль­та­ты изу­че­ния основ­ных кри­ми­на­ли­сти­че­ских свойств типич­ных субъ­ек­тов раз­врат­ных дей­ствий, совер­ша­е­мых в Интернете. 

В каче­стве мето­да иссле­до­ва­ния высту­пил тео­ре­ти­че­ский ана­лиз зару­беж­ной кри­ми­но­ло­ги­че­ской, пси­хи­ат­ри­че­ской и пси­хо­ло­ги­че­ской науч­ной лите­ра­ту­ры по про­бле­ме пра­во­на­ру­ше­ний пор­но-сек­су­аль­но­го харак­те­ра, направ­лен­ных на мало­лет­них и несо­вер­шен­но­лет­них, в сети Интернет.

Про­ве­ден­ный ана­лиз поз­во­лил сде­лать ряд прин­ци­пи­аль­ных выводов.

Во-пер­вых, вопрос о том, явля­ют­ся ли раз­врат­ные дей­ствия, совер­ша­е­мые с исполь­зо­ва­ни­ем Интер­не­та, «новым типом сек­су­аль­ных пре­ступ­ле­ний» или «про­сто отра­жа­ют транс­фор­ма­цию обыч­но­го сек­су­аль­но­го пре­ступ­ле­ния в усло­ви­ях внед­ре­ния новых тех­но­ло­гий» [16, 611—612] за рубе­жом все еще явля­ет­ся дискуссионным. 

При этом реги­стри­ру­е­мый рост чис­ла пор­но-сек­су­аль­ных пре­ступ­ле­ний в Интер­не­те сопро­вож­да­ет­ся умень­ше­ни­ем чис­ла заре­ги­стри­ро­ван­ных слу­ча­ев пре­ступ­ле­ний, совер­шен­ных на сек­су­аль­ной поч­ве про­тив несо­вер­шен­но­лет­них офлайн [11, с. 41], что поз­во­ля­ет неко­то­рым иссле­до­ва­те­лям пред­по­ло­жить, что раз­врат­ные дей­ствия в Интер­не­те все же явля­ют­ся фено­ме­ном послед­них деся­ти­ле­тий, а лица, их совер­ша­ю­щие, — новым типом сек­су­аль­ных правонарушителей.

Во-вто­рых, суще­ству­ю­щие в зару­беж­ной кри­ми­но­ло­ги­че­ской лите­ра­ту­ре кон­цеп­ту­а­ли­за­ции рас­смат­ри­ва­е­мых пра­во­на­ру­ше­ний одно­вре­мен­но опи­сы­ва­ют и пра­во­на­ру­ше­ния, кото­рые совер­ша­ют­ся в Интер­не­те, и пра­во­на­ру­ше­ния, при совер­ше­нии кото­рых ИКТ высту­па­ли сред­ством их совер­ше­ния. Далее мы рас­смот­рим их более подробно.

Типо­ло­гии пра­во­на­ру­ши­те­лей И.М. Алек­си, A.B. Бер­джес и Т. Бэй­кер в 2005 г. пред­ло­жи­ли типо­ло­гию, осно­ван­ную на раз­ли­чии меж­ду лица­ми, кото­рые исполь­зу­ют Интер­нет в каче­стве сред­ства совер­ше­ния пра­во­на­ру­ше­ний в отно­ше­нии несо­вер­шен­но­лет­них, и лица­ми, кото­рые исполь­зу­ют Интер­нет для досту­па к их пор­но­гра­фи­че­ским изоб­ра­же­ни­ям [3, с. 807]. 

Назван­ные авто­ры выде­ли­ли три типа субъ­ек­тов пор­но-сек­су­аль­ной пре­ступ­ной дея­тель­но­сти, совер­ша­е­мой с исполь­зо­ва­ни­ем Интернета:

1) «тор­гов­цы» — были оха­рак­те­ри­зо­ва­ны как лица, кото­рые соби­ра­ют, хра­нят и про­да­ют пор­но­гра­фи­че­ские изоб­ра­же­ния несо­вер­шен­но­лет­них в Интернете;

2) «путе­ше­ствен­ни­ки» — поль­зу­ют­ся Интер­не­том для полу­че­ния досту­па к несо­вер­шен­но­лет­ним, кото­рых они при­нуж­да­ют общать­ся и встре­чать­ся с целью удо­вле­тво­ре­ния поло­вой страсти;

3) «тор­гов­цы-путе­ше­ствен­ни­ки» — лица, кото­рые совер­ша­ют оба вида деятельности.

Широ­ко извест­на типо­ло­гия Т. Кро­ун из Австра­лий­ско­го инсти­ту­та кри­ми­но­ло­гии в Кан­бер­ре, раз­ра­бо­тан­ная годом ранее.

Типо­ло­гия Кро­ун более подроб­ная. Всех пре­ступ­ни­ков автор клас­си­фи­ци­ру­ет на девять кате­го­рий по воз­рас­та­ю­щей тяже­сти совер­шен­но­го пре­ступ­ле­ния — от тех, кто совер­шил бес­кон­такт­ные дей­ствия сек­су­аль­но­го харак­те­ра, до пра­во­на­ру­ше­ний, свя­зан­ных с непо­сред­ствен­ным кон­так­том с детьми, и от интер­нет-кон­так­тов до физи­че­ско­го наси­лия соот­вет­ствен­но [12, с. 3—4].

Соглас­но типо­ло­гии Кро­ун всех пра­во­на­ру­ши­те­лей мож­но клас­си­фи­ци­ро­вать на лиц, кото­рые исполь­зу­ют интер­нет для:

• досту­па к дет­ской пор­но­гра­фии из любо­пыт­ства или импуль­са, без кон­крет­но­го сек­су­аль­но­го инте­ре­са к детям;
• досту­па к дет­ской пор­но­гра­фии для удо­вле­тво­ре­ния сек­су­аль­ных фан­та­зий, но не совер­ша­ют кон­такт­ные сек­су­аль­ные преступления;
• созда­ния и рас­про­стра­не­ния дет­ской пор­но­гра­фии исклю­чи­тель­но в целях полу­че­ния финан­со­вой выгоды;
• содей­ствия совер­ше­нию раз­лич­ных пре­ступ­ле­ний на сек­су­аль­ной почве.

Типо­ло­гия Кро­ун спра­вед­ли­во под­вер­га­лась неод­но­крат­ной кри­ти­ке, посколь­ку, несмот­ря на опи­са­ние и тех лиц, кото­рые «совер­ша­ют раз­врат­ные дей­ствия в Интер­не­те, и … тех, кто полу­ча­ет от это­го выго­ду», не про­во­дит­ся раз­гра­ни­че­ние меж­ду эти­ми дву­мя типа­ми [6, с. 219-220].

Не вызы­ва­ет сомне­ний, что поня­тие лица, совер­ша­ю­ще­го раз­врат­ные дей­ствия с исполь­зо­ва­ни­ем Интер­не­та, явля­ет­ся соби­ра­тель­ным и вклю­ча­ет несколь­ко кате­го­рий лиц, в то же вре­мя в каче­стве основ­но­го моти­ва все они име­ют удо­вле­тво­ре­ние поло­вой стра­сти [9].

При этом суще­ству­ет важ­ный вопрос, на кото­рый необ­хо­ди­мо отве­тить при ана­ли­зе кри­ми­на­ли­сти­че­ских свойств типич­ных субъ­ек­тов раз­врат­ных дей­ствий, совер­ша­е­мых в Интер­не­те [17, с. 140]: отли­ча­ют­ся ли лица, исполь­зу­ю­щие Интер­нет для совер­ше­ния раз­врат­ных дей­ствий, от лиц, совер­ша­ю­щих раз­врат­ные дей­ствия офлайн? Суще­ству­ю­щая лите­ра­ту­ра по это­му пово­ду носит в основ­ном опи­са­тель­ный харак­тер и, как пра­ви­ло, содер­жит инфор­ма­цию об интернет-правонарушителях.

Боль­шин­ство прак­ти­ку­ю­щих пси­хи­ат­ров пред­по­ла­га­ют, что меж­ду пси­хо­ло­ги­че­ски­ми харак­те­ри­сти­ка­ми этих лиц нет суще­ствен­ной раз­ни­цы. Пси­хи­ат­ра­ми выска­зы­ва­ет­ся пред­по­ло­же­ние, что сек­су­аль­ные пре­ступ­ни­ки, кото­рые совер­ши­ли кон­такт­ные раз­врат­ные дей­ствия и затем ска­чи­ва­ли или рас­про­стра­ня­ли пор­но­гра­фи­че­ские изоб­ра­же­ния детей в Интер­не­те, име­ют мно­го обще­го с раз­врат­ни­ка­ми, совер­ша­ю­щи­ми пра­во­на­ру­ше­ния без исполь­зо­ва­ния ИКТ [16].

До сих пор дан­ные, под­твер­жда­ю­щие этот вывод, в зару­беж­ной лите­ра­ту­ре мож­но при­знать недо­ста­точ­ны­ми для того, что­бы прий­ти к одно­знач­но­му заклю­че­нию [7].

Тем не менее пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным обоб­щить сле­ду­ю­щие раз­ли­чия меж­ду интер­нет-пра­во­на­ру­ши­те­ля­ми и офлайн-правонарушителями:

• пси­хо­ло­ги­че­ские харак­те­ри­сти­ки: по срав­не­нию с офлайн-пре­ступ­ни­ка­ми интер­нет-пре­ступ­ни­ки име­ют боль­шую эмпа­тию к жерт­ве, боль­шую сек­су­аль­ную деви­ант­ность и более низ­кое чув­ство само­мо­ни­то­рин­га и само­кон­тро­ля, а так­же име­ют боль­шую эмо­ци­о­наль­ную иден­ти­фи­ка­цию с детьми и боль­ше когни­тив­ных иска­же­ний [8; 14];
• воз­раст, интел­лект, обра­зо­ва­ние: офлайн-пра­во­на­ру­ши­те­ли, как пра­ви­ло, стар­ше интер­нет-пра­во­на­ру­ши­те­лей [13];
• интер­нет-пра­во­на­ру­ши­те­ли были при­зна­ны более обра­зо­ван­ны­ми, умны­ми и моло­ды­ми, чем офлайн-пра­во­на­ру­ши­те­ли [15];
• пове­де­ние, слу­чаи реци­ди­ва: «как онлайн-, так и офлайн-пра­во­на­ру­ши­те­ли сооб­ща­ют о зна­чи­тель­но боль­шем чис­ле слу­ча­ев физи­че­ско­го и сек­су­аль­но­го наси­лия, кото­рые с ними про­изо­шли, чем муж­чи­ны в целом» [4, с. 100—103].

Эти резуль­та­ты содер­жат­ся в кри­ми­но­ло­ги­че­ском иссле­до­ва­нии K.M. Баб­чи­ши­на и соав­то­ров из Кар­лтон­ско­го уни­вер­си­те­та (Отта­ва, Кана­да), кото­рые рас­смат­ри­ва­ли отли­чия муж­чин — интер­нет-рас­тли­те­лей от пра­во­на­ру­ши­те­лей, кото­рые совер­ша­ли свои пра­во­на­ру­ше­ния офлайн, а так­же от общей попу­ля­ции мужчин.

Здесь мож­но при­ве­сти и иссле­до­ва­ние М.К. Сето, Дж.М. Хан­со­на и Р. Баб­чи­ши­на, кото­рые обна­ру­жи­ли, что при­мер­но поло­ви­на интер­нет-пра­во­на­ру­ши­те­лей неод­но­крат­но совер­ша­ли физи­че­ские (кон­такт­ные) раз­врат­ные дей­ствия, а 12,2% име­ли суди­мость за эти преступления;

• соци­а­ли­за­ция: интер­нет-пра­во­на­ру­ши­те­ли часто оди­но­ки, живут одни и ведут отно­си­тель­но изо­ли­ро­ван­ную соци­аль­ную жизнь [15].

Кри­ми­но­ло­ги Л. Вебб, Дж. Крейс­са­ти и С. Кин из Вели­ко­бри­та­нии срав­ни­ли 90 интер­нет-пра­во­на­ру­ши­те­лей с 120 офлайн-рас­тли­те­ля­ми детей, нахо­дя­щи­ми­ся на уче­те в служ­бе про­ба­ции [18].

Иссле­до­ва­ние пока­за­ло, что боль­шин­ство интер­нет-пра­во­на­ру­ши­те­лей кон­так­ти­ро­ва­ли со служ­ба­ми пси­хи­че­ско­го здо­ро­вья в зре­лом воз­расте и име­ли зна­чи­тель­но мень­шее чис­ло отно­ше­ний с людь­ми вне Сети. 

65% пра­во­на­ру­ши­те­лей, совер­шив­ших пре­ступ­ле­ния с исполь­зо­ва­ни­ем Интер­не­та, за 12 меся­цев до аре­ста пере­жи­ли одно или несколь­ко жиз­нен­ных собы­тий (свя­зан­ных с финан­со­вы­ми и соци­аль­ны­ми про­бле­ма­ми, лич­ным здо­ро­вьем и сек­су­аль­ны­ми труд­но­стя­ми). Обе груп­пы пред­став­ля­ли собой более шизо­ид­ный, избе­га­ю­щий и зави­си­мый тип личности.

Пси­хи­ат­ра­ми А. Бейт­сом и К. Мет­кал­фом из Уни­вер­си­те­та Тэмз Вэл­ли (Thames Valley University, Вели­ко­бри­та­ния) [5] было про­ве­де­но обсле­до­ва­ние 78 муж­чин, 34 из кото­рых были осуж­де­ны за пре­ступ­ле­ния, свя­зан­ные с кон­такт­ны­ми раз­врат­ны­ми дей­стви­я­ми, а дру­гие — за сек­су­аль­ные пре­ступ­ле­ния, совер­шен­ные в Интернете.

Резуль­та­ты этих обсле­до­ва­ний сви­де­тель­ству­ют о том, что общие пока­за­те­ли «пси­хо­мет­ри­че­ских откло­не­ний» были ана­ло­гич­ны для двух групп (22,2% — у сек­су­аль­ных пре­ступ­ни­ков в Интер­не­те и 23,1% — у кон­такт­ных преступников).

Соот­вет­ствен­но, мно­гие лица, совер­шив­шие раз­врат­ные дей­ствия в Интер­не­те, не откло­ня­ют­ся от общей попу­ля­ции в сво­их пси­хо­ло­ги­че­ских профилях.

0. Ген­ри и соав­то­ры про­ана­ли­зи­ро­ва­ли пси­хо­мет­ри­че­ские пока­за­те­ли 422 сек­су­аль­ных пре­ступ­ни­ков в Интер­не­те и обна­ру­жи­ли, что их мож­но объ­еди­нить в три груп­пы: нор­маль­ных, неадек­ват­ных и деви­ант­ных [10].

Самая боль­шая груп­па пре­ступ­ни­ков ока­за­лась «нор­маль­ной» и более эмо­ци­о­наль­но ста­биль­ной, менее склон­ной к про­во­ци­ро­ва­нию, но набра­ла боль­ше бал­лов за соци­аль­ную желательность. 

Неадек­ват­ный кла­стер харак­те­ри­зо­вал­ся соци­аль­но-аффек­тив­ны­ми труд­но­стя­ми, дефи­ци­том само­оцен­ки и эмо­ци­о­наль­ным оди­но­че­ством, в то вре­мя как деви­ант­ная груп­па демон­стри­ро­ва­ла сла­бое сочув­ствие к жертвам.

Таким обра­зом, на осно­ва­нии про­ве­ден­но­го ана­ли­за мож­но заклю­чить следующее.

Поня­тие лица, совер­ша­ю­ще­го раз­врат­ные дей­ствия с исполь­зо­ва­ни­ем Интер­не­та, явля­ет­ся соби­ра­тель­ным и вклю­ча­ет несколь­ко кате­го­рий лиц, в то же вре­мя в каче­стве основ­но­го моти­ва все они име­ют удо­вле­тво­ре­ние поло­вой страсти. 

Дан­ных, под­твер­жда­ю­щих отли­чия лиц, совер­ша­ю­щих раз­врат­ные дей­ствия при помо­щи ИКТ, от офлайн-пре­ступ­ни­ков по кри­ми­на­ли­сти­че­ским и пси­хо­ло­ги­че­ским харак­те­ри­сти­кам в зару­беж­ной лите­ра­ту­ре недо­ста­точ­но для того, что­бы прий­ти к одно­знач­но­му заклю­че­нию. Лиц, совер­ша­ю­щих раз­врат­ные дей­ствия, мож­но клас­си­фи­ци­ро­вать на две боль­шие подгруппы.

1. Груп­па «кон­такт­ных раз­врат­ни­ков», склон­ных к поло­вой рас­пу­щен­но­сти и моти­ви­ро­ван­ных зани­мать­ся пор­но-сек­су­аль­ным пове­де­ни­ем в авто­ном­ном режи­ме (офлайн) для удо­вле­тво­ре­ния сво­ей поло­вой стра­сти. В эту груп­пу вхо­дят лица, совер­ша­ю­щие раз­врат­ные дей­ствия в отно­ше­нии несо­вер­шен­но­лет­них (про­ти­во­по­лож­но­го пола) с исполь­зо­ва­ни­ем соци­аль­ных сетей и чатов. 

Соглас­но про­ве­ден­ным иссле­до­ва­ни­ям пре­ступ­ни­ка­ми чаще все­го явля­ют­ся лица муж­ско­го пола, не име­ю­щие пси­хи­че­ских откло­не­ний, име­ю­щие семью или посто­ян­ных парт­не­ров, со сред­ним и выше сред­не­го уров­нем обра­зо­ва­ния, име­ю­щие посто­ян­ный источ­ник дохо­да и заня­тые ква­ли­фи­ци­ро­ван­ным тру­дом. При обсле­до­ва­нии они не обна­ру­жи­ва­ют каких-либо при­зна­ков рас­стройств сек­су­аль­ных предпочтений.

2. Груп­па «педо­фи­лов», моти­ви­ро­ван­ная сек­су­аль­ны­ми фан­та­зи­я­ми или посто­ян­ным или пре­об­ла­да­ю­щим сек­су­аль­ным вле­че­ни­ем к несо­вер­шен­но­лет­ним, к обще­нию с несо­вер­шен­но­лет­ни­ми без сек­су­аль­но­го кон­тек­ста, а так­же пор­но-сек­су­аль­ным дей­стви­ям, в том чис­ле заня­ти­ям кибер­сек­сом и про­смот­ру кон­тен­та пор­но­гра­фи­че­ско­го содер­жа­ния, без явно­го жела­ния встре­чать­ся с ними офлайн.

Иссле­до­ва­ния пси­хо­ло­ги­че­ских харак­те­ри­стик этих лиц под­твер­жда­ют неод­но­крат­но сде­лан­ный оте­че­ствен­ны­ми пси­хи­ат­ра­ми вывод о при­чи­нах педо­фи­лии как раз­лич­ной при­ро­ды откло­не­ний в сек­су­аль­ной сфе­ре, а имен­но: пере­жи­тые в ран­нем дет­стве и под­рост­ко­вом воз­расте физи­че­ские, эмо­ци­о­наль­ные, сек­су­аль­ные и дру­гие зло­упо­треб­ле­ния, выра­жен­ная алек­си­ти­мия, отсут­ствие устой­чи­вых кон­так­тов со сверст­ни­ка­ми, труд­но­сти ком­му­ни­ка­ции, пред­по­чте­ние обще­ния с лица­ми млад­ше­го воз­рас­та и др.

3. В каче­стве моти­ва­ции совер­ше­ния раз­врат­ных дей­ствий в Интер­не­те у таких лиц может слу­жить жела­ние удо­вле­тво­рить поло­вую страсть. Допол­ни­тель­ным моти­вом ино­гда высту­па­ет потреб­ность дан­ных лиц воз­бу­дить извра­щен­ный инте­рес несо­вер­шен­но­лет­них к поло­вым отношениям.

Библиографический список

1. Бел­кин P.C. Курс кри­ми­на­ли­сти­ки: В 3-х т. Т. 3: Kри­ми­на­ли­сти­че­ские сред­ства, при­е­мы и реко­мен­да­ции. M.: Юри­стъ, 1997. 48G с.
2. Ясе­не­ва M.O. Раз­врат­ные дей­ствия сек­су­аль­но­го харак­те­ра, направ­лен­ные на мало­лет­них и несо­вер­шен­но­лет­них, в сети Интер­нет // Педа­го­ги­че­ское обра­зо­ва­ние на Алтае. 2014. № 2. С. 574—576.
3. Alexy E.M., Burgess A.W., Baker T. Internet Offenders. Traders, Travelers, and Combination Trader-Travelers // Journal of Interpersonal Violence. 2GG5. № 2G (7). Р. 8G4—812.
4. Babchishin M, Hanson R.K., Hermann C.A. The Characteristics of Online Sex Offenders: A Meta-Analysis. Sexual Abuse // A Journal of Research and Treatment. 2G11. № 23. Р. 92—123.
5. Bates A., Metcalf C. A psychometric comparison of Internet and non- Internet sex offenders from a community treatment sample // Journal of Sexual Aggression. 2GG7. № 13 (1). Р. 11—2G.
6. Beech A.R., Elliott I.A., Birgden A., Findlater D. The Internet and child sexual offending: a criminological review // Aggression and Violent Behavior. 2008. № 13. P. 216-228.
7. Broome L.J., Izura C, Lorenzo-Dus N. Data on fantasy vs contact driven internet-initiated sexual offences: Study selection, appraisal and characteristics // Data Brief. 2018. № 18. P. 1869— 1876.
8. Elliott I.A., Beech A.R., Mandeville-Norden R, Hayes E. Psychological profiles of Internet sex offenders: Comparisons with contact sexual offenders. Sexual Abuse // A Journal of Research and Treatment. 2009. № 21. P. 76—92.
9. Finkelhor D., Ormrod R.K., Turner H.A. Poly-victimization: A neglected component in child victimization // Child Abuse & Neglect. 2007. № 31 (1). P. 7—26.
10. Henry O, Mandeville-Norden M, Hayes E, Egan V. Do internet-based sexual offenders reduce to normal, inadequate and deviant groups? // Journal of Sexual Aggression. 2010. № 16 (1) . P. 33—46.
11. Kierkegaard S. Cybering, online grooming and age play // Computer Law and Security Report. 2008. № 24. P. 41.
12. Krone T. Typology of online child pornography offending // Trends and Issues in Crime and Criminal Justice. 2004. № 279. P. 1—6.
13. Neutze J., Seto M.C., et al. Sexual abuse in a community sample of pedophiles and hebephiles. Sexual Abuse // A Journal of Research and Treatment. 2010.
14. Quayle E, Taylor M. Child pornography and the Internet: Perpetuating a cycle of abuse // Deviant Behavior. 2002. № 23 (4). P. 331—362.
15. Reijnen L, Bulten E, Nijman H. Demographic and personality characteristics of internet child pornography downloaders in comparison to other offenders // Journal of Child Sexual Abuse. 2009. № 18 (6). P. 611—622.
16. Seto M.C., Cantor J.M., Blanchard R.. Child pornography offenses are a valid diagnostic indicator of pedophilia // Journal of Abnormal Psychology. 2006. № 115. P. 610—615.
17. Sheldon K., Howitt D. Sexual fantasy in paedophile offenders: Can any model explain satisfactorily new findings from a study of Internet and contact sexual offenders? // Legal and Criminological Psychology. 2008. № 13. P. 137—158.
18. Webb L, Craissati J., Keen S. Characteristics of Internet Child Pornography Offenders: A Comparison with Child Molesters // Sex Abuse. 2007. № 19. P. 449—465.

Об авторе

Миха­ил Алек­сан­дро­вич Пыжи­ков — аспи­рант кафед­ры кри­ми­на­ли­сти­ки Мос­ков­ской ака­де­мии След­ствен­но­го коми­те­та Рос­сий­ской Феде­ра­ции, факуль­тет под­го­тов­ки науч­ных и науч­но-педа­го­ги­че­ских кадров.

Смот­ри­те также:

• Бори­сен­ко Е.В., Дозор­це­ва Е.Г. Моти­ва­ци­он­но-смыс­ло­вые харак­те­ри­сти­ки уча­стия в сек­стин­ге несо­вер­шен­но­лет­них девочек
• Дозор­це­ва Е.Г., Мед­ве­де­ва А.С. Сек­су­аль­ный онлайн гру­минг как объ­ект пси­хо­ло­ги­че­ско­го исследования
• Мед­ве­де­ва А.С., Дозор­це­ва Е.Г. Харак­те­ри­сти­ки онлайн гру­мин­га как вида сек­су­аль­ной экс­плу­а­та­ции несо­вер­шен­но­лет­них (по резуль­та­там ана­ли­за пере­пи­сок взрос­лых и детей в сети Интернет)
• Ники­ши­на В.Б., Клю­е­ва Н.В., Само­сват О.И. Сек­су­аль­ная агрес­сия и флирт как ком­му­ни­ка­тив­ные пат­тер­ны под­рост­ков в соци­аль­ных сетях