Бабук А.В. Флейминг как инструмент разжигания речевого конфликта в интернет-дискурсе

Ком­пью­тер­но-опо­сре­до­ван­ная ком­му­ни­ка­ция ста­но­вит­ся в послед­нее вре­мя все более акту­аль­ной в аспек­те соци­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия. Раз­ви­тие средств мас­со­вой ком­му­ни­ка­ции, таких как элек­трон­ная поч­та, соци­аль­ные сети и мес­сен­дже­ры мгно­вен­ной отправ­ки сооб­ще­ний, созда­ют новые усло­вия для раз­лич­ных форм обще­ния, при кото­рых все упо­мя­ну­тые сред­ства могут исполь­зо­вать­ся не толь­ко в сози­да­тель­ных, но и в раз­ру­ши­тель­ных целях, как это про­ис­хо­дит в пре­ступ­ном сооб­ще­стве. Одним из таких рече­вых инстру­мен­тов, актив­но исполь­зу­е­мых совре­мен­ны­ми пре­ступ­ни­ка­ми, явля­ет­ся флейминг.

Флей­мин­гом (от англ. flame — «пла­мя») в насто­я­щее вре­мя назы­ва­ют оскор­би­тель­ное сооб­ще­ние, отправ­лен­ное кому-либо посред­ством интер­не­та. Пер­во­на­чаль­но дан­ное сло­во в англий­ском язы­ке (как и в рус­ском язы­ке, сло­во «пла­мен­ный») исполь­зо­ва­лось в каче­стве при­ла­га­тель­но­го и име­ло поло­жи­тель­ную кон­но­та­цию. Этим сло­вом харак­те­ри­зо­ва­ли что-то «напол­нен­ное стра­стью, вооду­шев­ле­ни­ем» (Куз­не­цов, 2000) (от англ. flaming speech — «пла­мен­ная речь»).

Затем дан­ное поня­тие полу­чи­ло при­ме­не­ние в ком­пью­тер­ном жар­гоне, где под флей­мом ста­ли пони­мать оскор­би­тель­ное или агрес­сив­ное сооб­ще­ние, отправ­лен­ное одним интер­нет-поль­зо­ва­те­лем дру­го­му по элек­трон­ной почте (Butterfield, 2016). 

В совре­мен­ной линг­ви­сти­ке флей­мин­гом назы­ва­ют веде­ние раз­го­во­ра на неин­те­рес­ную для собе­сед­ни­ков тему, «спор ради спо­ра» (Ярец, 2020) с наме­ре­ни­ем раз­жи­га­ния рече­во­го скан­да­ла или «флей­мо­вой вой­ны» (от англ. — flame war) в интер­нет-дис­кур­се, что состав­ля­ет стра­те­ги­че­скую цель такой ком­му­ни­ка­ции. Клас­си­че­ским при­ме­ром флей­мин­га явля­ет­ся пре­вра­ще­ние дис­кус­сии в бес­по­лез­ную и бес­смыс­лен­ную поле­ми­ку, дема­го­гию (Raymond, 2020).

С точ­ки зре­ния тео­рии рече­вых актов, поня­тие «флейм» сто­ит рас­смат­ри­вать как мета­фо­ри­че­ское интен­ци­о­наль­ное выска­зы­ва­ние (Остин, 1986), исполь­зу­е­мое с целью раз­жи­га­ния рече­во­го кон­флик­та в ком­пью­тер­но-опо­сре­до­ван­ной ком­му­ни­ка­ции (Bansal, 2011b). 

Фор­ма­ми про­яв­ле­ния флей­мин­га могут быть «ничем не обос­но­ван­ная кри­ти­ка», «враж­деб­ное вер­баль­ное пове­де­ние», «гру­бое раз­об­ла­че­ние», «эмо­ци­о­наль­ный всплеск» и т. д. 

Все эти опре­де­ле­ния затра­ги­ва­ют раз­лич­ные сфе­ры жиз­не­де­я­тель­но­сти чело­ве­ка, такие как обра­зо­ва­ние, биз­нес-сре­да, сфе­ра соци­аль­ных и госу­дар­ствен­ных вза­и­мо­от­но­ше­ний, кото­рые сфор­ми­ро­ва­лись задол­го до появ­ле­ния интернета. 

В про­цес­се ком­му­ни­ка­ции лицом к лицу чело­век может это рас­по­знать по раз­лич­ным мар­ке­рам невер­баль­но­го пове­де­ния, исхо­дя­щих от дру­го­го чело­ве­ка – враж­деб­ной настро­ен­но­сти, зло­сти, нетер­пе­нию и т.д.

Исто­ри­че­ски флей­минг как линг­ви­сти­че­ское явле­ние в совре­мен­ной медиа­сре­де воз­ник в свя­зи с раз­ви­ти­ем средств мас­со­вой инфор­ма­ции и ком­му­ни­ка­ции, спрос на кото­рые стал акту­аль­ным в пери­од круп­ных исто­ри­че­ских событий. 

В рус­ско­языч­ном инфор­ма­ци­он­ном про­стран­стве одним из таких собы­тий стал рас­пад СССР, сопро­вож­дав­ший­ся пуб­ли­ка­ци­я­ми все­воз­мож­ных тек­стов, видео- и аудио­ма­те­ри­а­лов с боль­шим про­яв­ле­ни­ем раз­лич­ных форм рече­вой агрес­сии, пред­став­лен­ной в первую оче­редь в прес­се и на телевидении. 

Изу­че­ние пуб­ли­ка­ций, свя­зан­ных с этим собы­ти­ем, побу­ди­ло уче­ных рас­смат­ри­вать рече­вую агрес­сию как тип ком­му­ни­ка­ции, напол­нен­ный раз­лич­ны­ми сред­ства­ми язы­ко­вой игры, фор­ма­ми иро­нии, сар­каз­ма, интер­тек­сту­аль­но­сти, а так­же тен­ден­ци­оз­но­го исполь­зо­ва­ния нега­тив­ной инфор­ма­ции¹, пред­став­лен­ной в сред­ствах мас­со­вой инфор­ма­ции и ком­му­ни­ка­ции в интернет-дискурсе.

Флей­мин­гу, как пра­ви­ло, пред­ше­ству­ет интер­нет-трол­линг — раз­ме­ще­ние так назы­ва­е­мо­го инфор­ма­ци­он­но­го трол­ля (от англ. to troll, to trawl — «ловить на блес­ну»), т. е. интен­ци­о­наль­ная рече­вая про­во­ка­ция участ­ни­ков ком­му­ни­ка­ции с целью созда­ния кон­фликт­ной ситу­а­ции с помо­щью раз­лич­ных язы­ко­вых средств, выра­жа­ю­щих вер­баль­ную агрессию. 

Боль­шин­ство уче­ных, таких как Т. А. Ворон­цо­ва (Ворон­цо­ва, 2016), Ю. В. Щер­би­ни­на (Щер­би­ни­на, 2015) и дру­гих, схо­дят­ся во мне­нии, что и флей­минг, и трол­линг явля­ют­ся фор­ма­ми про­яв­ле­ния рече­вой агрессии. 

Меха­низм как трол­лин­га, так и флей­мин­га осно­ван на язы­ко­вой игре ост­ро­умия как сред­ства рече­во­го воз­дей­ствия, кото­рое, соглас­но утвер­жде­нию З. Фрей­да, поз­во­ля­ет сде­лать доступ­ным для слу­ша­те­ля бес­смыс­лен­ное выска­зы­ва­ние и в то же самое вре­мя обес­пе­чи­ва­ет адре­сан­та защи­той от кри­ти­ки (Коган и Вульф, 2006). 

Раз­ни­ца заклю­ча­ет­ся в том, что флей­минг оли­це­тво­ря­ет непо­сред­ствен­но само раз­жи­га­ние рече­во­го кон­флик­та не в моно­ло­ге, а в поли­ло­ге с уча­сти­ем мно­же­ства ком­му­ни­кан­тов, эмо­ци­о­наль­но реа­ги­ру­ю­щих на такую рече­вую про­во­ка­цию. Кро­ме того, в отли­чие от трол­лин­га, флей­минг пред­по­ла­га­ет пря­мую сло­вес­ную ата­ку непо­сред­ствен­но на коммуниканта.

Поли­лог при флей­мин­ге, как пра­ви­ло, зада­ет­ся посред­ством интер­ак­тив­ной функ­ции в меди­а­ком­му­ни­ка­ции, фор­ми­ру­е­мой с помо­щью ком­мен­та­ри­ев, кото­рые пишут ком­му­ни­кан­ты под поста­ми (сооб­ще­ни­я­ми) в соци­аль­ных сетях, Telegram-кана­лах и видео­ро­ли­ка­ми Youtube.

Суть интер­ак­тив­но­го вза­и­мо­дей­ствия заклю­ча­ет­ся в побуж­де­нии адре­сан­тов пуб­ли­ку­е­мых сооб­ще­ний и видео­ро­ли­ков интер­пер­со­наль­ных адре­са­тов к состав­ле­нию ком­мен­та­ри­ев, кото­рые в свою оче­редь могут при­влечь дру­гих ком­му­ни­кан­тов по цеп­ной реак­ции, созда­вая, таким обра­зом, раз­лич­ные фор­мы вир­ту­аль­ной ком­му­ни­ка­ции (Helfrich, 2014). 

Если один из таких ком­му­ни­кан­тов пуб­ли­ку­ет сооб­ще­ние, демон­стри­ру­ю­щее пат­терн враж­деб­но­го ком­му­ни­ка­тив­но­го пове­де­ния по отно­ше­нию к како­му-либо из участ­ни­ков ком­му­ни­ка­ции, то созда­ют­ся бла­го­при­ят­ные усло­вия для флейминга.

Флей­минг, как и трол­линг, часто ста­но­вит­ся состав­ной частью бул­лин­га (трав­ли) — пери­о­ди­че­ски повто­ря­ю­ще­го­ся агрес­сив­но­го пове­ден­че­ско­го акта с наме­ре­ни­ем нане­се­ния ущер­ба и при­чи­не­ния вре­да кон­крет­но­му инди­ви­ду (жерт­ве), кото­рый не в состо­я­нии себя защи­тить (Colette Langos, 2021). 

Бул­линг может иметь раз­лич­ные фор­мы физи­че­ско­го, пси­хи­че­ско­го, пси­хо­ло­ги­че­ско­го и дру­го­го воз­дей­ствия. Совре­мен­ная фор­ма бул­лин­га в свя­зи с рас­про­стра­не­ни­ем пуб­ли­ка­ций в соци­аль­ных сетях и мес­сен­дже­рах полу­чи­ла назва­ние кибер­бул­лин­га (Colette Langos, 2021), кото­рый, с линг­ви­сти­че­ской точ­ки зре­ния, харак­те­ри­зу­ет­ся сле­ду­ю­щи­ми особенностями:

• осуж­де­ни­ем;
• нега­тив­но-оце­ноч­ной номи­на­ци­ей объ­ек­та по како­му-либо «есте­ствен­но­му» при­зна­ку (напри­мер, по внеш­но­сти или полу);
• эмо­ци­о­наль­ным под­креп­ле­ни­ем (как пра­ви­ло, отри­ца­тель­ным) (Nabila Putri Supriadi, 2020), выра­жен­ным как линг­ви­сти­че­ски (вер­баль­но), так и экс­тра­линг­ви­сти­че­ски (невер­баль­но) – посред­ством гра­фем, эмо­ти­ко­нов, эмод­зи, сти­ке­ров и т. д.

Флей­мин­гом в дан­ном слу­чае явля­ет­ся тар­ге­ти­ро­ван­ная (целе­на­прав­лен­ная) отправ­ка или опуб­ли­ко­ва­ние в откры­том досту­пе тек­сто­вых сооб­ще­ний с выше­упо­мя­ну­ты­ми харак­те­ри­сти­ка­ми с целью пре­сле­до­ва­ния кон­крет­но­го чело­ве­ка в опре­де­лен­ной соци­аль­ной или воз­раст­ной группе.

Каче­ствен­ную харак­те­ри­сти­ку флей­мин­га состав­ля­ет так­же ком­му­ни­ка­тив­ная ситу­а­ция, в кото­рой созда­ет­ся рече­вое про­из­ве­де­ние. Так, напри­мер, исполь­зо­ва­ние бран­ной и вуль­гар­ной лек­си­ки сре­ди двух дру­зей в про­цес­се быто­во­го повсе­днев­но­го обще­ния может слу­жить мар­ке­ром близ­ких дру­же­ских отно­ше­ний. Соот­вет­ствен­но, такая ситу­а­ция не может рас­смат­ри­вать­ся в каче­стве бла­го­при­ят­ной поч­вы для флейминга. 

Одна­ко исполь­зо­ва­ние подоб­ной лек­си­ки, напри­мер, в ситу­а­ции ста­тус­но-ори­ен­ти­ро­ван­но­го обще­ния «учи­тель-уче­ник» спо­соб­ству­ет раз­жи­га­нию рече­во­го кон­флик­та, что и явля­ет­ся непо­сред­ствен­но флеймингом. 

Вот поче­му инте­рес для иссле­до­ва­ния пред­став­ля­ет ком­му­ни­ка­тив­ная ситу­а­ция, когда флей­минг ста­но­вит­ся целью вер­баль­ной агрес­сии и мар­ке­ром анти­со­ци­аль­но­го пове­де­ния, а сло­во – ору­ди­ем пра­во­на­ру­ше­ния, кото­рое зави­сит от кон­тек­ста и ком­му­ни­ка­тив­ной ситу­а­ции употребления.

Наи­бо­лее «удоб­ной» для флей­мин­га интер­нет-плат­фор­мой явля­ет­ся соци­аль­ная сеть или мес­сен­джер, кото­рые спо­соб­ству­ют осу­ществ­ле­нию ком­му­ни­ка­ции в раз­лич­ных фор­ма­тах в рам­ках задан­ной тематики. 

Так, напри­мер, ком­мен­та­рии в соци­аль­ной сети «Фейс­бук», как пра­ви­ло, пред­став­ля­ют собой раз­лич­ные оце­ноч­ные суж­де­ния, в кото­рых адре­сант может выра­жать свое лич­ное отно­ше­ние к пред­ме­ту речи, а так­же ком­му­ни­ка­тив­но реа­ги­ро­вать на полу­ча­е­мую в ответ инфор­ма­цию из преды­ду­щих ком­мен­та­ри­ев (Филип­по­ва, 2020). 

Во флей­мин­го­вой ком­му­ни­ка­ции интер­нет-ком­мен­та­рии могут стать сред­ства­ми выра­же­ния рече­вой агрес­сии и раз­жи­га­ния рече­во­го кон­флик­та, что под­твер­жда­ет­ся при­ме­ра­ми сле­ду­ю­щих выска­зы­ва­ний, поз­во­лив­ших клас­си­фи­ци­ро­вать флей­мы соот­вет­ству­ю­щим обра­зом (Bansal, 2011а) (см. Таб­ли­цу 1).

п/н	Вид кон­струк­ций флеймов	Опи­са­ние	При­ме­ры (на мате­ри­а­ле ком­мен­та­ри­ев соц­се­ти «Фейс­бук*»)
1.	Пря­мой и интен­ци­о­наль­ный флейм	Дан­ная лич­ност­но-ори­ен­ти­ро­ван­ная рече­вая ата­ка пред­по­ла­га­ет наме­рен­ное исполь­зо­ва­ние гру­бых, вуль­гар­ных, бран­ных рече­вых кон­струк­ций, экс­пли­цит­но выра­жа­ю­щих несо­гла­сие или про­ти­во­по­лож­ную адре­са­ту идео­ло­гию, нега­тив­ную оцен­ку лич­но­сти в агрес­сив­ной фор­ме. В совре­мен­ном интер­нет-дис­кур­се встре­ча­ет­ся редко.	Адре­сат, выра­жен­ный в тек­сте экс­пли­цит­но (место­име­ние вто­ро­го лица един­ствен­но­го чис­ла). Интен­ция адре­сан­та выра­же­на посред­ством лек­се­мы, име­ю­щей нега­тив­но-оце­ноч­ную семан­ти­ку: Сооб­ще­ние: Ты ниче­го не зна­ешь! Кто тебя тако­го еб**го поста­вил рабо­тать пре­по­да­ва­те­лем в глав­ном вузе стра­ны?! Ответ­ная репли­ка: Тебе какая раз­ни­ца, у*од комнат­ный!? Где хочу, там и работаю!
2.	Непря­мой (опо­сре­до­ван­ный) флейм	Отправ­ка (пуб­ли­ка­ция) сооб­ще­ния с целью выра­же­ния несо­гла­сия с оппо­нен­том. При этом смысл все­го рече­во­го про­из­ве­де­ния ста­но­вит­ся понят­ным толь­ко непо­сред­ствен­но субъ­ек­там того сооб­ще­ства, в кото­ром про­ис­хо­дит дис­кус­сия. К дан­ной ком­му­ни­ка­тив­ной ситу­а­ции может при­вле­кать­ся и тре­тий субъект-посредник.	Клас­си­че­ским быто­вым при­ме­ром такой фор­мы флей­мин­га явля­ют­ся ста­тус­ные сооб­ще­ния, кото­рые могут про­смат­ри­вать все поль­зо­ва­те­ли, име­ю­щие доступ к стра­ни­це адре­сан­та. Такие сооб­ще­ния обыч­но выра­жа­ют несо­гла­сие с кон­крет­ным пред­ме­том, субъ­ек­том или явле­ни­ем. Сооб­ще­ние: «У меня вышла соб­ствен­ная кни­га!». Ответ­ная репли­ка: «Хоть бы ее про­чи­тал кто-нибудь!». В дан­ном слу­чае ком­мен­та­рий, выра­жа­ю­щий несо­гла­сие адре­сан­та со ста­тус­ным сооб­ще­ни­ем адре­са­та, име­ет фор­му упре­ка, выра­жен­но­го с помо­щью части­цы хоть бы.
3.	Пря­мой и непря­мой опо­сред­ствен­ный флэйм	Дан­ный вид флей­ма осу­ществ­ля­ет­ся адре­сан­том интен­ци­о­наль­но, как пря­мым, так и непря­мым спо­со­бом, в рам­ках какой-то кон­крет­ной тема­ти­ке и при­ме­ня­ет­ся откры­то, но осто­рож­но. Как пра­ви­ло, такие сооб­ще­ния пуб­ли­ку­ют­ся ано­ним­но под вымыш­лен­ны­ми име­на­ми (ник­ней­ма­ми) или отправ­ля­ют­ся с чужо­го аккаунта.	Пря­мой опо­сре­до­ван­ный флэйм: «…о, гос­по­ди, тупой, что-ли… най­ди в любой деревне еще живых ста­ри­ков, пом­ня­щих вой­ну и они тебе такое рас­ска­жут о тво­их бра­тья­хвла­сов­цах, что воло­сы дыбом встанут…тьфу… эка мер­зость…». Непря­мой опо­сре­до­ван­ный флейм: Мне нра­вит­ся, когда тебе пло­хо, и ты мне об этом рас­ска­зы­ва­ешь. Ну, дипрессии!
4.	Сати­ри­ко-сар­ка­сти­че­ский флейм	Этот вид флей­мин­га пред­по­ла­га­ет аль­тер­на­тив­ную номи­на­цию инди­ви­да или груп­пы в кон­крет­ной ком­му­ни­ка­тив­ной ситу­а­ции, как пря­мо, так и опо­сре­до­ван­но, c исполь­зо­ва­ни­ем юмо­ри­сти­че­ских и сар­ка­сти­че­ских кон­струк­ций, импли­цит­но пред­став­ля­ю­щих реаль­ную интен­цию говорящего.	Пря­мой сати­ри­ко-сар­ка­сти­че­ский флэйм: Что упа­дет с ябло­ни быст­рее – ябло­ко или негр? Ябло­ко, так как негра удер­жит верев­ка. Опо­сре­до­ван­ный сати­ри­ко-сар­ка­сти­че­ский флэйм: Ты – боль­ной, кото­рый очень хочет жить, и вра­чи, поэто­му бессильны.

* Вла­де­лец соци­аль­ной сети «Фэйс­бук» аме­ри­кан­ская ком­па­ния Meta при­зна­на в Рос­сии экс­тре­мист­ской организацией.

Ю. В. Щер­би­ни­на выде­ля­ет две основ­ные раз­но­вид­но­сти флей­ма – реак­тив­ный и инициативный.

Реак­тив­ный флейм чаще все­го воз­ни­ка­ет спон­тан­но, как вспыш­ка, появив­ша­я­ся как след­ствие оби­ды на вир­ту­аль­но­го собе­сед­ни­ка, и пред­став­ля­ет собой фид­б­эки (от англ. feedback — отзыв, ответ­ная реак­ция) — ответ­ные сооб­ще­ния на оскорб­ле­ния, обви­не­ния, про­во­ка­ции раз­жи­га­ния ссо­ры. Хотя в ряде слу­ча­ев реак­тив­ный флей­минг может быть вызван вполне без­обид­ной, но несо­от­вет­ству­ю­щей теме диа­ло­га репли­кой (Щер­би­ни­на, 2015).

Ини­ци­а­тив­ный флейм пред­став­ля­ет собой зло­на­ме­рен­ное, целе­на­прав­лен­ное раз­жи­га­ние враж­ды меж­ду участ­ни­ка­ми ком­му­ни­ка­ции в интер­нет-дис­кур­се, в ряде слу­ча­ев — страв­ли­ва­ние ком­му­ни­кан­тов меж­ду собой или сло­вес­ная трав­ля, направ­лен­ная на одно­го кон­крет­но­го чело­ве­ка. Если ауди­то­рия агрес­сив­но реа­ги­ру­ет на про­во­ка­цию, то начи­на­ет­ся «вой­на флеймов». 

Чем боль­ше вовле­чен­ных в сло­вес­ную вой­ну и чем силь­нее их реак­ции в агрес­сив­ной фор­ме, тем соот­вет­ствен­но выше про­из­во­ди­мый эффект от флей­мин­га. Ини­ци­а­тив­ный флейм пред­по­ла­га­ет исполь­зо­ва­ние спе­ци­аль­ных тех­ни­че­ских и ком­му­ни­ка­тив­ных при­е­мов, нано­ся­щих оби­ду адре­са­ту и выво­дя­щих его из эмо­ци­о­наль­но­го равновесия. 

К основ­ным линг­ви­сти­че­ским при­е­мам флей­мин­га относят:

• под­дел­ка имен, адре­сов, созда­ние вир­ту­аль­ных лич­но­стей (пуб­ли­ка­ция под вымыш­лен­ным име­нем, кото­рое поль­зу­ет­ся авто­ри­те­том в дан­ном сообществе);
• демон­стра­ция пол­но­го спо­кой­ствия в кон­тра­сте с раз­дра­жен­но­стью, озлоб­лен­но­стью, тре­вож­но­стью адресата;
• кате­го­рич­ные утвер­жде­ния без доказательств;
• пере­фра­зи­ро­ва­ние одной и той же мыс­ли, идеи и ее мно­го­крат­ный повтор с целью дове­де­ния адре­са­та до состо­я­ния яро­сти или нена­ви­сти к дру­гим участ­ни­кам дискуссии;
• исполь­зо­ва­ние наи­бо­лее обид­ных сло­вес­ных ярлы­ков, откры­тый «пере­ход на личности»;
• обид­ные нота­ции и нра­во­уче­ния, заде­ва­ю­щие досто­ин­ства адресата;
• тен­ден­ци­оз­ный (в поль­зу флей­ме­ра) отбор и груп­пи­ров­ка соот­вет­ству­ю­щих цитат, чужих высказываний;
• под­да­ки­ва­ние чужим спо­рам по прин­ци­пу «раз­де­ляй и властвуй»;маскировка деструк­тив­ных наме­ре­ний под бла­гие (мол, «хочу ожи­вить уми­ра­ю­щую дис­кус­сию», «у меня есть осо­бо цен­ные и нико­му не извест­ные све­де­ния по дан­но­му вопро­су» и т. п.);
• кросс-постинг (от англ. cross-posting) — отсыл­ка одно­го сооб­ще­ния в несколь­ко изда­ний (при этом адре­са­та обви­ня­ют в том, что он яко­бы раз­ме­стил одно и то же сооб­ще­ние на раз­ных фору­мах, при­нял неза­кон­ное уча­стие в раз­ных кон­фе­рен­ци­ях и т. д.);
• «науч­но-худо­же­ствен­ный флейм» – это кор­рект­ная и инте­рес­ная пуб­ли­ка­ция про­во­ка­ци­он­ной тео­рии, вымыш­лен­но­го фак­та, рас­ска­за сти­хо­тво­ре­ния, дей­ству­ю­щи­ми лица­ми кото­рых явля­ют­ся посе­ти­те­ли и чита­те­ли дан­но­го интер­нет-изда­ния (Щер­би­ни­на, 2015).

При­ве­ден­ные при­ме­ры пока­зы­ва­ют, что флей­минг обя­за­тель­но пред­по­ла­га­ет актив­ное вовле­че­ние чело­ве­ка в про­цесс онлайн-дис­кус­сии на задан­ную тему. Адре­сан­ту флей­ма необ­хо­дим запас вре­ме­ни для того, что­бы, с одной сто­ро­ны, охва­тить как мож­но боль­ше спек­тров ком­му­ни­ка­ции и что­бы дру­гие участ­ни­ки дис­кус­сии при­ня­ли его в свои ряды, с дру­гой стороны. 

Линг­ви­сти­че­ская сто­ро­на флей­мов име­ет так­же свои струк­тур­но-семан­ти­че­ские, син­так­си­че­ские, праг­ма­ти­че­ские и дру­гие язы­ко­вые осо­бен­но­сти, содей­ству­ю­щие осу­ществ­ле­нию кон­крет­ных ком­му­ни­ка­тив­ных так­тик с целью дис­кре­ди­та­ции пред­ме­та речи. 

Н. Б. Ружен­це­ва пишет, что про­цесс дис­кре­ди­та­ции может про­ис­хо­дить путем раз­лич­ных так­ти­че­ских схем. 

Рас­кро­ем и про­ил­лю­стри­ру­ем эти так­ти­че­ские схе­мы флей­мин­га на при­ме­ре кон­крет­ных высказываний:

1. так­ти­ка поля­ри­за­ции по прин­ци­пу «МЫ — ОНИ»: отри­ца­тель­ная оцен­ка одной груп­пой лиц дру­гой груп­пой лиц, пред­пи­сы­ва­ние поло­жи­тель­ных харак­те­ри­стик пер­вой груп­пе лиц и, соот­вет­ствен­но, про­ти­во­по­став­ле­ние этих групп по како­му-либо при­зна­ку – расы, язы­ка, рели­гии, при­над­леж­но­сти к груп­пе вла­сти и т.д. («Эти негры нас угне­та­ют. Они ниче­го не дела­ют, а толь­ко хал­ту­рят, пьют и раз­мно­жа­ют­ся, про­би­вая себе жиз­нен­ный путь по посо­би­ям по без­ра­бо­ти­це и не желая нести ника­кой ответ­ствен­но­сти за свою жизнь…»);
2. сопо­ста­ви­тель­ная так­ти­ка: отри­ца­тель­ное срав­не­ние с кем-либо, вызы­ва­ю­щим нега­тив­но-оце­ноч­ные ассо­ци­а­ции («Он похож на насто­я­ще­го манья­ка Чика­ти­ло»);
3. так­ти­ка ссыл­ки на дис­кре­ди­ти­ру­е­мое или дис­кре­ди­ти­ро­вав­шее себя лицо: когда про­во­дят­ся ана­ло­гии пред­ме­та речи с теми лица­ми или исто­ри­че­ски­ми пер­со­на­жа­ми, кото­рые изна­чаль­но вызы­ва­ют отри­ца­тель­ные харак­те­ри­сти­ки («Эти окку­пан­ты дей­ству­ют как ИГИ­Лов­цы в Сирии»);
4. так­ти­ка пре­вра­ще­ния ней­траль­ных кон­тек­стов в дис­кре­ди­ти­ру­ю­щие: «Мы будем делать все воз­мож­ное, что­бы сохра­нить свою неза­ви­си­мость, суве­ре­ни­тет и тер­ри­то­ри­аль­ную целост­ность» («…режим обе­ща­ет доби­вать­ся сво­е­го путем наси­лия и угне­те­ния невин­ных людей…»);
5. дока­за­тель­ное ума­ле­ние авто­ри­те­та путем выдви­же­ния опре­де­лен­ных аргу­мен­тов («Цены у нас рас­тут, пото­му что чинов­ни­ки наг­ло вору­ют день­ги у насе­ле­ния»);
6. дис­кре­ди­ти­ру­ю­щий нар­ра­тив и дис­кре­ди­ти­ру­ю­щее опи­са­ние: боль­шой текст о чело­ве­ке, в кото­ром его лич­ность, порт­рет изна­чаль­но пред­став­лен в нега­тив­но-ассо­ци­а­тив­ном клю­че (кни­га «Наше­ствие»);
7. дис­кре­ди­та­ция посред­ством сти­ли­за­ции: ремейк како­го-нибудь клас­си­че­ско­го про­из­ве­де­ния, сар­казм, иро­ния и т. д. («Этот хозя­ин кон­тор­ки – счаст­ли­вый чело­век: с таким богат­ством и на сво­бо­де» – ремейк с аллю­зи­ей на извест­ную цита­ту из рома­на И. Иль­фа и Е. Пет­ро­ва «Золо­той теле­нок» о граж­да­нине Корей­ко). (Ружен­це­ва, 2004).

Сто­ит отме­тить, что выяв­ле­ние так­тик дис­кре­ди­та­ции, а так­же опи­са­ние семан­ти­ки исполь­зо­ван­ных язы­ко­вых средств во флей­мах осу­ществ­ля­ет­ся в про­цес­се про­ве­де­ния судеб­ной линг­ви­сти­че­ской экс­пер­ти­зы – «объ­ек­тив­но­го, пол­но­го и все­сто­рон­не­го иссле­до­ва­ния тек­ста» с целью поис­ка отве­та на постав­лен­ный перед экс­пер­том-линг­ви­стом вопрос² по кон­крет­ной кате­го­рии дел – экс­тре­миз­ма, оскорб­ле­ния, угро­зы, кле­ве­ты и т.д.

Зада­ча экс­пер­та здесь заклю­ча­ет­ся в том, что­бы вер­но интер­пре­ти­ро­вать пред­став­лен­ный на иссле­до­ва­ние текст с целью извле­че­ния кри­ми­на­ли­сти­че­ски зна­чи­мой инфор­ма­ции, в том чис­ле и путем опи­са­ния упо­мя­ну­тых ком­му­ни­ка­тив­ных так­тик рече­вой агрес­сии, иллю­стри­ру­ю­щих флейминг.

Важ­ной осо­бен­но­стью флей­мин­га так­же явля­ет­ся опи­са­ние и лич­ная интер­пре­та­ция адре­са­том кон­струк­ций, име­ю­щих спе­ци­фи­ку «язы­ка враж­ды», что суще­ствен­но зави­сит от субъ­ек­тив­но­го вос­при­я­тия реципиента. 

Поня­тие «язы­ка враж­ды» (от англ. hate speech), соглас­но сло­ва­рю Окс­фор­да, обо­зна­ча­ет выска­зы­ва­ние, направ­лен­ное на раз­жи­га­ние нена­ви­сти по при­зна­ку при­над­леж­но­сти к опре­де­лен­ной расе, язы­ку, наци­о­наль­но­сти, рели­гии или к какой-либо груп­пе, ком­му­ни­ка­тив­ной целью кото­ро­го явля­ют­ся побуж­де­ние к насиль­ствен­ным дей­стви­ям, осно­ван­ное на упо­мя­ну­тых при­зна­ках (Garner).

В прак­ти­ке про­ве­де­ния судеб­ной линг­ви­сти­че­ской экс­пер­ти­зы в Рес­пуб­ли­ке Бела­русь тер­мин «язык враж­ды» не при­ме­ня­ет­ся. Одна­ко он актив­но исполь­зу­ет­ся в миро­вой судеб­ной прак­ти­ке при рас­смот­ре­нии раз­лич­ных судеб­ных раз­би­ра­тельств, каса­ю­щих­ся экстремизма. 

«Основ­ные запре­ты раз­жи­га­ния роз­ни, воз­буж­де­ния нена­ви­сти, под­стре­ка­тель­ства к дис­кри­ми­на­ции, враж­де или наси­лию преду­смат­ри­ва­ют и Кон­вен­ция по защи­те прав и сво­бод, и Меж­ду­на­род­ный пакт о граж­дан­ских и поли­ти­че­ских пра­вах, и Реко­мен­да­ции Коми­те­та мини­стров Сове­та Евро­пы, Рабат­ский план дей­ствий по запре­ще­нию про­па­ган­ды наци­о­наль­ной, расо­вой или рели­ги­оз­ной нена­ви­сти, пред­став­ля­ю­щей собой под­стре­ка­тель­ство к дис­кри­ми­на­ции, враж­де или наси­лию» (Гор­ба­нев­ский и Тро­фи­мо­ва, 2021) и т. д.

Нали­чие в содер­жа­нии тек­ста «язы­ка враж­ды» будет зави­сеть от интер­пре­та­ции тек­ста как адре­сан­том отправ­ля­е­мо­го сооб­ще­ния, так и его адре­са­том. О. С. Иссерс пишет, что «стра­те­гия бази­ру­ет­ся на интер­пре­та­ции» (Иссерс, 2008). Осно­ван­ная на опре­де­лен­ных моти­вах рече­во­го пове­де­ния, она обу­слов­ле­на жела­ни­ем, волей, эмо­ци­я­ми кон­крет­но­го человека. 

Так, напри­мер, выска­зы­ва­ние, в кото­ром дей­стви­тель­но име­ют­ся при­зы­вы к насиль­ствен­ным дей­стви­ям по расо­во­му при­зна­ку, часто могут интер­пре­ти­ро­вать­ся как вполне допу­сти­мые, и соот­вет­ствен­но наобо­рот, выска­зы­ва­ния, в кото­рых такие при­зы­вы отсут­ству­ют, могут интер­пре­ти­ро­вать­ся как экстремистские.

Еще одной экс­перт­ной зада­чей явля­ет­ся уста­нов­ле­ние автор­ства рас­про­стра­ня­е­мых флей­мов в рам­ках про­ве­де­ния судеб­ной авто­ро­вед­че­ской экс­пер­ти­зы. Дан­ная зада­ча может быть постав­ле­на перед экс­пер­том в слу­чае отправ­ле­ния флей­мин­го­вых сооб­ще­ний в интер­нет-дис­кур­се ано­ним­ным спо­со­бом (напри­мер, раз­ны­ми лица­ми с одно­го и того же устрой­ства, т. е. IP-адре­са) с исполь­зо­ва­ни­ем «вир­ту­аль­ной язы­ко­вой лич­но­сти» (Луто­ви­но­ва, 2015) – вир­ту­аль­но­го обра­за авто­ра, создан­но­го посред­ством вымыш­лен­но­го име­ни (ник­ней­ма) и ава­тар­ки (кар­тин­ки).

Для уста­нов­ле­ния автор­ства флей­мов раз­лич­ных соци­аль­ных сетей и мес­сен­дже­ров необ­хо­ди­мо иссле­до­вать текст с целью выяв­ле­ния обли­ко­вых харак­те­ри­стик чело­ве­ка, таких как пол, воз­раст, про­фес­си­о­наль­ная при­над­леж­ность и т. д. Для это­го могут быть исполь­зо­ва­ны когни­тив­ный и линг­во­сти­ли­сти­че­ский под­хо­ды, поз­во­ля­ю­щие уста­но­вить автор­ство тек­ста на осно­ве его каче­ствен­ных и коли­че­ствен­ных харак­те­ри­стик путем раз­лич­ных линг­ви­сти­че­ских и линг­во­ста­ти­сти­че­ских методов.

Таким обра­зом, флей­минг явля­ет­ся одним из инстру­мен­тов рече­вой агрес­сии, кото­рый воз­ник в свя­зи с раз­ви­ти­ем средств мас­со­вой инфор­ма­ции и ком­пью­тер­но-опо­сре­до­ван­ной ком­му­ни­ка­ции, где сло­во ста­ло ору­ди­ем совер­ше­ния правонарушения. 

Наи­бо­лее бла­го­при­ят­ной сре­дой для флей­мин­га явля­ет­ся интер­нет-дис­курс, где ком­му­ни­ка­ция осу­ществ­ля­ет­ся в рам­ках опре­де­лен­ной тема­ти­ки, в том чис­ле и ано­ним­но с исполь­зо­ва­ни­ем вымыш­лен­но­го ник­ней­ма и ава­тар­ки, а сами флей­ми­но­вые кон­струк­ции могут вопло­щать­ся в раз­лич­ных пря­мых и непря­мых фор­мах, созда­вать­ся реак­тив­ным и ини­ци­а­тив­ным обра­зом и исполь­зо­вать­ся в соче­та­нии с дру­ги­ми фор­ма­ми рече­вой агрес­сии – трол­лин­га, кибер­бул­лин­га и других. 

Основ­ны­ми сред­ства­ми реа­ли­за­ции флей­мов явля­ют­ся ком­му­ни­ка­тив­ные так­ти­ки дис­кре­ди­та­ции, исполь­зу­е­мые в интер­нет-дис­кур­се с целью раз­жи­га­ния рече­во­го конфликта. 

Выяв­ле­ние стра­те­гий и ком­му­ни­ка­тив­ных так­тик флей­мов осу­ществ­ля­ет­ся в рам­ках судеб­ной линг­ви­сти­че­ской экс­пер­ти­зы, когда уста­нов­ле­ние автор­ства флей­мин­го­вых выска­зы­ва­ний может про­из­во­дить­ся в рам­ках про­ве­де­ния судеб­ной авто­ро­вед­че­ской экспертизы.

Список литературы

1. Ворон­цо­ва, Т. А. (2016). Трол­линг и флей­минг: рече­вая агрес­сия в Интер­нет-ком­му­ни­ка­ции. Вест­ник Удмурт­ско­го уни­вер­си­те­та. Сер. Исто­рия и фило­ло­гия, 26 (2), 109-116.
2. Гор­ба­нев­ский, М. В., Тро­фи­мо­ва, Г. Н. (2021). ГЛЭДИС в циф­ро­вом про­стран­стве. Гиль­дии линг­ви­стов-экс­пер­тов по доку­мен­та­ци­он­ным и инфор­ма­ци­он­ным спо­рам – 20 лет. Москва: ИПЦ «МАСКА».
3. Иссерс, О. С. (2008). Ком­му­ни­ка­тив­ные стра­те­гии и так­ти­ки рус­ской речи. Москва: Изда­тель­ство ЛКИ.
4. Коган, Я. М., Вульф, М. В. (пер.) (2006). Ост­ро­умие и отно­ше­ние к бес­со­зна­тель­но­му (З. Фрейд). Москва: АСТ, Минск: Харвест.
5. Куз­не­цов, С. А. (2000). Боль­шой тол­ко­вый сло­варь рус­ско­го язы­ка. Санкт-Петер­бург: Норинт.
6. Луто­ви­но­ва, О. В. (2015). Вир­ту­аль­ная язы­ко­вая лич­ность: к опре­де­ле­нию поня­тия. Мир нау­ки, куль­ту­ры, обра­зо­ва­ния, 1 (50), 288-292.
7. Остин, Дж. Л. (1986). Сло­во как дей­ствие. В Б. Ю. Горо­дец­кий (ред.), Новое в зару­беж­ной линг­ви­сти­ке (Выпуск XVII. Тео­рия рече­вых актов, стр. 22-129). Москва: Прогресс.
8. Ружен­це­ва, Н. Б. (2004). Дис­кре­ди­ти­ру­ю­щие так­ти­ки и при­е­мы в рос­сий­ском поли­ти­че­ском дис­кур­се: моно­гра­фия. Ека­те­рин­бург: Урал. гос. пед. ун-т.
9. Филип­по­ва, М. П. (2020). Интер­нет-ком­мен­та­рий и сооб­ще­ние на интер­нет-фору­ме: пара­мет­ры жан­ро­во­го раз­гра­ни­че­ния. Вест­ник удмурт­ско­го уни­вер­си­те­та. Сер. Исто­рия и фило­ло­гия, Т. 3, вып. 6, 1049-1054.
10. Щер­би­ни­на, Ю. В. (2015). Рече­вая агрес­сия. Тер­ри­то­рия враж­ды. Москва: Форум.
11. Ярец, А., Хату­ле­ва, Д. С., Кири­ло, А. В. (2020). Раз­но­вид­но­сти кон­флик­тов и агрес­сии в Интер­нет-ком­му­ни­ка­ции. В Идеи. Поис­ки. Реше­ния: сбор­ник ста­тей и тези­сов XIII Меж­ду­на­род­ной науч­но-прак­ти­че­ской кон­фе­рен­ции пре­по­да­ва­те­лей, аспи­ран­тов, маги­стран­тов, сту­ден­тов (Минск, 22 нояб­ря 2019 г. В 7 т. Т. II / БГУ, Фило­ло­ги­че­ский фак., Каф. англий­ско­го язы­ко­зна­ния; Н. Н. Ниж­не­ва (отв. ред.), стр. 201-214). Минск: Бело­рус­ский госу­дар­ствен­ный университет.
12. Butterfield, A., Ngondi, G., Kerr, A. (2016). Oxford Dictionary of Computer Science. London: Oxford University Press. Colette Langos, B. A. (2012). Cyberbullying: the challenge to define. Cyberpsychology, Behavior and Social Networking, 15 (6), 285–289. https://doi.org/10.1089/cyber.2011.0588
13. Garner, B. A., Black, H. C. (2009). Black’s Law Dictionary. West Group; A Thomson Company.
14. Helfrich, U. (2014). Face work and flaming in social media. Face work and social media. Hildesheimer Beiträge zur Medienforschung 2. Münster: LIT Verlag.
15. Nabila Putri Supriadi, G. W. (2020). Bullies’ attitudes on Twitter: A forensic linguistic analysis of cyberbullying (Systemic Functional Linguistics approach). Passage, 8(2), 111-124.
16. Nitin, N., Bansal, A., Sharma, S. M., Kumar, K., Aggarwal, A., Goyal, S., Choudhary, K., Chawla, K., Jain, K., Bhasin M. (2011). Classification of Flames in Computer Mediated Communications. International Journal of Computer Applications, 14(6).
17. Nitin, N., Bansal, A., Khazanchi, D. (2011). Understanding perceived flaming tendencies on social networking sites: an exploratory study. Issues in information system, 12 (1), 425-435.
18. Raymond, E. S., Steele, G. (1991). The new hacker’s dictionary. Cambridge, Mass.: MIT Press.

Об авторе

Алек­сандр Вади­мо­вич Бабук — кан­ди­дат фило­ло­ги­че­ских наук, ГУ «Науч­но-прак­ти­че­ский центр Госу­дар­ствен­но­го коми­те­та судеб­ных экс­пер­тиз Рес­пуб­ли­ки Бела­русь», Минск, Рес­пуб­ли­ка Беларусь.

Смот­ри­те также:

• Кирю­хи­на Д.В. Кибер­бул­линг и инди­ви­ду­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ские харак­те­ри­сти­ки его участников
• Дей­не­ка О.С., Духа­ни­на Л.Н., Мак­си­мен­ко А.А. Кибер­бул­линг и вик­ти­ми­за­ция: обзор зару­беж­ных публикаций
• Сол­да­то­ва Г.У., Рас­ска­зо­ва Е.И., Чигарь­ко­ва С.В. Флей­минг как вид кибе­ра­грес­сии: роле­вая струк­ту­ра и осо­бен­но­сти циф­ро­вой социальности
• Шаров А.А. Спе­ци­фи­ка деви­ант­ной актив­но­сти моло­де­жи в интернет-среде

1. Пет­ро­ва, Н. Е. (2011). Язык совре­мен­ных СМИ: сред­ства рече­вой агрес­сии : учеб. посо­бие. Москва: Флин­та : Наука.
2. Галя­ши­на, Е. И. (2021). Судеб­ная линг­ви­сти­че­ская экс­пер­ти­за: учеб­ник. Москва: Проспект.