Слюсарев В.В., Хусяинов Т.М. «Цифровой эксгибиционизм»: самоидентификация личности в условиях информационного общества

Введение

Совре­мен­ное состо­я­ние куль­ту­ры зада­ет­ся Гло­баль­ной сетью Интер­нет. С момен­та мас­со­во­го рас­про­стра­не­ния досту­па к Сети обще­ство изме­ни­лось раз и навсе­гда. Чело­век про­сы­па­ет­ся по будиль­ни­ку, син­хро­ни­зи­ро­ван­но­му с сер­ве­ром кон­тро­ля вре­ме­ни, и, пер­вым делом начи­на­ет про­ве­рять новые сооб­ще­ния, при­шед­шие на e-mail, запи­си в онлайн-кален­да­ре, и, конеч­но же, сооб­ще­ния и ново­сти в соци­аль­ных сетях, откли­ки («лай­ки» и ком­мен­та­рии) на соб­ствен­ные сооб­ще­ния и медиа­фай­лы, раз­ме­щен­ные в Сети. 

Про­ник­но­ве­ние вир­ту­аль­ных соци­аль­ных сетей, соци­аль­ных медиа в жизнь каж­до­го чело­ве­ка не может не ока­зы­вать вли­я­ния на его жиз­нен­ный мир (Lebenswetl). При этом наи­боль­шее воз­дей­ствие ока­зы­ва­ет­ся на под­рост­ков и моло­дежь – актив­ных поль­зо­ва­те­лей самых совре­мен­ных устройств и тех­но­ло­гий, кото­рые явля­ют­ся субъ­ек­та­ми для­ще­го­ся про­цес­са социализации. 

Соци­аль­ная сре­да, соци­аль­ное про­стран­ство чело­ве­ка окон­ча­тель­но изме­ни­лось, рас­ши­рив­шись до мега­ли­ти­че­ских мас­шта­бов. При этом вклю­че­ние в кибер­ре­аль­ность при­во­дит как к воз­ник­но­ве­нию совер­шен­но новых явле­ний, так и к транс­фор­ма­ции уже суще­ство­вав­ших ранее. Меня­ет­ся отно­ше­ние к сво­ей лич­но­сти, телу, соци­аль­но­му и физи­че­ско­му окружению.

Подоб­но тому, как в рыноч­ной эко­но­ми­ке суще­ству­ет явле­ние «рыноч­ной тяги», кото­рое, с одной сто­ро­ны, обос­но­ван­но стрем­ле­ни­ем рын­ка потреб­лять, а с дру­гой – пред­став­ля­ет собой необ­хо­ди­мость для эко­но­ми­че­ско­го субъ­ек­та посто­ян­но­го про­из­вод­ства инно­ва­ций, так и в совре­мен­ной соци­аль­но-инфор­ма­ци­он­ной ком­му­ни­ка­ции соци­аль­ных сетей воз­ни­ка­ет явле­ние «соци­аль­ной тяги». 

Как и в эко­но­ми­че­ских про­цес­сах, появ­ля­ют­ся два эле­мен­та. Пер­вый побуж­да­ет чело­ве­ка к посто­ян­но­му потреб­ле­нию новой инфор­ма­ции «о дру­гих» и «о мире» [Куты­рев, 2007]. Так как ско­рость изме­не­ния соци­аль­но­го дис­кур­са неве­ро­ят­но воз­рос­ла и «про­мед­ле­ние [соци­аль­ной] смер­ти подоб­но» – отсут­ствие обнов­ле­ния све­де­ний о дру­гих при­ве­дет к опре­де­лен­но­го рода «выпа­де­нию» из соци­аль­но­го дискурса. 

Что­бы быть в кур­се дел, про­ис­хо­дя­щих внут­ри соци­аль­ных сетей, необ­хо­ди­мо быть онлайн мак­си­маль­ное коли­че­ство вре­ме­ни, ина­че воз­ни­ка­ет риск (а вме­сте с ним и страх) ока­зать­ся на обо­чине коммуникации. 

Вто­рой эле­мент – посто­ян­ная необ­хо­ди­мость пуб­ли­ко­вать инфор­ма­цию о себе, как един­ствен­ный спо­соб под­твер­дить свое суще­ство­ва­ние. При этом, разу­ме­ет­ся, тре­бу­ет­ся созда­вать о себе как мож­но более инте­рес­ный кон­тент, кото­рый бы гово­рил, что ты не суще­ству­ешь обы­ден­ной жиз­нью, а живешь увле­ка­тель­но и луч­ше других. 

Ины­ми сло­ва­ми, воз­ни­ка­ет дав­ле­ние соци­аль­ной сети на лич­ность, кото­рая тре­бу­ет от нее мак­си­мум ори­ги­наль­но­го и медий­но­го контента.

Сово­куп­ность подоб­ных изме­не­ний соци­аль­ной сре­ды чело­ве­ка, тем более в столь крат­кий срок, неиз­беж­но ведет к раз­ви­тию раз­но­го рода част­ных девиаций.

Виртуальное пространство и реальное тело

Несмот­ря на высо­кое вклю­че­ние в вир­ту­аль­ное про­стран­ство лич­но­сти совре­мен­но­го чело­ве­ка, он по-преж­не­му не может «ото­рвать­ся» от сво­е­го тела. И имен­но это тело (а точ­нее – его образ) ста­но­вит­ся одним из важ­ней­ших атри­бу­тов вир­ту­аль­ной соци­аль­ной жизни. 

Поль­зо­ва­те­ли соци­аль­ных сетей раз­ме­ща­ют свои фото­гра­фии, фото­гра­фии окру­жа­ю­щих людей и сре­ды – сел­фи, груп­по­вые сним­ки, фото­гра­фии на фоне раз­лич­ных объ­ек­тов и т.д. На этой волне при­об­ре­та­ют осо­бую попу­ляр­ность соци­аль­ные сети, осно­ван­ные на рас­про­стра­не­нии и обмене лич­ны­ми фото­гра­фи­я­ми и видео­ма­те­ри­а­ла­ми (напри­мер, Инстаграм).

Тело, зафик­си­ро­ван­ное на фото­гра­фии и видео, ста­но­вит­ся объ­ек­том потреб­ле­ния для окру­жа­ю­щих, удо­вле­тво­ре­ния соб­ствен­но­го эго, соб­ствен­ной потреб­но­сти в соци­аль­ном при­зна­нии, само­утвер­жде­нии в каче­стве вос­тре­бо­ван­но­го товара. 

Иссле­до­ва­те­ли отме­ча­ют рост зна­че­ние соци­аль­ной сети Инста­грам, как осо­бо­го жан­ра вир­ту­аль­ной ком­му­ни­ка­ции, кото­рый при­об­ре­та­ет все боль­шее зна­че­ние [Caerols-Mateo et al., 2013; Кар­по­ян, 2015].

Рас­тет чис­ло виде­об­ло­ге­ров, инста­грам-бло­ге­ров, моде­лей, фото­гра­фов и опе­ра­то­ров, а так­же тех, кто зани­ма­ет­ся «оформ­ле­ни­ем» тела для даль­ней­шей съем­ки – виза­жи­сты, сти­ли­сты, костю­ме­ры. Целая сфе­ра в инду­стрии раз­вле­че­ний обес­пе­чи­ва­ет чело­ве­ка «кра­си­вым телом» в вир­ту­аль­ном пространстве. 

Более того, огром­ное вни­ма­ние ста­ло уде­лять­ся «здо­ро­во­му обра­зу жиз­ни», клю­че­вым эле­мен­том здо­ро­вья в кото­ром явля­ет­ся внеш­ний вид. Необ­хо­ди­мость выгля­деть как модель под­час ста­но­вит­ся важ­нее здо­ро­вья чело­ве­че­ско­го тела как ком­плекс­но­го явления. 

Воз­ник целый кла­стер услуг по про­да­же «здо­ро­во­го пита­ния», сти­му­ля­то­ров мышеч­ной актив­но­сти, энер­ге­ти­ков и т.п., а так­же тех, кто демон­стри­ру­ет дру­гим поль­зо­ва­те­лям подоб­ный образ жиз­ни – бло­ге­ров, транс­ли­ру­ю­щих его в раз­лич­ных соци­аль­ных медиа. В кон­че­ном ито­ге это ведет к созда­нию иллю­зии здо­ро­во­го креп­ко­го чело­ве­ка, хотя в реаль­но­сти боль­шая часть его «сил» пита­ет­ся за счет фар­ма­ко­ло­ги­че­ских стимуляций.

Дру­гое направ­ле­ние свя­за­но с созда­ни­ем раз­но­го рода эффек­тов («филь­тров») для фото- и видео­ма­те­ри­а­лов, кото­рые при­вно­сят в ана­ло­го­вое изоб­ра­же­ние совер­шен­но нере­аль­ные черты. 

Созда­ние циф­ро­во­го ава­та­ра в сети не обя­зы­ва­ет быть на него похо­жим. Чело­век начи­на­ет стре­мить­ся к вир­ту­аль­но­му при­сут­ствию, циф­ро­ви­за­ции соб­ствен­но­го «Я», созда­нию его не столь­ко симу­ля­ции, сколь­ко симулякра. 

Ведь не толь­ко вир­ту­аль­ный образ, но и мане­ра пове­де­ния или образ жиз­ни могут отли­чать­ся у реаль­но­го чело­ве­ка и его циф­ро­вой вер­сии. Созда­ет­ся еще одна иллю­зия – иллю­зия тоталь­но­го сча­стья и благоденствия. 

Подоб­но жите­лям Изу­мруд­но­го горо­да, мы смот­рим на окру­жа­ю­щий нас мир сквозь приз­му (одно из попу­ляр­ных при­ло­же­ний с набо­ром филь­тров так и назы­ва­ет­ся – Prisma) вир­ту­аль­ной соци­аль­ной реаль­но­сти, кото­рая пре­вра­ща­ет ее в идил­ли­че­скую кар­ти­ну тоталь­но­го уто­пи­че­ско­го «все­сча­стия».

Неволь­но вспо­ми­на­ет­ся О. Хакс­ли с его «Сомы грамм и нету драм» [Huxley, 2017], где «сома» совре­мен­но­го чело­ве­ка – это «Фейс­бук» (Facebook), «В Кон­так­те», «Инста­грам» (Instagram).

Жизнь в режиме онлайн

Послед­ние несколь­ко лет мож­но оха­рак­те­ри­зо­вать как бум рас­про­стра­не­ния раз­лич­ных мобиль­ных устройств, кото­рые ста­ли заме­ной боль­шин­ству тех­ни­че­ских средств. Прак­ти­че­ски у каж­до­го чело­ве­ка есть мобиль­ный теле­фон, все боль­ше людей начи­на­ют поль­зо­вать­ся мобиль­ным интер­не­том, что при­вно­сит огром­ные пото­ки инфор­ма­ции в их жизнь. При­чем ото­рвать­ся от это­го ста­но­вит­ся очень сложно. 

Боль­шин­ство кон­так­тов пере­хо­дит из теле­фон­ной книж­ки в соци­аль­ные сети и элек­трон­ную почту. Обя­за­тель­ным атри­бу­том путе­ше­ствия или важ­но­го собы­тия в жиз­ни поль­зо­ва­те­ля ста­но­вит­ся пуб­ли­ка­ция фото­гра­фии или текста.

Поэто­му отрыв от Гло­баль­ной сети может пере­жи­вать­ся болез­нен­но и вызы­вать оттор­же­ние, пани­ку. В кон­тек­сте гло­ба­ли­за­ции и инфор­ма­ти­за­ции чело­век при­вык к воз­мож­но­сти посто­ян­но­го вза­и­мо­дей­ствия с дру­ги­ми, нахо­дя­щи­ми­ся в любой точ­ке мира. 

Как это опи­сы­вал Зиг­мунд Бау­ман в рабо­те «Евро­па незна­ком­цев», теря­ют­ся кон­так­ты с близкими/ближними и воз­ни­ка­ют на сме­ну им ком­му­ни­ка­ции с теми, кто нахо­дит­ся дале­ко. При этом такие свя­зи, с одной сто­ро­ны, доста­точ­но «хруп­кие», так как утра­та досту­па к сети может отсечь чело­ве­ка от при­выч­но­го для него окру­же­ния, оста­вив в оди­но­че­стве. С дру­гой сто­ро­ны, эти кон­так­ты более «гиб­кие», так как чело­век обща­ет­ся с тем, с кем и когда ему это­го хочется. 

Наи­боль­ший уро­вень оди­но­че­ства отме­ча­ет­ся там, где высок уро­вень рас­про­стра­нен­но­сти соци­аль­ных медиа. При этом сами соци­аль­ные сети – плат­фор­мы – долж­ны ослаб­лять чув­ство оди­но­че­ства, в осо­бен­но­сти те, кото­рые осно­ва­ны на фотографиях. 

Как про­де­мон­стри­ро­ва­ли совре­мен­ные пси­хо­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния, имен­но исполь­зо­ва­ние соци­аль­ных сетей, осно­ван­ных на изоб­ра­же­ни­ях, рас­ши­ря­ют соци­аль­ное при­сут­ствие лич­но­сти, сни­жа­ет чув­ство оди­но­че­ства и уве­ли­чи­ва­ет ощу­ще­ние сча­стья [Pittman, Reich, 2016].

Высо­кий уро­вень имен­но вир­ту­аль­ной ком­му­ни­ка­ции может стать осно­вой для про­блем в опре­де­ле­нии эмо­ци­о­наль­но­го состо­я­ния дру­гих людей и, как след­ствие, низ­кой эмпа­тий­но­сти и сосре­до­то­чен­но­сти на соб­ствен­ных нега­тив­ных переживаниях. 

Сово­куп­ность подоб­ных фак­то­ров может при­ве­сти к воз­ник­но­ве­нию делин­квент­но­го пове­де­ния [Бело­бры­ки­на, Лимон­чен­ко, 2017]. Кро­ме того, в кон­тек­сте неко­е­го фих­тев­ско­го про­ти­во­по­став­ле­ния «Я – не Я», чело­век ока­зы­ва­ет­ся в ситу­а­ции, кото­рая поз­во­ля­ет ему снять с себя груз ответственности. 

Поми­мо внут­рен­не­го оппо­нен­та, все­гда при­су­ще­го созна­нию, появ­ля­ет­ся (а под­час и заме­ща­ет его) внеш­ний, пред­став­лен­ный в виде соци­у­ма. Любое реше­ние мож­но обсу­дить, все­гда мож­но спро­сить сове­та, полу­чить реко­мен­да­ции. И сде­лать это мож­но быст­ро, в любом месте и времени. 

Таким обра­зом фор­ми­ру­ет­ся опре­де­лен­но­го рода внеш­няя, соци­аль­ная нрав­ствен­ность, обу­слов­лен­ная нали­чи­ем досту­па к Сети. При­ня­тие реше­ния более не явля­ет­ся исклю­чи­тель­но­стью субъ­ек­та как тела – субъ­ект ста­но­вит­ся вне­те­лес­ным. Любое дей­ствие выно­сит­ся на кол­лек­тив­ное обсуж­де­ние, а автор – на суд лай­ков и комментариев. 

Подоб­ная нрав­ствен­ность фор­ми­ру­ет­ся в усло­ви­ях отсут­ствия тра­ди­ци­он­ных цен­но­стей, кото­рые бы зада­ва­ли гра­ни­цы допу­сти­мо­го [Куты­рев, 2015]. 

Отсут­ствие регла­мен­та­ции в Интер­не­те поз­во­ля­ет совер­шать там все, что будет угод­но – в том чис­ле и то, что недоступно/запрещено в реаль­ной жизни.

Вме­сте с исчез­но­ве­ни­ем досту­па к Гло­баль­ной сети, чело­век теря­ет часть или даже все соци­аль­ные кон­так­ты, ока­зы­ва­ет­ся замкнут и не име­ет воз­мож­но­сти демон­стри­ро­вать дру­гим свою жизнь и полу­чать «одоб­ре­ние» в виде раз­лич­ных вир­ту­аль­ных средств – смай­ли­ков, оце­нок, ком­мен­та­ри­ев. Поэто­му все боль­ше людей пред­по­чи­та­ют оста­вать­ся посто­ян­но в режи­ме онлайн. 

Так­же это может быть свя­за­но со спе­ци­фи­кой их дея­тель­но­сти, так как для ряда совре­мен­ных про­фес­сий отклю­че­ние от пото­ка акту­аль­ной инфор­ма­ции чре­ва­то нега­тив­ны­ми послед­стви­я­ми (непо­лу­че­ни­ем важ­ных сооб­ще­ний от кол­лег, пору­че­ний от началь­ства и т.п.), к тому же в усло­ви­ях флекси­би­ли­за­ции работ­ник дол­жен быть досту­пен в любую мину­ту, в про­тив­ном слу­чае он может быть заме­нен другим.

Подоб­ное поло­же­ние свя­за­но с тем, что чис­ло стан­дарт­ных рабо­чих мест сокра­ща­ет­ся и нарас­та­ет про­цесс пре­ка­ри­за­ции, уве­ли­чи­ва­ет­ся доля пре­ка­ри­те­та и само­за­ня­тых, чей труд прак­ти­че­ски пол­но­стью лишен соци­аль­ных гарантий. 

Вме­сте с изме­не­ни­ем соци­у­ма чело­век лиша­ет­ся и при­выч­но­го ему соци­аль­но­го обес­пе­че­ния – он пере­ста­ет быть в без­опас­но­сти от неожи­дан­но­стей, свя­зан­ных с его реаль­ным телом – болез­ней, травм, недомоганий.

Веде­ние пуб­лич­ных стра­ниц в раз­лич­ных соци­аль­ных медиа явля­ет­ся неотъ­ем­ле­мой частью ими­джа чело­ве­ка или ком­па­нии. Поэто­му прак­ти­че­ски у всех извест­ных людей есть пер­со­наль­ные стра­ни­цы, а так­же про­ду­ман­ная стра­те­гия по их напол­не­нию, т.к. это явля­ет­ся важ­ной состав­ля­ю­щей их обра­за, а вме­сте с ним и востребованности. 

Одна­ко при этом коли­че­ство дан­ных стра­ниц никак не регла­мен­ти­ро­ва­но и име­ет лишь услов­ную связь с реаль­ным чело­ве­ком. Ины­ми сло­ва­ми, один и тот же чело­век может иметь несколь­ко вари­а­ций само­го себя и/или соб­ствен­но­го ими­джа. Так, напри­мер, чув­ство ано­ним­но­сти и без­опас­но­сти поз­во­ля­ет людям выкла­ды­вать в сеть видео откро­вен­но­го содер­жа­ния или высту­пать в каче­стве моде­ли на сай­тах, пред­ла­га­ю­щих услу­ги вир­ту­аль­но­го секса. 

Отсут­ствие внеш­не­го кон­тро­ля при­во­дит к регла­мен­та­ции исклю­чи­тель­но внут­рен­ней нрав­ствен­но­стью. Невоз­мож­ность какой-либо иден­ти­фи­ка­ции ава­та­ра и реаль­но­го чело­ве­ка созда­ют иллю­зию без­опас­но­сти и конфиденциальности.

Кро­ме того, неред­ко воз­ни­ка­ют копии, так назы­ва­е­мые фэй­ки, извест­ных людей или брен­дов, авто­ры кото­рых, поль­зу­ясь боль­шим чис­лом откры­тых све­де­ний, могут создать пуб­лич­ный про­филь и про­дви­гать его под видом под­лин­но­го [Vishwanath A., 2015]. 

Но и обыч­ный чело­век, предо­ста­вив­ший в Сеть и откры­тый доступ боль­шое коли­че­ство лич­ных дан­ных, рис­ку­ет поте­рять свою вир­ту­аль­ную иден­тич­ность и быть «укра­ден­ным». Это ста­вит серьез­ный вопрос о без­опас­но­сти лич­ных дан­ных в кон­тек­сте инфор­ма­ци­он­ной реальности.

Открытый мир: безопасность или ее иллюзия

Несмот­ря на то, что целая кате­го­рия поль­зо­ва­те­лей стре­мит­ся сохра­нить свою ано­ним­ность, тяга к раз­ме­ще­нию фото­гра­фий сво­е­го тела в вир­ту­аль­ном про­стран­стве может сохра­нять­ся. Резуль­та­том это­го явля­ет­ся созда­ние осо­бых эффек­тов – «филь­тров», скры­ва­ю­щих лицо, но сохра­ня­ю­щих телес­ность человека. 

Так­же люди актив­но исполь­зу­ют воз­мож­но­сти сохра­не­ния ано­ним­но­сти и про­из­воль­ной само­пре­зен­та­ции (вме­сто лич­ных фото­гра­фий исполь­зу­ют сто­рон­ние изоб­ра­же­ния, а вме­сто насто­я­ще­го име­ни – псев­до­ним (ник­нейм)). Одна­ко даже при стрем­ле­нии скрыть свою лич­ность раз­ме­ща­ют какую-то инфор­ма­цию о себе, сво­их мыс­лях и чувствах. 

При­ме­ром подоб­ных поль­зо­ва­те­лей могут быть сете­вые худож­ни­ки, кото­рые скры­ва­ют свои пер­со­наль­ные дан­ные, одна­ко делят­ся сво­им твор­че­ством, пишут доступ­ные для дру­гих поль­зо­ва­те­лей сооб­ще­ния, отве­ча­ют на вопро­сы и т.д. [Чес­но­ко­ва, 2018]. 

При этом, как демон­стри­ру­ют иссле­до­ва­ния, имен­но опо­сре­до­ван­ность ком­му­ни­ка­ции при помо­щи тех­ни­че­ских средств вли­я­ет на боль­шую откры­тость поль­зо­ва­те­лей [Misoch, 2015].

Сто­ит отме­тить, что соци­аль­ные сети в част­но­сти и Гло­баль­ная сеть в целом не явля­ют­ся про­стран­ством бес­кон­троль­но­го рас­про­стра­не­ния инфор­ма­ции, так как в боль­шин­стве госу­дарств мира при­ни­ма­ют­ся зако­но­да­тель­ные акты, при­зван­ные кон­тро­ли­ро­вать и огра­ни­чи­вать дей­ствия, спо­соб­ные навре­дить как отдель­ной лич­но­сти, так и целым соци­аль­ным группам. 

Так, сооб­ще­ния оскор­би­тель­но­го харак­те­ра или же рас­про­стра­не­ние чужой лич­ной инфор­ма­ции могут быть пре­се­че­ны со сто­ро­ны не толь­ко орга­нов пра­во­по­ряд­ка, но и адми­ни­стра­ции соци­аль­ных медиа. 

При­ме­ча­тель­но, что на волне попу­ляр­но­сти опре­де­лен­ных стан­дар­тов кра­со­ты и рас­про­стра­не­нии этих обра­зов с опре­де­лен­ным тек­стом воз­ни­ка­ют про­бле­мы, порож­да­е­мые нару­ше­ни­ем пище­во­го пове­де­ния в уго­ду моде. 

При­ме­ром подоб­но­го фено­ме­на стал рост сооб­ществ, ори­ен­ти­ро­ван­ных на рас­строй­ство пище­во­го пове­де­ния (pro-ED), кото­рые пози­ци­о­ни­ро­уют его как аль­тер­на­тив­ный образ жиз­ни, а не угро­зу здо­ро­вью [Arseniev et al., 2015]. 

Реак­ци­ей со сто­ро­ны адми­ни­стра­ции соци­аль­ной сети Инста­грам ста­ла филь­тра­ция сооб­ще­ний по клю­че­вым сло­вам. Для того, что­бы обез­опа­сить поль­зо­ва­те­лей от фей­ко­вых акка­ун­тов, вво­дят­ся систе­мы аутен­ти­фи­ка­ции и вери­фи­ка­ции, свя­зан­ные с реаль­ны­ми доку­мен­та­ми пользователей.

Дру­гим при­ме­ром защи­ты част­ной жиз­ни со сто­ро­ны самих соци­аль­ных медиа, ста­ло вве­де­ние моде­ра­ции медиа­фай­лов после рас­про­стра­не­ния фено­ме­на «пор­но­ме­сти», когда один из парт­не­ров после раз­ры­ва отно­ше­ний выкла­ды­вал фото­гра­фии и видео интим­но­го или даже сек­су­аль­но­го харак­те­ра с уча­сти­ем дру­го­го в соци­аль­ные сети. 

После вол­ны подоб­ных слу­ча­ев в соци­аль­ной сети Facebook воз­ник фильтр на осно­ве ней­ро­се­ти, кото­рый уда­ля­ет подоб­ные видео как из обще­го досту­па, так и из лич­ных сооб­ще­ний [Кре­че­то­ва, 2017]. 

В тоже вре­мя в аме­ри­кан­ском обще­стве про­ис­хо­дят про­цес­сы кри­ми­на­ли­за­ции дан­но­го явле­ния [Chancellor et al., 2016], одна­ко зако­но­твор­че­ский про­цесс тре­бу­ет доста­точ­но боль­шо­го коли­че­ства вре­ме­ни, а так­же не может предот­вра­тить подоб­ные ситу­а­ции, но име­ет воз­мож­ность нака­зать виновных.

Как уже было обо­зна­че­но, на дан­ный момент в Сеть с доб­ро­воль­но­го согла­сия поль­зо­ва­те­лей попа­да­ет огром­ное коли­че­ство их лич­ных дан­ных. Вве­де­ние раз­но­го рода вери­фи­ка­ций ослож­ня­ет­ся про­бле­мой, вызван­ной невоз­мож­но­стью отли­чить реаль­но­го поль­зо­ва­те­ля от вир­ту­аль­но­го, так как в ряде слу­ча­ев зло­умыш­лен­ни­ки могу рас­по­ла­гать копи­я­ми доку­мен­тов постра­дав­ше­го. В подоб­ном слу­чае соци­аль­ная соци­аль­ная сеть стал­ки­ва­ет­ся с дли­тель­ной про­це­ду­рой иден­ти­фи­ка­ции несколь­ких вир­ту­аль­ных ава­та­ров и попыт­ка­ми понять, кто же из них более реален.

Попыт­ка защи­тить поль­зо­ва­те­лей с пози­ции зако­но­да­тель­ства стал­ки­ва­ет­ся с дву­мя фун­да­мен­таль­ны­ми про­бле­ма­ми. Пер­вая из них – инер­ция зако­но­твор­че­ских орга­нов, кото­рые не могут сопер­ни­чать в опе­ра­тив­но­сти и слож­но­сти постро­е­ний сво­да зако­нов с раз­ви­ти­ем инфор­ма­ци­он­но-циф­ро­вых тех­но­ло­гий. Так, нор­мы регу­ли­ро­ва­ния Интер­нет­за­ня­то­сти появи­лись лишь через несколь­ко лет после рас­про­стра­не­ния само­го фено­ме­на и дале­ко не во всех стра­нах [Сизо­ва, Хуся­и­нов, 2018]. 

Как пра­ви­ло, зако­но­да­тель­ство преду­смат­ри­ва­ет меры борь­бы лишь с реаль­ны­ми послед­стви­я­ми циф­ро­вых пра­во­на­ру­ше­ний, не затра­ги­вая соб­ствен­но циф­ро­вую сфе­ру [Lillis D. et al., 2016]. В каче­стве при­ме­ра мож­но при­ве­сти ситу­а­цию с онлайн-кази­но или группами/сайтами с порнографией. 

Так, для их бло­ки­ров­ки тре­бу­ет­ся офи­ци­аль­ное реше­ние суда общей юрис­дик­ции, что, соот­вет­ствен­но, тре­бу­ет пол­но­цен­но­го уго­лов­но­го про­цес­са, кото­рый зани­ма­ет доволь­но про­дол­жи­тель­ное вре­мя. В то же вре­мя создать новый сайт/группу – дело несколь­ких минут. 

Это при­во­дит ко вто­рой про­бле­ме регла­мен­та­ции Интер­не­та – рас­про­стра­нен­но­сти дан­ных в Сети, для кото­рой фак­ти­че­ски не суще­ству­ет гра­ниц госу­дарств, а вме­сте с ними не суще­ству­ет и опре­де­ля­е­мых эти­ми гра­ни­ца­ми госу­дар­ствен­ных зако­но­да­тель­ных норм.

Про­ис­хо­дя­щее в инфор­ма­ци­он­ной сфе­ре очень схо­же с тем, что про­ис­хо­дит в тру­до­вой сфе­ре – рост чис­ла неза­ви­си­мых профессионалов. 

В новых усло­ви­ях чело­век при­ни­ма­ет основ­ные рис­ки на себя, он само­сто­я­те­лен и неза­ви­сим, спо­со­бен при­ни­мать реше­ния, одна­ко и ответ­ствен­ность за них ложить­ся на него. Фор­ми­ру­ет­ся так назы­ва­е­мый плос­кий мир – тре­тья ста­дия гло­ба­ли­за­ции, опи­сан­ная Тома­сом Фрид­ма­ном [Фрид­ман, 2007], когда её участ­ни­ка­ми ста­но­вят­ся отдель­ные инди­ви­ду­у­мы и малые группы.

Заключение

Под­во­дя итог, отме­тим, что совре­мен­ный чело­век бук­валь­но «опле­тен» инфор­ма­ци­он­ны­ми пото­ка­ми, в свя­зи с чем очень открыт окру­жа­ю­ще­му миру. 

Теперь любой жела­ю­щий может на его лич­ной стра­ни­це в соци­аль­ных сетях узнать о нали­чии близ­ких отно­ше­ний с кем-то, месте рабо­ты и долж­но­сти или уви­деть фото­гра­фии домаш­не­го питом­ца, узнать при­выч­ки и вкусы. 

Поль­зо­ва­тель еже­днев­но остав­ля­ет в Сети «сле­ды», делая ком­мен­та­рии, выкла­ды­вая сооб­ще­ния и фото­гра­фии, слу­шая музы­ку и смот­ря видео, при этом мно­гие стре­мят­ся сде­лать свой кон­тент как мож­но более мас­со­вым, что­бы наи­боль­шее чис­ло поль­зо­ва­те­лей с ним ознакомилось. 

Таким обра­зом, най­ти инфор­ма­цию о любом чело­ве­ке и его актив­но­сти в Гло­баль­ной сети ста­но­вит­ся все про­ще, а с раз­ви­ти­ем циф­ро­вых тех­но­ло­гий это зани­ма­ет все мень­ше вре­ме­ни и тре­бу­ет все мень­ше уси­лий, так как ней­ро­се­ти в соче­та­нии с машин­ным обу­че­ни­ем и Боль­ши­ми дан­ны­ми (Big Data) спо­соб­ны делать это очень эффективно.

Дру­гой важ­ный аспект свя­зан с раз­ви­ти­ем вир­ту­аль­ной ком­му­ни­ка­ции. В дан­ном слу­чае мы можем гово­рить как о пози­тив­ных момен­тах, когда чело­век уста­нав­ли­ва­ет дру­же­ские отно­ше­ния, так и о нега­тив­ных, когда появ­ля­ют­ся такие про­бле­мы, как кибербуллинг. 

Высо­кий уро­вень откры­то­сти дан­ных кон­крет­но­го чело­ве­ка может дать боль­шие воз­мож­но­сти для раз­лич­ных про­ти­во­прав­ных дей­ствий про­тив личности. 

Так, отмет­ка о месте нахож­де­ния может быть исполь­зо­ва­на как для при­чи­не­ния вре­да само­му чело­ве­ку, так и его соб­ствен­но­сти во вре­мя его отсут­ствия; раз­ме­щен­ные лич­ные све­де­ния могут стать осно­вой для трав­ли или шан­та­жа; нарас­та­ю­щее чис­ло откры­тых лич­ных дан­ных ста­но­вит­ся осно­вой для мошен­ни­че­ства и обма­на, т.к. пре­ступ­ник име­ет воз­мож­ность все­сто­ронне изу­чить свою жертву.

Кро­ме того, рас­ту­щее чис­ло лож­ных ново­стей на волне фено­ме­на пост­прав­ды и фей­ко­вой жур­на­ли­сти­ки при­во­дит к недо­ве­рию к тра­ди­ци­он­ным СМИ и застав­ля­ет чело­ве­ка искать инфор­ма­цию в иных источниках. 

Сеть при­об­ре­та­ет ста­тус ново­го пуб­лич­но­го про­стран­ства [Каза­ков, Куты­рев, 2013]. У чело­ве­ка фор­ми­ру­ет­ся дове­рие к Сети, где меня­ют­ся тра­ди­ци­он­ные поня­тия досто­вер­но­сти и дове­рия, фор­ми­ру­ет­ся соб­ствен­ная когни­тив­ная эври­сти­ка в оцен­ке этой досто­вер­но­сти [Metzger, Flanagin, 2013]. 

Сеть ста­но­вит­ся не про­сто вир­ту­аль­ной реаль­но­стью напо­до­бие собы­тий в кни­гах – она транс­фор­ми­ру­ет­ся в онто­ло­ги­че­ски само­сто­я­тель­ный под­вид реальности. 

Для сред­не­ста­ти­сти­че­ско­го чело­ве­ка Сеть напол­не­на целым спек­тром иллю­зий, кото­рый предо­став­ля­ет доступ не толь­ко и не столь­ко к лич­ным дан­ным, сколь­ко к лич­но­сти поль­зо­ва­те­ля в целом. При этом доступ полу­ча­ют не толь­ко избран­ные, как может пока­зать­ся, но и опо­сре­до­ван­но любой поль­зо­ва­тель Сети. 

Подоб­ное явле­ние напо­ми­на­ет такую фор­му деви­а­ции, как экс­ги­би­ци­о­низм, одна­ко выра­жен­ный на совер­шен­но ином онто­ло­ги­че­ском и пси­хо­ло­ги­че­ском уровне. Чело­век полу­ча­ет мно­же­ство эмо­ций, удо­вле­тво­ря­ю­щих его соци­аль­ные, ста­тус­ные, твор­че­ские и сек­су­аль­ные потреб­но­сти, посред­ством выстав­ле­ния напо­каз все­го себя. Само­утвер­жде­ние в сети может при­ни­мать самые раз­ные формы. 

Напри­мер, на волне откры­то­сти, в част­но­сти созда­ния нау­ко­мет­ри­че­ских баз дан­ных, рас­тет фено­мен «хир­ше­ма­нии» сре­ди уче­ных [Бело­бры­ки­на, 2017], кото­рые стре­мят­ся повы­сить свой индекс Хир­ша любы­ми спо­со­ба­ми не толь­ко ради запол­не­ния отче­тов, но и повы­ше­ния сво­е­го ста­ту­са сре­ди дру­гих иссле­до­ва­те­лей и соб­ствен­но­го само­удо­вле­тво­ре­ния. При этом совер­ша­ют­ся подоб­ные дей­ствия не толь­ко созна­тель­но, но и неосо­знан­но, лишая чело­ве­ка воз­мож­но­сти отка­зать­ся от это­го спо­со­ба полу­че­ние эмо­ци­о­наль­ной отдачи.

На сме­ну откры­то­сти с «близ­ки­ми», при­хо­дит откры­тость с «даль­ни­ми», а гло­ба­ли­за­ция затра­ги­ва­ет не толь­ко эко­но­ми­ку и поли­ти­ку, но и лич­ность чело­ве­ка, посколь­ку каж­дый актив­ный поль­зо­ва­тель Гло­баль­ной сети так­же ста­но­вит­ся «гло­баль­ным» и стре­мит­ся выде­лить­ся сре­ди мил­ли­о­нов дру­гих, делая это при помо­щи раз­ме­ща­е­мо­го контента. 

Погру­зив­шись в иллю­зор­ный мир циф­ро­вой реаль­но­сти, совре­мен­но­му обще­ству необ­хо­ди­мо искать и нахо­дить пути сохра­не­ния реаль­но­го чело­ве­ка, Homo Genus, хотя бы до тех пор, пока чело­ве­че­ство само не ста­ло иллюзией.

Список литературы

1. Бело­бры­ки­на О.А., Лимон­чен­ко Р.А. 2017. Фак­то­ры воз­ник­но­ве­ния делин­квент­но­го пове­де­ния в под­рост­ко­вом воз­расте: лите­ра­тур­ный обзор зару­беж­ных иссле­до­ва­ний. В кн.: Транс­фор­ма­ция чело­ве­че­ско­го потен­ци­а­ла в кон­тек­сте сто­ле­тия: мате­ри­а­лы Меж­ду­на­род­ной науч­но-прак­ти­че­ской кон­фе­рен­ции в рам­ках III Все­рос­сий­ско­го науч­но­го фору­ма «Нау­ка буду­ще­го – нау­ка моло­дых». В 2-х т. Т. 2. Ниж­ний Нов­го­род, НИСОЦ: 78–82.
2. Бело­бры­ки­на О.А. 2017. Хир­ше­ма­ния как фор­ма аддик­тив­ной-вик­тим­но­го пове­де­ния науч­ных и педа­го­ги­че­ских кад­ров в совре­мен­ных усло­ви­ях. В кн.: Соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ская оцен­ка рис­ков совре­мен­ной реаль­но­сти: оче­вид­ное и веро­ят­ное. Ново­си­бирск, НГПУ: 69–82.
3. Каза­ков М.Ю., Куты­рев В.А. 2013. Интер­нет как сете­вая пуб­лич­ная сфе­ра. Совре­мен­ные про­бле­мы нау­ки и обра­зо­ва­ния, 3: 449. 
4. Кар­по­ян С.М. 2015. Instagram как осо­бый жанр вир­ту­аль­ной ком­му­ни­ка­ции. Фило­ло­ги­че­ские нау­ки. Вопро­сы тео­рии и прак­ти­ки, 12, Ч. III: 84–88.
5. Кре­че­то­ва А. Facebook про­тив мсти­те­лей. Как соц­сеть будет бороть­ся с пуб­ли­ка­ци­ей интим­ных фото. Forbes. 
6. Куты­рев В.А. 2015. Гло­баль­ный челове(йни)к: пре­вра­ще­ние в тех­нос. Фило­со­фия хозяй­ства, 6: 247–258.
7. Куты­рев В.А. 2007. Чело­век потреб­ля­ю­щий. Фило­со­фия хозяй­ства, 6: 99–112.
8. Сизо­ва И.Л., Хуся­и­нов Т.М. 2018. Интер­нет-заня­тость: инно­ва­ци­он­ные фор­мы и дефор­ми­ро­ван­ные состо­я­ния. Вест­ник Перм­ско­го наци­о­наль­но­го иссле­до­ва­тель­ско­го поли­тех­ни­че­ско­го уни­вер­си­те­та. Соци­аль­но-эко­но­ми­че­ские нау­ки, 1: 37–45.
9. Фрид­ман Т.Л. 2007. Плос­кий мир. Крат­кая исто­рия XXI века. М., Аст, 608. (Friedman T. 2005. The World Is Flat: A Brief History of the Twenty-first Century. Farrar, Straus and Giroux, 448.)
10. Чес­но­ко­ва А.С. 2018. Иден­тич­ность сете­вых худож­ни­ков (на при­ме­ре соци­аль­ной сети Twitter). Мате­ри­а­лы Меж­ду­на­род­но­го моло­деж­но­го науч­но­го фору­ма «ЛОМОНОСОВ-2018». М., МАКС Пресс: 1-2. 
11. Arseniev A.A., Hooper L., Lee H., McCormick T., Moreno M. 2015. Pro-Eating Disorder (pro-ED) Social Interaction on Twitter. Journal of Adolescent Health, 56(2): 21. DOI: 10.1016/j.jadohealth.2014.10.042
12. Caerols-Mateo R., Tapia Frade A., Soto A.C. 2013. Instagram, la imagen como soporte de discurso comunicativo participado. Revista de Comunicación Vivat Academia, XV(124): 68–78.
13. Chancellor S., Pater J., Clear T., Gilbert E., De Choudhury M. 2016. #thyghgapp: Instagram Content Moderation and Lexical Variation in Pro-Eating Disorder Communities. CSCW ’16 Proceedings of the 19th ACM Conference on Computer-Supported Cooperative Work & Social Computing. New York: ACM: 1201-1213. DOI: 10.1145/2818048.2819963
14. Huxley A., 2017. Brave New World. N.Y.: Harper pbl.: 272 p.
15. Lageson S.E., McElrath S., Palmer K.E. 2018. Gendered Public Support for Criminalizing «Revenge Porn». Feminist Criminology, 0: 1-24. DOI: 10.1177/1557085118773398
16. Lillis D., Becker B.A., O’Sullivan T., Scanlon M. Current Challenges and Future Research Areas for Digital Forensic Investigation. 11th Annual ADFSL Conference on Digital Forensics, Security and Law (CDFSL 2016), Daytona Beach, Florida, USA, 24-26 May 2016. 
17. Metzger M.J., Flanagin A.J. 2013. Credibility and trust of information in online environments: The use of cognitive heuristics. Journal of Pragmatics, 59: 210-220. DOI: 10.1016/j.pragma.2013.07.012
18. Misoch S. 2015. Stranger on the internet: Online self-disclosure and the role of visual anonymity. Computers in Human Behavior, 48: 535-541. DOI: 10.1016/j.chb.2015.02.027
19. Pittman M., Reich B. 2016. Social media and loneliness: Why an Instagram picture may be worth more than a thousand Twitter words. Computers in Human Behavior, 62: 155–167. DOI: 10.1016/j.chb.2016.03.084
20. Vishwanath A. 2015. Habitual Facebook Use and its Impact on Getting Deceived on Social Media. Journal of Computer-Mediated Communication, 1: 83-98. DOI: 10.1111/jcc4.12100

Об авторах

• Слю­са­рев Вла­ди­мир Вла­ди­ми­ро­вич — млад­ший науч­ный сотруд­ник кафед­ры фило­со­фии Наци­о­наль­но­го иссле­до­ва­тель­ско­го Ниже­го­род­ско­го госу­дар­ствен­но­го уни­вер­си­те­та им. Н.И. Лоба­чев­ско­го, выпуск­ник аспи­ран­ту­ры по спе­ци­аль­но­сти «Фило­со­фия. Эти­ка. Рели­гио­ве­де­ние». E‑mail: ssvovass@gmail.com

• Хуся­и­нов Тимур Мара­то­вич — пре­по­да­ва­тель депар­та­мен­та соци­аль­ных наук, мене­джер факуль­те­та гума­ни­тар­ных наук, Ниже­го­род­ский фили­ал Наци­о­наль­но­го иссле­до­ва­тель­ско­го уни­вер­си­те­та «Выс­шая шко­ла эко­но­ми­ки», выпуск­ник аспи­ран­ту­ры Наци­о­наль­но­го иссле­до­ва­тель­ско­го Ниже­го­род­ско­го госу­дар­ствен­но­го уни­вер­си­те­та им. Н.И. Лоба­чев­ско­го по спе­ци­аль­но­сти «Фило­со­фия. Эти­ка. Рели­гио­ве­де­ние». E‑mail: timur@husyainov.ru

Смот­ри­те также:

• Бон­да­рен­ко С.В. О мето­до­ло­ги­че­ских аспек­тах осу­ществ­ле­ния соци­о­струк­тур­но­го ана­ли­за вир­ту­аль­ных сете­вых сообществ
• Маши­на, плат­фор­ма, тол­па: Наше циф­ро­вое буду­щее. Энд­рю Мака­фи, Эрик Бриньолфсон
• Слю­са­рев В. В., Хуся­и­нов Т. М. Про­яв­ле­ние соци­аль­но­сти, асо­ци­аль­но­сти и анти­со­ци­аль­но­сти в вир­ту­аль­ном пространстве
• Уру­со­ва Е. А., Хуся­и­нов Т. М. Про­яв­ле­ние фено­ме­на псев­до­ком­пе­тент­но­сти лич­но­сти в усло­ви­ях инфор­ма­ци­он­но­го общества