Жихарева Л.В. Виртуальные группы смерти: методология исследования

Введение

Суи­ци­даль­ная актив­ность совре­мен­ных под­рост­ков – одна из акту­аль­ных тем, обсуж­да­е­мых на раз­лич­ных уров­нях. Ста­ти­че­ские дан­ные по чис­лу суи­ци­дов несо­вер­шен­но­лет­них воз­рос­ло почти в три раза. Суи­ци­даль­ная актив­ность под­рост­ков ста­ла интер­нет-мэмом и пред­став­ле­на как в изоб­ра­же­ни­ях, так и в тек­сто­вых выражениях.

Осо­бую нишу зани­ма­ют спе­ци­фи­че­ские интер­нет сооб­ще­ства «спо­соб­ству­ю­щие» суи­ци­даль­ной актив­но­сти подростков.

Дан­ная про­бле­ма актив­но обсуж­да­ет­ся в науч­ных дис­кус­си­ях, в СМИ, на новост­ных пор­та­лах в интер­не­те, в пра­ви­тель­стве, но в боль­шей сте­пе­ни пре­ния носят эмо­ци­о­наль­ный харак­тер. Совре­мен­ные науч­ные иссле­до­ва­ния ско­рее фраг­мен­тар­ны. Поэто­му для нас пред­став­ля­ет­ся акту­аль­ным про­ве­де­ние тео­ре­ти­че­ско­го ана­лиз под­хо­дов по про­бле­ме иссле­до­ва­ния и выде­ле­ние тео­ре­ти­че­ской моде­ли к эмпи­ри­че­ско­му иссле­до­ва­нию фено­ме­на «групп смер­ти», вовле­че­ния под­рост­ков в суи­ци­даль­ную активность.

Целью ста­тьи явля­ет­ся тео­ре­ти­ко-мето­до­ло­ги­че­ский ана­лиз про­бле­мы вовле­че­ния под­рост­ков в груп­пы смерти.

Изложение основного материала статьи

Про­бле­ма суи­ци­даль­ных рис­ков в под­рост­ко­вом воз­расте не нова, суще­ству­ет ряд авто­ри­тет­ных оте­че­ствен­ных и зару­беж­ных иссле­до­ва­ний, посвя­щен­ных иссле­до­ва­нию детер­ми­ни­ру­ю­щих фак­то­ров и усло­вий суи­ци­даль­ной актив­но­сти, инди­ви­ду­аль­но- лич­ност­ных пред­по­сы­лок суи­ци­даль­ных рисков.

Так, в состо­я­нии реаль­но­го суи­ци­даль­но­го кри­зи­са у под­рост­ка акту­а­ли­зи­ру­ют­ся инди­ви­ду­аль­но-лич­ност­ные свой­ства когни­тив­но­го, аффек­тив­но­го и кона­тив­но­го ком­по­нен­тов. К кото­рым отно­сят­ся эго­цен­три­че­ское само­со­зна­ние в соче­та­нии с нега­тив­ным отно­ше­ни­ем к себе, ауто­агрес­сив­ные реак­ции, пес­си­ми­сти­че­ские лич­ност­ные уста­нов­ки, ригид­ные пове­ден­че­ские сте­рео­ти­пы [Абра­у­мо­ва: 1980], [Слуц­кий, 1992].

Выде­ля­ют сле­ду­ю­щие инди­ви­ду­аль­но-лич­ност­ные осо­бен­но­сти под­рост­ков- суи­ци­ден­тов: нали­чие опре­де­лен­ных акцен­ту­а­ций харак­те­ра (сен­си­тив­ная, эмо­тив­ная, воз­бу­ди­мая, эмо­ци­о­наль­но-лабиль­ная, исте­ро­ид­ная); сни­жен­ный фон настро­е­ния; депрес­сив­ность; враж­деб­ность [Вол­ко­ва, 1998], такие каче­ства как неустой­чи­вость само­оцен­ки, рани­мость, нон­кон­фор­мизм, чрез­мер­ная реак­тив­ность [Вро­но, 1994].

На кона­тив­ном уровне выде­ля­ют сле­ду­ю­щие осо­бен­но­сти пове­де­ния под­рост­ков- суи­ци­ден­тов [Гал­стян, 2010], [Емя­ше­ва, 2013], [Хме­ле­ва 2005], [Шир, 1984], [Hawton 1995], [Thompson, 1999]:

• тре­вож­но-ажи­ти­ро­ван­ное поведение;
• нару­ше­ние сна, ноч­ные кошмары;
• немо­ти­ви­ро­ван­ная агрессия;
• выра­жен­ное про­яв­ле­ние ком­плек­са неполноценности;
• упо­треб­ле­ние алко­го­ля и ПАВ;
• тяже­ло про­те­ка­ю­щий пубертат;
• селф-харм.

В под­рост­ко­вом воз­расте суще­ству­ет ряд групп с высо­ким суи­ци­даль­ным риском, свой­ствен­ных непо­сред­ствен­но этой воз­раст­ной категории:

1. Кли­ни­че­ская груп­па – это дети и под­рост­ки, кото­рые пере­нес­ли трав­му голо­вы либо моз­го­вую инфек­цию. В ситу­а­ции кри­зи­са (пубер­тат, сома­то- или пси­хо­ге­нии) может про­изой­ти деком­пен­са­ция, вле­ку­щая раз­ви­тие раз­но­об­раз­ных состо­я­ний и реак­ций с суи­ци­даль­ны­ми тенденциями.
2. Раз­лич­ные фор­мы дис­гар­мо­нич­но­го развития.
3. Дети и под­рост­ки с направ­лен­но­стью к ком­плек­си­ро­ва­нию раз­лич­ных типов деви­ант­но­го пове­де­ния по типу цепоч­ки. На одном из эта­пов этой «цепоч­ки» анти­дис­ци­пли­нар­ные, амо­раль­ные фор­мы пове­де­ния пре­об­ра­зу­ют­ся в асо­ци­аль­ные и анти­со­ци­аль­ные. Так, в ситу­а­ции угро­зы нака­за­ния про­ис­хо­дит срыв адап­та­ции про­во­ци­ру­ет­ся раз­ви­тие суи­ци­даль­но­го намерения.
4. Под­рост­ки, отли­ча­ю­щи­е­ся высо­ко­нрав­ствен­ны­ми усто­я­ми и тен­ден­ци­я­ми к иде­а­ли­за­ции чув­ства люб­ви и сек­су­аль­ных отно­ше­ний. Свое­об­раз­ное вос­пи­та­ние, отсут­ствие жиз­нен­но­го опы­та, «книж­ное» вос­при­я­тие дей­стви­тель­но­сти при столк­но­ве­нии с реаль­но­стью акту­а­ли­зи­ру­ет у них депрес­сив­ные состо­я­ния с иде­я­ми само­об­ви­не­ния и суи­ци­даль­ны­ми тен­ден­ци­я­ми [Жез­ло­вой, 1981].

К соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ским фак­то­рам суи­ци­даль­но­го пове­де­ния отно­сят урба­ни­за­цию насе­ле­ния, деструк­тив­ный инсти­тут семьи, отсут­ствие бла­го­при­ят­ных отно­ше­ний со сверст­ни­ка­ми, про­бле­мы в шко­ле, вли­я­ние СМИ, зара­зи­тель­ность и кол­лек­тив­ность само­го фено­ме­на суи­ци­да [Амбра­у­мо­ва, 1994].

Так, в резуль­та­те иссле­до­ва­ния слу­ча­ев под­рост­ко­во­го суи­ци­да [Вро­но, 1994], выяви­ла спе­ци­фи­че­ские осо­бен­но­сти внут­ри­се­мей­ной ситу­а­ции под­рост­ков – суи­ци­ден­тов: пол­ное отсут­ствие эмо­ци­о­наль­но­го вза­и­мо­дей­ствия, в част­но­сти, с мате­рью, систе­ма­ти­че­ская демон­стра­ция недо­ве­рия, высо­кие стан­дар­ты систе­мы тре­бо­ва­ний, тоталь­ный кон­троль. Так же иссле­до­ва­те­ли ука­зы­ва­ют на нару­ше­ние роле­вой струк­ту­ры в семье [Гре­бен­ки­на, Урван­цев, 1996].

Нару­ше­ние струк­ту­ры эффек­тив­но­го обще­ния и вза­и­мо­дей­ствия со сверст­ни­ка­ми, явля­ет­ся фаталь­ным в под­рост­ко­вом воз­расте, так как невоз­мож­ность реа­ли­за­ции веду­щей дея­тель­но­сти при­во­дит под­рост­ка в состо­я­ние силь­ней­шей фруст­ра­ции. Так, по дан­ным послед­них иссле­до­ва­ний более поло­ви­ны детей в клас­се нахо­дят­ся в ста­ту­се отвер­га­е­мых [Лучин­ки­на, 2015].

Уве­ли­че­ние суи­ци­даль­ной актив­но­сти сре­ди под­рост­ков в Рос­сии свя­за­но, в первую оче­редь, с мас­штаб­ной деста­би­ли­за­ци­ей отно­ше­ний само­го инди­ви­да с соци­аль­ной средой. 

На фоне зна­чи­тель­ной дегра­да­ции соци­аль­ных инсти­ту­тов в пост­со­вет­ское вре­мя обра­зо­вав­ший­ся нор­ма­тив­но-цен­ност­ный ваку­ум стал напол­нять­ся пере­ход­ны­ми мировоззрениями. 

Сло­жив­ши­е­ся соци­аль­но-эко­но­ми­че­ские усло­вия совре­мен­ной Рос­сии про­бу­ди­ли у боль­шин­ства людей чув­ство стра­ха и тре­во­ги, кото­рые, в свою оче­редь, созда­ва­ли ком­плекс при­чин и усло­вий раз­ви­тия суи­ци­даль­ных настро­е­ний у само­го моло­до­го поко­ле­ния - подростков. 

В первую оче­редь, лише­ние себя жиз­ни напря­мую свя­за­но с соци­аль­ной инте­гра­ци­ей лич­но­сти — то есть сте­пе­нью, соглас­но кото­рой чело­век чув­ству­ет себя частью боль­шой группы. 

Суи­ци­даль­ное пове­де­ние име­ет как воз­бу­ди­те­ля, мотив, так и при­чи­ну, одна­ко, в целом само­убий­ство — это след­ствие соци­аль­но- пси­хо­ло­ги­че­ской дез­адап­та­ции лич­но­сти в усло­ви­ях транс­фор­ми­ру­ю­ще­го­ся обще­ства [Гол­стян, 2010].

Зара­зи­тель­ность и кол­лек­тив­ность суи­ци­даль­но­го пове­де­ния напря­мую свя­за­ны как с урба­ни­за­ци­ей обще­ства, так и с вли­я­ни­ем СМИ и Интер­не­та на созна­ние личности. 

Клас­си­че­ским при­ме­ром суи­ци­даль­но­го зара­же­ния явля­ет­ся чере­да само­убийств моло­дых людей по при­ме­ру гётев­ско­го Вер­те­ра, с томи­ком люби­мо­го про­из­ве­де­ния в руках. Этот эффект полу­чил назва­ние эффект Вертера.

На совре­мен­ном эта­пе Интер­нет явля­ет­ся при­выч­ным про­стран­ством досу­га и обще­ния. На сте­нах соци­аль­ных сетей пишут «Хочу уйти», «Хочу в игру» и др., под­креп­ля­ют инфор­ма­ци­ей о более «лег­ких» спо­со­бах «ухо­да», пред­ла­га­ют ком­па­нию, мето­дич­но в виде кве­ста под­во­дят к реша­ю­ще­му шагу…

Фоно­вым усло­ви­ем груп­по­вых суи­ци­дов, явля­ют­ся тре­во­га, душев­ная боль, страх соци­аль­но­го отвер­же­ния и изо­ля­ция [Любов, 2012].

Музы­каль­ные про­из­ве­де­ния и кли­пы ста­но­вят­ся суи­ци­до­ген­ны­ми фак­то­ра­ми, если фаны иден­ти­фи­ци­ру­ют соб­ствен­ные чув­ства и эмо­ции с тек­стом пес­ни, видео­ря­дом, сами­ми кумирами.

Совре­мен­ное инфор­ма­ци­он­ное про­стран­ство пред­по­ла­га­ет каче­ствен­но новую соци­аль­ную ситу­а­цию раз­ви­тия фор­ми­ру­ю­щей­ся лич­но­сти. Совре­мен­ные под­рост­ки это уже не про­сто потре­би­те­ли инфор­ма­ции, а актив­ные пользователи. 

Гене­зис обще­ния в под­рост­ко­вом воз­расте пред­по­ла­га­ет три ста­дии ста­нов­ле­ния. На пер­вой ста­дии в млад­шем под­рост­ко­вом воз­расте под­рост­ку необ­хо­ди­ма ком­па­ния, воз­ни­ка­ет потреб­ность в при­над­леж­но­сти соци­аль­ной груп­пе себе подоб­ных. В резуль­та­те удо­вле­тво­ре­ния пер­вич­ной потреб­но­сти в при­над­леж­но­сти воз­ни­ка­ет потреб­ность занять опре­де­лен­ное место в иерар­хи­че­ской струк­ту­ре груп­пы. Толь­ко потом, в стар­шем под­рост­ко­вом воз­расте воз­ни­ка­ет стрем­ле­ние к авто­но­мии и при­зна­нии цен­но­сти соб­ствен­ной личности.

Обще­ние совре­мен­ных под­рост­ков в боль­шей сте­пе­ни про­ис­хо­дит в соци­аль­ных груп­пах в интер­нет-про­стран­стве. Соглас­но послед­ним иссле­до­ва­ни­ям наи­бо­лее попу­ляр­ны­ми соци­аль­ны­ми сооб­ще­ства­ми в сети явля­ет­ся Вкон­так­те, Инста­грамм, Твит­тер и т.п.

Соци­аль­ная сеть Вкон­так­те пред­став­ля­ет собой инфор­ма­ци­он­ную плат­фор­му, содер­жа­щую пер­со­наль­ные акка­ун­ты поль­зо­ва­те­лей, груп­пы по инте­ре­сам, соци­аль­ные страницы.

Пред­ме­том наше­го иссле­до­ва­ния явля­ют­ся соци­аль­ные стра­ни­цы, пред­став­ля­ю­щие опас­ность жиз­не­де­я­тель­но­сти моло­дых людей, так назы­ва­е­мые груп­пы смерти. 

Фило­со­фия таких групп содер­жит свер­хи­дею о том, что мир жесток и не спра­вед­лив, во всех посла­ни­ях под­рост­ку вну­ша­ют то, что его любят здесь, чем боль­ше выпол­ня­ет зада­ний под­ро­сток, тем проч­нее он зани­ма­ет пози­ции в группе.

Мно­гие под­рост­ки при­хо­дят в такие груп­пы, пото­му что им про­сто инте­рес­но, но посте­пен­но груп­па начи­на­ет удо­вле­тво­рять их потреб­ность в при­зна­нии и само­цен­но­сти, у поль­зо­ва­те­ля воз­ни­ка­ет сна­ча­ла при­вя­зан­ность, а потом и зави­си­мость от кон­тен­та группы. 

Таким обра­зом, под­ро­сток попа­да­ет в замкну­тую систе­му с опре­де­лен­ным инфор­ма­ци­он­ным пото­ком и не заме­ча­ет вокруг себя дру­гие инфор­ма­ци­он­ные систе­мы либо при­ни­жа­ет их достоинства.

Поми­мо того, что под­ро­сток участ­ву­ет в смер­тель­ном кве­сте, он так же явля­ет­ся участ­ни­ком мно­же­ства дру­гих пабликов. 

Про­ана­ли­зи­ро­вав содер­жа­ние под­пи­сок на инте­рес­ные стра­ни­цы игра­ю­щих под­рост­ков, мож­но заме­тить, что основ­ные инте­ре­сы скон­цен­три­ро­ва­ны на депрес­сив­ных груп­пах, груп­пах, содер­жа­щих сце­ны наси­лия и смер­ти. Это слу­жит допол­ни­тель­ным фак­то­ром, эмо­ци­о­наль­ным яко­рем. У под­рост­ка, нахо­дя­ще­го­ся в подав­лен­ном эмо­ци­о­наль­ном состо­я­нии, физи­че­ском исто­ще­нии, осла­бе­ва­ют меха­низ­мы пси­хо­ло­ги­че­ской защи­ты, он ста­но­вит­ся ведомым. 

Кве­сто­вые зада­ния через выбро­сы адре­на­ли­на вызы­ва­ют у под­рост­ка искрен­нюю радость и эмо­ци­о­наль­ную раз­ряд­ку, он полу­ча­ет похва­лу от кура­то­ра и при­зна­ние соб­ствен­ной цен­но­сти, от чего ребе­нок ста­но­вит­ся, зави­сим от игры.

По мне­нию Лучин­ки­ной А.И., под­ро­сток вовле­ка­ют­ся в суи­ци­даль­ный кон­тент при усло­вии, если его реаль­ная лич­ность харак­те­ри­зу­ет­ся суи­ци­даль­ны­ми наклон­но­стя­ми или повы­шен­ной вик­тим­но­стью. При этом про­ис­хо­дит вза­и­мо­вли­я­ние реаль­ной и вир­ту­аль­ной лич­но­сти подростка.

Вир­ту­аль­ность лич­но­сти харак­те­ри­зу­ет­ся кри­те­ри­аль­ны­ми осо­бен­но­стя­ми. Кри­те­ри­я­ми вир­ту­аль­но­сти выступает: 

• вре­мен­ная шка­ла пре­бы­ва­ния в интер­нет- пространстве;
• сте­пень отли­чия цен­ност­но-смыс­ло­вой состав­ля­ю­щей сфе­ры созна­ния вир­ту­аль­ной лич­но­сти от реаль­ной (мифо­ло­ге­ма);
• стрем­ле­ние к репли­ка­ции обра­за в Интер­не­те или вопло­ще­ние в роль; 
• чув­ства при­над­леж­но­сти, вовле­чен­но­сти к сете­вой субкультуре;
• направ­лен­ность поли­мо­даль­на – содер­жит­ся инфор­ма­ция о раз­лич­ных типах соци­а­ли­за­ции в интер­нет-про­стран­стве [Лучин­ки­на А.И., 2014].

По мне­нию авто­ра, вовле­че­ние под­рост­ка в «груп­пы смер­ти», свя­за­но с выбо­ром лич­ной мифо­ло­ге­мы и деви­ант­ной фор­мой реа­ли­за­ции моти­ва репли­ка­ции или вопло­ще­ния в роль [Лучин­ки­на, 2015].

Обоб­щая тео­ре­ти­че­ское иссле­до­ва­ние про­бле­мы суи­ци­даль­но­го пове­де­ния в под­рост­ко­вом воз­расте, пред­ста­вим тео­ре­ти­че­скую модель иссле­до­ва­ния суи­ци­даль­ной актив­но­сти в под­рост­ко­вом воз­расте (рису­нок 1).

Как вид­но из рис.1 при иссле­до­ва­нии тако­го фено­ме­на как суи­цид необ­хо­ди­мо ком­плекс­но под­хо­дить к реше­нию про­бле­мы. Как было уста­нов­ле­но в ходе тео­ре­ти­че­ско­го иссле­до­ва­ния, суще­ству­ет ряд фак­то­ров и усло­вий суи­ци­даль­ной актив­но­сти личности. 

В част­но­сти нами выде­ле­ны сле­ду­ю­щие: ана­лиз соци­аль­ной ситу­а­ции раз­ви­тия под­рост­ка - усло­вия и каче­ство дет­ско-роди­тель­ско­го вза­и­мо­дей­ствия и осо­бен­но­сти интер­нет- соци­а­ли­за­ции (вир­ту­аль­ная лич­ность); ана­лиз реа­ли­за­ции веду­щей дея­тель­но­сти в под­рост­ко­вом воз­расте – каче­ство и спо­соб­ность реа­ли­за­ции; состав­ля­ю­щие когни­тив­но­го, аффек­тив­но­го, кона­тив­но­го ком­по­нен­тов суи­ци­даль­ной актив­но­сти (рису­нок 2.).

Выводы

Под­рост­ки, склон­ные к суи­ци­даль­ной актив­но­сти, в реаль­ном про­стран­стве пере­но­сят эту актив­ность в вир­ту­аль­ное пространство. 

Таким обра­зом, иссле­до­ва­ние вир­ту­аль­ных групп смер­ти долж­но охва­ты­вать все под­хо­ды: фено­ме­но­ло­ги­че­ский (опи­са­тель­ный), субъ­ек­тив­ный (лич­ност­ные харак­те­ри­сти­ки) и пове­ден­че­ский в нераз­рыв­ном един­стве харак­те­ри­стик «реаль­ной» и «вир­ту­аль­ной» личности.

Суи­ци­даль­ная лич­ность в вир­ту­аль­ном про­стран­стве бази­ру­ет­ся на свой­ствах и харак­те­ри­сти­ках реаль­ной лич­но­сти и вклю­ча­ет когни­тив­ную, мифо­ло­ги­че­скую и моти­ва­ци­он­ную составляющие. 

К когни­тив­ной состав­ля­ю­щей отно­сят­ся убеж­де­ния и уро­вень инстру­мен­таль­ной ком­пе­тент­но­сти лич­но­сти; к моти­ва­ци­он­ной – моти­вы нахож­де­ния в сети; к мифо­ло­ги­че­ской – лич­ные мифо­ло­ге­мы подростков.

Несмот­ря на то, что суи­ци­даль­ная актив­ность явля­ет­ся акту­аль­ной про­бле­мой совре­мен­но­го обще­ства: во-пер­вых, суи­цид раз­ру­ша­ет не толь­ко жизнь отдель­но­го чело­ве­ка, но и, во-вто­рых, явля­ет­ся зара­зи­тель­ным при­ме­ром как фор­мы пове­де­ния, к кото­рой при­бе­га­ет чело­век в той или иной кон­фликт­ной ситуации. 

Одна­ко спе­ци­а­ли­сты раз­лич­ных служб при диа­гно­сти­ке и орга­ни­за­ции про­фи­лак­ти­че­ских меро­при­я­тий суи­ци­даль­ной актив­но­сти стал­ки­ва­ют­ся с боль­шой про­бле­мой, а имен­но: не суще­ству­ет еди­ной тео­рии, объ­яс­ня­ю­щей при­ро­ду суицидов.

В насто­я­щее вре­мя отсут­ству­ет эффек­тив­ная систе­ма защит­ных барье­ров, досто­вер­но сни­жа­ю­щих риск суи­ци­даль­ной актив­но­сти лич­но­сти, не суще­ству­ет обще­при­ня­то­го уста­нов­лен­но­го мето­ди­че­ско­го инстру­мен­та­рия для рабо­ты с потен­ци­аль­но суи­ци­даль­ной личностью.

Список литературы

1. Ага­д­жа­нян Г., Мед­ве­де­ва Н.И. 2012. Суи­ци­ды в под­рост­ко­вом воз­расте! Мож­но ли их предот­вра­тить? Меж­ду­на­род­ный жур­нал при­клад­ных и фун­да­мен­таль­ных исследований. 
2. Амбру­мо­ва А.Г. 1994. Пси­хо­ло­гия само­убий­ства. Меди­цин­ская помощь. 3: 15-19.
3. Амбру­мо­ва А.Г., Тихо­нен­ко В.А. 1980. Про­фи­лак­ти­ка суи­ци­даль­но­го пове­де­ния. Мето­ди­че­ские реко­мен­да­ции. М, 24 с.
4. Бан­ни­ков Г.С. Пав­ло­ва Т.С., Кош­кин К.А., Лето­ва А.В. 2015. Потен­ци­аль­ные и акту­аль­ные фак­то­ры рис­ка раз­ви­тия суи­ци­даль­но­го пове­де­ния под­рост­ков (обзор лите­ра­ту­ры). Суи­ци­до­ло­гия, 4 (21): 21-33.
5. Вол­ко­ва А.Н. 1998. Пси­хо­ло­го-педа­го­ги­че­ская под­держ­ка детей-суи­ци­ден­тов. Вест­ник пси­хо­со­ци­аль­ной и кор­рек­ци­он­но-реа­би­ли­та­ци­он­ной рабо­ты. 2: 36-43.
6. Вро­но Е.М. 1994. Смерть как выход из тупи­ка? Вос­пи­та­ние школь­ни­ков. 5: 41-45.
7. Вро­но Е.М., Рати­но­ва Н.А. 1999. О воз­раст­ном свое­об­ра­зии ауто­агрес­сив­но­го пове­де­ния у пси­хи­че­ски здо­ро­вых под­рост­ков. Срав­ни­тель­но-воз­раст­ные иссле­до­ва­ния в суи­ци­до­ло­гии. М., 38-46.
8. Гал­стян Г.С. 2010. Суи­цид несо­вер­шен­но­лет­них как край­няя фор­ма деви­ант­но­го пове­де­ния. Авто­реф. дисс. … канд сиц. наук. 
9. Гре­бен­ки­иа Е.А., Урван­цев Л.П. 1996. Вза­и­мо­от­но­ше­ния в семье как фак­тор суи­ци­даль­но­го пове­де­ния. Про­бле­мы пси­хо­ло­ги­че­ской помо­щи семье и шко­ле. Яро­славль, 134.
10. Емя­ше­ва Ж.В. 2013. Неко­то­рые зако­но­мер­но­сти вли­я­ния стрес­со­вых собы­тий жиз­ни на фор­ми­ро­ва­ние суи­ци­даль­ных тен­ден­ций при аддик­тив­ном пове­де­нии. Суи­ци­до­ло­гия. 4: 3 2-41.
11. Жез­ло­ва Л.Я. 1981. Срав­ни­тель­но-воз­раст­ные аспек­ты суи­ци­даль­но­го пове­де­ния детей и под­рост­ков. Акту­аль­ные про­бле­мы суи­ци­до­ло­гии. 92: 124-133.
12. Кон­дра­шен­ко В.Т. 1988. Суи­ци­даль­ное пове­де­ние. Деви­ант­ное пове­де­ние у под­рост­ков. Мн.: Сфе­ра, 57.
13. Лука­шук А.В., Филип­по­ва М.Д., Сомки­на О.Ю. 2016. Харак­те­ри­сти­ка дет­ских и под­рост­ко­вых суи­ци­дов. Рос­сий­ский меди­ко-био­ло­ги­че­ский вест­ник им. ака­де­ми­ка И.П. Пав­ло­ва. 2: 137-143.
14. Лучин­ки­на А.И. 2014. Спе­ци­фи­ка моти­ва­ции интер­нет-поль­зо­ва­те­лей. Пер­спек­ти­вы нау­ки и обра­зо­ва­ния. 6 (12): 105-109.
15. Лучин­ки­на А.И. 2015. Осо­бен­но­сти фор­ми­ро­ва­ния вир­ту­аль­ной лич­но­сти интер­нет- поль­зо­ва­те­ля. Про­бле­мы совре­мен­но­го педа­го­ги­че­ско­го обра­зо­ва­ния, изда­тель­ство: Гума­ни­тар­но- педа­го­ги­че­ская ака­де­мия (фили­ал) Феде­раль­но­го госу­дар­ствен­но­го обра­зо­ва­тель­но­го учре­жде­ния выс­ше­го обра­зо­ва­ния «Крым­ский феде­раль­ный уни­вер­си­тет име­ни В. И. Вер­над­ско­го». 47(2): 280-286. 
16. Любов Е.Б. 2012. СМИ и под­ра­жа­тель­ное суи­ци­даль­ное пове­де­ние. Часть I. Суи­ци­до­ло­гия [Media and imitative suicidal behavior. Part I. Suicidology]. 
17. Поло­жий Б.С. 2015. Кон­цеп­ту­аль­ная модель суи­ци­даль­но­го пове­де­ния. Суи­ци­до­ло­гия. 1: 3-7.
18. Слуц­кий А.С. Зана­дво­ров М.С. 1992. Неко­то­рые пси­хо­ло­ги­че­ские и кли­ни­че­ские аспек­ты пове­де­ния суи­ци­ден­тов. Пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал. 1: 77-85.
19. Стар­шен­ба­ум, Г.В. 2005. Суи­ци­до­ло­гия и кри­зис­ная пси­хо­те­ра­пия. Кли­ни­че­ская пси­хо­ло­гия. Коги­то-Центр, 376 с.
20. Хме­ле­ва, Ю.Б. 2005. Суи­ци­даль­ные попыт­ки детей и под­рост­ков, совер­шен­ные в рам­ках «острой реак­ции на стресс». Науч­ные мате­ри­а­лы 14 съез­да пси­хи­ат­ров Рос­сии. М.: 227
21. Шир Е. 1984. Суи­ци­даль­ное пове­де­ние у под­рост­ков. Жур­нал нев­ро­па­то­ло­гии и пси­хи­ат­рии, 10: 56–59.
22. Hawton K. 1995. Media Influences on Suicidal Behavior in Young People. Crisis: The Journal of Crisis Intervention and Suicide Prevention. 3: 100—101 (in English).
23. Thompson S. 1999. The internet and its potential influence on suicide. Psychiatric Bulletin. 8: 449—451 (in English).

Об авторе

Жиха­ре­ва Л.В. - ГБОУВО РК «Крым­ский инже­нер­но-педа­го­ги­че­ский уни­вер­си­тет», г. Симферополь.

Смот­ри­те также:

• Айси­на Р.М., Несте­ро­ва А.А. Кибер­со­ци­а­ли­за­ция моло­де­жи в инфор­ма­ци­он­но-ком­му­ни­ка­ци­он­ном про­стран­стве совре­мен­но­го мира: эффек­ты и риски
• Бон­да­рен­ко С.В. Вир­ту­аль­ные сете­вые сооб­ще­ства деви­ант­но­го поведения
• Иса­ко­ва И.А., Янак А.Л. Инфор­ма­ти­за­ция и гад­же­ти­за­ция совре­мен­но­го обще­ства и детства
• Сол­да­то­ва Г. У., Чигарь­ко­ва С. В., Льво­ва Е. Н. Онлайн-агрес­сия и подростки