Белинская Е.П., Прилуцкая П.Ю. Взаимосвязь виртуального социального статуса и личностных особенностей пользователей социальной сети Инстаграм

Б

Соци­аль­ный ста­тус чело­ве­ка, будучи исход­но поня­ти­ем социо­ло­ги­че­ским, сего­дня – одно из базо­вых поня­тий для соци­аль­ных наук в целом. Одна­ко, несмот­ря на почти веко­вую тра­ди­цию исполь­зо­ва­ния, оно вклю­ча­ет в себя все боль­шее и боль­шее коли­че­ство содер­жа­тель­но раз­но­род­ных пара­мет­ров, что застав­ля­ет иссле­до­ва­те­лей гово­рить не столь­ко о его меж­дис­ци­пли­нар­но­сти, сколь­ко о поли­дис­ци­пли­нар­но­сти [Фоло­ме­е­ва, Федо­то­ва 2018]. 

В соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ской опти­ке соци­аль­ный ста­тус – тоже доста­точ­но тра­ди­ци­он­но – пони­ма­ет­ся как един­ство объ­ек­тив­но свой­ствен­ных чело­ве­ку харак­те­ри­стик, опре­де­ля­ю­щих его поло­же­ние в соци­аль­ной общ­но­сти (пол, воз­раст, обра­зо­ва­ние, семей­ные и про­фес­си­о­наль­ные роли, доход и т.п.), и резуль­та­та его субъ­ек­тив­ной оцен­ки дру­ги­ми чле­на­ми группы. 

Оче­вид­но, что вто­рой, соци­аль­но-пер­цеп­тив­ный фокус ана­ли­за, в насто­я­щий момент доми­ни­ру­ет, и пото­му иссле­до­ва­ния соци­аль­но­го ста­ту­са в соци­аль­ной пси­хо­ло­гии в основ­ном фоку­си­ру­ют­ся на изу­че­нии атри­бу­тив­ных про­цес­сов. Цен­траль­ным вопро­сом при этом ста­но­вит­ся поиск соот­но­ше­ния объ­ек­тив­ных и субъ­ек­тив­ных пара­мет­ров соци­аль­но­го ста­ту­са, а так­же меха­низ­мов, реа­ли­зу­ю­щих дан­ное соот­но­ше­ние, чему есть две причины. 

Во-пер­вых, в усло­ви­ях быст­рой соци­аль­ной дина­ми­ки тра­ди­ци­он­но устой­чи­вые объ­ек­тив­ные пара­мет­ры соци­аль­но­го поло­же­ния чело­ве­ка меня­ют свою кон­фи­гу­ра­цию, все более застав­ляя иссле­до­ва­те­лей гово­рить о них не как о фик­си­ро­ван­ном набо­ре харак­те­ри­стик, а как о сти­ле жизни. 

Во-вто­рых, подоб­ное «раз­мы­ва­ние объ­ек­тив­но­сти» неми­ну­е­мо услож­ня­ет атри­бу­тив­ные схе­мы, уси­ли­вая в них роль про­то­ти­пи­че­ских и нар­ра­тив­ных ком­по­нен­тов [Фоло­ме­е­ва, Федо­то­ва 2018; Anderson et al. 2015; Hays et al. 2015] и акцен­ти­руя роль аффек­та в атри­бу­тив­ных процессах.

Совре­мен­ное тран­зи­тив­ное соци­аль­ное про­стран­ство созда­ет для подоб­ной дина­ми­ки мак­си­маль­но реле­вант­ные усло­вия. Пере­ход все боль­ше­го коли­че­ства повсе­днев­ных ком­му­ни­ка­ций в вир­ту­аль­ное про­стран­ство, с одной сто­ро­ны, дает его участ­ни­кам прак­ти­че­ски бес­ко­неч­ные воз­мож­но­сти для кон­стру­и­ро­ва­ния соб­ствен­ных само­пре­зен­та­ций, а с дру­гой – посто­ян­но ста­вит перед ними зада­чу адек­ват­но­го «про­чте­ния» само­пре­зен­та­ций дру­гих пользователей. 

Ины­ми сло­ва­ми, мож­но гово­рить о фор­ми­ро­ва­нии вир­ту­аль­но­го соци­аль­но­го ста­ту­са чело­ве­ка. Послед­ний по ана­ло­гии с реаль­ным мож­но опре­де­лить как соче­та­ние само­пре­зен­та­ци­он­ных харак­те­ри­стик субъ­ек­та сете­вой ком­му­ни­ка­ции и сфор­ми­ро­ван­но­го на их осно­ве соци­аль­но-пер­цеп­тив­но­го кон­сен­су­са дру­гих поль­зо­ва­те­лей. И если осо­бен­но­стям само­кон­стру­и­ро­ва­ния в сете­вом вза­и­мо­дей­ствии посвя­ще­но уже доста­точ­ное коли­че­ство иссле­до­ва­ний [Белин­ская, Гаври­чен­ко 2018; Astrid et al. 2006; Seidman 2013 и др.], то эмпи­ри­че­ское изу­че­ние про­цес­сов соци­аль­ной атри­бу­ции в вир­ту­аль­ном про­стран­стве пред­став­ле­но зна­чи­тель­но мень­ше [Gosling 2011; Anderson et al 2015].

В этой свя­зи воз­ни­ка­ет целый ряд иссле­до­ва­тель­ских вопро­сов, а имен­но: как соот­но­сят­ся реаль­ный и вир­ту­аль­ный соци­аль­ный ста­тус чело­ве­ка? Насколь­ко наши вир­ту­аль­ные само­пре­зен­та­ции могут ока­зать вли­я­ние на то, как нас вос­при­ни­ма­ют и оце­ни­ва­ют в усло­ви­ях реаль­но­го вза­и­мо­дей­ствия? Как спе­ци­фи­ка сете­вых инди­ка­то­ров соци­аль­но­го ста­ту­са поль­зо­ва­те­ля (сте­пень ком­му­ни­ка­тив­ной актив­но сти, ста­ти­сти­че­ские пока­за­те­ли про­фи­ля, доми­ни­ро­ва­ние визу­аль­но­го или вер­баль­но­го кон­тен­та) вли­я­ет на харак­тер этих атри­бу­ций? Насколь­ко лич­ност­ные осо­бен­но­сти поль­зо­ва­те­ля могут быть «про­чи­та ны» в его сете­вых само­пре­зен­та­ци­ях, и как это свя­за­но с атри­бу­ти­ру­е­мы­ми ему харак­те­ри­сти­ка­ми ста­ту­са? Попыт­ке отве­та на послед ний вопрос и было посвя­ще­но про­ве­ден­ное эмпи­ри­че­ское исследование.

Соци­аль­ной сетью была выбра­на сеть Instagram как в наи­боль­шей сте­пе­ни стан­дар­ти­зо­ван­ная по фор­ма­ту само­пре­зен­та­ций (ее основ­ной кон­тент состав­ля­ют фотографии).

Гипотеза исследования

Общей гипо­те­зой про­ве­ден­но­го эмпи­ри­че­ско­го иссле­до­ва­ния высту­па­ло пред­по­ло­же­ние о том, что вир­ту­аль­ный соци­аль­ный ста­тус поль­зо­ва­те­ля, осно­ван­ный на оцен­ке внеш­ни­ми «экс­пер­та­ми» его сете­вой само­пре­зен­та­ции, свя­зан с его же лич­ност­ны­ми характеристиками. 

Исхо­дя из уже име­ю­щих­ся эмпи­ри­че­ских дан­ных о свя­зи неко­то­рых лич­ност­ных черт и спе­ци­фи­ки само­пре­зен­та­ции в соци­аль­ных сетях [Back et al. 2010; Ryan, Xenos 2011; Lee et al. 2014], были выдви­ну­ты сле­ду­ю­щие част­ные гипотезы.

  1. Суще­ству­ет поло­жи­тель­ная вза­и­мо­связь экс­тра­вер­сии, нар­цис­сиз­ма и само­мо­ни­то­рин­га с пара­мет­ра­ми соци­аль­но­го ста­ту­са, пре­зен­ти­ру­е­мы­ми в вир­ту­аль­ном пространстве.
  2. Суще­ству­ет отри­ца­тель­ная вза­и­мо­связь ней­ро­тиз­ма, пси­хо­па­тии и созна­тель­но­сти с пара­мет­ра­ми соци­аль­но­го ста­ту­са, пре­зен­ти­ру­е­мы­ми в вир­ту­аль­ном пространстве.

Процедура и методики исследования

На пер­вом эта­пе в иссле­до­ва­нии при­ня­ли уча­стие 65 респон­ден­тов - актив­ных поль­зо­ва­те­лей соци­аль­ной сети Instagram (15 муж­чин и 50 жен­щин в воз­расте от 17 до 29 лет, сред­ний воз­раст – 21 год), кото­рые дали согла­сие предо­ста­вить ссыл­ки на свои профили. 

Они запол­ня­ли корот­кую соци­аль­но-демо­гра­фи­че­скую анке­ту (пол, воз­раст, обра­зо­ва­ние, харак­тер теку­щей или буду­щей про­фес­си­о­наль­ной дея­тель­но­сти), а так­же 3 стан­дар­ти­зи­ро­ван­ные методики: 

  1. крат­кий опрос­ник Боль­шой Пятер­ки, направ­лен­ный на оцен­ку лич­ност­ных изме­ре­ний, вхо­дя­щих в соот­вет­ству­ю­щую кон­цеп­цию [Кор­ни­ло­ва, Чума­ко­ва 2016];
  2. опрос­ник «Тем­ная дюжи­на», направ­лен­ный на изме­ре­ние черт Тем­ной три­а­ды [Кор­ни­ло­ва и др. 2015];
  3. опрос­ник спо­соб­но­сти к управ­ле­нию само­предъ­яв­ле­ни­ем в обще­нии, кото­рый явля­ет­ся рус­ско­языч­ным ана­ло­гом шка­лы соци­аль­но­го само­кон­тро­ля, или само­мо­ни­то­рин­га, М. Снай­де­ра [Амя­га 1998].

Вто­рой этап иссле­до­ва­ния заклю­чал­ся в оцен­ке незна­ко­мы­ми с испы­ту­е­мы­ми людь­ми – «экс­пер­та­ми» – предо­став­лен­ных на пер­вом эта­пе про­фи­лей было опро­ше­но 72 чело­ве­ка: 19 муж­чин и 53 жен­щи­ны, сред­ний воз­раст респон­ден­тов – 19 лет. 

Респон­ден­ты это­го эта­па запол­ня­ли автор­ский опрос­ник, направ­лен­ный на оцен­ку вос­при­ни­ма­е­мо­го соци­аль­но­го ста­ту­са поль­зо­ва­те­ля. Его раз­ра­бот­ка при пило­таж­ном иссле­до­ва­нии опи­ра­лась на пред­по­ло­же­ние, что оцен­ка соци­аль­но­го ста­ту­са поль­зо­ва­те­ля сто­рон­ним наблю­да­те­лем (так назы­ва­е­мый вир­ту­аль­ный соци­аль­ный ста­тус) стро­ит­ся по тем же пара­мет­рам, что и оцен­ка реаль­но­го соци­аль­но­го ста­ту­са незна­ком­ца. Опрос­ник вклю­чал в себя сле­ду­ю­щие бло­ки вопросов:

  1. соци­аль­ные свя­зи (воз­мож­ное коли­че­ство зна­ко­мых и дру­зей, потен­ци­аль­ная ста­тус­ность окружения);
  2. опыт зна­ком­ства с дру­ги­ми куль­ту­ра­ми (при­пи­сы­ва­е­мый поль­зо­ва­те­лю опыт путе­ше­ствий в дру­гие горо­да Рос­сии и в дру­гие стра­ны, зна­ния о раз­лич­ных культурах);
  3. чело­ве­че­ский капи­тал (воз­мож­ный уро­вень обра­зо­ван­но­сти, физи­че­ско­го и пси­хо­ло­ги­че­ско­го здо­ро­вья, потен­ци­аль­ное раз­но­об­ра­зие соци­аль­ных и про­фес­си­о­наль­ных навыков);
  4. соци­аль­но-эко­но­ми­че­ский уро­вень жиз­ни (при­пи­сы­ва­е­мая финан­со­вая обес­пе­чен­ность, пре­стиж­ность име­ю­ще­го­ся места жительства);
  5. соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ский ста­тус чело­ве­ка в груп­пе (при­пи­сы­ва­е­мое отно­ше­ние воз­мож­ных фор­маль­ных и нефор­маль­ных групп к дан­но­му пользователю);

Все вопро­сы пред­по­ла­га­ли оцен­ки по шка­ле от 1 до 7; каж­дый из респон­ден­тов это­го эта­па оце­ни­вал три про­фи­ля незна­ко­мых ему людей, ори­ен­ти­ру­ясь при выстав­ле­нии оце­нок на те фото­гра­фии, кото­рые были в них пред­став­ле­ны, и на инфор­ма­цию о коли­че­стве пуб­ли­ка­ций, коли­че­стве под­пис­чи­ков и под­пи­сок. Вся лич­ная инфор­ма­ция (имя, фами­лия, ссыл­ки на про­фи­ли в раз­лич­ных соци­аль­ных сетях и лич­ные сай­ты) была скрыта.

Результаты и обсуждение

После полу­че­ния «экс­перт­ных» оце­нок вир­ту­аль­но­го соци­аль­но­го ста­ту­са была опре­де­ле­на сте­пень их согла­со­ван­но­сти на осно­ва­нии коэф­фи­ци­ен­та кон­кор­да­ции Кен­дел­ла (W; р 0,05). Для про­фи­лей, име­ю­щих согла­со­ван­ные экс­перт­ные оцен­ки, рас­счи­ты­ва­лись зна­че­ния по пяти выбран­ным пара­мет­рам соци­аль­но­го ста­ту­са, соот­вет­ству­ю­щим пяти бло­кам вопро­сов раз­ра­бо­тан­но­го опрос­ни­ка (12 про­фи­лей, по кото­рым не были полу­че­ны согла­со­ван­ные оцен­ки, исклю­че­ны нами из даль­ней­ше­го анализа). 

Для опре­де­ле­ния зна­че­ния по каж­до­му пара­мет­ру исполь­зо­ва­лось сред­нее ариф­ме­ти­че­ское оце­нок экс­пер­тов по вопро­сам, отно­ся­щим­ся к кон­крет­но­му бло­ку. Оцен­ка нор­маль­но­сти рас­пре­де­ле­ния пере­мен­ных про­де­мон­стри­ро­ва­ла необ­хо­ди­мость при­вле­че­ния как пара­мет­ри­че­ских, так и непа­ра­мет­ри­че­ских кри­те­ри­ев. В ито­ге кор­ре­ля­ци­он­ный ана­лиз про­во­дил­ся с помо­щью кри­те­ри­ев Спир­ме­на и Пирсона.

Полу­чен­ные резуль­та­ты в целом обна­ру­жи­ли неод­но­знач­ную связь выде­лен­ных пара­мет­ров вир­ту­аль­но­го соци­аль­но­го ста­ту­са с изу­ча­е­мы­ми лич­ност­ны­ми харак­те­ри­сти­ка­ми, что гово­рит лишь о частич­ном под­твер­жде­нии как основ­ной, так и двух част­ных гипо­тез исследования.

Так ока­за­лось, что высо­кий уро­вень макиа­вел­лиз­ма, нар­цис­сиз­ма и само­мо­ни­то­рин­га поль­зо­ва­те­ля зна­чи­мо (p 0.05) кор­ре­ли­ру­ет с тем, что на осно­ва­нии создан­но­го им кон­тен­та сете­во­го про­фи­ля незна­ко­мый чело­век («экс­перт») будет высо­ко оце­ни­вать каче­ство и коли­че­ство его соци­аль­ных связей. 

Одно­вре­мен­но в пред­став­ле­нии «экс­пер­та» выра­жен­ность этих лич­ност­ных качеств поль­зо­ва­те­ля ока­зы­ва­ет­ся не свя­зан­ной с атри­бу­ти­ро­ва­ни­ем ему таких пара­мет­ров соци­аль­но­го ста­ту­са, как чело­ве­че­ский капи­тал и высо­кий соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ский ста­тус в фор­маль­ных и нефор­маль­ных груп­пах член­ства, а так­же отри­ца­тель­но кор­ре­ли­ру­ет с при­пи­сы­ва­е­мым опы­том путе­ше­ствий и вза­и­мо­дей­ствия с дру­ги­ми культурами.

Так­же полу­чен­ные дан­ные сви­де­тель­ству­ют, что высо­кий уро­вень ней­ро­тиз­ма поль­зо­ва­те­ля зна­чи­мо (p 0.05) кор­ре­ли­ру­ет с тем, что на осно­ва­нии вос­при­я­тия его про­фи­ля незна­ко­мый чело­век будет высо­ко оце­ни­вать коли­че­ство и каче­ство его соци­аль­ных свя­зей и в той же сте­пе­ни его соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ский ста­тус в раз­лич­ных группах. 

Одно­вре­мен­но выра­жен­ность этой лич­ност­ной харак­те­ри­сти­ки поль­зо­ва­те­ля ока­за­лась никак не свя­за­на с атри­бу­ти­ру­е­мым ему соци­аль­но-эко­но­ми­че­ским уров­нем жиз­ни, опы­том вза­и­мо­дей­ствия с дру­ги­ми куль­ту­ра­ми и чело­ве­че­ским капиталом.

Что же каса­ет­ся таких лич­ност­ных осо­бен­но­стей, как экс­тра­вер­сия, пси­хо­па­тия, созна­тель­ность и откры­тость опы­ту, то ника­ких зна­чи­мых вза­и­мо­свя­зей меж­ду эти­ми харак­те­ри­сти­ка­ми и пара­мет­ра­ми вир­ту­аль­но­го соци­аль­но­го ста­ту­са обна­ру­же­но не было.

Пере­хо­дя к обсуж­де­нию полу­чен­ных резуль­та­тов, преж­де все­го отме­тим, что часть из них не согла­су­ет­ся с дан­ны­ми дру­гих иссле­до­ва­те­лей. Так, выдви­гая гипо­те­зу о свя­зи экс­тра­вер­сии с пара­мет­ра­ми вос­при­ни­ма­е­мо­го соци­аль­но­го ста­ту­са, мы бази­ро­ва­лись на иссле­до­ва­ни­ях, про­де­мон­стри­ро­вав­ших, что осо­бен­но­сти само­пре­зен­та­ции и раз­ли­чия в соци­аль­ном ста­ту­се поль­зо­ва­те­ля в сети Facebook во мно­гом обу­слов­ле­ны инди­ви­ду­аль­ны­ми раз­ли­чи­я­ми в уровне экс­тра­вер­сии [Amichai-Hamburger, Vinitzky 2010; Gosling et al. 2011; Ross et al. 2009]. 

В свою оче­редь эти иссле­до­ва­ния опи­ра­лись на рабо­ту, дока­зав­шую поло­жи­тель­ную вза­и­мо­связь высо­кой экс­тра­вер­ти­ро­ван­но­сти и при­пи­сы­ва­е­мо­го высо­ко­го соци­аль­но­го ста­ту­са в ситу­а­ции реаль­но­го вза­и­мо­дей­ствия [Anderson et al. 2006]. Соглас­но нашим дан­ным, эта зако­но­мер­ность «не рабо­та­ет» для сети Instagram, что может объ­яс­нять­ся спе­ци­фи­кой доми­ни­ру­ю­ще­го кон­тен­та: в отли­чие от Facebook сеть Instagram в гораз­до боль­шей сте­пе­ни визу­аль­но ориентирована. 

Как отме­ча­ет­ся уче­ны­ми, основ­ны­ми поль­зо­ва­тель­ски­ми осо­бен­но­стя­ми экс­тра­вер­тов явля­ет­ся высо­кая пуб­ли­ка­ци­он­ная актив­ность (коли­че­ство постов в еди­ни­цу вре­ме­ни) и ори­ен­та­ция на вза­и­мо­дей­ствие с дру­ги­ми участ­ни­ка­ми сети (коли­че­ство ком­мен­тов эмо­ци­о­наль­но­го и содер­жа­тель­но­го харак­те­ра) [Astrid, Bernd, Machilek 2006; Back et al. 2010]. 

Но в усло­ви­ях Instagram чрез­мер­ная актив­ность поль­зо­ва­те­ля в виде пуб­ли­ка­ций боль­шо­го чис­ла фото­гра­фий за корот­кий про­ме­жу­ток вре­ме­ни может вос­при­ни­мать­ся как «засо­ре­ние» инфор­ма­ци­он­ной лен­ты, в то вре­мя как отсут­ствие пуб­ли­ка­ций в тече­ние дол­го­го вре­ме­ни – как игно­ри­ро­ва­ние аудитории. 

Обе опи­сан­ные стра­те­гии само­пре­зен­та­ции, соот­вет­ству­ю­щие край­ним полю­сам экс­тра­вер­сии, могут иметь нега­тив­ные послед­ствия в виде сокра­ще­ния чис­лен­но­сти ауди­то­рии, умень­ше­ния ее откли­ка, и, соот­вет­ствен­но, вос­при­ни­мать­ся как веду­щие к сни­же­нию соци­аль­но­го статуса. 

Мож­но так­же пред­по­ло­жить, что высо­кая ком­му­ни­ка­тив­ная ори­ен­та­ция экс­тра­вер­тов не акту­аль­на для Instagram в силу малых воз­мож­но­стей реа­ли­за­ции в этой сети ком­му­ни­ка­тив­ной функ­ции в целом (как извест­но, пер­во­на­чаль­ная вер­сия сети пред­по­ла­га­ла обще­ние поль­зо­ва­те­лей толь­ко в ком­мен­та­ри­ях под пуб­ли­ка­ци­я­ми), а так­же лег­ко­сти в установлении/разрыве соци­аль­ных кон­так­тов, что затруд­ня­ет ком­му­ни­ка­цию как выра­жен­ным экс­тра­вер­там, так и выра­жен­ным интровертам. 

В ито­ге при оцен­ке дан­ных про­фи­лей сто­рон­ним наблю­да­те­лем с точ­ки зре­ния атри­бу­ти­ру­е­мо­го им соци­аль­но­го ста­ту­са дан­ная лич­ност­ная харак­те­ри­сти­ка не име­ет значения.

Не менее инте­рес­ной пред­став­ля­ет­ся обна­ру­жен­ная связь меж­ду ней­ро­тиз­мом и высо­ким вир­ту­аль­ным соци­аль­ным ста­ту­сом, выра­жен­ным в пара­мет­рах соци­аль­ных свя­зей и соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ско­го ста­ту­са чело­ве­ка в группе. 

Это про­ти­во­ре­чит полу­чен­ным ранее дру­ги­ми иссле­до­ва­те­ля­ми дан­ным. Соглас­но им, при изу­че­нии реаль­но­го соци­аль­но­го ста­ту­са в осно­ве отри­ца­тель­ной вза­и­мо­свя­зи ней­ро­тиз­ма и высо­ко­го соци­аль­но­го ста­ту­са лежит исполь­зо­ва­ние неэф­фек­тив­ных стра­те­гий само­пре­зен­та­ции, демон­стра­ция соци­аль­но неже­ла­тель­ных качеств, соот­вет­ству­ю­щих высо­ко­му уров­ню ней­ро­тиз­ма, а так­же уяз­ви­мость к стрес­су в про­цес­се соци­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия [Anderson et al. 2006]. 

Пред­по­ла­га­ет­ся, что в усло­ви­ях вир­ту­аль­ной ком­му­ни­ка­ции подоб­ное пове­де­ние людей с высо­ким уров­нем ней­ро­тиз­ма может пред­став­лять собой стра­те­гию совла­да­ния с дис­ком­фор­том и бес­по­кой­ством, свя­зан­ны­ми с низ­ким кон­тро­лем соци­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия, при­чи­на­ми кото­ро­го высту­па­ют осо­бен­но­сти вир­ту­аль­ной сре­ды (дистан­ци­ро­ван­ность субъ­ек­тов вза­и­мо­дей­ствия, отсро­чен­ность обрат­ной свя­зи, нали­чие широ­ко­го и раз­но­об­раз­но­го кру­га наблюдателей). 

Так­же суще­ству­ют дан­ные, полу­чен­ные при изу­че­нии вир­ту­аль­ной само­пре­зен­та­ции поль­зо­ва­те­лей Facebook, о том, что высо­кий уро­вень ней­ро­тиз­ма свя­зан с высо­ким уров­нем моти­ва­ции при­над­леж­но­сти к груп­пе и пре­зен­та­ци­ей качеств иде­аль­но­го Я [Seidman, 2013]. 

Мож­но ожи­дать, что опи­сан­ные стра­те­гии ком­му­ни­ка­тив­но­го пове­де­ния реа­ли­зу­ют­ся и в рам­ках соци­аль­ной сети Instagram, уси­ли­ва­ясь ее тех­но­ло­ги­че­ски­ми осо­бен­но­стя­ми (визу­аль­но­стью), что спо­соб­ству­ет под­дер­жа­нию и повы­ше­нию вир­ту­аль­но­го соци­аль­но­го ста­ту­са поль­зо­ва­те­лей, име­ю­щих высо­кие пока­за­те­ли нейротизма. 

В дан­ном слу­чае вир­ту­аль­ная соци­аль­ная сре­да, предо­став­ля­ю­щая неогра­ни­чен­ные воз­мож­но­сти кор­рек­ции и уда­ле­ния кон­тен­та, а так­же обу­слов­ли­ва­ю­щая суще­ствен­ную осо­знан­ность и про­из­воль­ность само­пре­зен­та­ции по срав­не­нию с тра­ди­ци­он­ным очным вза­и­мо­дей­стви­ем, спо­соб­ству­ет эффек­тив­но­му при­ме­не­нию рас­смот­рен­ных стра­те­гий поведения. 

Таким обра­зом, в рам­ках вир­ту­аль­но­го вза­и­мо­дей­ствия в соци­аль­ной сети Instagram люди с высо­ким уров­нем ней­ро­тиз­ма могут иметь пре­иму­ще­ства в под­дер­жа­нии и повы­ше­нии сво­е­го вир­ту­аль­но­го соци­аль­но­го ста­ту­са, свя­зан­ные с их повы­шен­ным вни­ма­ни­ем к вос­при­ни­ма­е­мо­му и оце­ни­ва­е­мо­му дру­ги­ми участ­ни­ка­ми обра­зу сво­е­го Я.

Этот резуль­тат содер­жа­тель­но соот­вет­ству­ет дан­ным о вза­и­мо­свя­зи выра­жен­но­го уров­ня само­мо­ни­то­рин­га поль­зо­ва­те­ля и атри­бу­ци­ей ему сто­рон­ни­ми наблю­да­те­ля­ми высо­ких пока­за­те­лей вир­ту­аль­но­го соци­аль­но­го ста­ту­са по тако­му пара­мет­ру, как коли­че­ство и каче­ство соци­аль­ных свя­зей: вни­ма­ние поль­зо­ва­те­ля к кон­тек­сту­аль­ным осо­бен­но­стям ком­му­ни­ка­ции неми­ну­е­мо будет при­во­дить к доми­ни­ро­ва­нию в само­пре­зен­ти­ру­е­мом кон­тен­те про­фи­ля пря­мых или кос­вен­ных ука­за­ний на свои соци­аль­ные связи. 

Инте­рес­но, что полу­чен­ные дан­ные соот­вет­ству­ют общим зако­но­мер­но­стям вос­при­я­тия и оцен­ки соци­аль­но­го ста­ту­са. Напом­ним, что в реаль­ном соци­аль­ном вза­и­мо­дей­ствии выра­жен­ная склон­ность к регу­ли­ро­ва­нию сво­е­го экс­прес­сив­но­го пове­де­ния, исхо­дя из осо­бен­но­стей соци­аль­но­го кон­тек­ста (ины­ми сло­ва­ми - высо­кий уро­вень само­мо­ни­то­рин­га), необ­хо­ди­ма преж­де все­го для повы­ше­ния соци­аль­но­го ста­ту­са и соот­вет­ству­ю­щим обра­зом вос­при­ни­ма­ет­ся сто­рон­ним наблю­да­те­лем [Fuglestad, Snyder 2010].

Резуль­та­ты, сви­де­тель­ству­ю­щие об отсут­ствии кор­ре­ля­ци­он­ных зави­си­мо­стей меж­ду откры­то­стью опы­ту и пара­мет­ра­ми вир­ту­аль­но­го соци­аль­но­го ста­ту­са, согла­су­ют­ся с дан­ны­ми иссле­до­ва­те­лей, изу­чав­ших эти лич­ност­ные харак­те­ри­сти­ки во вза­и­мо­свя­зи с ком­му­ни­ка­тив­ным пове­де­ни­ем в сети Facebook [Moore, McElroy 2012; Wang et al. 2012]. 

Попу­ляр­ные и осво­ен­ные мно­же­ством поль­зо­ва­те­лей соци­аль­ные сети ниве­ли­ру­ют соци­аль­ное пре­иму­ще­ство и осо­бен­но­сти пре­зен­та­ции людей с высо­ким уров­нем откры­то­сти опы­ту, свя­зан­ные с кре­а­тив­но­стью, широ­ким раз­но­об­ра­зи­ем инте­ре­сов, готов­но­стью к риску. 

Для людей же с низ­ким уров­нем откры­то­сти опы­ту соци­аль­ные сети так­же явля­ют­ся при­выч­ны­ми, и, соот­вет­ствен­но, без­опас­ны­ми пло­щад­ка­ми вза­и­мо­дей­ствия. Имен­но эти обсто­я­тель­ства не поз­во­ля­ют обна­ру­жить спе­ци­фи­че­ские осо­бен­но­сти их само­пре­зен­та­ции, и, вслед­ствие это­го, так­же и вир­ту­аль­но­го соци­аль­но­го статуса.

Менее ожи­да­е­мы­ми явля­ют­ся полу­чен­ные нами резуль­та­ты отно­си­тель­но отсут­ствия кор­ре­ля­ци­он­ных вза­и­мо­за­ви­си­мо­стей меж­ду осо­знан­но­стью и пара­мет­ра­ми вир­ту­аль­но­го соци­аль­но­го статуса. 

Дру­гие иссле­до­ва­те­ли отме­ча­ют отри­ца­тель­ную связь меж­ду дан­ной лич­ност­ной харак­те­ри­сти­кой и актив­но­стью исполь­зо­ва­ния соци­аль­ной сети, а имен­но – сети Facebook [Lee et al. 2014], и объ­яс­ня­ют нали­чие ее нега­тив­ной оцен­кой соци­аль­ных сетей как в целом, так и вос­при­я­тие их    в качеств отвле­ка­ю­ще­го фак­то­ра людь­ми с высо­ким уров­нем сознательности. 

Подоб­ные раз­ли­чия в резуль­та­тах могут быть свя­за­ны, с нашей точ­ки зре­ния, с дву­мя обсто­я­тель­ства­ми: во-пер­вых, раз­ли­чи­я­ми в ком­му­ни­ка­тив­ных стра­те­ги­ях у поль­зо­ва­те­лей Facebook и Instagram, и, во-вто­рых, (что пред­став­ля­ет­ся нам более веро­ят­ным) боль­шей попу­ляр­но­стью сего­дня сети Instagram, кото­рая все более ста­но­вит­ся неотъ­ем­ле­мым ком­по­нен­том повсе­днев­ной коммуникации.

Обна­ру­жен­ную поло­жи­тель­ную связь макиа­вел­лиз­ма поль­зо­ва­те­лей с неко­то­ры­ми пара­мет­ра­ми их вир­ту­аль­но­го соци­аль­но­го ста­ту­са мож­но объ­яс­нить сле­ду­ю­щим обра­зом. Извест­но, что в реаль­ном вза­и­мо­дей­ствии макиа­вел­лист­ские стра­те­гии пове­де­ния могут спо­соб­ство­вать как объ­ек­тив­но­му повы­ше­нию соци­аль­но­го ста­ту­са [Duspara, Greitemeyer 2017], так и соот­вет­ству­ю­щим атри­бу­ци­ям [Lange et al. 2018]. При этом дан­ная вза­и­мо­связь опо­сред­ству­ет­ся уров­нем струк­ту­ри­ро­ван­но­сти соци­аль­ной иерар­хии [Hays, Bendersky 2015]: чем она менее струк­ту­ри­ро­ва­на, тем силь­нее вза­и­мо­свя­за­ны макиа­вел­лизм и атри­бу­ти­ру­е­мый соци­аль­ный ста­тус субъекта. 

Для любой вир­ту­аль­ной соци­аль­ной сети харак­тер­на гораз­до более низ­кая струк­ту­ри­ро­ван­ность соци­аль­ной иерар­хии, неже­ли в реаль­ном про­стран­стве ком­му­ни­ка­ции. Подоб­ная спе­ци­фи­ка поз­во­ля­ет поль­зо­ва­те­лям с высо­ки­ми пока­за­те­ля­ми макиа­вел­лиз­ма успеш­но при­ме­нять спе­ци­фи­че­ские так­ти­ки само­пре­зен­та­ции с целью соци­аль­но­го само­про­дви­же­ния: пуб­ли­ка­цию мно­го­чис­лен­ных «сел­фи» и боль­шо­го коли­че­ства лич­ной инфор­ма­ции в про­фи­ле, мар­ке­ров соци­аль­но одоб­ря­е­мо­го пове­де­ния в виде фото-при­ме­ров сво­ей склон­но­сти к здо­ро­во­му обра­зу жиз­ни и др. 

Несмот­ря на то, что пере­чис­лен­ные так­ти­ки были обна­ру­же­ны при иссле­до­ва­нии вир­ту­аль­ной само­пре­зен­та­ции в сети Facebook [Jonason, et al. 2010; Preotiuc-Pietro et al. 2016; Sanecka 2017], они так­же могут быть акту­аль­ны и для соци­аль­ной сети Instagram.

Полу­чен­ные в нашем иссле­до­ва­нии дан­ные о свя­зи высо­ко­го уров­ня нар­цис­сиз­ма поль­зо­ва­те­ля с атри­бу­ци­ей ему высо­ко­го вир­ту­аль­но­го соци­аль­но­го ста­ту­са согла­су­ют­ся с резуль­та­та­ми иссле­до­ва­ний, отме­ча­ю­щи­ми поло­жи­тель­ную связь нар­цис­сиз­ма с реаль­ным соци­аль­ным ста­ту­сом инди­ви­да [Aluja et al. 2017; Duspara, Greitemeyer 2017]. 

Мож­но пред­по­ло­жить, что в соци­аль­ной сети Instagram дан­ная вза­и­мо­связь уси­ли­ва­ет­ся по при­чине боль­ших воз­мож­но­стей удо­вле­тво­ре­ния у нар­цис­си­че­ских поль­зо­ва­те­лей потреб­но­сти во вни­ма­нии и пози­тив­ной оцен­ке окру­жа­ю­щих, а так­же из-за их повы­шен­ной чув­стви­тель­но­сти к зани­ма­е­мо­му соци­аль­но­му поло­же­нию [Palmer, Tackett 2018]. 

Дан­ные осо­бен­но­сти людей с высо­ки­ми пока­за­те­ля­ми нар­цис­сиз­ма могут нахо­дить свое отра­же­ние в пре­зен­та­ции в сво­ем про­фи­ле исклю­чи­тель­но соци­аль­но-жела­тель­ных качеств, пред­ва­ри­тель­ном редак­ти­ро­ва­нии фото­гра­фий и наме­рен­ной пуб­ли­ка­ции боль­шо­го коли­че­ства «сел­фи» и дру­гой лич­ной инфор­ма­ции в сети.

Заключение

Атри­бу­ция поль­зо­ва­те­лю сто­рон­ним наблю­да­те­лем его про­фи­ля тех или иных пара­мет­ров соци­аль­но­го ста­ту­са (вир­ту­аль­ный соци­аль­ный ста­тус) свя­за­на с таки­ми лич­ност­ны­ми харак­те­ри­сти­ка­ми поль­зо­ва­те­ля, как ней­ро­тизм, макиа­вел­лизм, нар­цис­сизм и самомониторинг. 

Обна­ру­жен­ные вза­и­мо­свя­зи согла­су­ют­ся с резуль­та­та­ми иссле­до­ва­ний, посвя­щен­ных изу­че­нию лич­ност­ных детер­ми­нант соци­аль­но­го ста­ту­са в про­стран­стве реаль­но­го вза­и­мо­дей­ствия, а так­же с иссле­до­ва­ни­я­ми вир­ту­аль­ной само­пре­зен­та­ции в сети Facebook, что сви­де­тель­ству­ет о доми­ни­ру­ю­щей роли этих лич­ност­ных осо­бен­но­стей при атри­бу­ти­ро­ва­нии субъ­ек­ту того или ино­го соци­аль­но­го поло­же­ния – вне зави­си­мо­сти от осо­бен­но­стей вза­и­мо­дей­ствия с ним. 

Обна­ру­жен­ные сход­ства под­твер­жда­ют точ­ку зре­ния о том, что реаль­ный и вир­ту­аль­ный соци­аль­ный ста­тус явля­ют собой еди­ный фено­мен, име­ю­щий уни­вер­саль­ные моти­ва­ци­он­ные осно­ва­ния [Anderson et al. 2015] и пред­став­лен­ный в раз­лич­ном соци­аль­ном кон­тек­сте: в рам­ках вир­ту­аль­но­го и тран­зи­тив­но­го про­стран­ства, кото­рые объ­еди­ня­ют­ся, как мини­мум, дву­мя сво­и­ми харак­те­ри­сти­ка­ми – измен­чи­во­стью и мно­же­ствен­но­стью [Белин­ская, Мар­цин­ков­ская 2018]. 

При этом осо­бен­но­сти сре­ды, в рам­ках кото­рой рас­смат­ри­ва­ет­ся соци­аль­ный ста­тус, опре­де­ля­ют осо­бен­но­сти его внеш­ней пре­зен­та­ции, а так­же изме­ня­ют харак­тер свя­зи с лич­ност­ны­ми харак­те­ри­сти­ка­ми, повы­шая или умень­шая эффек­тив­ность раз­лич­ных стра­те­гий пове­де­ния, свя­зан­ных с ними.

Несо­от­вет­ствие части полу­чен­ных нами резуль­та­тов дан­ным дру­гих иссле­до­ва­ний ста­вит отдель­ную иссле­до­ва­тель­скую зада­чу – более чет­кое опре­де­ле­ние спе­ци­фи­ки раз­лич­ных вир­ту­аль­ных соци­аль­ных сетей. Послед­нее пред­по­ла­га­ет, на наш взгляд, соче­та­ние в ана­ли­зе как деталь­но­го зна­ния их тех­но­ло­ги­че­ских осо­бен­но­стей, так и свя­зан­но­го с ними соци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ско­го содер­жа­ния ком­му­ни­ка­тив­ной и само­пре­зен­та­ци­он­ной актив­но­сти пользователя.

Литература

  1. Амя­га 1998 – Амя­га Н.В. Изме­ре­ние лич­ност­ной пред­став­лен­но­сти чело­ве­ка в обще­нии // Жур­нал прак­ти­че­ско­го пси­хо­ло­га. 1998. № 1. С. 42–53.
  2. Белин­ская, Гаври­чен­ко 2018 – Белин­ская Е.П., Гаври­чен­ко О.В. Само­пре­зен­та­ция в вир­ту­аль­ном про­стран­стве: фено­ме­но­ло­гия и зако­но­мер­но­сти [Элек­трон­ный ресурс] // Пси­хо­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния. 2018. Т. 11. № 60. 12 c.
  3. Белин­ская, Мар­цин­ков­ская 2018 Белин­ская Е.П., Мар­цин­ков­ская Т.Д. Иден­тич­ность в тран­зи­тив­ном обще­стве: вир­ту­аль­ность и реаль­ность // Циф­ро­вое обще­ство как куль­тур­но-исто­ри­че­ский кон­текст раз­ви­тия чело­ве­ка: сбор­ник науч­ных ста­тей / Под общ. ред. Р.В. Ершо­вой. Колом­на: Госу­дар­ствен­ный соци­аль­но-гума­ни­тар­ный уни­вер­си­тет, 2018. С. 4348.
  4. Чума­ко­ва 2016 – Кор­ни­ло­ва Т.В., Чума­ко­ва М.А. Апро­ба­ция крат­ко­го опрос­ни­ка Боль­шой пятер­ки (TIPI, КОБТ) [Элек­трон­ный ресурс] // Пси­хо­ло­ги­че­ские иссле­до­ва­ния. 2016. Т. 9. № 46. 5 с. 
  5. Кор­ни­ло­ва и др. 2015 – Кор­ни­ло­ва Т.В., Кор­ни­лов С.А., Чума­ко­ва М.А., Тал­мач М.С. Мето­ди­ка диа­гно­сти­ки лич­ност­ных черт «Тем­ной три­а­ды»: апро­ба­ция опрос­ни­ка «Тем­ная дюжи­на» // Пси­хо­ло­ги­че­ский жур­нал. 2015. Т. 36. № 2. С. 99–112.
  6. Фоло­ме­е­ва, Федо­то­ва 2018 – Фоло­ме­е­ва Т.В., Федо­то­ва С.В. Осо­бен­но­сти обра­зов людей раз­лич­ных соци­аль­ных ста­ту­сов у моло­де­жи [Элек­трон­ный ресурс] // Вест­ник Санкт-Петер­бург­ско­го уни­вер­си­те­та. Пси­хо­ло­гия и педа­го­ги­ка. 2018. Т. 8. Вып. 3. С. 312–322.
  7. Aluja et al. 2017 – Aluja A., Blanch A., Barr O., Hansenne M., Garcia L.F., Valdivia M., Bell ja T., Ruch W., Rossier J., Suranyi Z., Glicksohn J., Di Blas L., Ostendorf F., Atitsogbe K.A., Cekrlija D., Stivers A., Benjemaa S. Social position and dark triad personality: cross-cultural differences [Online]. ISSID 2017. Warsaw, 2017, 24-28 July. 
  8. Amichai-Hamburger, Vinitzky 2010 – Amichai-Hamburger Y., Vinitzky G. Social network use and personality // Computers in Human Behavior. 2010. Vol. 26 (6). P. 1289–1295.
  9. Anderson et al. 2006 – Anderson C., Beer J.S., Chatman J.A., Spataro S.E., Srivastava S. Knowing Your Place: Self-Perceptions of Status in Face-to-Face Groups // Journal of Personality and Social Psychology. 2006. Vol. 91 (6). P. 1094–1110. Anderson et al. 2015 – Anderson C., Hildreth J.A., Howland L. Is the desire for status a fundamental human motive? A review of the empirical literature // Psychological Bulletin. 2015. Vol. 141 (3). P. 547–601.
  10. Astrid et al. 2006 – Astrid S., Bernd M., Machilek F. Personality in Cyberspace: Personal Web Sites as Media for Personality Expressions and Impressions // Journal of Personality and Social Psychology. 2006. Vol. 90. Iss. 6. P. 1014–1031.
  11. Back et al. 2010 – Back M.D., Egloff B., Gaddis S., Gosling S.D., Stopfer J. M., Schmukle S. C., Vazire S. Facebook Profiles Reflect Actual Personality, Not SelfIdelization // Psychological Science. 2010. Vol. 21. Iss. 3. P. 372–374.
  12. Duspara, Greitemeyer 2017 – Duspara B., Greitemeyer T. The impact of dark tetrad traits on political orientation and extremism: an analysis in the course of a presidential election [Electronic] // Heliyon. 2017. Vol. 3 (10).
  13. Fuglestad, Snyder 2010 – Fuglestad P.T., Snyder M. Status and the Motivational Foundations of Self-Monitoring // Social and Personality Psychology Compass. 2010. Vol. 4 (11). P. 1031–1041.
  14. Gosling et al. 2011 – Gosling S.D., Augustine A.A., Vazire S., Holtzman N., Gaddis S. Manifestations of personality in online social networks: Self-reported Facebook related behaviors and observable profile information // Cyberpsychology, Behavior, and Social Networking. 2011. Vol. 14 (9). P. 483–488.
  15. Hays et al. 2015 – Hays N.A., Bendersky C. Not all inequality is created equal: Effects of status versus power hierarchies on competition for upward mobility // Journal of Personality and Social Psychology. 2015. Vol. 108. P. 867–882.
  16. Jonason et al. 2010 – Jonason P.K., Li N.P., Teicher E.A. Who is James Bond? The Dark Triad as an agentic social style // Individual Differences Research. 2010. Vol. 8 (2). P. 111–120.
  17. Lange et al. 2014 – Lange J., Paulhus D.L, Crusius J. Elucidating the Dark Side of Envy: Distinctive Links of Benign and Malicious Envy with Dark Personalities // Personality and Social Psychology Bulletin. 2014. Vol. 44 (4). P. 601–614.
  18. Lee et al. 2014 – Lee E., Ahn J., Kim Y.J. Personality traits and self-presentation at Facebook // Personality and Individual Differences. 2014. Vol. 69. P. 162–167.
  19. Moore et al. 2012 – Moore K., McElroy J.C. The influence of personality on Facebook usage, wall postings, and regret // Computers in Human Behavior. 2012. Vol. 28 (1). P. 267–274.
  20. Palmer, Tackett 2018 – Palmer J.A, Tackett S. An Examination of the Dark Triad Constructs with Regard to Prosocial Behavior [Online] // Acta Psychopathol. 2018. Vol. 4 (1).
  21. Preotiuc-Pietro 2016 – Preotiuc-Pietro D., Carpenter J., Giorgi S., Ungar L. Studying the Dark Triad of Personality through Twitter Behavior [Online]. 25th ACM International on Conference on Information and Knowledge Management. Indianapolis, Indiana, 2016, October 24-28. 
  22. Ross et al. 2009 – Ross C., Orr E.S., Sisic M., Arseneault J.M., Simmering M.G., Orr R.R. Personality and motivations associated with Facebook use // Computers in Human Behavior. 2009. Vol. 25 (2). P. 578–586.
  23. Ryan, Xenos 2011 – Ryan T., Xenos S. Who uses Facebook? An investigation into the relationship between the big five, shyness, narcissism, loneliness, and Facebook usage // Computers in Human Behavior. 2011. Vol. 27 (5). P. 1658–1664.
  24. Sanecka 2017 – Sanecka E. The dark side of social media: Associations between the Dark Triad of personality, self-disclosure online and selfie-related behaviours [Electronic] // Journal of Education Culture and Society. 2017. Vol. 2. 
  25. Seidman 2013 – Seidman G. Self-presentation and belonging on Facebook: How personality influences social media use and motivations // Personality and Individual Differences. 2013. Vol. 54 (2). P. 402–407.
  26. Wang et al. 2012 – Wang J.L., Jackson L.A., Zhang D.J., Su Z.Q. The relationships among the big five personality factors, self-esteem, narcissism, and sensation-seeking to Chinese University students’ uses of social networking sites (SNSs) // Computers in Human Behavior. 2012. Vol. 28 (6). P. 2313–2319.

Ста­тья выпол­не­на в рам­ках гран­та Рос­сий­ско­го науч­но­го фон­да «Тран­зи­тив­ное и вир­ту­аль­ное про­стран­ства – общ­ность и раз­ли­чия», грант № 19-18-00516.

Источ­ник: Вест­ник РГГУ. Серия «Пси­хо­ло­гия. Педа­го­ги­ка. Обра­зо­ва­ние». 2019. №4.

Об авторах

  • Еле­на П. Белин­ская - док­тор пси­хо­ло­ги­че­ских наук, про­фес­сор, Мос­ков­ский госу­дар­ствен­ный уни­вер­си­тет име­ни М.В. Ломо­но­со­ва, Москва, Россия.
  • Поли­на Ю. При­луц­кая - сту­дент­ка факуль­те­та пси­хо­ло­гии, Мос­ков­ский госу­дар­ствен­ный уни­вер­си­тет име­ни М.В. Ломо­но­со­ва, Москва, Россия.

Смот­ри­те также:

Категории

Метки

Публикации

ОБЩЕНИЕ

CYBERPSY — первое место, куда вы отправляетесь за информацией о киберпсихологии. Подписывайтесь и читайте нас в социальных сетях.

vkpinterest